– Будь осторожна, Лиз, – рассудительно произнес Бэллард. – Чарли может быть агрессивен.
– Кому ты рассказываешь? Однажды мне пришлось шарахнуть его бутылкой. Но я могу с ним справиться.
Макгилл иронично улыбнулся.
– Значит, "жизнь Королевы совсем не то, что наша жизнь", – продекламировал он.
Бэллард сказал:
– Спасибо за поддержку, Лиз. Обвал поверг меня в депрессию, но теперь мне легче. Я принял пару решений и сейчас будущее представляется яснее. Ты мне в этом очень помогла.
– Я не просто поддерживаю тебя, я делюсь информацией. Рикмен и Лайалл вдвоем что-то готовят. Я проезжала мимо офиса компании, когда они вместе выходили оттуда, смеясь как-то зловеще.
– Осторожнее, Йен, – предостерег Макгилл. – Они возьмут тебя в клещи.
– Спасибо, Лиз, – сказал Бэллард.
Она посмотрела на часы.
– Я думаю, что посижу с братиком сегодня днем. Нужно выведать побольше. Встретимся на заседании.
Она встала.
– Пойдем, Виктор.
Когда она уходила, Макгилл заметил:
– Прекраснейший шпион, которого я когда-либо знал.
– Он допил кофе и поискал взглядом официанта. – Нам лучше тоже идти. Кстати, что это за пара решений?
– Об одном ты уже слышал – я ухожу из концерна Бэллардов.
– А другое?
– Я женюсь, – спокойно произнес Бэллард.
Макгилл замер, не успев положить бумажник в карман куртки.
– Что ж, поздравляю. Кто же эта счастливица?
Бэллард промокнул губы салфеткой.
– Лиз Петерсен – если согласится.
– Похоже, ты не в себе, – сказал Макгилл. – И ты возьмешь в шурины Чарли?
15
Макаллистер, электроинженер, был обстоятелен и точен в своих ответах. На вопрос Гаррисона о том, когда вышли из строя линии электропередачи, он ответил:
– До полуночи оставалось две минуты и семь секунд.
– Как Вы узнали? – спросил профессор Роландсон.
– Каждый предохранитель имеет записывающее устройство. Когда он срабатывает, время фиксируется.
Гаррисон спросил:
– Что же Вы сделали?
– Установил, где произошло повреждение.
– Как? – поинтересовался Роландсон.
– Я пустил ток по линии и измерил сопротивление. Это помогло приблизительно представить, где произошел обрыв. Я рассчитал, что это совсем недалеко от Хукахоронуи.
– А потом?
– Я позвонил своему напарнику в почтовый и телефонный офис и спросил, как у него. Оказалось, что тоже самое, и он подтвердил мои догадки. Тогда я послал аварийную бригаду.
– Каков же был результат?
– Через два часа они позвонили и сказали, что обнаружили причину. Они сказали, что причина – в снегопаде. Там была и группа из почтового офиса, и мои люди использовали их портативную рацию.
– Они сказали только, что это произошло из-за снегопада?
– Да, сэр. Мне показалось странным, как обычный снегопад мог разъединить электропровода, поэтому я попросил объяснить подробнее. Вход в долину Хукахоронуи находится неподалеку от трещины или расселины, и мои люди сказали, что там столько снега, что они не могут в темноте увидеть даже вершину. Я знаю это место, сэр, и спросил, течет ли еще река, которая выходит из долины. Они ответили, что какой-то ручеек просачивается, но маленький. Я сделал вывод, что по ту сторону этой снежной плотины должен быть потоп, и немедленно известил полицию.
– Весьма разумное решение, – заметил Гаррисон. Но почему полицию?
– Так положено по инструкции, сэр, – с достоинством ответил Макаллистер.
– Как Вы действовали дальше?
– Я выехал на то место, где случился обрыв. Когда я отправился в путь, шел сильный снег, и пока я ехал, стало еще хуже. Когда я прибыл на место, из-за снегопада почти ничего нельзя было разглядеть – было что-то вроде метели. На моем грузовике была подвижная фара, но снегопад так отражал снег, что совершенно невозможно было оценить высоту плотины в расселине. Я также попробовал определить течение реки – оно было минимальным. Я нашел ситуацию достаточно серьезной, чтобы еще раз позвонить в полицию.
– И как отреагировали в полиции?
– Они приняли к сведению те факты, которые я им сообщил, сэр.
– И только?
– Больше они ничего мне не сказали.
– Вы сказали, что не смогли определить высоту плотины. Очевидно, Вы не смогли оценить и ее глубину – на какое расстояние она покрывала расселину?
– Нет, сэр.
– Вы сделали что-нибудь, чтобы попробовать определить?
– Тогда нет. Шел сильный снег и было темно. Заниматься этим в таких условиях было бы очень опасно. Я не полез бы туда сам, и не послал бы никого из группы. Я решил, что лучше подождать пока не наступит день, когда мы сможем видеть, что делаем.
Гаррисон посмотрел на Смитерса.
– Из показаний мистера Макаллистера следует, что это был первый случай, когда кто-то за пределами Хукахоронуи догадался о катастрофе.
Он перевел взгляд на Кроуэлла, сидевшего рядом с Рикменом, и поправился:
– Или кто сделал что-то существенное, я имею в виду. У Вас есть вопросы, мистер Смитерс?
– Нет, мистер председатель. Но, мне кажется, свидетелю следует вынести благодарность за те разумные меры, которые он предпринял – особенно за ту быстроту, с которой он сообщил известия о потенциальной угрозе.
– Я согласен, – и Гаррисон повернулся к Макаллистеру. – Что Вы еще можете добавить к сказанному?
– Во второй раз я позвонил в полицию в три тридцать, утром в воскресенье.
– Благодарю Вас. Вы можете вернуться на место, мистер Макаллистер, приняв нашу благодарность за достойное выполнение Ваших обязанностей.
Макаллистер покинул свидетельское место, и Гаррисон сказал:
– Я думаю, настало время вернуться к тому моменту, когда в Хукахоронуи погас свет. Мы только что слышали о снегопаде, перегородившем ущелье Хукахоронуи. Хотелось бы услышать профессиональную оценку этого события от доктора Макгилла.
Макгилл поднялся, прошел к свидетельскому креслу и поставил свой портфель на пол рядом с собой. Гаррисон спросил:
– Вы находились в вестибюле отеля "Д'Аршиак", когда погас свет?
– Да, сэр. Как сказал мистер Камерон, возникла страшная суматоха. Мистер Бэллард пытался продолжить разговор с мистером Кроуэллом и не смог этого сделать из-за действий мистера Чарльза Петерсена. Я поспешил ему на помощь, и как раз в этот момент погас свет. Мистер Бэллард сказал, что телефон тоже отключился.
– Вы слышали, что в ущелье произошел снежный обвал?
– Нет. В отеле было слишком шумно.
– Так что же произошло?
– Администрация отеля позаботилась – принесли свечи и керосиновые лампы, они всегда наготове для таких случаев. Мне сказали, что перебои с электричеством иногда случаются, и такой же случай был как раз месяц назад. Никто не видел в этом ничего необычного. Я спросил об отключенном телефоне, но и это, похоже, никого не волновало. Однако танцы закончились, поэтому все стали расходиться.
– И Вы в том числе?
– Да. Я поехал домой с мистером Бэллардом и сразу лег спать.
Бэллард помог Макгиллу очнуться от тревожного сна. Он проснулся в темноте и привычно потянулся к выключателю стоящей рядом лампы, но обнаружил, что она не включается. Это напомнило ему о перебоях с электричеством. Невидимый в темноте Бэллард был где-то рядом.
– Который час? – спросил Макгилл.
– Половина шестого. Камерон только что звонил, рассказал забавную вещь. Один из его группы, Джек Стивенс, выехал рано утром в Крайстчерч к матери. Он говорит, что не смог выехать из долины.
– Почему не смог?
– Он говорит, что Ущелье забито снегом. Он не смог проехать.
– А что у него за машина?
– "Фольксваген".
– Ну и что здесь удивительного? Помнишь, что случилось с этими двумя американцами недавно. Снег все еще идет?
– И очень сильно.
– Ну, вот тебе и причина. Он, должно быть, шел всю ночь. Я не гарантирую, что и сам смогу пробраться туда даже в "лендровере".
– Камерон говорит, что Джек не это имел в виду. Он рассказывал о снежной стене, такой высокой, что не видно вершины. Я велел Камерону доставить его сюда.
Макгилл хмыкнул.
– Зажги ту свечу на обеденном столе, хорошо?
Десять минут спустя он говорил:
– Значит, ты уверен. Это не просто огромный сугроб на дороге?
– Я уже сказал тебе, что нет, – ответил Стивенс. – Это здоровенная стена из снега.
– Мне кажется, я лучше пойду и сам посмотрю на нее, – сказал Макгилл.
Бэллард сказал:
– Я пойду с тобой.
Он посмотрел на телефон, потом – на Камерона.
– Если нет энергии, как Вы смогли мне позвонить?
Стивенс ответил:
– На коммутаторе есть комплект батарей и аварийный дизельный генератор, чтобы зарядить их. С местными звонками у нас все в порядке.
Макгилл кивнул.
– Что бы ни произошло в Ущелье, отключились одновременно и линии электропередач, и телефонная связь.
Он достал теплую куртку-анорак.
– Давайте отправляться.
– И я пойду, – сказал Камерон.
– Нет, – сказал Макгилл. – Мне только что пришла в голову идея. У Вас на шахте есть дизельные генераторы?
– Конечно.
– Тогда проверьте, чтобы они были готовы к работе. Сдается мне, что их энергия нам понадобится еще долго.
– Это уже мои обязанности, – сказал Стивенс. – Я – электрик шахты. – Он подмигнул Камерону. – Дадите двойную зарплату за воскресную работу?
Бэллард надел лыжные штаны и анорак, затем вышел в гараж к Макгиллу. Он сел за руль "лендровера" и включил стартер; тот взревел, но двигатель не завелся.
– Замерз, – сказал он и попробовал еще раз. Он пробовал снова и снова, но безрезультатно.
– Проклятая тачка!
– Полегче, – сказал Макгилл. – Ты посадишь ее. Подожди две минуты. Он застегнул анорак и надел перчатки.
– Что произошло между тобой и Чарли Петерсеном? Вчера вечером он напоминал лося в период течки.
– Старая история, – сказал Бэллард. – Не стоит вспоминать.
– Я думаю, тебе лучше знать. Смотри, Йен: Петерсены составляют сорок процентов городского совета и этот дурачина мэр, Хьютон, сделает все, что Джон Петерсен велит ему делать.
– С Джоном все в порядке, – ответил Бэллард.
– Может быть. Но Эрик просто свихнулся с этой шахтой, а тебя он терпеть не может. Что касается Чарли – я не знаю. Какая-то другая кошка между вами пробежала. Что ты сделал? Увел у него девушку или что-то в этом духе?
– Конечно, нет.
– Если эта старая ссора помешает нам договориться с советом, лучше бы мне знать об этом. Вчера вечером Чарли основательно нам напортил.
– Это очень долгая история.
– Так расскажи, – попросил Макгилл. – Снег из Ущелья никуда не исчезнет, если то, что говорил Стивенс – правда. Время у нас есть.
– Я никогда не видел своего отца, – сказал Бэллард. – Я родился в Англии в январе 1939-го и воспитывался здесь. В 1939-м произошло еще кое-что.
– Война?
– Именно. Мой отец тогда поссорился с Беном, решил оставить Англию и заниматься хозяйством здесь. Он купил землю, но потом пришла война, и он пошел в армию. Он служил в Западной пустыне в Новозеландской дивизии, я ни разу его не видел, пока он не вернулся в 1943 м – мне было четыре года. Мать хотела, чтобы он остался – многие из тех, кто вернулся в 1943-м, отказывались возвращаться на военную службу, и это было причиной их ссоры. В итоге никто не настоял на своем, так как отец погиб тогда в катастрофе. Я видел, как это случилось. И это все, что я знаю об отце.
– Немного.
– Вот именно. Это очень потрясло мою мать, и с тех пор она немного не в себе. Не то, чтобы она спятила или что-нибудь такое. Просто сильное потрясение.
– Это сделало ее невротичкой?
– Наверное, это так называется.
– А как это выражается?
Бэллард безучастно наблюдал за кружащимися на ветру снежинками у дверей гаража.
– Наверное, она стала чересчур авторитарной во всем, что касалось меня.
– Чарли именно это и имел в виду, когда говорил, что она не подпустит тебя к снегу – боится, что ты простудишься?
– Что-то в этом роде.
– Он подпустил еще одну шпильку – сказал, что ты побоишься влезть на биллиардный стол.
Бэллард вздохнул.
– Это из той же оперы. Мама работала здесь учительницей в школе. Она пробовала сама управлять хозяйством, но не смогла, поэтому продала большую часть земли старому Петерсену, оставив себе небольшой участок с домом. Чтобы заработать на жизнь, она пошла преподавать в школу. Образование у нее было. Но мне от этого стало еще хуже. Как могли относиться к отпрыску учителки, которому она шагу не дает ступить самостоятельно.
– Не подходи к воде, пока не научишься плавать, – процитировал Макгилл.
– Ты даже не представляешь, Майк. – В голосе Бэлларда слышалась горечь. – Как и у всех ребят, у нас был пляж для купания под обрывом, за магазином Петерсена. Все пацаны прекрасно плавали, кроме меня, я мог только плескаться на отмели и если бы мать узнала, то задала бы мне изрядную взбучку.
Он достал пачку сигарет и предложил Макгиллу закурить, тот достал зажигалку. Затягиваясь, Йен продолжил:
– Когда это случилось, мне было двенадцать. Была весна, и мы с Алеком Петерсеном были у реки. Алек был четвертый из братьев Петерсенов. Река была полна талой воды с гор – течение было очень сильным, а вода – дьявольски холодной, но ты ведь знаешь, что такое дети. Я бултыхался по отмели, прыгая туда и обратно – в основном обратно, а Алек поплыл дальше. Он был силен для своих десяти лет и хорошо плавал.
– Можешь не рассказывать, – сказал Макгилл. – Он попал в беду.
– Я думаю, он ударился обо что-то, – сказал Бэллард. – Так или иначе, он закричал, когда его понесло течением. Я знал, что у меня нет ни малейшего шанса помочь ему, но я хорошо знал реку. Она огибала утес, а на другой стороне выступал берег, к которому обычно прибивало все плывущее по течению. Пацаны хорошо знали, что там можно было собрать много дров. Поэтому я побежал через утес, мимо магазина Петерсена, на всех парусах.
Он глубоко затянулся.
– Я оказался прав. Алек уже был у берега, я смог войти в воду и перехватить его. Но, огибая утес, он разбил голову о скалу. Череп треснул, мозги вытекали наружу, и он был абсолютно мертв.
Макгилл тяжело вздохнул.
– Ужасно! Но я не понимаю, как тебя могли обвинять в чем-нибудь?
– Не понимаешь? Что ж, я расскажу тебе. Еще двое слышали, как кричал Алек, но были слишком далеко, чтобы помочь ему. И они видели, что я бегу как угорелый. Потом говорили, что видели, как я бежал, бросив Алека. Эти двое – братья Алека, Эрик и Чарли.
Макгилл присвистнул.
– Теперь понимаю.
– Следующие четыре года они отравляли мне жизнь, прошел через ад, Майк. Делоне только в Петерсенах, они застроили против меня всех ребят. Таким одиноким я никогда потом не был. Наверное, я бы спятил, если бы не сын Гури, Таухаки.
– Туго тебе пришлось.
Бэллард кивнул.
– В общем, когда мне было шестнадцать, старый Бен появился в долине – словно с неба свалился. Именно тогда готовились к строительству шахты. Он наслушался местных сплетен, посмотрел на меня и на мать, и потом у них возникла серьезная ссора. Разумеется, он одержал верх; немногие могли спорить с Беном. В результате я отправился с ним обратно в Англию.
– А твоя мать?
– Она прожила там еще несколько лет – пока не начали строить шахту, а затем тоже вернулась в Англию.
– И снова держала тебя в ежовых рукавицах?
– Уже не так, к тому времени я понял, как с ней обращаться. И мог сопротивляться ее опеке.
Бэллард выбросил щелчком окурок в снег.
Они немного помолчали, потом Макгилл произнес:
– И все-таки я не совсем понимаю. Взрослые люди не ведут себя так, как ведет Чарли, только из-за того, что случилось когда-то в детстве.
– Ты не знаешь Чарли, – сказал Бэллард. – Джон – парень нормальный, да и Эрик, если не считать того, что он вбил себе в голову по поводу шахты. Но, во-первых, Чарли и Алек очень дружили – они были близнецами. Во-вторых, хотя и нельзя назвать Чарли недоразвитым, но и взрослым – тоже нельзя, он так и не вырос. Еще вчера вечером ты сказал, что он как мальчишка.
– Точно.
Макгилл в задумчивости потер щеку. Он не успел побриться, и щека была колючей.
– И все-таки я рад, что ты рассказал мне. Мне многое стало ясно.
Бэллард снова завел стартер, и на этот раз двигатель плавно загудел.
– Давай поедем прямо в ущелье.
Он въехал в город, и когда они проезжали супермаркет Макгилл показал на отъезжающую машину.
– Похоже, что он тоже выезжает.
– Это Джон Петерсен.
Бэллард прибавил скорость и выехал вперед, помахав Петерсену рукой.
Когда Петерсен поравнялся с ними, Макгилл опустил боковое стекло.
– Далеко собрались, мистер Петерсен?
Джон ответил:
– Завтра у меня ранняя деловая встреча в Крайстчерче, поэтому я решил сегодня выехать пораньше и сыграть партию-другую в гольф.
Он улыбнулся и показал на падающий снег.
– С гольфом только не повезло, не правда ли?
– Боюсь Вас огорчить, – сказал Макгилл. – У нас есть сведения, что Ущелье заблокировано!
– Как заблокировано? Не может быть!
– Мы как раз собираемся посмотреть. Может быть, вы хотите присоединиться к нам?
– Хорошо. Но я уверен, что вы ошибаетесь.
Макгилл закрыл окно.
– Как сказала Снежная Королева, перед завтраком я смогу подумать о шести невозможных вещах. Поезжай, Йен.
Они выбрались на дорогу, что поднималась к Ущелью и шла параллельно реке. Когда лучи фар скользнули по руслу реки, Макгилл произнес:
– По-моему, Джек Стивенс был прав. Вы когда-нибудь видели столько воды в реке?
– Я смогу сказать, когда подъедем к следующему ее повороту.
У следующего поворота Бэллард остановил машину. Свет автомобильных фар освещал спокойные воды реки, только кое-где появлялись небольшие водовороты.
– Я никогда не видел, чтобы она так разливалась. Сейчас, наверное, в ней больше тридцати футов.
– Поехали.
Макгилл повернулся на своем сиденье.
– Петерсен еще ждет нас.
Бэллард тронулся и ехал до тех пор, пока его не остановила скала, неожиданно появившаяся из темноты, – скала, которой тут никогда не было.
– Боже мой! – воскликнул он. – Ты только посмотри!
Макгилл открыл дверь и выбрался из машины. Он шел по направлению к снежной стене, и его силуэт хорошо вырисовывался в свете фар. Он потыкал рукой снег и посмотрел вверх, задрав голову. Жестами он показал, чтобы Бэллард подошел к нему.
Бэллард вышел из машины как раз, когда подъехал Петерсен. Вместе они подошли к месту, где стоял Макгилл, отряхивавший руки от снега. Петерсен посмотрел на снежную глыбу.
– Почему это произошло?
Макгилл вежливо ответил:
– То, что вы видите, мистер Петерсен, конечный результат обвала. Небольшого, правда. Некоторое время никто не сможет выехать из Хукахоронуи – по крайней мере, в машине.
Петерсен смотрел вверх, приложив ладонь к глазам, чтобы не попадал снег.
– Там очень много снега.