- Госсекретарь Палиссер. После того как с директором ЦРУ Джиллеттом случился сердечный приступ... или что там еще... Палиссер все взял в свои руки, тем более что ты действуешь сейчас от имени госдепартамента.
- Значит, ты говорил лично с ним?
- Понимаю, что это необычно для простого лейтенанта, но так оно и есть, я говорил лично с ним. Он дал мне номера своих личных телефонов: служебного и домашнего.
- Слушай внимательно, Джексон, делай записи и останавливай меня, если тебе что-то будет непонятно. - Хо-торн подробно рассказал Пулу о том, что произошло в доме Ингерсола в Маклине, штат Вирджиния, особенно детально остановившись на своем разговоре с Ричардом Ингерсолом и на убийстве бывшего судьи в саду.
- Ты здорово ранен? - спросил лейтенант.
- Добавится еще несколько швов, но ничего, проживу. А теперь свяжись с Палиссером и расскажи ему все, что я тебе сообщил. Передай, что я прошу его организовать, мне немедленный доступ к досье ЦРУ на всех сенаторов из комитета по разведке, а также на всех высших чинов Пентагона, на таких, кто имеет право принимать решения.
- Я все записал. Господи, да что же такое творится!
- Все понял?
- К счастью, коммандер, я обладаю так называемой акустической памятью. Госсекретарь услышит все, что ты мне сообщил... Кстати, опять звонил твой брат Марк. Он расстроен. - Это его обычное состояние. Что на этот раз?
- Звонили эти ребята, Джонсы, ну те самые пилоты из имения ван Ностранда, Они дали тебе двенадцать часов, иначе обо всем сообщат журналистам.
- Ну и черт с ними, пусть сообщают. Это вызовет панику среди "Скорпионов", один из которых находится прямо здесь, в этом доме! Он видел, как я вышел из дома со стариком, отцом "Скорпиона-3". Троих "Скорпионов" уже нет: ван Ностранда, О'Райана и Ингерсола, значит, из руководящей пятерки осталось только двое. Они уже запаниковали.
- Тай, как голова?
- Слегка разбита и чертовски болит. - Найди где-нибудь бинт и потуже перевяжи голову, а сверху надень шляпу.
- Чек я вышлю по почте, доктор... Отсюда мне надо убираться. Скажи Палиссеру, что я еду в Лэнгли, это займет у меня по крайней мере двадцать минут, так что у него достаточно времени распорядиться, чтобы они пропустили меня в свои секретные комнаты с компьютерами, в которых содержатся досье. Передай ему, чтобы побыстрее шевелил своей задницей.
Я приказываю тебе передать ему эти слова.
- Любишь похаять власть, да?
- Одно из немногих еще оставшихся у меня удовольствий.
В тщательно охраняемой судебной лаборатории госпиталя "Уолтер Рид" два врача, работавших с телом капитана Генри Стивенса, удивленно переглянулись. На стерильном столе из нержавеющей стали, стоявшем рядом с операционным столом, было разложено тридцать семь самых различных ножей - от садового ножа средних размеров до самого громадного тесака.
- Да, это был штык! - воскликнул один из врачей.
- Как будто этот псих специально подает знак, - согласился другой.
Бажарат пробралась сквозь толпу к управляемым фотоэлементами дверям аэровокзала. Войдя в зал, она свернула вправо от регистрационных стоек и направилась к ячейкам камеры хранения. Она расстегнула "молнию" бокового кармана сумочки, вытащила оттуда небольшой ключ, полученный в Марселе. Найдя ячейку с номером 116, Бажарат открыла ее, сунула внутрь руку и нащупала заклеенный конверт. Баж вытащила конверт, разорвала его, достала хранившуюся в нем квитанцию и быстро сунула ее в сумочку на место ключа, который остался торчать в открытой дверце ячейки.
Вернувшись в зал, она прошла в камеру хранения, где достала из сумочки квитанцию и протянула девушке за стойкой.
- Один из ваших пилотов должен был оставить для меня посылку, - с любезной улыбкой обратилась Бажарат к девушке. - Чем старше мы становимся, тем больше нам требуется косметики из Парижа, не так ли?
Девушка взяла квитанцию и удалилась. Прошло несколько минут, и Байарат начала беспокоиться. Наконец девушка вернулась.
- Прошу прощения, но ваш друг пилот перепутал страны, - пояснила девушка, протягивая Бажарат плотно перевязанную коробку. - Она не из Парижа, а прямиком из Тель-Авива... Между нами, мы храним посылки из Израиля в отдельном помещении. Люди опасаются приходить сюда за посылками. Вы понимаете, что я имею в виду?
- Не совсем, но благодарю вас. - Бажарат взяла коробку, оказавшуюся довольно легкой, и потрясла ее. - Этот греховодник пилот сначала, наверное, залетел домой и отдал половину моей косметики другой женщине.
- Все мужчины такие, - согласилась девушка за стойкой. - Разве можно им доверять, а в особенности пилотам?
Бажарат взяла коробку и направилась к выходу. Она была довольна, все прошло как по нотам. Если уж эта новая пластиковая взрывчатка прошла контроль израильской службы безопасности, то пройдет и через все ловушки, которые могли придумать в Белом доме! Осталось менее двадцати четырех часов! Ашкелон!
Она вышла на улицу и не увидела лимузина, который наверняка отъехал на стоянку. Бажарат недовольно поморщилась, но мысли ее тут же вернулись к посылке, которая благополучно миновала все системы контроля. Взрывчатку не обнаружило даже специальное оборудование, установленное там после взрывов в аэропорту Тель-Авива в 70-х годах. Всего несколько человек знало, что в нижнем шве вечерней сумочки, находящейся в коробке, зашита стальная проволочка не более полудюйма длиной. Если вытянуть эту проволочку, то заработают миниатюрные литиевые батареи, а если затем перевести стрелкн часов с бриллиантами на двенадцать и три раза нажать головку, раздастся взрыв, равный по мощности взрыву нескольких тонн динамита. Сейчас Бажарат снова почувствовала себя десятилетней девочкой, вонзающей охотничий нож в горло испанского солдата, грубо и безжалостно насилующего её. Смерть всем властям!
- По-моему, я вижу перед собой прекрасную еврейку из селения БарШоен. - Голос прозвучал словно удар молнии, моментально разметав все ее мысли. Бажарат подняла голову и увидела незнакомца, который вовсе и не был незнакомцем! Это был агент Моссада - когда-то темноволосый, но теперь его волосы были выкрашены в белый цвет. Несколько лет назад она спала с этим человеком, и именно его она видела у стойки портье в отеле "Карийон". - Правда, думаю, что зовут тебя не Рахиль, - продолжил мужчина, - а начинается твое имя с буквы Б... Бажарат. Мы знали, что у тебя есть сообщники в Иерусалиме и Тель-Авиве, здесь очень удобное место для получения сообщений и посылок оттуда, но, честно говоря, не ожидали встретить тебя здесь. Была всего лишь очень слабая надежда на это, но, как видишь, она оправдалась...
- Это было так давно, мой дорогой! - воскликнула Бажарат. - Обними меня, поцелуй меня, мой драгоценный, моя любовь! - Она обняла офицера Моссада и крепко прижалась к нему, люди вокруг с улыбкой и пониманием смотрели на них. - Мы так давно не виделись, пойдем в кафе, нам о многом надо поговорить!
Бажарат разомкнула объятия и протащила офицера сквозь расступившуюся толпу в здание аэровокзала. Как только они оказались внутри, она подвела озадаченног.0 израильтянина к ближайшей стойке регистрации, где было больше всего народа. И вдруг она закричала, крик ее был полон ужаса.
- Это он! - Глаза Бажарат широко раскрылись от страха, вены на шее вздулись. - Это Ахмет Соуд из "Хезболлаха"! Посмотрите на его волосы, он перекрасил их, но это он! Он убил моих детей и изнасиловал меня! Как он очутился здесь? Вызовите полицию, вызовите наших представителей! Задержите его!
Несколько мужчин выскочили из очереди и навалились на офицера Моссада, а Бажарат тем временем выскользнула в двери и побежала по дороге навстречу движению.
- Быстро уезжаем отсюда! - закричала она, подбегая к медленно двигавшемуся навстречу лимузину и падая на заднее сиденье рядом с изумленным Николо.
- Куда, мадам? - спросил водитель.
- В ближайший отель, но самый приличный, - ответила Бажарат, переводя дыхание.
- Здесь есть несколько отелей прямо в аэропорту.
- Очень хорошо.
- Ну хватит, синьора! - воскликнул Николо, сверля Бажарат взглядом своих карих глаз. Он поднял перегородку, отделяющую их от шофера. - Все последние два часа я пытаюсь поговорить с тобой, но ты меня не слушаешь. Теперь придется выслушать.
- Мои мысли заняты совсем другим, Нико. У меня нет времени...
- Ты найдешь время, или я остановлю мамину и выйду.
- Что ты сделаешь? Да как ты смеешь?
- Вот увидишь, я прикажу шоферу остановиться, а если он не послушается, то заставлю силой.
- Ты просто несносный ребенок... Ладно, слушаю тебя.
- Я говорил тебе, что разговаривал с Анджелиной...
- Да, помню. Актеры в Калифорнии забастовали, и завтра она прилетает домой.
- Сначала она прилетит в Вашингтон, и мы должны встретить ее в аэропорту в два часа дня.
- И разговора быть не может, - отрезала Бажарат. - У меня на завтра другие планы.
- Тогда занимайся ими без меня, тетушка Кабрини.
- Ты не должен... не смеешь!
- Я не твой раб, синьора. Ты говоришь, что у тебя великое дело, а люди умирают, по твоим словам, потому, что хотят сорвать его... Хотя не вижу, каким образом могли помешать тебе служанка на острове и шофер лимузина...
- Они собирались предать меня, убить меня!
- Да, так ты мне объяснила, но больше от тебя я ничего не услышал. Ты отдаешь мне слишком много приказов, которые мне непонятны. Если это твое великое дело такое благородное и так угодно церкви, то почему мы выдаем себя за других людей?.. Нет, пожалуй, я не возьму те деньги в Неаполе, но ты больше не будешь приказывать мне, не будешь запрещать видеться с Анджелиной. - Я здоровый парень и совсем не глупый, я найду работу... Возможно, отец Анджелины поможет мне в этом, когда я расскажу ему правду... а я собираюсь это сделать.
- Он вышвырнет тебя из своего дома!
- Я возьму с собой священника, который подтвердит, что отпустил мне грехи и благословил меня... Но я не буду говорить о том человеке, который пытался меня убить. Он уже поплатился за это, а Господь не станет наказывать меня за то, что я вынужден был сделать.
- Ты и обо мне расскажешь?
- Я скажу им, что ты не графиня, а просто богатая женщина, которой нравится вращаться в высшем обществе. Мы в порту знаем, что сейчас это очень модно, много раз готовили яхты в Портичи и Неаполе для важных синьоров и синьор, которые на самом деле были сутенерами и шлюхами из Рима.
- Ты не посмеешь сделать это, Николо!
- Я ничего не буду говорить... о плохих вещах, я о них ничего не знаю, а кроме того, ты заслужила мое молчание тем, что в жизни бедного юноши появилась Анджелина Капелли.
- Николо, послушай меня. Еще всего один день, и ты свободен и богат!
- Что ты говоришь?..
- Завтра... только завтра, вечером... всего несколько часов! Это все, о чем я прошу тебя, а потом я исчезну...
- Исчезнешь?..
- Да, мое обожаемое дитя, и тогда деньги в Неаполе твои, знатная семья ди Равелло готова принять тебя сыном... Это все для тебя, Николо! Тысячи мальчишек мечтают об этом, так что не отказывайся!
- Завтра вечером?
- Да-да, это займет у тебя всего час. И, конечно, ты можешь встретить днем Эйнджел, я тебя просто не так поняла. Я сама поеду с тобой в аэропорт. Договорились?
- Только больше никакой лжи и наскоро придуманных историй, синьора Кабрини. Помни, что я портовый мальчишка и быстрее тебя разбираюсь, где ложь, а где правда. Не так уж это сложно.
Хоторн положил трубку телефона и оглядел кабинет Ингерсола. Пройдя в ванную, он открыл аптечку, обнаружив там таблетки валиума, пилюли от изжоги, два кровоостанавливающих карандаша, крем для бритья, пузырек лосьона, бинты и пластырь. На полке стояла мраморная шкатулка с бумажными салфетками. Хоторн взял несколько салфеток, прижал их к ране на голове, заклеил сверху пластырем и как мог прикрыл волосами. Вернувшись в кабинет, он нашел в стенном шкафу шляпу и нахлобучил на голову. Он надеялся, что кровь на одежде высохнет к тому моменту, как он приедет в Лэнгли.
Тайрел вышел в холл, и тут у него мелькнула мысль украсть книгу, которая лежала на видном месте и в которой с такой охотой оставляли записи прибывавшие посетители. Ведь журнал регистрации гостей в имении ван Ностранда здорово помог ему, а ведь кто-то из присутствующих в доме гостей был "Скорпионом". Явным доказательством этому являлась смерть старика Ингерсола и чужой пистолет, спрятанный у Тайрела за поясом. Однако все планы по поводу кражи книги посетителей провалились, как только он вышел в вестибюль.
- Уходите, сэр? - спросил молодой Тодд Ингерсол, подходя к Хоторну.
- Боюсь, что должен идти, - ответил Тай, почувствовав раздражение в голосе юноши. - Я пришел по официальному делу, потому что это моя работа, но все-таки примите мои соболезнования.
- Мы их уже достаточно выслушали, сэр. Мне кажется, что поминки уже начинают переходить в шумную дружескую вечеринку, поэтому мне хотелось бы найти дедушку.
- Что?
- Он устал от этой показухи, как и я. После нескольких слов о моем отце каждый начинает говорить о себе. Возьмем хоть, к примеру, этого кроманьонца, генерала Майерза, который так и излучает силу. Папа ненавидел его, но был вынужден терпеть.
- Прошу прощения, у меня сообщение из Вашингтона. - Плотный мужчина с короткой стрижкой в синем костюме поспешно проскочил в дверь мимо Хоторна и сына Ингерсола, быстро подошел к Майерзу и принялся что-то нашептывать ему на ухо с таким видом, как будто отдавал приказы генералу.
- Кто это? - спросил Тайрел.
- Адъютант Максималиста Майка. В последние полчаса он все пытается утащить генерала отсюда, я даже видел, как он недавно схватил Майка за руку... А где же мой дедушка? Мистер Уайт сказал, что он разговаривал с вами. Он-то может бросить этих балаболов, а я нет, потому что мама тогда ужасно рассердится.
- Я понимаю. - Хоторн внимательно посмотрел на молодого человека. - Послушайте, Тодд, вас ведь зовут Тодд, не так ли?
- Да, сэр.
- Может, сейчас для вас это и не имеет значения, но должен сказать, что ваш дед очень любит вас. Я мало знаю его, но те несколько минут, которые я провел с ним, убедили меня, что он очень хороший человек.
- Мы все знаем об этом...
- Помните об этом, Тодд, и верьте в это... в то, что знаете.
- Черт побери, что это значит?
- Да как вам сказать... Просто я хочу, чтобы вы знали, что я покидаю этот дом с чистыми руками.
- Что у вас с лицом, сэр? Посмотрите на него! Тайрел почувствовал, что по виску стекают струйки крови.
Он повернулся и выбежал в дверь.
Хоторн проехал уже половину пути по дороге к Лэнгли, когда внезапно нажал на тормоз и свернул на обочину. Майерз! Максималист Майк Майерз, председатель Объединенного комитета начальников штабов. "Самая крупная шишка" в Пентагоне, как выразился О'Райан... неужели это возможно? Его имя поначалу ничего не сказало Тайрелу, потому что он не следил за военными делами, но кличка "Максималист Майк" отложилась у него в памяти, потому что он ненавидел все, связанное с этим прозвищем. "Самая крупная шишка!"
Тайрел снял трубку телефона закрытой связи с Пулом и нажал кнопку.
- Я слушаю, - моментально раздался голос лейтенанта.
- Что слышно о Кэти?
- Она шевелит левой ногой, но это еще ни о чем не говорит. Как ты?
- Отставить Лэнгли. Позвони Палиссеру и передай, что я еду к нему домой. Нас ждет новая бомба.
Глава 30
- Проезжайте дальше! - приказала Бажарат водителю, когда он свернул ко входу аэропортовского отеля. - Я предпочитаю какой-нибудь отель подальше.
- Но они почти все одинаковы, мадам.
- Езжайте в другой, пожалуйста. - Бажарат внимательно следила в заднее окно, пытаясь определить, не следят ли за ними, но так и не обнаружила ни одного подозрительного автомобиля. Она сидела, обхватив руками коробку, стоящую у нее на коленях, и чувствовала, как учащенно бьется пульс, а по лицу течет пот. Моссад выследил ее, выследил, несмотря на то, что она оборвала все концы! Значит, в охоте на нее теперь участвует и Иерусалим, они поручили это человеку, который мог опознать ее быстрее других, - бывшему любовнику, знающему ее походку, ее тело, мельчайшие жесты.
Но как же Моссад вышел на нее? Как? Через группу "Кровавая девочка" из Вашингтона? Может быть, новый "Скорпион-1" знает об этом? Он ясно дал понять ей, что не только в курсе ее намерений, но и одобряет их. "Помните события в Далласе тридцатилетней давности? Это была паша работа, - с восторгом сказал тогда он и добавил, что ненавидит этих гомиков из Вашингтона, которые отказались поставлять оружие во Вьетнам". Стоит попробовать связаться с ним.
- Отвезите нас на какую-нибудь стоянку, пожалуйста, - обратилась Бажарат к водителю.
- Что, мадам?
- Я понимаю, что это вам не совсем удобно, но я должна кое-что достать из багажа.
- Как скажете, мадам.
- Только чтобы там обязательно были телефоны-автоматы.
- Вон подходящая стоянка справа.
- Я предпочла бы другую...
- Хорошо.
Бажарат больше приглянулась другая стоянка, потому что она представляла собой огороженную зону, так что сразу были видны все въезжающие и выезжающие автомобили. Если за ней все-таки следят, то это станет ясно через несколько минут, а в темных местах ночью Амайя Акуирре... Бажарат чувствовала себя уверенно. Она сунула руку в сумочку и нащупала холодную сталь пистолета.
Единственный автомобиль, который заехал на стоянку после их прибытия, был ярко раскрашенный "джип", пассажирами которого были шумные молодые люди. Въезд на стоянку находился в нескольких сотнях метров от лимузина, скрытого за рядами припаркованных машин. Они были в безопасности, за ними никто не следил. Бажарат зашла в телефонную будку.
- Это я, - сказала Баж. - Мы можем говорить?
- Я нахожусь в спецавтомобиле Пентагона, подождите десять секунд, я включу шифратор, и мы продолжим наш разговор. - Через восемь секунд в трубке вновь раздался голос председателя Объединенного комитета начальников штабов. - Вы нетерпеливы, мадам. Я передал чертежи преданному мне специалисту, который все знает о таких вещах, он работал на Ближнем Востоке. Все будет готово не позже семи утра завтра.
- Профессиональная работа, "Скорпион-1", но я звоню не по этому поводу. Мы можем спокойно говорить, вас не подслушивают?
- По этому телефону можно даже называть ядерные шифры, и никто не сможет подслушать.
- Но вы же в автомобиле...
- Это специальный автомобиль. Я ездил выражать соболезнования семье этого труса, от которого вы так любезно меня избавили. Этот сукин сын всех бы нас выдал.
- Возможно, он и сделал это.
- Ни в коем случае, я бы знал об этом.
- Да, вы говорили, что имеете доступ...
- Максимальный доступ, - оборвал Бажарат Майерз, - и самое забавное, что это соответствует моему прозвищу.
- Простите?
- Не обращайте внимания, просто небольшая шутка.