Какой же глупой надо быть, чтобы посчитать, что ей удастся в одиночку найти свою дочь в этом диком и странном городе, в который она решилась приехать. Она все же позвонила сначала в полицию, прежде чем задумала отправиться на север, и рассказала им все детали по телефону. Они посоветовали ей лично подать заявление, как только она приедет в город, и она сделала это. Она внимательно следила за выражением лица полицейского, когда рассказывала ему о своем ребенке, и видела, как оно менялось. Ее дочь для него была очередной наркоманкой, дрейфующей среди опасностей. Возможно, он действительно постарается сделать все возможное, как и обещал, но она знала, что исчезновение ее малютки не могло сравниться по важности с пропажей белой девочки, чьи родители имели деньги или влияние, или хотя бы той, у которой не найти следов от уколов между пальцами рук и ног. Утром она хотела еще раз зайти в полицию и описать им мужчину, который ударил ее, и молодую проститутку, с которой она успела поговорить, но потом поняла, что это ничего не даст. Она нуждалась в том, для кого ее дочь будет значить больше, чем всего лишь очередное имя в постоянно растущем списке исчезнувших людей.
В тот день было воскресенье, но жалюзи, закрывающие центральный вход в автомастерскую, оставались закрытыми лишь наполовину, и внутри играла музыка.
Женщина присела и, пригнувшись, пролезла в тускло освещенное помещение. Худощавый мужчина в рабочем комбинезоне склонился над двигателем большого иностранного автомобиля.
* * *
Парня звали Арно. Подле него из двух одинаковых динамиков небольшого разбитого радиоприемника раздавался голос Тони Беннетта.
- Здравствуйте, - нерешительно произнесла женщина.
Арно повернул к ней голову.
- Мне жаль, леди, но мы закрыты.
Он знал, что ему следовало закрыть жалюзи полностью, но ему нравилось, когда снаружи поступало хоть немного свежего воздуха, да и в любом случае он не собирался задерживаться допоздна. Этот "ауди" должен быть готов к утру понедельника, работы оставалось на час, максимум на два.
- Мне нужен один человек.
- Босса сегодня нет.
Женщина подошла ближе, и Арно увидел припухшую щеку. Он вытер руки о тряпку и на время забыл об автомобиле.
- Эй, с вами все в порядке? Что это такое с вашим лицом?
Женщина стояла теперь совсем близко к нему. Она пыталась спрятать и свою беду, и свою тревогу, но механик разглядел все это в ее глазах. Словно напуганный ребенок смотрел оттуда.
- Я ищу одного человека, - повторила женщина. - Он дал мне вот это.
Она вытащила кошелек из сумки и осторожно извлекла оттуда карточку, слегка пожелтевшую по краям. Если не считать этого признака естественного старения, она была в отличном состоянии. Механик отметил, что карточка, видимо, тщательно хранилась с давних времен. Так, на всякий случай, если вдруг очень понадобится.
Арно взял в руки карточку. На ней была только картинка: змей, распластавшийся под ногой ангела, облаченного в доспехи. В правой руке ангел держал копье, острие которого вонзалось в чудовище.
Черная кровь струилась у того из раны. На обороте карточки стоял телефонный номер сервисной службы. И единственная буква Л, выведенная от руки черными чернилами. Адрес автомастерской, в которой они теперь стояли, был написан теми же черными чернилами.
Немногие обладали такими карточками, а уж карточек с приписанным адресом мастерской механик вообще никогда не видел. Обычно хватало одной буквы Л.
По сути, эта небольшая карточка служила своего рода "вездеходовским пропуском" и подразумевала просьбу, нет, приказ, оказывать любую и всяческую помощь тому, кто владел ею.
- Вы звонили по номеру?
- Я не хочу говорить с ним ни через какую службу. Мне надо его увидеть.
- Его здесь нет. Он уехал из города.
- Куда?
Механик поколебался перед ответом.
- В Мэн.
- Я была бы благодарна вам, если бы вы дали мне адрес, где его искать там.
Арно направился в офис, налево от основного помещения мастерской. Там в полном беспорядке он отыскал записную книжку. Он просмотрел ее, нашел нужную ему запись, затем взял листок бумаги и переписал туда необходимые детали. Затем сложил бумагу и отдал женщине.
- Вы хотите, чтобы я позвонил ему вместо вас и предупредил о вашем приезде?
- Спасибо, не стоит.
- Вы на машине?
Она отрицательно качнула головой.
- Я приехала сюда на метро.
- Вы знаете, как добраться до Мэна?
- Еще нет. Автобусом, полагаю.
Арно надел куртку и вытащил набор ключей из кармана.
- Я отвезу вас в Порт Оторити и посажу там на автобус.
Впервые за все время женщина улыбнулась.
- Спасибо, я вам очень благодарна.
Арно посмотрел на нее, осторожно коснулся ее лица, ощупывая опухоль.
- Если вам больно, я могу помочь. У меня есть средство от ушибов.
- Ничего, пройдет и так.
Он кивнул.
"Тот, кто сделал вам больно, нажил себе большие неприятности. Тот, кто обидел вас, не проживет и недели".
- Тогда пойдемте. У нас есть время, я куплю вам кофе и горячей сдобы в дорогу.
"Мертвец. Он - мертвец".
* * *
Нас собрали небольшой группой вокруг купели, остальные гости разместились на ближайших скамьях. Святой отец сказал небольшую вступительную проповедь, и теперь мы приближались к сути церемонии.
- Отвергаете ли вы Сатану и все его пустые посулы? - вопросил священник.
Он ждал. Ответа не последовало. Рейчел осторожно кашлянула. Эйнджел же, судя по всему, внимательно изучал нечто интересное на полу перед собой. Луис сохранял безмятежное безучастие. Он снял очки, и его взгляд был обращен куда-то чуть выше моего левого плеча.
- Вам надо ответить за Сэм, - шепнул я Эйнджелу. - Он не подразумевает именно вас.
Мои слова подействовали, утренние солнечные лучи осветили бесплодную пустыню.
- Уф, о'кей, сейчас, - воодушевился Эйнджел. - Безусловно. Абсолютно. Отклоняю, - с энтузиазмом выпалил он.
- Аминь, - проговорил Луис.
Священник, похоже, смутился от такого напора.
- Это означает "да", - уточнил я.
- Верно. - Святой отец явно подбадривал себя. - Хорошо.
Рейчел бросала на Эйнджела гневные взгляды.
- Что-то не так? - удивился Эйнджел, недоуменно возводя руки кверху. Тут воск от свечи закапал на рукав его жакета. От рукава пошел едкий запах.
- Ау... уа... у... - заволновался Эйнджел. - Ведь первый раз только и надел.
Во взглядах Рейчел уже засверкали молнии.
- Только открой еще раз рот, так в этом наряде и похороним, - не сдержалась она.
Эйнджел затих. Принимая во внимание создавшуюся ситуацию, это был умнейший ход с его стороны.
* * *
Место было у окна с правой стороны. За один день она уже проехала и еще проедет больше штатов, чем за всю свою предыдущую жизнь. Автобус въехал на Южную станцию в Бостоне. Теперь ей надо было убить тридцать минут, и она, поблуждав по залу ожидания "Амтрэка", купила себе кофе и датское печенье. И то и другое стоило дорого, и она с тревогой посмотрела на оставшиеся купюры в кошельке и немного мелочи, но ее мучил голод даже после горячей сдобы, которую юноша из гаража так любезно купил ей. Она села и стала смотреть на проходящих мимо людей. Деловые люди в костюмах, при галстуках, измученные и беспокойные мамаши с детьми. Она смотрела, как со щелчком сменяются названия прибывающих и отбывающих поездов на большом табло над ее головой. Серебристые поезда на платформе были отполированы до блеска. Около нее села молодая чернокожая женщина и открыла газету. Аккуратно по фигуре подогнанный костюм, очень короткая стрижка. Коричневый кожаный портфель-дипломат она поставила у ног. На плече висела небольшая дамская сумочка. На левой руке мерцало обручальное кольцо с бриллиантом в тон портфелю.
"У меня есть дочь вашего возраста, - подумала пожилая женщина, - но она никогда не будет похожа на вас. Никогда в жизни не наденет такой ладно скроенный костюм, не станет читать то, что вы сейчас читаете, и ни один мужчина никогда не подарит ей кольцо, похожее на ваше. Моя дочь - заблудшая душа, мятежная душа, но я люблю ее, и она моя. Того мужчины, который зародил ее в моем чреве, уже нет. Он мертв, и его смерть не стала потерей для этого мира. Думаю, то, что он сотворил со мной, можно назвать насилием, раз я отдалась ему только из страха. Мы все боялись его и того, что он мог сделать с нами. Мы считали, что это он убил мою сестру, ведь она ушла с ним и не вернулась домой живой, а когда он сам возвратился к нам, он забрал меня вместо нее.
Но он умер за свои дела и умер ужасно. Нас спрашивали, хотим ли мы, чтобы они восстановили его лицо, хотим ли мы оставить гроб открытым. Мы попросили их оставить его таким, каким его нашли, и положить в сосновый гроб с веревками вместо ручек. Они отметили его могилу деревянным крестом, но в ночь после похорон я пришла на то место, где он лежал, забрала оттуда крест и сожгла его в надежде, что он будет забыт. Но я дала жизнь его дочери, и я любила ее даже при том, что в ней всегда было что-то от него. Возможно, моя девочка никогда не имела никакого шанса, взяв на себя проклятие своего отца. Он заразил ее, разлагая с самого мига ее рождения, причина ее разрушения лежала семенем у нее уже внутри. Моя дочь всегда была ужасным ребенком, сердитым ребенком, и все же зачем она уехала от нас ради той другой жизни? Разве могла она найти себя в таком городе, среди мужчин, которые пользовались ею за деньги, пичкали ее наркотиками и выпивкой, чтобы сделать ее податливой своим прихотям? Как мы могли позволить такому случиться с нею?
А мальчик - нет, мужчина, ведь он теперь уже мужчина, - пытался приглядывать за ней, но и он сдался, и теперь ее нет. Моя дочь пропала, и никому нет до этого ни малейшего дела, никто не разыскивает ее, никто, кроме меня. Но я заставлю их заняться этим. Она моя, и я верну ее. Он поможет мне, поскольку она - его кровь, и он должен ей по долгу крови.
Он убил ее отца. Теперь он возвратит ее к этой жизни и ко мне".
* * *
Гости разбрелись по дому. Кто-то, накинув пальто, вышел во двор. Там, под еще голыми деревьями, они наслаждались свежим воздухом, потягивая пиво и вино, закусывая горячим с бумажных тарелок. Как всегда, Эйнджел и Луис держались несколько в стороне от остальных. Они заняли каменную скамью, откуда было видно болото. Наш Лабрадор Уолтер улегся у них в ногах. Эйнджел нежно поглаживал ему голову. Я направился к ним, проверяя по дороге, вдоволь ли у всех питья и закуски.
- Хотите посмеяться? - вдруг спросил Эйнджел.
Я не был уверен, что настроен смеяться, но согласно кивнул.
- Живет один недотепа-селезень в пруду и прямо-таки кипятком писает, когда думает о другом селезне, который подкатывается к его девчонке. Решает нанять селезня-убийцу, ну, чтобы избавиться от соперника. Ему намекнули, что это обойдется ему в пять кусочков хлеба, оплата по результату.
Луис нарочито громко задышал, словно насосом закачивал воздух в легкие под невероятным давлением. Эйнджел проигнорировал его.
- Ну вот, прибывает этот селезень-убийца, и наш герой встречает его в тростнике. Убийца уточняет: "Значит, я его замочу, и к вам за оплатой". Наш недотепа возмущается: "Я вас не мочить его звал, он и так мокрый, когда ныряет".
Никто не отреагировал.
Наступила неловкая пауза.
- Мочить, - попытался объяснить Эйнджел. - Это значит...
- Глупость какая-то.
- Ну а мне смешно, - ерепенился Эйнджел.
Кто-то тронул меня за рукав, я обернулся. За спиной стоял Уолтер Кол.
Он уже ушел на пенсию, но в свое время, когда мы оба были полицейскими, он преподал мне очень многое. У нас были плохие дни, но теперь все позади, и он примирился с тем, кем я стал, и с тем, на что я был способен. Я оставил Эйнджела и Луиса препираться, и мы с Уолтером пошли назад к дому.
- Есть разговор. О твоем псе.
- Хороший пес. Не слишком умен, но зато предан.
- Я не нанимаю его на работу. Ты назвал его Уолтером.
- Мне нравится имя.
- Ты назвал своего пса в честь меня?
- Я думал, тебе это польстит. Остальным, во всяком случае, до этого нет дела. И он вовсе не похож на тебя. У него как минимум волос побольше.
- О, как смешно. На этого пса смотреть веселее, чем тебя слушать.
Мы вошли на кухню, Уолтер вытащил бутылку пива "Себаго" из холодильника. Я не предложил ему стакан. Я знал, он предпочитает пить из горлышка, как только появляется такая возможность, и каждый раз это означает, что он выпал из поля зрения жены. Я смотрел, как во дворе Рейчел разговаривала с Пэм.
Сестра Рейчел была ниже ее ростом, как говорится, кости да кожа. Всякий раз, обнимая Пэм, я опасался, как бы ее острые кости не проткнули меня насквозь. Сэм спала в одной из верхних комнат. С ней осталась мать Рейчел.
Уолтер заметил, что я следил за тем, как Рейчел двигалась через сад.
- Ладите вдвоем?
- Втроем, - напомнил я ему. - Кажется, все о'кей.
- Трудновато, когда в доме младенец.
- Я знаю. Еще не забыл.
Уолтер слегка приподнял руку. Казалось, он вот-вот коснется моего плеча, но его рука медленно опустилась.
- Прости. Нет, я не то чтобы забываю их. Не знаю, как и объяснить себе это состояние. Иногда все словно из другой жизни, другое время, что ли. Я понятно излагаю?
- Да. Я знаю, что ты хочешь этим сказать.
Подул ветер, и веревочные качели на дубу медленно завернулись дугой, как если бы невидимка-ребенок играл ими. Я мог видеть ручьи, серебрящиеся вдали на болотах, местами они сталкивались между собой, там, где их путь лежал через тростники, вода одного смешивалась с водой другого, и каждый изменялся безвозвратно после этих встреч. И в жизни людской все так же.
Когда пути наши пересекаются, мы уже не те, кем были до встречи, она навсегда меняет нас, подчас совсем ничтожно и неприметно, но в иной раз изменения бывают настолько глубокими, что ничто потом уже никогда не возвращается в прежнее состояние. Мы заболеваем другой жизнью, а потом и наша жизнь откладывает отпечаток на всех тех, кого мы встречаем после.
- Думаю, она тревожится.
- О чем?
- О нас. Обо мне. Ею слишком рискуют, и ей это причиняет боль. Она не хочет больше бояться, но она боится. Она боится за нас и за Сэм.
- Вы уже говорили об этом?
- Нет.
- Может, сейчас самое время, пока не станет хуже.
Куда уж хуже. Именно тогда мне было трудно вообразить, как еще могут сложиться обстоятельства. Мне невыносимо больно было отдаляться от Рейчел. Я любил ее и нуждался в ней, но одновременно я был раздражен и нервничал. Бремя вины всей своей тяжестью слишком быстро придавило меня в те дни. Я устал тащить его на себе.
- Много работы? - поинтересовался Уолтер, меняя тему.
- Есть немного.
- Что-нибудь интересное?
- Ты имеешь в виду что-то вроде неразрешимой головоломки?
- Примерно.
- Не думаю. Ты бы никогда так не подумал, но я силюсь стать разборчивым. Все довольно примитивно. Мне тут предложили дельце посложнее, но я отказался. Я стараюсь уберечь их, но...
Я замолчал. Уолтер ждал.
- Продолжай.
Я покачал головой. На кухню зашла Ли, жена Уолтера. Она нахмурилась, заметив, что он пьет из горлышка.
- Стоит мне отвернуться даже на пять минут, как ты напрочь забываешь о цивилизованном поведении, - заворчала она, улыбаясь при этом. - Скоро ты начнешь пить прямо из унитаза.
Уолтер прижал ее к себе.
- А ты знаешь, - добавила Ли, - они назвали собаку в твою честь. Надо думать, именно поэтому. Так или иначе, но теперь многим хочется взглянуть на тебя. И пес жаждет с тобой познакомиться.
Уолтер нахмурился, но она схватила его за руку и потянула в сад.
- Ты с нами? - спросила она меня.
- Немного погодя.
Я наблюдал, как Уолтер и Ли пересекают лужайку. Рейчел помахала им, и они подошли к ней. Наши взгляды встретились, и она чуть улыбнулась мне. Я поднял руку, затем прижал ладонь к стеклу, прикрыв ее лицо.
"Я стараюсь уберечь вас от боли, тебя и нашу дочь. Я выбираю спокойные дела. Но боль все равно приходит. Это то, чего я боюсь. Беда нашла меня тогда, и она найдет меня снова. Я сам представляю опасность для тебя и для нашего ребенка и думаю, что ты знаешь об этом.
Мы отдаляемся друг от друга.
Я люблю тебя, но мы отдаляемся".
Праздник продолжался. Одни гости разошлись, другие, из тех, кто не смог присутствовать на самих крестинах, заняли их места. Темнело, Эйнджел и Луис уже не разговаривали между собой, но еще больше отстранились от всего происходящего вокруг.
Оба не спускали глаз с дороги, которая шла от шоссе к побережью. Между ними лежал сотовый телефон. Еще днем позвонил Арно. Он позвонил, как только благополучно посадил женщину на скоростной экспресс на Бостон.
- Она не назвала своего имени, - сказал он Луису, его голос слегка потрескивал из-за плохой связи.
- Я знаю, кто она, - сказал Луис. - Ты правильно сделал, что позвонил.
И вот на дороге показались огни. Я присоединился к ним и стоял, слегка опираясь на спинку скамьи. Вместе мы наблюдали, как такси пересекло мост через болото, как закатные лучи скользили по воде, как свет фар отражался в их глубинах. В животе моем заурчало, голова затрещала, словно ее сжали тисками.
Я увидел, как там, в окружении гостей, застыла Рейчел. Она тоже, не шелохнувшись, наблюдала за приближающимся автомобилем. Луис поднялся, когда такси свернуло на дорогу к дому.
- Это не к тебе. У тебя нет повода для беспокойства.
Интересно, что этот человек принес с собой в мой дом.
Я вышел за ними через открытые ворота в конце двора. Эйнджел отступил в сторону, Луис подошел и открыл дверь такси. Из машины появилась женщина, крепко сжимающая в руках большую пеструю сумку. Она была ниже Луиса дюймов на восемнадцать, и, вероятно, их разделяло не больше десяти лет, но она несла на себе печать трудной жизни, горести, печали и заботы покрыли ее лицо вуалью из морщин. Я представил, какой красивой была она в молодости. Сейчас мало что напоминало о той былой красоте, только глаза продолжали светиться какой-то внутренней силой. На щеке выделялся след от удара. Похоже, ее ударили совсем недавно.
Она стояла совсем близко к Луису, пристально вглядываясь в него с какой-то особенной любовью, потом вдруг резким движением залепила пощечину.
- Алиса пропала. Ты взялся приглядывать за ней, но теперь Алиса пропала.
Луис обнял пожилую женщину, и она горько заплакала в его объятиях. Даже его огромное тело вздрагивало от ее рыданий.