Дэвид поспешно запустил мотор. Он нервно крутил руль - и наконец они повернули, разбрасывая колесами грязь, выскочили на подъездную дорогу и помчались по колдобинам.
В течение получаса Дэвид изо всех сил гнал машину, стремясь к серовато-зеленым подножиям гор, желая просто очутиться как можно дальше от Мигеля Гаровильо.
Когда паника и потрясение слегка утихли, Дэвид почувствовал, как в нем нарастает гнев, и ему остро потребовалось остановиться и как следует подумать.
Он поставил машину у обочины. Они как раз подъехали к какой-то деревушке, и слева от них виднелся склад древесины. Далекие Пиренеи теперь выглядели немного симпатичнее; вершины сосен торчали из вечно клубящегося тумана. Церковь, окруженная круглыми надгробиями, стояла на склоне холма над ними.
Все вокруг было влажным, все вокруг них казалось слегка, но отчетливо гниющим в этой вечной сырости.
Дэвид выругался:
- Что. За. Хрень.
Эми виновато посмотрела на него.
- Да, понимаю. Мне очень жаль.
- Что?
- Мне очень жаль…
- Это не ваша вина.
- Но… - девушка покачала головой. - Именно моя. Может быть, вам лучше вернуться домой, Дэвид. Мигель - это моя проблема.
- Нет. Ерунда. Он и моя проблема тоже.
- Но я ведь говорила вам, каков он. Убийственно ревнив. Он… он действительно может… что-нибудь сделать. Он даже может…
- Убить меня?
Эми поморщилась.
В Дэвиде проснулся бунтарский дух.
- Да пошел он!.. Я хочу найти ответы. - Он снова тронул машину с места и несколько минут молча вел ее по дороге, медленно, не спеша. - Я хочу узнать все. Мой дед не стал бы посылать меня сюда, впутывать меня во все это, если бы у него не было к тому серьезных причин. И я хочу выяснить, почему он это сделал.
- Карта.
- Именно. Карта. Вы ведь слышали, что сказал Хосе, видели, как он отреагировал… тут что-то… что-то…
Он пытался найти подходящие слова, чтобы описать всю сложность возникшей перед ним головоломки, но не успел; Эми тихо сказала:
- Не останавливайтесь.
- Что?
- Прибавьте скорости.
- Что?
Сердце Дэвида сжалось от леденящего предчувствия.
И Эми подтвердила его опасения:
- Мигель. Его машина. Позади нас.
9
Эми смотрела в зеркало заднего вида. Дэвид тоже глянул туда.
- Боже… - Он прищурился. - Вы уверены? Это та самая машина?
- Номера. Да, это его авто.
Дорога впереди была узкой, туман сгущался по мере того, как они поднимались выше.
- Но… - Дэвид крепко стиснул руль. - Он что, так и ехал за нами? Преследовал?
- Кто знает. Может, ехал за нами. Или…
- Что?
- Он ведь из ЭТА. А здесь их владения.
- Значит…
- Они постоянно следят за этими дорогами. У него тут множество друзей и помощников. Может быть, кто-то ему позвонил. Мы ведь только что останавливались у какой-то деревни. И что нам теперь делать?
Страх был физически ощутим. Но Дэвид чувствовал еще и возмущение. Он подумал о своих любимых родителях, оставивших его одного. Подумал о своем одиночестве: ему пришлось с боем добиваться диплома в колледже, он был предоставлен сам себе, а дед жил в далеком Фениксе. Но Дэвид прошел через все это дерьмо, он справился со всем этим и не позволит себя запугивать, даже самому бесноватому из всех этих поганых террористов. Не сейчас. Не тогда, когда он узнал, что тайна его деда связана с его собственными предками, с его собственной историей. Когда он узнал, что по крови он принадлежит к баскам.
И еще ему не нравилось, когда его преследовали.
- Давайте оторвемся от этого ублюдка.
Нажав на педаль газа, он помчался по узкой извилистой дороге; мотор болезненно ревел, когда они неслись между каменными изгородями и по скользким кочкам. Потом Дэвид снова посмотрел в зеркало.
Красный автомобиль приближался.
- Дерьмо…
Дэвид просто ощущал на языке горьковатый вкус тревоги; не обращая на него внимания, он переключил скорость - и рванулся вперед как можно быстрее.
- Дэвид…
Слева от них показался обрыв. Он был смертельно опасным, высотой не менее трехсот метров, а то и больше. Стоило ошибиться совсем чуть-чуть, и они полетели бы вниз и разбились бы вдребезги. Дэвид поневоле сбросил скорость.
Бам!
Красный автомобиль ударил их сзади. Удар был сильным, намеренным, чрезвычайно опасным. Дэвид отчаянно вцепился в руль, стараясь удержать машину на дороге, а потом бросил испуганный взгляд в зеркало. Он не мог сказать наверняка, но ему показалось, что их преследователь… улыбался?
- Не бойтесь, все в порядке, - сказал он Эми.
Зачем он это сказал? Он ведь сам был просто в ужасе. Но его также уже охватила ярость. Только не теперь. Только не сдаваться сейчас. Если он сдастся - то чего ради все это было? Все эти годы ничегонеделания, бессмысленного сидения в стерильно чистом кабинете, годы бессмысленной юридической практики; он пытался наладить отношения, но так всего боялся, что люди отворачивались от него - и он снова оставался один.
Сердце Дэвида переполнилось мятежными чувствами; он хотел спасти Эми и спастись сам - и он мог это сделать.
Вдавив в пол педаль акселератора, Мартинес погнал машину вперед так быстро, как только осмеливался. Несмотря на грызущий страх, его охватила некая уверенность в том, что он делал. Дэвид научился отлично водить машину еще в юности. Он действительно это умел.
Но сейчас, конечно, все было несколько иначе: машина прыгала по кочкам от одного резкого поворота к другому, поднимаясь все выше и выше. И за ними гнался сумасшедший.
Потом дорога и вовсе пошла зигзагами, превращаясь в крутой серпантин, и, наконец, повернула за вертикальную каменную стену, за которой ничего не было видно… у Дэвида перехватило дыхание, сердце подпрыгнуло… но он миновал поворот.
Снова глянул в зеркало. Красный автомобиль на мгновение притормозил, и Дэвид немного оторвался от их беспощадного преследователя. У него было несколько секунд на передышку.
Они мчались вперед, и Мартинес пытался думать. Если они остановят машину и бросятся бежать, может, им и удастся спрятаться… но красная машина была слишком близко. У Мигеля есть пистолет, он может погнаться за ними и в скалах. Подразнить их… а потом пристрелить. Такая простенькая казнь в лесу.
- Дэвид!..
Красная машина догоняла их. Мартинес не мог ехать быстрее. Они уже достигли предела, крайней точки. Никто ничего не увидит. Они уже поднялись выше уровня облаков; солнце здесь сияло ослепительно, его лучи отражались от вечных снегов. Значит, вот здесь им и предстоит умереть. Мужчина и женщина в автомобиле. Как его родители. Оба мертвы.
Но тут Дэвид увидел некий шанс… Впереди и немного выше тянулись голые камни на относительно ровной площадке. Три секунды спустя он уже бросил машину в сторону этих известняковых выходов и рванул ручной тормоз. Они развернулись на месте, как дети на какой-нибудь самой кошмарной из всех ярмарочных каруселей.
И это сработало. Красный автомобиль стремительно пронесся мимо. А Дэвид тут же погнал машину в обратную сторону, по крутому опасному спуску.
Он мчался по головокружительному серпантину горной дороги; в зеркало заднего вида было видно, как красный автомобиль разворачивается… Но на этот раз у Дэвида уже был некий план, и он, на скорости восемьдесят миль в час обогнув вертикальную каменную стену, сразу погнал машину к серому лесу. На подъездную дорогу какой-то фермы.
В гущу деревьев.
Дорога металась то туда, то сюда, швыряя их по лесной тьме. Машина скрипела и стонала, а дорога через полмили кончилась. Дэвид резко остановил авто, пинком распахнул дверцу и выпрыгнул. Эми уже была снаружи. Молодой человек схватил ее за руку, и они побежали в лес, между деревьями и камнями, перепрыгивая через ручьи, - пока не нашли огромный валун. Здесь они наконец остановились, спрятавшись за гигантским камнем. И ждали молча, задыхаясь.
Сердце Дэвида бешено стучало в грудную клетку; он крепко сжимал влажную руку девушки.
Они сидели за валуном, замерзшие, онемевшие. Лес слегка потрескивал под унылым моросящим дождем. Ничего не происходило. Клочья тумана ползли между мрачными темными лиственницами, как сказочные призраки.
Вдали послышался тихий гул автомобильного мотора. Видимо, это была красная машина, искавшая их. Похоже, она приостановилась где-то на дороге. Где-то довольно близко. Дэвид почувствовал, как пальцы Эми стиснули его руку. Мучительные мгновения медленно ползли мимо, словно похоронная процессия. Двое беглецов ждали, когда их найдут и застрелят. Или сделают что-нибудь гораздо хуже.
Мотор машины заработал снова. Звук удалялся. Красный автомобиль уезжал, возможно направляясь вниз. Наконец Дэвида и Эми окружила полная тишина. Дэвид позволил себе вздохнуть.
Но чувство облегчения мгновенно угасло, потому что послышался новый звук: под чьей-то ногой треснула сухая веточка…
10
Старые женщины что-то напевали себе под нос, и странные звуки сливались в бодрую мелодию; дрожащий голос мужчины в темном костюме, стоявшего перед ними, взмахивающего руками, направлял их, и все интенсивнее звучал хор гудящих женских голосов.
Они все еще были на Фуле, почти в трех сотнях миль от Глазго.
Саймон, Сандерсон и Томаски провели весьма неприятную ночь в единственной на всю Фулу гостинице, дожидаясь возможности поговорить с Эдит Тэйт. Владелец гостиницы, вдовец средних лет из Эдинбурга, был настолько взволнован наплывом приятных гостей - новых людей, с которыми можно поговорить, - что вцепился в них мертвой хваткой и не отпускал, между глоточками виски вываливая на них леденящие кровь истории о всяких сверхъестественных событиях, происходивших на острове.
Он рассказал им о некоем немецком орнитологе, который поскользнулся на овечьем последе и ударился головой о камень, и его мозги сожрали арктические поморники. Следующий рассказ был о паре туристов, покоривших самый высокий здешний утес, Кэйм, и свалившихся в пропасть из-за того, что один из них чихнул.
Все это Саймон выслушивал со сдержанной улыбкой, а Сандерсон не скрывал сарказма.
- Получается, здесь гибнет примерно пятьдесят процентов туристов?
Но было в этих историях и кое-что такое, что по-настоящему, всерьез заинтересовало журналиста: это гэльское наследие острова. Как объяснил хозяин гостиницы, Фула всегда была настолько изолированным местом, что сумела сохранить северогэльские культурные особенности, почти полностью исчезнувшие в других местах. Здесь пользовались собственным григорианским календарем, Рождество праздновали шестого января, и кое-кто из местных по-прежнему говорил на настоящем шотландско-гэльском диалекте. В особенности этот язык был в ходу в церкви, где, видимо, велись самые древние из сохранившихся служб: только здесь можно было услышать носовое пение а капелла, известное как "диссонансные гэльские псалмы", о чем с искренним наслаждением сообщил владелец гостиницы.
И вот теперь они действительно находились в кирхе, слушая носовую гэльскую гетерофонию, ожидая возможности поговорить с Эдит. Саймона полностью захватила эта аутентичная, древняя, возможно, даже языческая церемония; на старшего инспектора Сандерсона все это производило гораздо меньшее впечатление.
- Они гудят, как туча сумасшедших ирландских шмелей в душевой.
Его небрежное замечание прозвучало слишком громко. Одна из женщин обернулась и окатила старшего инспектора холодным взглядом; но, несмотря на это, продолжала гудеть через свои столетние ноздри, хотя глаза ее пылали.
Старший инспектор смущенно вспыхнул, встал и, пройдя вдоль ряда скамей, поспешил выбраться из церкви. Саймон, почувствовав себя как будто голым и слишком бросающимся в глаза, поспешил за ним. Он нашел Сандерсона у кладбища; тот курил.
Но инспектор быстро бросил сигарету, раздавил ее каблуком и уставился на Снек о'да Смаале - огромное ущелье неподалеку от церкви; оно спускалось прямо к бурлящему морю, дергавшемуся, как упавший на землю эпилептик в синей смирительной рубахе; утренний дождик кончился, небо прояснилось.
- Ты не слишком религиозен, детектив, да?
- Полагаешь? - Сандерсон саркастически улыбнулся. - Вообще-то я ходил в церковную школу, потому что мои родители были по-настоящему верующими. А это гарантирует нелюбовь к религии.
Саймон кивнул.
- Ну да… А у меня полностью противоположный опыт, мои родные были атеистами. Ученые и архитекторы. - В его уме вспыхнуло запретное воспоминание: "das Helium und das Hydrogen…". Саймон поспешил продолжить разговор: - Поэтому они никогда не навязывали мне никакой религиозной системы. И теперь я… ну, имею весьма расплывчатое представление о вере.
- Тебе только на пользу, - старший инспектор всмотрелся в какую-то белую тень, возникшую неподалеку. Это оказалась овца, забредшая на кладбище. - Боже, что за местечко! Все эти овцы, на каждом шагу… Овцы. Что они тут делают? Безмозглые шерстяные комки. - Сандерсон положил руку на плечо журналиста и посмотрел ему прямо в глаза. - Куинн… Тебе следует кое-что знать. Если ты все еще хочешь написать об этом случае.
- Да?
- Произошло еще одно убийство. Сегодня утром. Мне передали по рации. И мы уверены, что оно связано с этими двумя, - инспектор нахмурился. - Ну, насколько я могу пока тебе сказать.
- И где это?
- Неподалеку от Виндзора. Старик по имени Жан Мендиа. Так что Томаски утром улетел домой, чтобы начать разминку.
Носовое пение в церкви умолкло.
- Дай угадать… жертва из Южной Франции? Он тоже изуродован?
Сандерсон кивнул.
- Да, французский баск. Из Гаскони. Но - нет, не изуродован. И его не пытали.
И прежде чем Саймон успел задать вполне очевидный вопрос, Сандерсон добавил:
- Мы уверены во взаимосвязи этих убийств вот почему: новая жертва очень стара, далее - это баск, и еще - там не было ограбления. Убийство выглядит бессмысленным.
- Значит, эти трое…
- Да.
- Но кто, черт побери, это делает? И зачем?
- Бог знает… так что можешь спросить у него, - детектив отвернулся.
Служба закончилась. Церковные двери широко распахнулись, и старые леди в чепчиках торжественно выплыли из кирхи на дневной свет, болтая на английском и гэльском.
Эдит Тэйт обнаружилась быстро. Она оказалась куда более живой и подвижной, чем ожидал Саймон; несмотря на свои шестьдесят семь лет, эта женщина могла бы посостязаться с пятидесятилетними. Но искры в ее глазах сразу погасли, как только мужчины объяснили ей, кто они такие и зачем она им понадобилась. На мгновение у Эдит даже стал такой вид, словно она готова была разразиться слезами. Но она лишь тщательно застегнула на себе твидовое пальто и повела мужчин назад, в опустевшую церковь, где они могли устроиться на скамье и поговорить.
Эдит Тэйт не была свидетельницей, как надеялся детектив. Она признала, что слышала в ту страшную ночь некий странный звук - но она не может быть до конца уверена в том, что именно она слышала. Скорее всего, в столь ранний час это шумела маленькая лодка, но точно она сказать не могла.
Эдит Тэйт вообще ни в чем не была уверена - но вряд ли стоило винить ее за это. Она изо всех сил старалась помочь, и этот процесс явно давался ей с трудом. В конце допроса пожилая женщина тихонько всхлипнула, прикрыв лицо бледными руками. Потом опустила ладони и внимательно посмотрела на журналиста.
- Мне очень жаль, но я ничем больше не могу помочь. Знаете, она была моей очень близкой подругой. Настоящей подругой. Мне так жаль, мистер… джентльмены. Вы проделали такой долгий путь, чтобы со мной встретиться. Но чего я не видела, того не видела.
Саймон обменялся с Сандерсоном понимающим взглядом. Эта старая милая леди старалась как могла, а они и так уже зашли так далеко, как только было возможно. Но оставался еще один, последний вопрос, и его, пожалуй, необходимо было задать.
- А когда и почему Джулия переехала на Фулу, Эдит? Это ведь такое удаленное место.
- Уверена, она приехала сюда в конце сороковых… - Эдит нахмурилась. - Да. В сороковых годах. Мы подружились позже, когда моя мамочка умерла и я получила в наследство ферму по соседству с Джулией.
- То есть вы не знаете, почему она эмигрировала из Франции и перебралась на Фулу?
- Не-ет. - Эдит покачала головой. - Она никогда об этом не говорила, а я никогда не спрашивала. Может быть, тут какая-то семейная тайна. Может быть, она просто любила уединение и тишину, только и всего. Многим людям это нравится, знаете ли… А теперь мне действительно пора идти. Меня ждут друзья.
- Разумеется.
Разговор был окончен. Саймон закрыл блокнот.
Однако, уже направляясь к выходу из церкви, Эдит приостановилась и вскинула голову. Она еще раз прокрутила в голове один из заданных ей вопросов.
- Вообще-то… есть еще кое-что. Такое, что, возможно, вам следует знать. Маленькая странность.
Саймон снова открыл блокнот.
- Да?
- Совсем недавно… Ее все беспокоил какой-то молодой человек, молодой ученый. Ее это очень расстроило.
- В смысле?
- Ангус Нэрн, так его звали, - пожилая леди на мгновение прикрыла глаза - и тут же снова их распахнула. - Да, так. Хорошее шотландское имя. Да. Он надоедал ей телефонными звонками и какой-то научной болтовней.
- Что вы имеете в виду под "надоедал"?
- Он хотел ее исследовать. Говорил, что она - уникальный случай. Баск, я думаю. Это правильно? Я не знаю. Баск, наверное. Ну да.
- И это ее расстроило?
- И даже очень. Куда сильнее, чем можно было бы ожидать. Она целую неделю не могла прийти в себя. Этот человек, Нэрн, по-настоящему ее разволновал… Ну ладно, вон подруги мне машут.
Но Саймон задержал ее:
- Но, миссис Тэйт…
Она бросила на него вежливый взгляд.
- Вы сказали, что тот человек хотел как-то ее исследовать, но о чем шла речь? Что именно он собирался изучать?
Эдит безмятежно ответила:
- Ее кровь.