– Стой, дурачок, я тебе ничего не сделаю! – Роман был готов на все, чтобы вернуть Волчонка. Он нисколько на него не злился и, конечно, меньше всего на свете думал о том, что у него будут из-за мальчика неприятности по работе.
Волчонок ему и в этот раз не поверил: уж слишком грозный топот раздавался за его спиной. Дети не верят словам, они верят только своим чувствам. В этот раз чувство обмануло Волчонка, поэтому он бежал. Слышал за собой прерывистое дыхание вожатого и бежал.
Роман уже готов был схватить ребенка за плечо и остановить, но что-то толстое попалось ему под ноги, и, чертыхнувшись, он повалился на землю. Когда вожатый встал, мальчик снова был далеко. Мелькнули в темноте его белые трусы и тут же пропали.
"Там же лес, – подумал вдруг Роман – куда его черт несет?"
Он встал и поплелся в ту сторону, куда убежал Ваня. Наткнулся на деревянный забор. В темноте не сразу нашел всем в лагере известную дырку, с трудом пролез в нее и очутился прямо в лесу.
В ночном лесу.
Обернулся назад и увидел на заборе маленький белый лоскуток. Значит, он не ошибся: Ваня удрал в лес, оставил на заборе кусок своих трусов, наверно очень спешил. Роман снова прислушался. Видимо у него был талант на ловлю детей. И он услыхал мальчика. Даже не услыхал, а словно почувствовал и уверено пошел. Не побежал, а пошел. Ночью в лесу не побегаешь.
* * *
Восьмилетний мальчик тоже долго не смог бегать по ночному лесу. Когда он оказался в самой гуще кустов и деревьев он остановился. Настала пора оглядеться и привести в порядок мысли.
Ваня огляделся и только сейчас понял, что вокруг него лес и очень темно.
И СТРАШНО.
И ОЧЕНЬ ТИХО.
Мальчик заплакал. Он даже не мог понять, как здесь очутился и почему бежал от Романа. Ему захотелось вернуться в отряд к противным и ненавистным мальчишкам, нырнуть в постель и поплотнее завернуться в тонкое лагерное одеяло…
НО ВОКРУГ БЫЛ ЛЕС.
Ваня от страха даже не мог придумать, в какую сторону он должен идти. Но стоять в лесу ночью было так страшно, что он пошел туда, откуда, как ему показалось, прибежал.
Он хотел крикнуть и позвать Романа, но голос его не слушался. Он лишь тихо что-то провыл и пискнул, как мышка. Ему было очень холодно. Кожа покрылась пупырышками, и даже прикасаться к себе было неприятно: от этого становилось еще холоднее. По земле было больно идти. В босые ноги постоянно что-то впивалось. Ребенку казалось, что его оставили здесь в лесу очень давно, а на самом деле прошло не больше двух минут. Глаза стали привыкать к темноте. Но лучше бы они продолжали ничего не видеть. Деревья и кусты, которые днем кажутся такими знакомыми и безобидными вдруг превратились в чудовищ, которые жаждут человеческой жизни…
Вдруг неожиданно стало светлее. Это в пространство между кронами деревьев заглянула луна. Белый луч упал на мальчика и вырвал его из тьмы леса. Но от ее света стало еще страшней. Ваня громко заплакал. Слезы вдруг прорвались сами собой. Лес огласился детскими рыданиями.
Но плакать Ване пришлось всего несколько секунд.
Голос пропал, и все звуки застряли в горле. Ваня почувствовал, что сейчас сделает то, что в его возрасте мальчикам делать уже не полагается, – описается.
Любой другой на его месте, даже совершенно взрослый мужчина, получил бы разрыв сердца.
Мальчик увидел глаза. Два глаза. Они внимательно смотрели на него из темноты.
И ГОРЕЛИ.
А ЗА НИМИ БЫЛО ЧТО-ТО БОЛЬШОЕ И ТЕМНОЕ.
Теперь и вспомнились все разговоры про волка.
Глаза приблизились.
– Мама! – тихо сказал Ваня.
Он не описался. Он просто повалился на землю.
Прямо на волка.
Волк увидел, что на него падают, и отошел в сторону.
Ваня упал рядом.
Волк подошел к лежащему мальчику и наклонил свою морду прямо к его лицу.
В темноте блеснули белые клыки.
Волк стал обнюхивать человеческого детеныша. Запах ему был незнаком, но почему-то приятен. Он даже чихнул, после того как засунул свой нос мальчику в ухо. Затем…
…затем лизнул его в лицо.
ВОЛКИ НЕ ЗАГРЫЗАЮТ ВОЛЧАТ.
Этот волк тоже не собирался сделать Ване ничего плохого. Он не собирался ЗАГРЫЗАТЬ ЭТОГО ВОЛЧОНКА. Он просто захотел взять его с собой и осторожно, как это умеют делать только волки, стал примериваться пастью к его плечу.
"Какой большой волчонок – мог бы подумать волк, если бы он умел думать, – сразу и не ухватишь".
Но тут шерсть на нем стала дыбом. Волк почувствовал опасность. Эта опасность с шумом приближалась к нему.
* * *
Когда в ночи раздался детский крик, Роман бросился в его сторону, не разбирая дороги, и один раз опять упал. Но крик оборвался так же неожиданно, как и начался. Вожатому стало невыносимо тоскливо от предчувствия чего-то страшного и необратимого. Собрав все силы, он пробежал еще десяток шагов, после чего оказался на открытом и освещенном луной месте.
В первую секунду Роман остолбенел. Ему показалось, что его вырвет от того, что он увидел. Но страха никакого не было. Даже тогда, когда он понял, что с Ваней все кончено. Вряд ли человек может подумать другое, увидев ребенка в пасти волка…
Волк дернулся и зарычал. Он стоял над лежащим мальчиком и был готов вступить за него в борьбу с кем угодно.
Роман тоже не собирался отступать. Он сделал шаг вперед, готовясь к схватке не на жизнь, а на смерть.
Волк ощетинился и подал назад…
Это все досужие домыслы, что волки нападают на людей. Волк никогда не нападет на человека, даже если тот залез в его логово и крадет волчат. Волки единственные хищники, которые не защищают своих детенышей от человека.
Он бы ушел обратно в лес, но Роман сделал еще один шаг вперед и, видимо, сделал слишком резкое движение правой рукой. Волк издал звук, похожий на тот, который издают собаки, когда люди пинают их в бок, и бросился на человека.
Человек сделал шаг в сторону, он даже сам не понял, как это произошло, но волк промахнулся.
Так бывает. Очень редко, но бывает.
Волку стало стыдно. Он заскулил, как щенок, и исчез в лесу.
Только после этого Роман почувствовал невыносимую боль в правой руке, словно ее обожгло раскаленным железом. Рукав рубашки стал горячим. Он понял, что это кровь…
Но ему было не до себя. Несколько секунд Роман простоял, не решаясь подойти к поверженному ребенку. Он никогда не видел мертвых детей и очень не хотел, чтобы это произошло. Но надо было идти. Может еще не все кончено?
Надежда зажгла слабый огонек в душе Романа, и он подошел к мальчику.
Ваня лежал на спине. Роман увидел его бледное лицо, и не столько умом, сколько каким-то седьмым чувством понял, что мальчик жив…
Человек редко испытывает истинное настоящее чувство радости. Наверно, всего несколько раз в жизни. Роман сейчас испытал именно такую радость, когда взял на руки уже начавшего приходить в себя Ваню.
Мальчик застонал. Роман прижал его к себе и подумал, что больше ни за что не даст его в обиду. Никому. Люди всегда полны благородства к тем, кого они спасли.
– Теперь все будет хорошо, – пробормотал вожатый, обращаясь то ли к себе, то ли к ребенку.
* * *
– Смотри, волк! – закричал младший лейтенант Терентьев.
Двое его напарников завертели головами и тоже увидели волка. Тяжело дыша, он бежал к реке.
– Может, это собака? – спросил рядовой Арсентьев.
– Какая тебе собака? – уже шепотом сказал младший лейтенант. – Смотри, как у него, гада, хвост струится прямо по земле. У собак он всегда вверх торчит. А ну за ним!
Выхватив пистолеты, милиционеры побежали за волком.
Тот бежал не спеша, словно делал это просто для собственного удовольствия. Бежал красиво и плавно. Казалось, его лапы даже не касаются земли. Даже когда Терентьев выстрелил в него, он ни на йоту не увеличил скорости.
Видимо, младший лейтенант промахнулся. Из-за того, что он сделал это перед подчиненными, милиционер разнервничался и промахнулся еще два раза. А ведь он был лучший по стрельбе во всем отделении!
– Ах ты, зараза! – выругался он и побежал за волком во всю силу своих легких.
Двое его рядовых Арсентьев и Егоров бежали за ним. Они не стреляли, только пыхтели, стараясь не отстать от командира и не потерять его из вида. Они не могли понять, зачем это нужно – гоняться за волком или за собакой ночью, когда можно пойти куда-нибудь отдохнуть после утомительного вечернего дежурства.
Но лейтенант бежал. Охота захватила все его естество. Им овладел азарт. Он был азартным человеком.
Тишину ночи прервали еще два пистолетных выстрела, перебудив детей и всех остальных обитателей близлежащих лагерей, которых здесь было как грибов.
Только теперь волк побежал быстрее. И все-таки он не свернул в лес, который был всего лишь в десятке шагов от него, а с еще большей уверенностью устремился к реке.
Зачем понадобилась волку Волга?
Волки не могут жить без воды. Неужели он так хочет пить?
Обо всем этом на ходу думал младший лейтенант, во что бы то ни стало поклявшийся убить зверя.
Вот и река. Огромная и величественная. Ночью она кажется еще шире, чем днем.
Волк с шумом бросился в воду и поплыл.
Через несколько секунд на том месте, где волк вбежал в воду, уже стоял Терентьев. Он тщательно прицеливался в темневшее в воде движущееся пятно.
Остальные милиционеры сильно отстали. Они уже не бежали, а шли, тихо проклиная свою жизнь. Когда прозвучали три выстрела, они вздрогнули.
– Полгода работаю с младшим, а все не могу привыкнуть к его выходкам, – поделился с Арсентьевым Егоров.
– Что ты хочешь? – сказал ему Арсентьев, – УНИВЕРСИТЕТ ИМЕНИ кого-то, как он там говорит?
Когда он подошли к младшему лейтенанту, тот стоял, чуть ли не по колени в воде и всматривался в темноту.
– Не пойму, то ли попал, то ли нет, – тихо проговорил он себе.
– Ладно, лейтенант, – утешил его Егоров, – завтра утром около плотины найдут твою собаку с целой обоймой в брюхе, и получишь ты свою премию.
Терентьев уловил в его словах издевку и взбесился.
Рядовой Егоров! – истеричным голосом закричал он, – не смейте со мной так разговаривать!
Егоров не стал с ним препираться. Младший лейтенант работал всего несколько месяцев, а уже прослыл довольно вредным и обидчивым офицером. Егоров просто отошел в сторону. В данном случае он очень хорошо понял, почему младший лейтенант так расстроен…
Арсентьев оказался хитрее. Он тоже минуту всматривался в воду, а потом уверено сказал:
– Не, точно вы попали, товарищ младший лейтенант. Вон она плывет, ваша собака.
– Да не собака это, – уже более спокойным голосом сказал Терентьев, – а волк. Сколько вам говорить?
* * *
Неприятности начались у Терентьева на следующий же день.
Сначала жена ему устроила скандал по поводу его несвоевременного возвращения домой, на два часа позже обычного, и ничего не хотела слушать про дежурство и внеурочные. А ведь жена офицера милиции! Когда же он попытался рассказать ей про волка, то она пришла в ярость, думая, что теперь он над ней издевается напрямую.
В подавленном настроении он пошел на работу, и был, как громом оглушен приказом майора Емельянова отправиться на плотину Н-ского водохранилища и заняться найденным там утопленником.
Терентьев никогда еще не имел дел с трупом. Ему заранее стало нехорошо. С ним опять ехали Егоров и Арсентьев. Теперь они смотрели на младшего лейтенанта без снисходительности. Такое бывает с каждым милиционером, когда он идет на свое первое дело с трупом. А некоторые так и не смогли к этому привыкнуть, и для них это стало трагедией их работы.
Естественно, что Егоров и Арсентьев и сами не были счастливы от перспективы возиться с покойником, да еще с утопленником. Каждый ехал с гнетущим чувством и пытался отвлечься хоть самым пустым разговором.
На плотине их встретили парни, работающие на электростанции. Они возбужденно что-то говорили, но до Терентьева почти не доходил смысл их речей. Милиционеры прошли на низенькую пристань, которая уходила в воду прямо у плотины. Там уже колдовали осводовцы.
Терентьев увидел голую ступню белую, как мел, и пошатнулся. Егоров его поддержал. Женщина из подразделения суд медэкспертизы уверенно прошла мимо них и стала задавать присутствующим вопросы. Защелкал фотоаппарат.
Прозвучало слово "убийство". Оно подействовало на Терентьева, как удар молнии. Он понял, что пора брать себя в руки и подошел к эксперту. Это была очень крупная и уверенная в себе баба, без каких бы то ни было эмоций делавшая свое дело. Ее вид подействовал на младшего лейтенанта отрезвляюще. Он тоже достал папку для протокола, вытащил ручку и взглянул на утопленника.
Это был мужчина невысокого роста. Совершенно голый. Он лежал на спине.
– Отлично выглядит, – как бы, между прочим, сказала Терентьеву эксперт. – Утонул этой ночью, не раньше. А ну переверните его на живот.
Ее помощник наклонился над трупом, взял его за плечи и перевернул.
– Так, – эксперт удовлетворенно хмыкнула, – на лицо пулевые раны. От пистолета. Стреляли на дальнем расстоянии. Тебя как зовут-то, молодой? Записывай, слышь? Ты чего застыл? Пиши. Я, что ли, за тебя писать буду?
Терентьев дрожащей рукой стал выводить какие-то каракули в протоколе, потом не выдержал, позвал Арсентьева и приказал ему заполнять протокол вместо него.
– Труп, наверно, в город увезут? – спросил он на обратном пути Егорова. Он его хоть и недолюбливал, но все равно считал более опытным в службе человеком.
– Туда. А сегодня вечером телек смотри. Покажут его портрет, может, его жена и признает.
Егоров засмеялся.
Терентьев отвернулся от него и стал смотреть в окно мчавшейся "Волги".
Прошло несколько дней, и младший лейтенант уже начал забывать про дело с трупом. Ему повезло: труп оказался безобидный. Он слышал про случаи, когда ребятам приходилось иметь дела с телами уже полуразложившимися, вздувшимися или расчлененными. Его труп, как сказала баба эксперт, был как огурчик – чистенький и свеженький. Только две маленькие дырочки в спине.
Впрочем, это уже дело уголовного розыска.
К несчастью, дело это оказалось для Терентьева совсем не чужим. Таким не чужим, что ближе не бывает. Дорого обошлась младшему лейтенанту ночная погоня за волком…
Все началось, когда его неожиданно вызвал к себе полковник Викторов, начальник областного отдела. Он сидел в кабинете вместе с майором Емельяновым, и, когда Терентьев вошел, они оба воззрились на него с нескрываемым любопытством.
Далее между ними произошел длинный и очень странный для Терентьева разговор, суть которого заключалась в том, что как показали данные различных проверок, человек, которого нашли в Волге несколько дней назад, был застрелен из пистолета Макарова. Далее проверка показала, что этот пистолет, из которого был убит найденный в реке мужчина, являлся табельным оружием с серийным зарегистрированным номером. Терентьев почувствовал, как у него из под ног начала уходить земля, когда полковник Викторов сообщил ему, что это его, младшего лейтенанта Терентьева, оружием был застрелен утопленник…
– А теперь, дорогой, – сказал, грузно садясь в кресло, полковник, – пока ты здесь среди своих, расскажи нам, как все это произошло и с каких это пор милиционеры стали отстреливать неизвестных мужчин.
Терентьеву нечего было сказать. Он не понимал, что с ним происходит, что ему говорят, и чего хочет от него добродушный полковник Викторов. Он смотрел на своих начальников взглядом, полным такого выразительного недоумения, что будь перед ним кто-нибудь другой, он бы никогда не поверил в тот бред, который про него несли. Но полковник Викторов и майор Емельянов были стреляные воробьи. Они не собирались верить честным глазам младшего лейтенанта.
– Так, значит, ты не стрелял три ночи назад, если я тебя правильно понял? – спросил полковник Викторов.
– Так точно, стрелял, – подавленно сказал Терентьев. – Но я стрелял не в человека…
– Вот как? – полковник оживился. – А в кого же тогда?
– Так точно, товарищ полковник. Не в человека. Я стрелял в волка.
Полковник даже крякнул.
– В волка? В какого такого волка? Ты что нам голову морочишь?
– Никак нет. В волка. У нас же до сих пор тревога не свернута по поводу волка.
– Ага, кажется, начинаю понимать, – пробормотал полковник после того, как Емельянов что-то долго ему нашептывал. – Свидетели есть?
– Так точно. Рядовые Егоров и Арсентьев. Они были со мной, когда я стрелял.