2
Я оказался не просто в комнате, а скорее в гостиной дома, обставленной в стиле то ли 1920-х годов, то ли 1960-х. Я был совершенно сбит с толку и на какой-то краткий момент даже решил, что переместился в прошлое, как вдруг из соседней комнаты раздался крик: "Электронная почта!", сопровождаемый дружным веселым смехом.
Я повернулся, попробовал открыть дверь, но она оказалась запертой.
Мне казалось, что я грежу наяву, и в то же время окружающая обстановка была очень реальной. Невозможно было представить, что тот стерильный коридор и эта приятная, старомодная комната находятся в одном и том же здании, хотя я это прекрасно знал.
И кстати, а где находится это здание? Уж точно не в том жилом комплексе
Шангри-Ла
- в который я так опрометчиво вошел. Несмотря на поздравления и глупое самодовольство - а как же! Я выдержал испытание! - факт оставался фактом: меня одурманили или вырубили каким-то другим способом и перетащили в это место.
Где бы оно ни было.
Впервые за то время, что казалось мне несколькими днями, я увидел окно и быстро подошел к нему. Бесспорно был день, но окрестности тонули в тумане, сквозь который едва проникал слабый солнечный свет. Любопытно. Я осторожно, чтобы не привлечь внимание тех, кто веселился в соседней комнате, потянул вверх оконную створку, высунул голову и сделал глубокий вдох. Я не удивился бы, если бы ощутил гнилостный запах могилы или безошибочный привкус кондиционированного воздуха. Ничего подобного.
Прищурившись, я пытался разглядеть хоть что-нибудь в густом, непроницаемом тумане. Я ничего не увидел, однако появилось ощущение, что это здание - фальсификация. Мне расхотелось увидеть то, что скрывал туман, я даже испытал к нему благодарность.
Я закрыл окно, задернул штору.
Что же здесь происходит, черт побери? Может, меня подвергли психологической обработке, как Пэтти Херст или военнопленных? Тогда эта фирма связана с министерством обороны, или с ЦРУ, или с каким-то другим ведомством, обеспечивающим национальную безопасность.
Из соседней комнаты донесся новый взрыв смеха, теперь показавшийся мне сердечным, гостеприимным. Собравшись с духом, я открыл дверь и шагнул в помещение, похожее на холл небольшого дома. Здесь разговор звучал громче, я различил отдельные голоса. Мужские и женские. И говорили собеседники - ну, о чем же еще? - о письмах.
Я вошел в следующее помещение.
И попал на вечеринку в духе романов Джона Чивера. Эта большая гостиная могла бы находиться в доме представителей высшего слоя среднего класса. Рядом с камином привалился к стене бородатый мужчина с бочкообразным торсом. В руке он держал бокал, еще несколько бокалов выстроились на каминной полке. С другой стороны камина лицом к нему стояла пожилая, профессорского вида женщина в длинном платье под старину. На диване неловко теснились две хорошо одетые пары, непонятно, знакомые друг с другом или нет. Еще семь-восемь человек самого разного возраста - от двадцати лет до шестидесяти с хвостиком - бродили по комнате. Неопрятный, причудливо одетый толстяк в одиночестве стоял у дальней стены и разглядывал собственные туфли.
Это была очень разнородная группа, объединенная, по-видимому, лишь общим занятием. Я предположил, что они не просто писатели, а Писатели Писем с большой буквы.
Первой заметила меня женщина в длинном платье. Она стояла лицом к лестнице, и, должно быть, движение привлекло ее взгляд.
- Он здесь, - объявила она.
Разговор оборвался, и все присутствующие повернулись в мою сторону. Я смутился и не знал, что сказать, но женщина подошла ко мне и взяла за руку.
- Если позволите, я вас со всеми познакомлю. - Она подтолкнула меня локтем. - Между прочим, как вас зовут?
- Джейсон. Джейсон Хэнфорд.
- А меня Вирджиния.
Она вывела меня в центр комнаты и объявила:
- Это Джейсон Хэнфорд. Наш новый Писатель Писем. - Затем она стала представлять меня каждому из гостей в отдельности: - Познакомьтесь с Лео… Билл… Это Джеймс… Джон… Эрнест…
Меня обнимали, мне кивали, мне подмигивали. Мне жали руку. Мы обошли всю комнату и вышли на кухню, где двое пожилых мужчин поедали закуску с серебряного блюда, стоявшего на маленьком столике.
- …Александр… Томас… - В одной из спален полный цветущий мужчина заигрывал со стройной, строго одетой молодой женщиной. - Чарльз и Джейн.
Мы все вернулись в гостиную. Я огляделся, откашлялся и застенчиво произнес:
- Предполагаю, что все вы Писатели Писем. Как я.
- Не предполагайте, - сказала Вирджиния. - Звучит, как будто мы…
- …придурки, - устало закончил Лео. - Понимаю. Мы все видели "Странную пару".
Странно было слышать, как этот бородатый аскет говорит о старом телевизионном шоу, но почему-то я немного успокоился.
- Так вы не все Писатели Писем? - спросил я.
- Все. Все, - ответила Вирджиния. - Я просто хотела уточнить.
Эрнест, тот, что так и не отлепился от камина, засмеялся.
- Я пишу письма в газеты, - вступил в разговор Чарльз. - Письма редактору.
- Я пишу актерам, писателям и музыкантам от имени фанатов, - признался Джон.
Все начали придвигаться к нам.
- Я пишу рекомендательные письма. - Александр.
- А я пишу политикам. - Томас.
Охваченными оказались все возможные сферы применения писем.
Билл писал письма в "Пентхаус форум" и "Плейбой эдвайзор".
- Я призываю перейти от анального секса к фетишизму, - похвастался он и бросил плотоядный взгляд на Вирджиню. - Хотя, насколько мне известно, вы все еще склоняетесь к первому.
- Вы отвратительны, - отрезала она.
Билл покатился со смеху. Александр покачал головой:
- Вы позорите себя и всех, с кем общаетесь.
- Заткнитесь, черт побери, старый уродливый карлик, - набросился на него Билл.
- Это вы заткнитесь! - взревел Эрнест.
Джейн рассмеялась и коснулась моей руки:
- Здорово вы их расшевелили. - Она кивнула на Чарльза. - Некоторые из его писем не попадали в газеты и журналы, потому что вместо них печатали ваши. Если хотите знать, это вызывало ожесточенные споры.
- Правда, правда, - подхватил Чарльз. - Наша работа состоит в том, чтобы писать письма. Это мы должны хвалить, жаловаться, изменять мнения. Ваше вторжение на нашу территорию не могло пройти незамеченным.
Эрнест громко захохотал, наконец отошел от камина и, покачиваясь, вышел в центр комнаты со стаканом виски в руке.
- Не прошло незамеченным? Самый ханжеский эвфемизм, какой я когда-либо слышал. - Эрнест взмахнул рукой, расплескав виски. - Вы были здесь врагом номер один. Они из кожи вон лезли, пытаясь перещеголять вас. Посылали груды писем, чтобы перебить вашу корреспонденцию.
- Только ничего не могли поделать, - шепнула мне Вирджиния с явным удовольствием.
Джеймс кивнул и серьезно сказал:
- Вы очень могущественны.
Все закивали, зашептали, соглашаясь с его утверждением. Я понял, что эти Писатели Писем знали, кто я такой. Они знали мою работу. Они уважали меня. Черт, некоторые из них, возможно, следили за мной годами. Я обвел взглядом их лица. У меня было так много вопросов, что я не знал, с чего начать.
- На кого вы работаете? - наконец спросил я.
- На фирму, - откликнулся Эрнест.
- Какую фирму? Как она называется?
- Вряд ли у нее есть название, - сказал Джеймс.
- Что конкретно вы здесь делаете?
Вирджиния рассмеялась:
- Пишем письма.
- Мы вроде как… омбудсмены в некоторой степени, - объяснил Джон. - Главным образом мы помогаем людям, дарим голос тем, кто им не обладает, пишем письма от их имени.
- Они не знают, что мы это делаем, - добавил Александр. - Они не сознают, что мы им помогаем. Мы работаем тайно, как ангелы-хранители.
- Куча дерьма, и вы это знаете, - возразил Билл. - Мы пишем письма. Вот и все. Точка. Мы пишем их потому, что умеем и любим это делать, потому что такими мы уродились. И мы понятия не имеем, что за этим стоит. Мы понятия не имеем, куда уходят письма и как их используют.
Билл и несколько других мужчин вяло заспорили.
- Видите ли, - сказала Вирджиния, - нас наняли делать то, что мы любим делать. Разве можно требовать от работы большего?
Я ей поверил. Вроде как поверил.
Однако…
Однако что-то тут было не так. Я снова обвел взглядом присутствующих. Что-то фальшивое, что-то чуть-чуть отчаянное привиделось мне в некоторых улыбках. Я вдруг почувствовал, что это спектакль, предназначенный только для меня, что они вовсе не одна большая счастливая семья и что за напускным весельем таится что-то темное, что-то, чего я не должен видеть.
В дверь постучали. Трижды. И толпа сразу же рассыпалась. Кое-кто вышел на кухню. Вирджиния, как вежливая хозяйка, открыла дверь и впустила чиновника с его папочкой. Эрнест, Билли и Джон обогнули его и выскользнули из комнаты. Я заметил, что за окном стемнело. Может, туман и рассеялся, но в темноте сказать наверняка было невозможно.
Когда сгустился сумрак?
И где мы находимся? На нижнем этаже какого-то офисного здания? В настоящем доме? Не угадаешь. Я совсем растерялся.
- Хорошо проводите время, мистер Хэнфорд? - спросил чиновник.
В первый раз я обратил внимание на то, что мы с ним одного роста. И одного телосложения. Если бы я был актером, он вполне мог бы дублировать меня в трюках. Почему-то он не показался мне таким же милым и дружелюбным, каким был, когда провожал меня на вечеринку.
Джейн повернулась ко мне, одними губами произнесла: "До свидания" - и ушла через парадную дверь.
Через минуту, самое большее две, мы остались одни в комнате, вероятно, во всем доме.
В доме ли?
- Добро пожаловать, мистер Хэнфорд. - Чиновник широко улыбнулся. - Не сомневайтесь, мы ценим ваш талант и хотим не просто использовать его, но и развивать и лелеять его.
- Кто - мы? - спросил я.
Он проигнорировал мой вопрос.
- Вопрос о зарплате можно обсудить, но не волнуйтесь, вы будете щедро вознаграждены. Поскольку поездки из округа Ориндж, мягко говоря, непрактичны, фирма охотно предоставит вам бесплатное жилье и оплатит транспортные расходы. Дом и автомобиль - это основное. Как вы уже обнаружили, у нас здесь богатая светская жизнь.
- Здесь?
И опять он пропустил мой вопрос мимо ушей.
- Думаю, вы будете у нас очень счастливы.
Что-то угрожающее было в этом человеке. Не в нем лично, а в том, что он представлял, а представлял он нечто более грандиозное, и именно поэтому все Писатели Писем разбежались при его появлении.
Мужчина спокойно смотрел на меня, ожидая ответа.
Я промолчал.
- Это принесет гораздо больше удовлетворения, чем компьютерные инструкции.
Я опять не проронил ни слова.
- Не возражаете, если я провожу вас в ваш новый дом?
- Какой новый дом? - не выдержал я.
- Дом, который мы вам предоставляем, - пояснил он, и я обрадовался отсутствию раздражения в его голосе.
- Я останусь в своем доме.
- Но ежедневные поездки…
- Я справлюсь. Если не сложится, если будут перебои с работой, если меня уволят, или фирма обанкротится, или я не выдержу испытательный срок, - полагаю, у вас есть испытательный срок - я не хочу сжигать мосты, - сказал я, подумав, что если смогу вернуть Эрика, то он должен жить в своем собственном доме. А если я верну Викки…
Я придавил разыгравшееся воображение.
- Очень хорошо, - весьма холодно сказал он. - Однако я уверен, вы знаете, что сочинение писем не просто профессия, это призвание, это образ жизни, это…
- В данный момент это новая работа, - оборвал я его лекцию.
Он кивнул, и я решил его больше не провоцировать. Если честно, он начинал действовать мне на нервы. Я вспомнил вопли в соседней комнате во время его визита и заткнулся.
Я еще раньше почувствовал, что он устроил вечеринку ради меня, но не для того, чтобы ввести в местное общество, а чтобы завербовать меня, завоевать, обратить в свою веру.
Мы вышли на улицу. Туман слегка рассеялся, но было темно, наступила ночь. Галогенные уличные фонари освещали почти пустую автостоянку. За спиной действительно остался не жилой дом, а одна из тех стандартных офисных высоток из стекла и бетона, которую могли возвести как в 1950 году, так и вчера. И возвышалось это здание в шикарном районе, во всех отношениях чрезвычайно далеком от трущоб, где я припарковал машину и вошел в -
Шангри-Ла
- жилой комплекс, однако моя "тойота" стояла на противоположной стороне улицы. Видимо, кто-то пригнал ее сюда.
Мой провожатый сунул мне в руку визитную карточку.
- Явитесь на работу завтра утром. Это ваш первый день, так что не обязательно приходить вовремя. У нас здесь весьма свободный режим. Просто хорошенько выспитесь, позавтракайте и приезжайте в офис. Вам помогут устроиться. - Он протянул мне руку. - Я свое дело сделал. Приятно было познакомиться с вами.
Я пожал ему руку, как будто подписал соглашение.
Он хихикнул:
- Наслаждайтесь.
Жаль, что он не уточнил чем. В общем, я в данный момент знал не больше, чем до его появления. Я проследил, как он вошел в здание, затем развернулся и потащился через стоянку к машине.
Усталый, я въехал на свою подъездную дорожку и, выключив фары, с минуту смотрел на темный пустой дом, в котором еще недавно жил с Викки и Эриком. Печаль охватила меня. Я с тоской думал о том, что потерял и к чему пришел.
Где мое место в жизни? С семьей?
Или там, где я оказался? С другими Писателями Писем? Там, где я буду делать единственное, что умею, отлично умею; единственное, что мне небезразлично?
Я вылез из машины, вошел в дом. Бросил ключи на журнальный столик и, не включая свет, побрел в спальню. Мне хотелось сбежать от всего и ни о чем не думать. Я сбросил туфли, снял брюки и рубашку, залез в постель.
В слишком большую без Викки постель в слишком тихой комнате.
Я должен написать Викки и Эрику.
Я закрыл глаза и провалился в сон.
Глава 12
1
Проснулся я на рассвете и, таращась в потолок, попытался сообразить, приснились ли мне события последних дней, или все произошло наяву. Нащупав на тумбочке пульт, я включил телевизор. Шоу "Сегодня" привело меня в чувство.
Я сбросил простыни и вскочил с кровати. Как бы там ни было, таким счастливым и энергичным я не чувствовал себя ни разу за весь прошедший год; прямо как Скрудж в рождественское утро. Я натянул халат и в просвет между шторами взглянул на свою машину.
Свою машину.
Моя машина должна быть белой. На подъездной дорожке стояла черная. Не веря своим глазам, я рывком раздвинул шторы. На конце антенны болталась головка попрыгунчика, в углу ветрового стекла виднелась маленькая круглая трещина - след от камешка, слетевшего с грузовика в прошлом году, на номерном знаке - помятая рамка с надписью "Тойота, Ориндж".
И все это на черной машине.
Невероятно! Немыслимо! Я отпрянул от окна и бросился на кухню, стал распахивать дверцы шкафчиков. Хлопья, кофе, сальса, банки с фасолью - мои обычные съестные припасы. Коробки с сухой смесью для кексов и стопки коробок с батончиками гранолы.
Кексы и гранола?
Значит, то был не сон.
Зазвонил телефон. Я дернулся от неожиданности и чуть не растянулся на полу. Телефон висел на стене рядом со шкафчиком для швабры, но я побоялся поднять трубку. Кто -
что
- ждет меня на другом конце провода?
Телефон умолк через три звонка. Я заставил себя пересечь кухню. В холодильнике оказалось три новых пакета апельсинового сока, а я умирал от жажды. Слава богу. Я достал один из пакетов, нашел стакан и налил себе сока. Вынул из шкафчика коробку батончиков гранолы, сел за кухонный стол и стал впихивать в себя еду. В центре стола лежала визитная карточка, маленький белый прямоугольник. Я не помнил, как оставил ее там, и холодок пробежал по моему позвоночнику.
От дурных предчувствий сердце бешено забилось.
Несмотря на все странности, несмотря на охватившую меня тревогу, я хотел писать письма. Я пытался найти разумное объяснение своему желанию, пытался убедить себя в том, что передо мной открывается прекрасная перспектива карьерного роста, но, честно говоря, я просто очень хотел писать письма. Я жаждал писать письма. И новая работа предоставляла мне этот шанс, придавала моей тайной деятельности законность и целенаправленность, освобождала от чувства вины.
Я взял в руки визитку и впервые прочитал то, что было на ней написано. Адрес. Совсем рядом. В Бри.
Но каким образом? У фирмы есть филиал в округе Ориндж? Вчера, предлагая мне служебное жилье, чиновник напирал на то, что мои поездки будут слишком долгими.
Бессмыслица какая-то.
Мне захотелось заползти в постель и спать, спать, спать, пока все это не закончится. Однако желание посмотреть, что будет дальше, одержало верх.
Шкаф в спальне был забит моей одеждой, только многих вещей я никогда раньше не видел. Я надел черные брюки, одну из моих лучших рубашек и выходные туфли. Я нашел бумажник и ключи от моей -
черной
- машины и вышел на улицу. Заперев дом, я сел в машину, завел двигатель и медленно покатил на свою новую работу.
Офис, в который я должен был явиться, находился очень близко, всего в нескольких милях от моего дома. Я выбрал самый короткий путь и, к своему удивлению, встретил очень мало автомобилей. Конечно, час пик уже прошел, но улицы были пустынны, как в три часа ночи и уж точно не как в десять утра. Однако, когда я въехал на автостоянку многоэтажного офисного здания, почти все места были заняты, и мне пришлось припарковаться в дальнем конце у тротуара.
Это было то самое здание, из которого я вышел вчера в Лос-Анджелесе.
Я запретил себе об этом думать.
Мой новый начальник Генри Шварц ждал меня в вестибюле и, завидев меня, помахал рукой, ведь я не знал его в лицо. Он понравился мне мгновенно. Простой, искренний парень. Я безоговорочно поверил ему, словно старому другу. Я оказался среди себе подобных, и, как ни гордился своей оригинальностью, было приятно в конце концов найти родственные души.
- Так что вам рассказывали о нашей работе? - спросил Генри.
- Мне сказали, что я буду писать письма.
Он рассмеялся:
- Конечно, будете. Мы все пишем. Много пишем. - Генри подтолкнул меня локтем. - И уж вы-то знаете, как сильно мы это любим!
Он признал наше родство, и я воодушевился.
- Идемте. Я провожу вас на четвертый этаж, где вы будете работать.
Мы вошли в лифт, совершенно не похожий на тот, в котором я поднимался с двумя конвоирами. И невозможно было представить, что коридор четвертого этажа находится в том же здании, что и вчерашний. Через две двойные двери из матового стекла Генри провел меня в большой, прекрасно обставленный офис и указал на мягкий кожаный диван:
- Садитесь.
- Я постою.
Генри подошел к маленькому бару в стене, налил себе стакан апельсинового сока.
- Хотите? Свежевыжатый.
Я отрицательно покачал головой.
- Итак… полагаю, вам интересно узнать, почему вы здесь, чем вам придется заниматься и все такое, не правда ли?
Я улыбнулся: