- Послушай, синьора, я пережил вместе с тобой ужасные вещи и убил человека, который собирался "убить меня... Но это ты втянула мейя в свой сумасшедший мир, где я встретил девушку, которая мне очень понравилась. Ты меня не остановишь. Хотя я и молод, мне по разным причинам приходилось иметь дело со многими женщинами. Но эта девушка - совсем другое!
- По-итальянски твоя речь звучит лучше, чем по-английски... Конечно, позвони своей подружке из лимузина, если обещал.
Сев в машину, Николо сразу схватился за телефон, но в этот момент пожилой темнокожий шофер повернулся к Бажарат:
- Диспетчер сказал, что вы сами назовете мне адрес, мадам.
- Подождите, пожалуйста, минутку. - Она погладила Николо по щеке. - Говори потише, - сказала Бажарат по-итальянски, - потому что мне нужно объясниться с шофером.
- Тогда я подожду, пока ты закончишь с ним, потому что я могу закричать от радости.
- Если ты подождешь еще немножко, скажем полчаса, то сможешь орать от радости во все горло.
- Что?
- По дороге к новому месту жительства нам нужно... мне нужно сделать остановку. Тебе не придётся сопровождать меня, так что ты будешь один в машине по крайней мере двадцать минут.
- Тогда я подожду. Как ты думаешь, водитель не будет возражать, если я попрошу его поднять перегородку?
- А почему он должен возражать? - Бажарат замолчала и, прищурившись, уперлась в Николо холодным взглядом. - Уверена, что водитель не понимает итальянского. А ведь ты говоришь со своей актрисой только на итальянском. Или нет?
- Понимаешь, она раскусила меня перед отъездом в Калифорнию. Она знает, что я понимаю английский. Эйнджел сказала, что поняла это по моим глазам, когда мы разговаривали с другими людьми... по тому, как у меня в глазах появлялись искорки смеха, когда кто-то говорил что-нибудь смешное.
- И ты признался, что говоришь по-английски?
- По телефону мы все время говорили по-английски, но что в этом плохого?
- Все считают, что ты не знаешь английского!
- Ошибаешься, Каби. Это знал и журналист из Палм-Бич.
- Он не в счет, потому что...
- Что?
- Не бери в голову!
- Так какой же адрес, мадам? - вмешался шофер, заметив, что в разговоре пассажиров, говоривших по-итальянски, наступила пауза.
- Да, вот он. - Бажарат открыла сумочку и вытащила измятый клочок бумаги, на котором по-арабски были написаны закодированные слова вперемешку с цифрами. Расшифровав запись по памяти, она прочитала шоферу название улицы и номер дома в Силвер-Спринг, штат Мэриленд. - Вы знаете, где это? - спросила она.
- Найду, мадам, - ответил водитель, - это не проблема.
- Поднимите, пожалуйста, перегородку.
- Пожалуйста, мадам.
- А эта твоя Эйнджел рассказывает кому-нибудь о тебе? - сердито спросила Бажарат.
- Я не знаю, Каби.
- Все актрисы тщеславны и пытаются привлечь к себе внимание публики.
- Анджелина не такая.
- Ты же видел фотографии в газетах, все эти светские сплетни...
- Это было ужасно - то, что они писали.
- А почему, как ты думаешь, все это попало в газеты?
- Потому что она знаменитость, и мы это прекрасно понимаем. - Это все она сама подстроила! Ей нужна была публичная шумиха, вот и все, что Эйнджел от тебя требовалось.
- Я не верю тебе.
- Ты глупый портовый мальчишка, что ты можешь знать о таких вещах? Неужели ты думаешь, что если бы она узнала, кто ты такой на самом деле, то вообще посмотрела бы в твою сторону?
Николо молчал. Наконец, откинув голову назад, он заговорил:
- Ты права, Каби, я ничто и никто. Я слишком далеко зашел, поверив в то, во что мне не следовало верить, потому что все это внимание к моей персоне и великолепная одежда нужны только для той большой игры, которую ты ведешь.
- У тебя вся жизнь впереди, мой дорогой малыш. Считай все это просто опытом, который поможет тебе стать мужчиной... А теперь помолчи, мне надо подумать.
- О чем?
- О женщине, с которой я должна встретиться в Силвер-Спринг.
- Мне тоже надо подумать, - сказал портовый мальчишка из Портичи.
Хоторн облачился в новую одежду с помощью Пула, который завязал ему галстук и оглядел оценивающе.
- Ты знаешь, гражданские люди обычно выглядят плохо, но о тебе этого не скажешь, - заметил Пул.
- Чувствую себя накрахмаленным идиотом, - заявил Тайрел, втягивая шею в воротник рубашки.
- Когда ты в последний раз надевал галстук?
- Когда снял военную форму. - Зазвонил телефон, и Хоторн повернулся к нему, снова болезненно поморщившись.
- Стой на месте, - удержал его Пул, - я возьму трубку. - Он подошел к столу и снял трубку телефона. - Да? Это военный атташе коммандера.
- Подождите, пожалуйста. - Джексон прикрыл рукой трубку и повернулся к Тайрелу. - Звонят из офиса директора ЦРУ, он хочет поговорить с тобой.
- Кто я такой, чтобы возражать? - пожал плечами Хоторн, сел на кровать и взял трубку параллельного аппарата. - Хоторн слушает.
- С вами будет говорить директор, подождите, пожалуйста.
- Добрый день, коммандер.
- Добрый день, господин директор. Надеюсь, вы знаете, что это мое бывшее звание.
- Я осведомлен о большем, молодой человек... Гораздо большем, к сожалению.
- Что вы имеете в виду?
- Я разговаривал с госсекретарем Палиссером. Как и он, я оказался жертвой интриг ван Ностранда. Должен заметить, это был необычайный человек.
- Его положение позволяло ему быть необычайным, сэр. Но он мертв.
- Он знал, на какие кнопки нужно нажимать. Если бы все повернулось иначе, нам всем пришлось бы оправдываться, ссылаясь на его так называемые заслуги. Он был выдающимся актером, и я, как и мои коллеги, полностью доверяли ему.
- Что вы сделали для него?
- Деньги, коммандер, более восьмисот миллионов долларов были переведены на различные счета в Европе.
- А кто их теперь получит?
- Мне кажется, когда дело касается таких сумм, назначается международное судебное разбирательство, в ходе которого выяснится, что мы занимались нелегальным переводом денег. Я, конечно, уйду в отставку, и все грандиозные планы, которые я строил, берясь за эту работу, полетят в трубу.
- А вы имели личную выгоду от этого перевода денег?
- Боже упаси!
- Тогда зачем уходить в отставку?
- Потому что, несмотря на благородность моих намерений, я совершил незаконный поступок. Я использовал свое положение для оказания услуги определенному человеку, обошел закон и скрыл свои действия.
- Значит, вы виноваты просто в том, что не раскусили этого человека, и в этом вы не одиноки. Но вы сами пожелали признаться в совершенном, и, на мой взгляд, причины, побудившие вас сделать это, оправдывают вас.
- С точки зрения человека, несущего такой груз прошлого, это замечательные слова. Но представляете, как начнут давить на президента? Он назначил на чрезвычайно ответственный и высокий пост человека, который незаконно перевел за границу восемьсот миллионов долларов! Оппозиция начнет кричать о коррупции в высших эшелонах власти и раздует дело почище "Ирангейта".
- Забудьте об этой чепухе, господин директор, - сказал Тайрел, устремив на телефон взгляд, в котором смешались ярость и страх. - А какой же все-таки груз прошлого я несу?
- Ну, я... я думал, вы поняли.
- Амстердам?
- Да. Почему это вас так удивило?
- Что вы знаете об Амстердаме? - оборвал его Тайрел хриплым голосом.
- Это сложный вопрос, коммандер.
- Ответьте мне на него!
- Могу только сказать вам, что Генри Стивенс не виноват в смерти вашей жены. Виновата была система, но не отдельная личность.
- Это самый безликий ответ, который мне приходилось слышать, после стандартного ответа: "Я просто выполнял приказы". - И все-таки это правда, Хоторн.
- Чья правда? Ваша, его, системы? Никто ни за что не отвечает, так?
- Одним из моих планов, когда я занял эту должность, и было искоренить эту болезнь. И я довольно успешно осуществлял его, пока не появились Бажарат и вы.
- Не лезьте в мои дела, сукин вы сын!
- Я понимаю, что вы расстроены, коммандер, но могу эти же слова адресовать и вам. Позвольте вам кое-что сказать. Мне не нравятся американцы вроде вас, которые получили прекрасную подготовку за счет налогоплательщиков, а теперь продают свой опыт иностранным правительствам за деньги! Я ясно выразился?
- Меня не интересует ваше мнение. Вы и ваша система убили мою жену, и вы знаете об этом. И я вам, ублюдкам, ничего не должен!
- Тогда не путайтесь у нас под ногами. У меня есть дюжина прекрасных агентов, гораздо более умелых, чем вы, и я без всякого сожаления мог заменить вас ими. Окажите мне услугу, бросьте это дело.
- И не мечтайте! Убили моих друзей, хороших друзей, а один из них, который чудом остался жив, возможно, никогда больше не сможет ходить! А вы со своими профессионалами, как всегда, оказались беспомощны. Я не брошу это дело, а вам советую просто следить, за моими действиями, потому что я собираюсь вывести вас на Кровавую девочку!
- Знаете, коммандер, я вполне это допускаю, потому что, как я уже сказал, вы хорошо подготовлены. А что касается наблюдения за вами, то в нем можете не сомневаться, поскольку ваше оборудование настроено на частоту наших макрокомпьютеров. Вернемся к нашим делам, коммандер. По настоянию ваших людей, которых поддержал Палиссер, средства связи с вами и ответчик будут обслуживаться специально отобранными людьми, не имеющими доступа к телефонам. Честно говоря, я считаю эту меру предосторожности излишней, и она расстроит наших людей... ведь это будут самые лучшие.
- О'Райан тоже был самым лучшим. Вы сказали им о нем?
- Я вас понимаю... - Директор молчал некоторое время, потом продолжил:
- Возможно, и скажу, хотя у нас и нет конкретных доказательств его предательства.
- Разве мы с вами в суде, господин разведчик? Он был там и она была там. Один из них остался жив, другой нет. Разве наши правила сопоставления фактов изменились?
- Нет, они не изменились. Случайные совпадения бывают слишком редко, если вообще бывают в нашем деле. Возможно, я объясню своим людям, что он хотел втереться к ней в доверие, и этого будет достаточно. Служебное расследование очень плохо влияет на моральное состояние людей, а все эти люди заслуживают доверия. Надо будет подумать над этим.
- Не надо думать. Расскажите им про О'Райана! Какие вам еще нужны доказательства? Территория побережья - сотня тысяч квадратных миль, так почему же его убили в нескольких сотнях ярдов от того места, где находилась Бажарат?
- Это нельзя считать неопровержимым доказательством, мистер Хоторн...
- Как и в случае с моей женой, господин директор. Но и вы и я знаем, что убило ее! Нам не надо думать об этом, мы знаем! Неужели вы не пришли к такому выводу? Если нет, то зря занимаете свое кресло.
- Я сделал этот вывод много лет назад, молодой человек, но с точки зрения моего теперешнего положения интересы дела требуют от меня другого вывода. Я предпочел бы многое изменить, но не могу сделать это только своей личной властью. Даже несмотря на то, что мы сейчас с вами работаем в одной команде.
- Нет, господин директор, я работаю в своей команде... в пределах разумного, если это вас больше устроит. Но не в вашей. Повторяю, я ничего не должен вашим ублюдкам, а за вами долг передо мной, который вы никогда не сможете оплатить. - Кровь бросилась в голову Хоторну, он с такой силой швырнул трубку, что расколол пластмассовый корпус аппарата.
Раймонд Джиллетт, директор Центрального разведывательного управления, наклонился над столом, массируя пальцами ужасно болевшие виски. Странно, но он вспомнил Сайгон, и эти воспоминания наполнили его злостью и сожалением, хотя он и не мог понять почему. И вдруг все стало ясно - это Тайрел Хоторн... вернее, то, как он поступал сейчас с бывшим офицером военно-морской разведки. Та же резкая боль, что и в Сайгоне.
Тогда там, во Вьетнаме, молодой офицер-летчик, только что закончивший академию ВВС, был сбит во время выполнения боевого задания и выпрыгнул с парашютом из горящей машины рядом с границей Камбоджи, менее чем в пяти милях от тайных, замаскированных дорог, по которым осуществлялось снабжение отрядов Вьетконга. Одному Богу было известно, как этот человек выжил в джунглях и болотах, прячась от вьетконговцев, но ему это удалось. Он пробрался на юг через реки и леса, питаясь ягодами, корой и кореньями, и наконец добрался до своих. История, которую он по возвращении рассказал представителю разведки, была просто невероятной.
Он видел тайный склад размером с двадцать футбольных полей, вырубленный в склоне горы, где сотни грузовиков, танков, бензозаправщиков и бронетранспортеров постоянно прятались днем, чтобы ночью продолжить свой путь на юг. По словам молодого офицера, там же находился и склад боеприпасов, потому что он видел, как туда заезжали груженные боеприпасами грузовики, а выезжали пустыми.
Офицер разведки, который допрашивал тогда летчика, а теперь сидел за столом в кресле директора ЦРУ, сразу вспомнил о германской секретной ракетной базе в Пенемюнде времен второй мировой войны. Полное уничтожение такого огромного склада должно было стать не только серьезной стратегической победой, но и, что более важно, значительной психологической поддержкой для южновьетнамских и американских солдат, моральный дух которых снижало исключительное упорство врага, не считавшегося ни с какими жертвами.
Но где же находился этот огромный, спрятанный в горе склад, в котором могла разместиться целая дивизия с полным боевым вооружением? Где?
Молодой офицер-летчик не мог указать на карте точного местонахождения склада, ему было не до его координат, он скрывался и боролся за свою жизнь. Однако он помнил то место, где был сбит, и считал, что если снова прыгнет там с парашютом, то сумеет проследить весь свой путь возвращения к своим. Летчик был уверен, что, повторив свой путь, он найдет эту гряду холмов, напротив которой в горе находился склад. Он утверждал, что по пути его следования была всего одна такая группа холмов: "они были похожи на шарики зеленого мороженого, нагроможденные друг на друга", однако так и не смог отыскать их на карте и аэрофотоснимках.
- Я не могу просить вас об этом, лейтенант, - сказал Джиллетт. - Вы потеряли в весе свыше двадцати пяти фунтов и крайне истощены физически.
- А я думаю - можете и даже обязаны, сэр, - ответил летчик. - Чем больше мы будем тянуть с этим, тем больше деталей ускользнет из моей памяти.
- А вообще-то - стоит ли из-за обычного склада...
- Разрешите поправить вас, сэр, это не обычный склад. Ни я ни вы не видели ничего подобного. Разрешите мне отправиться туда, капитан, прошу вас.
- Я чувствую здесь какой-то подвох, лейтенант. Почему вы так стремитесь туда? Вы разумно мыслящий человек, не гоняетесь за наградами, а операция может быть очень опасной.
- У меня есть для этого своя причина, капитан, которой мне вполне достаточно. Вместе со мной из самолета выпрыгнули два члена моего экипажа. Они приземлились на поле, а я застрял на деревьях примерно в четверти мили от них. Спустившись вниз, я изо всех сил побежал в направлении поля, и только добежал до опушки, как с противоположной стороны поля показалась группа солдат... солдат в форме, а не местных жителей. Я спрятался в траве, и я видел, как эти ублюдки закололи моих друзей штыками. Они были мне не просто друзьями, капитан, один из них был моим двоюродным братом. Солдаты, капитан! Солдаты не закалывают штыками пленников в поле! Вот видите, я должен вернуться туда, и именно сейчас, пока еще все хорошо помню.
- Мы обеспечим вам всю помощь и защиту, какую сможем. Вас снабдят самыми современными средствами связи, какие у нас есть, и мы будем следить за каждым вашим шагом. Не далее как в трех милях от вашего местонахождения будут постоянно дежурить вертолеты "кобра", готовые при первом вашем сигнале приземлиться и забрать вас.
- Большего я и не могу просить у вас, сэр.
"Ты многого не знаешь из того, что знаю я, юноша. Секретные операции проводятся совсем по-другому, у них другая мораль, другая этика и другой принцип, гласящий: "Задание должно быть выполнено любой ценой".
Молодой офицер вылетел на северо-восток вместе с перебежчиком-вьетконговцем, который жил раньше на границе с Камбоджей. Ночью их сбросили на парашютах в том месте, где был сбит самолет, и они вместе двинулись назад тем путем, по которому пробирался к своим офицер-летчик. Капитан разведки Джиллетт, ответственный за эту операцию, вылетел на север, где присоединился к отряду из Отдела тайных операций, следившему за продвижением обоих разведчиков.
- А где же вертолеты "кобра"? - поинтересовался Джиллетт по прибытии на место.
- Не беспокойтесь, капитан, они в полете, - ответил полковник.
- Но они уже должны быть здесь. Наш летчик и перебежчик скоро будут у цели. Слушайте их сигналы!
- Мы и слушаем, - подал голос майор, склонившийся над рацией. - Успокойтесь. Они приближаются к отметке "О", и мы четко следим за их местонахождением.
- Если они подадут сигнал, то в это время будут находиться примерно в тысяче метров западнее отметки "О", - добавил полковник.
- Тогда отправляйте вертолеты! - вскричал капитан Джиллетт. - От них больше ничего и не требуется!
- Отправим, когда будет сигнал, - ответил полковник.
Внезапно из рации донесся шум помех, сопровождаемый звуками автоматных очередей. Потом наступила тишина... мертвая тишина.
- Все! - закричал майор. - Они готовы. Связывайтесь с бомбардировщиками, пусть летят туда и сбрасывают все, что у них есть. Вот координаты!
- Что значит "они готовы"? - закричал Джиллетт.
- Их наверняка обнаружил патруль, капитан. Они отдали свои жизни ради этой выдающейся операции.
- Черт побери, но где же "кобры", где вертолеты, которые должны были забрать их?
- Какие "кобры"? - усмехнулся майор. - Вы думали, мы будем устраивать эту свистопляску с "кобрами" всего в миле от цели? Да их бы сразу засекли радары, да еще эта чертова гора!
- Я ничего не понимаю! - вскричал капитан. - Я ведь дал летчику слово!
- Вы дали, а не мы, - сказал полковник. - Мы стараемся выиграть войну, которую проигрываем.
- Вы ублюдки! Я обещал...
- Вы обещали, а не мы. Кстати, как ваша фамилия, капитан?
- Джиллетт, - в недоумении ответил капитан. - Раймонд Джиллетт.
- Я даже могу представить себе заголовки: "Лезвие Джиллетт перерезает главную артерию!" У нас хорошие связи с прессой.
Раймонд Джиллетт, директор Центрального разведывательного управления, поднял голову, выгнул шею и вновь принялся массировать пальцами виски. Он сделал карьеру, и ценой этому были жизни молодого летчика и его вьетнамского спутника. Может быть, и сейчас он делает то же самое? Но уже с Хоторном? Возможно ли, что в высших эшелонах ЦРУ имеется другой О'Райан?