* * *
Квартира ее находилась через реку, напротив Нотр-Дам, с балкона и спальне открывался изумительный вид на собор, который так красиво подсвечивали вечером. Было уже десять, но стемнело еще не совсем, небо отливало густо-синим. Он смотрел вниз, на улицу, огоньки бесчисленных кафе, толпы людей. Восхитительное, завораживающее зрелище.
- Не волнуйся, - сказала она, подойдя к нему сзади. - Если высматриваешь Джимми… он сюда не придет.
Ему и в голову не приходило высматривать американца.
- Нет?
- Нет, - ответила она. - Ему есть куда пойти. У Джимми полно женщин. - Она отпила глоток красного вина, поставила бокал на тумбочку рядом с кроватью. А потом, ничуть не стесняясь, стащила через голову топ, сняла юбку. Под этими предметами туалета на ней больше ничего не было.
Она осталась лишь в туфлях на высоких каблуках. Подошла к нему. Выглядел он немного смущенно, и она сказала:
- Я ведь уже говорила, не люблю ждать. - И с этими словами она обняла его за шею, притянула к себе и поцеловала, долгим, страстным, даже каким-то голодным поцелуем. И не успел он толком ответить на него, как девушка принялась срывать с него одежду. Делала она это молча, слышалось лишь жаркое и частое ее дыхание. Порыв страсти был сравним разве что с гневом, и это, а также красота и совершенство ее смуглого тела сковали его. Впрочем, всего лишь на несколько секунд.
После она лежала рядом с ним на смятых простынях, и кожа ее была такой нежной на ощупь, а вот все тело по прежнему напряжено как струна. Подсвеченный фасад собора отбрасывал на потолок мягкое желтоватое сияние. Маршал чувствовал, как приятно расслаблены все мышцы его тела, чего нельзя было сказать о девушке. Он чувствовал, что она напряжена до предела, и усомнился, испытала ли она оргазм, несмотря на все страстные стоны и крики, которые испускала в конце. И тут вдруг она резко села в постели.
- Что-то не так?
Она снова глотнула вина.
- Мне надо в ванную, - сказала она, соскочила с кровати и вышла. Бокал остался на тумбочке. Он тоже сел и отпил из бокала с тонким отпечатком ее помады на ободке.
Потом посмотрел на кровать и увидел на простыне в изножье темные грязные полосы. Следы туфель. Она скинула их лишь в самом разгаре полового акта. Теперь туфли валялись у окна. Свидетельства страсти… Маршалу до сих пор все это казалось сном. Никогда прежде не доводилось ему бывать с такой женщиной. Такая красавица, да еще живет в такой роскошной квартире. Трудно даже представить, во что обходится вся эта роскошь, отделка деревянными панелями, вид из окна, один район чего стоит.
Он глотнул еще вина. "К хорошему привыкаешь быстро", - промелькнула мысль.
В ванной журчала вода. Убаюкивающие звуки, они напоминали тихую песню.
И вдруг - бах! Дверь с грохотом распахнулась, в спальню ворвались трое мужчин. В темных плащах и шляпах. Похолодевший от ужаса Маршал поставил бокал на тумбочку - он тут же с нее свалился - и нырнул за одеждой, что валялась на полу у кровати, прикрыть наготу. Но не успел, мужчины накинулись на него, схватили руками в перчатках. Он так и взвыл от страха, когда они дружно навалились на него и швырнули лицом вниз, на кровать. Продолжая орать, Маршал зарылся лицом в подушку. Пронеслась мысль: сейчас они его задушат. Но делать этого мужчины не стали. Один из них прошипел:
- Тихо! Ничего с тобой не случится, если будешь вести себя хорошо.
Он им не поверил, продолжал барахтаться, извиваться, закричал снова. Где же Мариза? Что делает? Все произошло так быстро. Один из мужчин оседлал его, больно давил коленом на позвоночник, холодные подошвы ботинок упирались в голые ягодицы. Потом вдруг он ухватил его за шею и вдавил лицом в подушку.
- Я же сказал, молчать! - снова прошипел он. Двое других крепко держали его за запястья, точно приковали распятым к постели. Сейчас они что-то с ним сделают, что-то страшное… Он испустил сдавленный стон, кто-то больно стукнул его по затылку.
- Цыц!
Происходящее казалось кошмарным сном. Где же Мариза? Наверное, спряталась в ванной, и винить ее за это нельзя. Затем он услышал какое-то шуршание и увидел пластиковый пакет, а в нем - что-то белое, напоминающее мячик для гольфа. И они начали запихивать этот пакет ему под мышку.
Что это, черт возьми, они делают? Он ощутил под мышкой холодное мокрое прикосновение, забарахтался, забился, но держали его крепко, а потом под этим мокрым и водянистым к коже его прижалось что-то мягкое. И еще липкое, как жевательная резинка. И сразу же вслед за этим он ощутил в том же месте легкий укол. Всего на долю секунды кожу прожгло точно огнем, и боль тут же прекратилась.
Мужчины двигались быстро, убрали пакет, и в этот момент он услышал два выстрела. Они показались просто оглушительными, и еще Мариза что-то кричала по-французски:
- Salaud! Salopard! Malin petit! Bouge toi le cul! И тут третий мужчина скатился со спины Маршала, упал на пол, потом вскочил, а Мариза продолжала кричать. Грянуло еще несколько выстрелов, в воздухе повис запах пороховой гари, и мужчины бросились вон из комнаты. Дверь захлопнулась за ними, и к нему выбежала Мариза, голая, бормочущая что-то по-французски. Он никак не мог разобрать, что именно, вроде бы о какой-то vacherie, кажется, это означает "корова", но в голове у него все перемешалось, и он, дрожа всем телом, продолжал лежать на постели.
Она подошла, обняла его. Ствол пистолета был еще горячим, он вздрогнул, отдернул руку. Она отложила пистолет в сторону.
- О, Джонатан, мне жаль, страшно жаль! - Она уткнулась головой ему в плечо. - Пожалуйста, прости меня, это не повторится, обещаю…
Постепенно дрожь унялась, она не сводила с него глаз.
- Они сделали тебе больно?
Он отрицательно помотал головой.
- Слава богу. Вот кретины! Это друзья Джимми, решили подшутить, напугать тебя. И меня тоже, я просто уверена. У тебя точно ничего не болит?
Он снова помотал головой. Потом закашлялся.
- Знаешь, - сказал он после паузы, - думаю, мне лучше уйти.
- О нет, нет! - воскликнула она. - Ты не можешь так поступить со мной!
- Просто мне кажется…
- Ни за что! - Она придвинулась еще ближе, теперь их тела соприкасались. - Побудь еще немножко.
- Может, вызвать полицию?
- Mais non. Что она сделает, эта твоя полиция? Любовная ссора, вот и все. Здесь, во Франции, не принято вызывать полицию по таким случаям.
- Но ведь они вторглись…
- А теперь ушли, - шепнула она ему на ухо. Он чувствовал ее жаркое дыхание. - Теперь мы вдвоем. Только ты и я. Только ты и я, Джонатан… - И она навалилась на него всем своим смуглым стройным телом.
* * *
Было уже далеко за полночь, когда он, уже полностью одетый, подошел к окну. Стоял и смотрел на Нотр-Дам. На улице до сих пор полно народу.
- Почему не хочешь остаться? - капризно надув губки, спросила девушка. - Хочу, чтоб ты остался. Тебе что, жалко доставить мне такое удовольствие?
- Прости, - ответил он, - но мне надо идти. Не очень хорошо себя чувствую.
- Я тебя вылечу.
Джонатан покачал головой. Он и правда чувствовал себя неважно. Кружилась голова, в ногах какая-то противная слабость. Руки так сильно дрожали, что пришлось ухватиться за перила балкона.
- Прости, - повторил он. - Но я все же пойду.
- Хорошо. Я тебя подвезу.
Он знал, ее машина припаркована на том берегу Сены. Идти довольно далеко. Но спорить не хотелось.
- Ладно, - кивнул он.
Она не спешила. По набережной они шли рука об руку, как и подобает любовникам. Прошли мимо плавучего ресторана, освещенного яркими огоньками, народу внутри было до сих пор полно. Напротив, по ту сторону реки, величественно вздымался собор Нотр-Дам с красивой подсветкой. Эта неспешная прогулка, слова, которые она нашептывала ему на ушко, немного успокоили, он почувствовал себя лучше.
Но затем вдруг всем телом снова овладела противная слабость, он даже споткнулся. Во рту пересохло. Челюсти словно онемели. Говорить было трудно.
Она, похоже, этого не замечала. Они миновали ярко освещенный участок набережной, зашли под мост. Здесь было темно, и он снова споткнулся. И на этот раз не удержался на ногах, упал.
- Господи, дорогой… - обеспокоенно пробормотала она и помогла ему подняться.
- Мне кажется… кажется… - пролепетал он. - Милый, да что это с тобой? - Она подвела его к скамейке неподалеку от набережной. - Вот, присядь, отдохни немного. Скоро тебе будет лучше.
Но лучше ему не становилось. Он пытался что-то возразить, но не мог. С ужасом вдруг осознал, что даже покачать головой не может. С ним явно что-то не так. Все тело казалось ватным и слабым, он попытался подняться, но не мог. Ноги не слушались, в голове гудело. Он покосился на нее, она сидела рядом.
- Джонатан, что с тобой? Может, вызвать врача? "Да, мне нужен врач", - подумал он.
- Так не может продолжаться, Джонатан…
В груди сдавило. Он начал задыхаться. Отвернулся, уставился прямо перед собой. С ужасом подумал: "Меня парализовало".
- Джонатан?
Он хотел посмотреть на нее. Но даже это было уже не под силу. Продолжал смотреть прямо перед собой, судорожно, мелкими глотками хватая воздух.
- Джонатан?.. Мне нужен врач.
- Можешь посмотреть на меня, Джонатан? Ты меня видишь? Нет?.. Даже голову повернуть не можешь?
И почему-то никакой озабоченности или тревоги в ее голосе. Голос звучал холодно, деловито. Возможно, у него аберрация слуха. В ушах какой-то странный шорох или шелест. А дышать все трудней и трудней.
- Ладно, хватит, Джонатан. Пошли отсюда.
Она поднырнула головой ему под мышку и с удивительной силой для столь хрупкого телосложения рывком подняла со скамьи. А потом подхватила безжизненно вялое тело и куда-то повела. Он уже не видел, куда. Но тут впереди послышался звук чьих-то шагов. "Слава богу", - подумал он. Мужской голос спросил по-французски:
- Вам помочь, мадемуазель?
- Нет, спасибо, - ответила она. - Просто слишком много выпил, вот и все.
- Вы уверены, что вам не нужна помощь?
- Он только и знает, что напивается.
- Вот как?
- Ничего, как-нибудь справлюсь.
- Ну что ж, тогда bonne nuit.
- Доброй ночи, мсье.
И она продолжала тащить его на себе. Чужие шаги затихли вдали. Потом вдруг она остановилась, огляделась по сторонам. А потом… Да она тащит меня к реке!..
- А ты тяжелей, чем я думала, - будничным тоном заметила Мариза.
Джонатан ощутил ни с чем не сравнимый ужас. Он полностью парализован, не может оказать ни малейшего сопротивления. Носки ботинок цеплялись и скребли о мостовую.
Тащит к реке.
- Ты уж извини, - сказала она. И столкнула его в воду.
* * *
Падение длилось какую-то долю секунды, затем со всех сторон охватил холод. У поверхности вода была зеленоватой и в пузырьках, чем глубже он погружался, тем темней она становилась. Двигаться он не мог, даже в воде. И еще не мог поверить, что это происходит с ним, отказывался поверить, что ему придется умереть таким вот образом.
Потом вдруг почувствовал, как тело его медленно поднимается. Вода снова позеленела, он вырвался на поверхность, перевернулся на спину.
Он видел мост, темное ночное небо, стоявшую на набережной Маризу. Она закурила сигарету и смотрела на него сверху вниз. Стоит, подбоченясь, выставив одну ногу вперед, в позе манекенщицы. Вот она затянулась и выпустила тонкую струйку дыма.
И тут его снова неудержимо потянуло вниз. Он погрузился в воду и почувствовал, как вокруг смыкаются леденящий холод и тьма.
* * *
В три часа ночи в Laboratoire Ondolatoire Французского Морского института в Виши вдруг вспыхнул свет. Контрольная панель ожила. Машина начала образовывать волны, которые одна за другой катились по всей длине резервуара и разбивались об искусственный берег. На мониторах мелькали трехмерные изображения, проносились колонки цифр. Данные передавались на неизвестную станцию, находящуюся где-то во Франции.
В четыре утра огни погасли, лампочки на контрольной панели - тоже, вся информация о том, что здесь происходило, была удалена с жестких дисков.
ПАХАНГ
Вторник, 11 мая
11.55 утра
В тени джунглей, под пологом малазийского дождевого леса, тянулась и извивалась узкая дорога. Мощеная ее часть была очень узкой, и внедорожник "Лэнд Круизер" то и дело кренился, а шины его жалобно повизгивали на резких поворотах. Сидевший рядом с водителем бородатый мужчина лет сорока взглянул на наручные часы.
- Долго еще?
- Несколько минут, - не сбавляя скорости, ответил водитель. - Уже почти приехали.
Водитель был китайцем, но говорил с сильным английским акцентом. Звали его Чарльз Линг, и он прилетел из Гонконга в Куала-Лумпур накануне вечером. Утром встретил своего пассажира в аэропорту, и вот с тех пор они мчались на полной скорости по тропическому бездорожью.
При встрече пассажир протянул Лингу карточку, где значилось следующее: "Аллан Петерсон. Лаборатория сейсмических исследований, Калгари". Линг, конечно, не поверил ни единому написанному там слову.
Он прекрасно знал, что этим оборудованием торгует компания в Альберте под названием "И-эл-эс Энжиниринг". И совсем не обязательно проделывать весь этот путь до Малайзии, чтоб взглянуть на него.
Мало того, Линг проверил список пассажиров прибывающего рейса и не нашел в нем никакого Аллана Петерсона. Так что парень этот прибыл под чужим именем. Он сказал Лингу, что работает геологом, проводит независимые консультации для канадских энергетических компаний. Занимается в основном оценкой потенциала нефтяных месторождений. Но и этому Линг не поверил. Инженеров-нефтяников видно за милю. У этого же человека не было с ними ничего общего.
Итак, Линг понятия не имел, кто же этот парень. Документы у мистера Петерсона нормальные, а остальное - не его ума дело. Сейчас его интересует только одно: как можно выгоднее продать кавитационные установки. И, судя по всему, сделка светила неплохая: Петерсон говорил о закупке трех единиц такой техники общей стоимостью свыше миллиона долларов.
Он резко свернул с дороги на узкую грязную тропинку. Машина запрыгала на кочках под сенью огромных деревьев и вдруг вырвалась на солнечный свет, на большое открытое пространство. В центре его зиял глубокий разрез в виде полукруга, рядом высился холм сероватой земли. Внизу виднелось озеро с зеленоватой водой.
- Что это? - поморщился Петерсон.
- Старый карьер по добыче каолина открытым способом. Теперь заброшен.
- Добыче чего?
"Тоже мне, геолог", - подумал Линг. И объяснил, что каолин - это минерал, содержащийся в глине.
- Используется при изготовлении бумаги и керамики. Теперь, в основном, для создания керамических изделий в промышленном масштабе. И керамика - это не только горшки и чашки, но и ножи, невероятно острые. А скоро из этого материала будут делать автомобильные моторы. Здесь же каолин был низкого качества. И четыре года тому назад добычу прекратили.
Петерсон кивнул.
- А где же ваша установка? Линг указал на огромный грузовик на краю обрыва.
- Там. - И он направил туда джип.
- Работа русских?
- Да, грузовик и фильтрационные рамы на основе углеродной матрицы российского производства. Электроника с Тайваня. А собирали сами здесь, в Куала-Лумпур.
- И это самая большая ваша модель?
- Нет, средних размеров. Большой здесь сейчас нет, так что показать вам не можем.
Они остановились возле грузовика. Он был огромен, кабина внедорожника возвышалась над гигантскими шинами всего на несколько дюймов. В центре кузова, нависая над землей, располагался прямоугольный генератор кавитационной установки. Он походил на дизельный генератор сверхъестественных размеров, эдакий гигантский клубок труб и проводов. Изогнутая лопасть находилась внизу, в нескольких футах от земли.
Мужчины выбрались из джипа, жара стояла удушающая. Очки у Линга запотели, он протер их подолом рубашки. Петерсон обошел грузовик.
- А можно получить эту машину без грузовика?
- Да, мы производим сборку передвижных кавитационных установок. Помещаем в контейнеры и переправляем морем. Но обычно клиенты предпочитают покупать вместе с грузовиком, перевозить потом все равно надо.