5
Прошло сто часов с тех пор, как пролилась кровь Беби-Боя в проходе между домами, а работа Петры все еще не принесла никаких результатов. Неприятный, липкий привкус бесплодных усилий преследовал ее. Она чувствовала: каждое новое направление расследования снова заводит ее в тупик, но других дел не брала. Снижение количества преступлений - предмет гордости ее управления - было результатом хорошей укомплектованности личным составом. Пройдет еще много времени, прежде чем настанет очередь Петры начинать новое расследование.
Она перечитывала следственное дело до боли в голове. Спрашивала коллег, нет ли у них идей. Молодой сыщик низшей, первой, категории по имени Арбогаст посоветовал ей послушать музыку в исполнении Боя.
Петра купила несколько компакт-дисков и целое утро слушала хриплый голос Беби-Боя и бренчание его гитары.
- В поисках ключа?
- Нет, - ответил Арбогаст. - Потому что он выводил из душевного равновесия.
- Этот парень был трахнутым гением, - заметил другой детектив, пожилой Краусс. Петра никогда не подумала бы, что он поклонник музыки в стиле блюз. Но потом она поняла, что Краусс примерно одного возраста с Беби-Боем и, возможно, вырос под его музыку.
Умер гений, а наиболее влиятельная пресса не проявила к этому никакого интереса. Не звонили даже из "Тайме", несмотря на всегда положительные обзоры музыки Беби-Боя, которые встречала Петра, пробегая по Всемирной паутине. Она оставила сообщение музыковеду газеты в робкой надежде на то, что какой-нибудь штрих в биографии Беби-Боя подскажет ей новое направление расследования. Но этот придурок так и не позвонил.
Петре докучала небольшая группа самозваных "рок-журналистов", ребят с молодо звучащими голосами, утверждавших, что они представляют такие издания, как "Звон гитары", "Мир гитары" и "Гитара двадцать первого века". Всем хотелось знать подробности убийства для некрологов. Никто из них ничего не мог сказать о Ли, помимо хвалебных отзывов об его игре. Часто повторялось слово "фразировка". Этим термином пользовался Алекс. И Петра поняла: он означает то, как музыкант взаимно Располагает ноты и ритм.
Ее собственная фразировка в этом деле была отвратительной.
"Рок-журналисты" сразу же теряли интерес, стоило Петре перейти от ответов на их вопросы к вопросам, обращенным к ним. Исключение составил один парень, требовавший от нее подробностей. Это был Юрий Драммонд, издатель местного журнала под названием "Желобковая крыса", в котором в прошлом году был напечатан краткий биографический очерк о Беби-Бое.
Драммонд сразу настроил Петру против себя тем, что назвал ее по имени, и продолжал укреплять неприязнь, нагло домогаясь деталей сугубо судебного характера. "Сколько ножевых ранений?" "Какое точно количество крови было потеряно?" Любопытство парня внушало отвращение, а гнусавый голос выдавал в нем подростка с серьезными гормональными проблемами. Петра заподозрила, что это, возможно, телефонный хулиган. Но когда он спросил, не было ли каких-нибудь закорючек на стене, огораживающей проезд, она напряглась.
- Почему вы об этом спрашиваете?
- Ну, знаете, - ответил Драммонд, - что-то вроде убийств Мэнсона… Хелтер Скелтер.
- Зачем сопоставлять убийство мистера Ли с убийствами Мэнсона?
- Не знаю, я просто подумал…
- Вы что-нибудь слышали об убийстве мистера Ли, мистер Драммонд?
- Нет. - Голос Драммонда стал на тон выше. - Где я мог слышать?
- Когда вы брали интервью у мистера Ли?
- Нет-нет, я не был с ним знаком.
- По вашим словам, вы опубликовали его краткий биографический очерк.
- Точно. В этом все и дело?
- То есть?
- "Желобковая крыса" исследует психобиологическую суть социального фактора искусства вообще и музыки в частности, а не культ личности.
- Психобиологическая суть социального фактора, - повторила Петра.
- Попросту говоря, - снисходительно продолжил Драммонд, - нас не интересует, кто кого трахает, а лишь то, что от них остается в искусстве.
- Отсюда и название вашего журнала? - Молчание. - У вас есть данные о том, кого трахал Беби-Бой Ли?
- Вы хотите сказать, что в этом деле существует сексуальная сторона?
- Мистер Драммонд, о чем в основном шла речь в очерке?
- О музыке, - произнес нахал, оставив висеть в воздухе несказанное "разумеется".
- Фразировка Беби-Боя, - добавила Петра.
- О пути Беби-Боя, о состоянии ума, в которое он приводил себя, чтобы сочинить те звуки, которые сочинял.
- Вам не казалось, что разговор с ним помог бы вам в этом? - нажимала Петра, сама удивляясь тому, что тратит время на беседу с этим неудачником. Впрочем, ответ был известен - больше в ее распоряжении ничего не было.
- Нет, - ответил Драммонд.
- Беби-Бой отказывался давать вам интервью?
- Нет. Мы его никогда не просили об этом. Так скажите мне, о каком ноже идет речь…
- Каким же путем шел Беби-Бой?
- Путем боли, - ответил Драммонд. - Вот почему его убийство так… соответствует ему. Так вы скажете мне, как это произошло?
- Вам нужны кровавые детали?
- Именно так.
- У вас есть какие-нибудь подозрения относительно того, кто его убил?
- Откуда им взяться? Послушайте, вы должны помочь нам. Публика имеет право знать, а мы - лучшие распространители информации.
- Это почему же, мистер Драммонд?
- Потому что мы понимали его. Они были… Эти детали… Кровавыми?
- Вы были в клубе "Змеючник" субботним вечером? -Нет.
- Не настолько большой поклонник?
- Я был в "Виски". Это витрина для нескольких новых джаз-бандов Алло, что вы сказали? - Голос Драммонда стал еще выше, и теперь он говорил как двенадцатилетний мальчишка. Петра представила себе покрытое юношескими угрями чучело в грязной комнате. Что-то вроде пресмыкающегося. Располагая большим количеством времени, оно будет звонить в супермаркет и, сжимая в потной руке телефонную трубку, произносить: "Извините, у вас есть свиные ножки?" - "Да, есть". - "Тогда надевайте ботинки, и никто этого не заметит, ха, ха, ха". Если бы я знал, что там произойдет, я был бы там. Это точно.
- Почему же?
- Чтобы посмотреть его последнее представление. Как это называется? Лебединая песнь?
- Вас Юрий зовут? Это что - русское имя? Драммонд повесил трубку.
В пятницу, вскоре после шести вечера, сотрудник, дежуривший внизу, позвонил Петре по внутреннему телефону.
- К вам пришла какая-то мисс Кастанья.
- Сейчас спущусь, - ответила удивленная Петра. Спустившись, она увидела в холле Робин. Она стояла спиной к Петре и, положив руки на бедра, разглядывала объявления о разыскиваемых полицией преступниках. Ее волосы, длиннее, чем у Петры, красновато-каштановыми локонами, похожими на гроздья винограда, ниспадали на спину. У Алекса тоже были курчавые волосы. Если бы эти два человека обзавелись потомством, они могли бы произвести на свет еще одну Ширли Темпл.
Петра подумала: "Столько лет вместе, и никого не родили. Не завязали никаких узлов". Ее всегда посещали такие мысли.
Подойдя к Робин, она осмотрела ее одежду, как это неизменно делают женщины, встречая других женщин. Робин была в черном вельветовом костюме, надетом на красную футболку с короткими рукавами, и теннисных туфлях из черной замши. Из заднего кармашка торчал красный носовой платок.
Что-то от рок-н-ролла. На другой женщине этот наряд смотрелся бы вызывающе, Робин же, с ее роскошными формами, выглядела прекрасно.
Когда до Робин оставалось несколько шагов, Петра окликнула ее. Та обернулась, и Петра заметила, что Робин кусает губу, а ее темные глаза увлажнены.
- Петра, - заговорила она, когда женщины обнялись, - я только что вернулась в город и сегодня утром получила твое сообщение. Мне нужно быть в Голливуде на одной встрече, и я решила зайти. Это ужасно.
- Извини, что сообщила тебе об этом таким образом, но я не знала, когда ты вернешься.
- Я услышала об этом в Ванкувере. - Робин покачала головой.
- Об этом сообщали местные газеты?
- Не знаю. Я узнала об этом за кулисами. Там можно услышать все музыкальные сплетни. Я испытала настоящий шок. Нас всех это потрясло. Я и не подозревала, что в это дело вовлечена ты.
- Вовлечена, и еще как. Ты что-нибудь расскажешь мне?
- Что сказать? Он был такой милашка. - Голос Робин дрогнул. Она едва сдерживала слезы. - Большой необыкновенный парень и чрезвычайно талантливый человек.
- Какие-нибудь слухи в музыкальной среде? Например, относительно того, кто мог желать его смерти? Даже самая незначительная сплетня.
Робин снова покачала головой, потерла гладкую загорелую руку.
- Казалось, у Беби нет врагов, Петра. Его любили все. "Не все", - подумала Петра.
- Как я сказала в своем сообщении, твое имя обнаружено в его записной книжке. Что это - договоренность о ремонте гитар?
- Они отремонтированы. Беби должен был прийти за ними, - улыбнулась Робин. - Удивительно, что он сделал об этом пометку. Время для Беби было понятием весьма относительным.
- Ты работала с его инструментами довольно долго.
- Многие годы. И часто. Беби играл с такой силой, что его пальцы проделывали углубления на украшенной орнаментом поверхности. Я всегда состругивала эту поверхность, наносила новый орнамент и ремонтировала шейки. Обе нуждались в более радикальном вмешательстве - следовало поставить новые верхние части инструмента.
- "Фендер телекастер" и "Джей-45", - кивнула Петра. - Кто-то сказал мне, что это Гибсон.
Робин улыбнулась.
- Это "Гибсон акустик". Я уже несколько раз наносила на нее новый слой полировки, потому что при попустительстве Беби этот слой слишком пересыхал. Лак трескался и отслаивался, а его медиатор чуть ли не пробивал на поверхности дырку. В этот раз я вторично заменила верхнюю доску. "Теле" была более простым инструментом, пустячное дело. Я рано закончила работать с ними, перед тем как уехала из города, потому что всегда старалась выполнить заказ Беби быстро.
- Почему?
- Потому что Беби извлекал из гитары такие звуки, какие другим и не снились, и я хотела внести в это дело свой посильный вклад. Я знала, что поеду в Ванкувер, поэтому оставила ему сообщение с просьбой забрать инструменты в среду. Он так и не позвонил, но это отнюдь не удивило меня: Беби и пунктуальность - понятия несовместимые. Большинство из них такие же.
- "Из них" - то есть из музыкантов?
- Музыканты, - задумчиво повторила Робин.
- Итак, он не позвонил, но сделал запись о встрече.
- Значит, так. Обычно Беби просто забегал. Петра, что мне теперь делать с его гитарами? Ведь они не улики, верно?
- Они дорогие?
- В чистом виде им цены бы не было. Со всеми модификациями - гитары значительно дешевле.
- Никакой добавленной стоимости, несмотря на то, что на них играл Беби? - усомнилась Петра. - Я читала о том, как Эрик Клэптон выставил на аукцион несколько гитар, и они ушли по цене, гораздо выше стартовой.
- Беби не был Клэптоном. - На глазах Робин выступили слезы. Она вынула свой красный носовой платок и промокнула их. - И кто только сделал такое?
- Тут все не чисто. Едва ли гитары послужат уликой, но ты сиди и помалкивай. Если они мне понадобятся, я сообщу тебе об этом. - А про себя подумала: "Может, есть смысл взять их. На тот маловероятный случай, если злодея схватят и над ним состоится суд, а какой-нибудь защитник поднимет шум из-за неполноты свидетельств".
- Надеюсь, ты найдешь того, кто это сделал, - сказала Робин.
- Что еще ты можешь рассказать мне о Беби-Бое?
- Беспечный. Большой ребенок. Люди пользовались его простодушием. Стоило ему заработать лишний доллар, и он тотчас же, как песок сквозь пальцы, утекал из его кармана.
- Не похоже, чтобы в последнее время он зарабатывал слишком много. - Петра вспомнила, что Алекс говорил ей о постоянных долговых расписках, которые он давал Робин. Упомянув сейчас об Алексе, она перевела бы разговор в другое русло.
- Дела у него шли очень плохо, - продолжала Робин. - И так было в течение некоторого времени. Беби несколько воспрянул духом, когда одна новая поп-группа пригласила его сыграть для их альбома. Ребята в оркестре годились ему в дети, но он так радовался этому! Надеялся, что это даст ему хороший шанс. Альбом получился на славу, но сомневаюсь, что они щедро заплатили ему.
- Почему?
- Он, казалось, был, как обычно, на мели. Давно не расплачивался со мной. Аккуратно писал долговые расписки, которые фактически были мини-контрактами. Мы оба притворялись деловыми людьми. Потом Беби забирал свои инструменты, предлагал несколько долларов в виде аванса, а я говорила ему, чтобы он забыл об этом, но он настаивал, хотя в конечном счете уступал. И так бывало до следующего раза. Это продолжалось долго, и я уже перестала ожидать, что Беби когда-либо расплатится со мной. Но, записав альбом с теми ребятами, Ли позвонил мне и обещал уладить наши дела. "Закрываю свои неоплаченные счета, милая лилсис" - так он сказал. Он говорил обычно, что если бы у него была сестренка, то он хотел бы, чтобы она была похожа на меня.
У глаз снова появился носовой платок.
- Но счета он так и не оплатил?
- Ни цента. Вот как я узнала, что его выступление не принесло ему серьезного заработка. Если бы все обстояло иначе, я числилась бы у Беби среди первых лиц, с кем следует расплатиться, после домовладельца и хозяина продуктового магазина.
- Арендная плата за квартиру у него внесена, а в холодильнике лежали продукты - диетические.
Робин вздрогнула.
- Опять диета? На сцене он делал вид, что пренебрегает своим весом - потрясал животом, покачивал задом, шутил над своим ожирением. Но бедняга страдал от этого и всегда стремился похудеть. - Она шмыгнула носом. - Как бы трудно ему ни приходилось, Беби всегда старался выглядеть лучше. Однажды, в особенно плохом настроении, он признался мне: "Бог совершил ошибку, создавая меня. Моя задача исправить это".
Робин потеряла самообладание и заплакала, и Петра обняла её за плечи. Через переднюю дверь вошли несколько полицейских в униформе и с важным видом прошествовали через холл, бряцая снаряжением. Они даже не взглянули на рыдающую женщину. Таких картин они видели много.
6
В четверг, после убийства Беби-Боя Ли, в мою дверь позвонили. Всю вторую половину дня я печатал доклады для суда. Не хватало ни слов, ни мыслей, и я заказал по телефону блюда китайской кухни.
Прихватив деньги для чаевых, я устало потащился из кабинета в гостиную, открыл дверь и… увидел Робин. Ключи она мне не вернула, но вела себя как гостья. Каковой она, на мой взгляд, отныне и была.
Увидев в моей руке чаевые, Робин улыбнулась.
- За такую мелочь меня не купишь.
- Привет, - сказал я, кладя деньги в карман.
- Я не вовремя?
- Наоборот. - Я придержал дверь, и она вошла в помещение, интерьер которого мы когда-то задумывали вместе. Я смотрел, как Робин прохаживается по гостиной, словно заново знакомясь с ней. Она села на самый краешек дивана, а я расположился напротив.
- Ты слышал о Беби-Бое? - спросила Робин.
- Петра звонила мне, когда искала тебя.
- Я только что была в полицейском участке Голливуда и разговаривала с ней. - Она оглядела потолок. - Никогда еще не была так близко знакома с человеком, которого убили… Все годы, прожитые вместе с тобой, я оставалась на обочине событий.
- Ты ничего не упустила. Робин дергала себя за сережку.
- Это отвратительно… чувство прострации. Вспоминаю смерть моего отца. Это, разумеется, не то же самое. Я питала теплые чувства к Беби, но он не был моим родственником. И все же по какой-то причине…
- Беби был отличным парнем.
- Прекрасным парнем, - согласилась Робин. - Кто мог причинить ему зло?
Она встала и еще раз прошлась по гостиной. Поправила картину на стене.
- Мне не следовало беспокоить тебя.
- А у Петры есть версии? - спросил я. Робин покачала головой. - Что-нибудь связанное с его образом жизни? Не вернулся ли Беби к наркотикам?
- По-моему, нет, - ответила Робин. - Во время нескольких последних посещений он, казалось, находился в полном порядке, правда?
- Насколько я мог судить.
Нет, я не уделял особого внимания манере поведения Беби-Боя. В последний раз, когда он принес свои инструменты, из мастерской Робин полилась музыка и я подошел, чтобы послушать. Беби-Бой оставил дверь в мастерскую открытой, я стоял у притолоки, смотрел и слушал, как он ласково, словно с ребенком, обращался со своей старой акустической гитарой, извлекая из нее низкие звуки, и пел что-то глубоким, болезненно нежным голосом.
- Но я ничего не знаю, - сказала Робин. - Может, Беби вернулся к своим прежним дурным привычкам. Да и что мы все знаем о ком бы то ни было? - Она потерла глаза. - Мне не следовало приходить. Я не посчиталась с твоими чувствами.
- Мы все еще остаемся друзьями.
- Да, мы так условились - разойтись, оставаясь друзьями. Тебя это устраивает?
- А как у тебя с этим обстоят дела?
- О'кей. - Она встала. - Ну, я пойду, Алекс.
- Делать дела, видеть места? - спросил я, гадая, зачем она приходила. Ей хотелось выплакаться? А плечо Тима не годится для этого? Я понял, что злюсь. Вместе с тем я не признавался себе в том, что Робин доставила мне удовольствие, выбрав именно меня.
- Ничто меня здесь не удерживает, - добавила она. - Это не мое.
- Мне нравится, что ты здесь. С какой стати я это сказал?
Она подошла ко мне, взъерошила волосы и поцеловала в макушку.
Однажды нам придется ответить на вопрос: "Знаешь, почему?"
- Почему? Робин улыбнулась.
Когда-нибудь мы снова начнем изображать из себя животное о двух спинах. Именно к этому мы всегда прибегали, борясь со стрессом.
- Худших способов я не припомню.
- Да уж, - согласилась она.
Робин опустилась мне на колени, и мы слились в долгом поцелуе. Издав печальный вздох, она прижалась ко мне. Но потом взяла себя в руки.
- Извини, пожалуйста. - С этими словами Робин устремилась к двери.
Я встал, но не двинулся с места.
- Извиняться не за что.
- Есть за что, за многое, - возразила она. "Новая любовная интрижка", - подумал я.
- Как поживает Спайк? - Когда не знаешь, что сказать, спроси про собаку.
- Прекрасно. Приходи взглянуть на него.
- Спасибо.
В прихожей раздался звонок. Робин быстро повернула голову, взмахнув, как кнутом, волосами.
- Это я заказывал ленч. Тот самый ресторан "Ханань", что в Виллидже.
- Хорошее место.
Жалобно улыбнувшись, Робин повернула дверную ручку. Паренек латиноамериканского вида осмотрелся и протянул жирный пакет. Я поспешил к двери, взял пакет, полез в карман за деньгами, вытащил слишком много банкнот и вручил ему. - Спасибо, - сказал тот и поспешно удалился.
- Ты голодна? - спросил я.
- Все, что угодно, только не это.
Когда Робин повернулась, чтобы уйти, у меня появился миллион слов, которые хотелось бы сказать ей, но я сказал лишь:
- Петра не хуже других. Она продолжит следствие.