– Исходим из того, что солдат не держит рот на замке. Что бы он ни пронюхал, теперь это знают все. Значит, нам пора страховаться.
– Мы ни на йоту не продвинулись. Верно? – подытожил Франклин.
– Так поработайте над списком жертв, – предложил Ричер.
– Это может занять целую вечность.
– Давайте сузим круг.
– Блестяще. Только скажите, на ком остановиться.
Ричер вспомнил, как Хелен Родин описывала стрельбу. Первый выстрел, потом маленькая пауза, затем еще два. Потом опять пауза, чуть подлиннее, и последние три.
– На третьей жертве, – сказал он. – В стрельбе был свой ритм. Первый выстрел – пробный, потом – прицельный, а за ним – основной. В цель. Перерыв. Он убеждается, что цель поражена. И делает последние три выстрела.
– Кто был третьим? – спросила Хелен.
– Женщина, – ответил Франклин.
– Расскажите о ней, – попросил Ричер.
Франклин порылся в бумагах:
– Олин Арчер, белая, замужем, детей нет, тридцать семь лет.
– Работала в здании ОТС, – сказал Ричер.
Франклин кивнул:
– В руководстве канцелярией. Проработала полтора года. Но служащих ОТС клиенты не убивают.
– А что у нее в личной жизни? – спросила Хелен Родин.
– Ничего такого пока не нашел, – ответил Франклин.
– Поторопитесь, – попросила Розмари Барр. – Мы должны вытащить брата.
– Для этого нужно заключение врачей, – заметила Энн Янни. – Обычных, а не психиатров.
– Чтобы подтвердить, есть у него этот Паркинсон или нет? – уточнила Розмари.
– Это может помочь на суде, верно? Правдоподобная причина, почему Барр не мог совершить убийства, и правдоподобный рассказ о том, кто мог, – сказал Ричер.
– Лучше убедить Алекса Родина, чтобы он снял обвинения, – возразил Франклин. – А для этого сперва надо убедить Эмерсона.
– Я не могу поговорить ни с тем, ни с другим, – заметил Ричер.
– Я могу, – сказала Хелен.
– Мы все можем, кроме вас, – сказала Энн Янни.
– Но вы можете не захотеть, – заметил Ричер, глядя на Хелен. – Подумайте – убийство Сэнди, история в спорт-баре в понедельник вечером. Зачем это все?
– Чтобы связать вам руки. Не дать запороть дело.
– Именно. И в понедельник меня "вели" от гостиницы. Сэнди и Джеб Оливер были наготове, ждали звонка. Значит, на самом деле слежка за мной началась в тот день намного раньше, когда я поселился в гостинице. Но откуда кукловод взял мое имя? Как он вообще узнал, что я в городе? Что представляю собой потенциальную угрозу? Кто узнал об этом в понедельник утром?
Хелен секунду помолчала.
– Отец, – ответила она. – А еще, вероятно, Эмерсон.
– Именно, – повторил Ричер. – А потом кто-то из них позвонил кукловоду. Еще до обеда.
Хелен промолчала.
– Если только кто-нибудь из них сам не кукловод, – предположил Ричер.
– Вы сами сказали, что кукловод – Зэк.
– Я сказал, что он – босс Чарли. Но кто-то с ним связался. Ваш отец или Эмерсон. Один из них повязан. А второй не поможет, потому что ему нравится, как сложилось дело.
Все замолчали.
– Мне нужно возвращаться на работу, – сообщила Энн Янни. – Позвоните, если будет что-нибудь новенькое.
Она пересекла комнату, подошла к Ричеру и сказала:
– Ключи.
Он отдал их и поблагодарил: "Спасибо, хорошая машина".
Линский наблюдал, как уехал "мустанг". Его было слышно на весь квартал. Когда на улице снова стало тихо, он позвонил.
– Уехала женщина с телевидения, – доложил он.
– Частный детектив останется в офисе, – сказал Зэк.
– А если остальные поедут вместе?
– Бери всех.
Розмари Барр спросила:
– Болезнь Паркинсона лечится?
– Нет, – ответил Ричер. – Но ее можно замедлить.
– Я должна ехать в больницу, – сказала Розмари.
– Расскажите ему, что на самом деле произошло в пятницу, – попросил Ричер.
Розмари кивнула и ушла. Минуту спустя Ричер услышал, как завелась и тронулась ее машина.
Франклин вышел приготовить кофе. Ричер и Хелен Родин остались одни. Хелен подошла к окну и посмотрела вниз на улицу. Она была одета так же, как Розмари Барр. Черная блузка, черная юбка, черные туфли. Но на вдову она отнюдь не походила, скорее напоминала парижанку. Каблуки у нее были выше, ноги – длинные, голые, загорелые.
– Все, о ком мы говорим, – русские, – сказала она, – а мой отец – американец.
– Американец по имени Алексей Алексеевич.
– Наша семья переехала еще до Первой мировой войны.
– Кем был ваш отец, до того как стал окружным прокурором?
– Заместителем окружного. Он всегда служил в прокуратуре.
– В понедельник на нем был костюм стоимостью в тысячу долларов. Не всякий чиновник позволит себе такой. Кофе ему принесли в фарфоровых чашечках на серебряном подносе.
– У него вкус к дорогим вещам.
– Еще один вопрос. Он давил на вас, чтобы вы отказались от этого дела?
Хелен повернулась:
– Он сказал, что проигрыш может оказаться победой.
– Переживал из-за вашей карьеры?
– Наверное. Он человек честный.
Ричер кивнул:
– Пятьдесят на пятьдесят, что вы правы.
Франклин принес кофе – на дешевом легком подносе стояли три разномастные фаянсовые кружки, вскрытый пакет молока и желтая картонка с сахаром. Хелен Родин уставилась на поднос: именно так и подают кофе в офисах.
– Дэвид Чапмен, первый защитник Джеймса Барра, узнал про вас еще в субботу, – сказала Хелен.
– Но он не знал, что я у вас объявился, – заметил Ричер.
Все замолчали.
– А с Джебом Оливером я ошибся, – сказал Ричер. – Он не сбытчик наркотиков. В амбаре у него старый пикап.
– Рада, что вы хоть в чем-то можете ошибиться, – произнесла Хелен, вставая. – Я возвращаюсь к работе.
Она взяла дипломат и вышла из офиса.
Ричер сидел, прислушиваясь к звукам с улицы. Он услышал, как открылась и захлопнулась автомобильная дверца, заурчал двигатель и машина уехала. Отхлебнув кофе, он заметил:
– Боюсь, я ее расстроил.
– Да уж, – кивнул, согласившись, Франклин.
– У этих ребят в полиции свой человек. Ясно как день.
– Скорее уж какой-нибудь коп, чем окружной прокурор.
– Не согласен. Коп может повлиять только на те дела, какими сам занимается. А у обвинения в конечном счете схвачено все.
– Алекс Родин разваливает немало дел. Говорят, из-за осторожности, но, может, по другой причине.
Ричер поставил кружку и встал.
– Выясните все про убитую, Олин Арчер, – сказал он. – Сейчас это самое важное.
Он подошел к окну и посмотрел на улицу. Ничего подозрительного. Он кивнул Франклину и вышел через вестибюль на наружную лестницу.
На верхней ступеньке он остановился и потянулся. Расправил плечи, потер руки, глубоко вздохнул. Мышцы одеревенели – он целый день сидел на стуле или за рулем. Его угнетала необходимость скрываться. Было приятно просто так постоять на верху лестницы. Высоко и у всех на виду. Он начал спускаться.
Ступив на тротуар, Ричер услышал за спиной шаги. И характерный треск патрона, досылаемого в камеру помпового ружья.
Затем раздался голос:
– Стоять.
Ричер остановился. Застыл на месте, глядя прямо перед собой.
Голос произнес:
– Шаг вправо.
Ричер осторожно шагнул вбок.
– Теперь повернуться. Медленно-медленно.
Ричер повернулся. Метрах в четырех от него стоял низкорослый мужчина. Ростом от силы метр шестьдесят два, весу не больше шестидесяти килограммов, худощавый, бледный, с торчащими во все стороны коротко подстриженными волосами. Ченко. Он же Чарли. В правой руке он держал обрез с рукоятью от пистолета. В левой – какой-то черный предмет.
– Лови, – приказал Чарли, бросая предмет – черную женскую туфлю на каблуке. Она была еще чуть теплой.
– Бросай назад.
Ричер помешкал. Чья туфля? Он посмотрел на нее. Каблук низкий. Розмари Барр. Он осторожно бросил туфлю.
– Можешь считать, что она на летних курсах, – заметил Чарли. – Будет репетировать дачу показаний. Как ее братец загодя все обдумал. Как проболтался, что намерен устроить.
Ричер промолчал.
– Сделай два шага назад. Теперь повернись.
Ричер отступил назад, оказавшись на самом краю тротуара.
– Собираешься меня пристрелить? – спросил он.
– Может быть.
– Тебе просто необходимо это сделать.
– Почему?
– Потому что, если ты этого не сделаешь, я тебя найду и заставлю пожалеть о случившемся.
– Как страшно! Отвернись, – повторил Чарли.
Ричер отвернулся. Лицом к улице. Напрягая слух, ловил за спиной каждый звук, ожидая услышать тихий металлический щелчок спускового крючка. Выстрелит или нет? Здравый смысл подсказывал – нет. Убийства всегда тщательно расследуются. Но эти бандиты совсем спятили. И пятьдесят процентов из ста, что на них работает местный коп. Или они на него.
Тут Ричер услышал метрах в ста вой полицейской сирены. Две патрульные машины выскочили на улицу почти одновременно, одна с востока, другая – с запада. Резко затормозили и встали. Распахнулись дверцы. Наружу высыпали полицейские. Ричер оглянулся. Чарли исчез.
Арест провели мгновенно и профессионально. Ричер ни разу не открыл рта. Он знал, в какую беду может втравить человека собственный язык. В полицию его доставили быстро. Ричер прикинул – его отведут к Эмерсону, значит, шанс угодить к плохому полицейскому составлял пятьдесят на пятьдесят. Однако вскоре он убедился, что шансы выросли до всех ста процентов: Эмерсон и Родин были в комнате оба.
– Расскажите, что вы делали в ночь убийства Александры Дюпре, – предложил Родин.
– Один звонок, – сказал Ричер. – Позвоните Энн Янни.
– С телевидения? – спросил Родин. – Почему именно ей?
– Имею право на один звонок, – сказал Ричер, – и не обязан ничего объяснять. Я называю имя, вы набираете номер.
– Сейчас она готовится к эфиру. В шесть начинаются местные новости.
– У меня времени навалом, – заявил Ричер, подумав: кто из вас двоих знает, что это неправда?
Ждать пришлось не так уж и долго. Эмерсон позвонил на Эн-би-си и сообщил ассистентке Энн Янни, что полицейское управление задержало Джека Ричера и тот просит прийти Энн Янни. Не прошло и получаса, как Янни вошла в кабинет Эмерсона.
– Чем могу быть полезна? – спросила она. Держалась она с достоинством.
– Прошу прощения, – обратился к ней Ричер, – знаю, я обещал никому не рассказывать, но тут все так сложилось, что тебе придется подтвердить мое алиби.
Он уловил у нее на лице замешательство. Ричер затаил дыхание и смотрел ей в глаза. Ну же, Янни, действуй по программе. Она кивнула, и Ричер перевел дух.
– Какое такое алиби? – спросил Эмерсон.
Янни взглянула на него, потом на Родина.
– Я думала, вы говорили о Джеке Ричере, – произнесла она.
– О нем, – подтвердил Эмерсон.
– Но это Джо Гордон.
– Вам он назвался Гордоном?
– Ну да, когда мы познакомились два дня тому назад.
– Вы же в своей передаче показывали его фотографию.
– Его? Совсем непохож. И волосы не такие.
– Какое такое алиби? – повторил Эмерсон свой вопрос.
– На какой час? – спросила Янни.
– На ночь, когда убили девушку.
– Мэм, если вы что-то знаете, – произнес Родин, – лучше сразу нам рассказать.
– Предпочту не рассказывать, – заявила Янни.
Ричер про себя улыбнулся. Тон, каким она это сказала, твердо гарантировал, что через минуту-другую Эмерсон и Родин начнут умолять ее, чтоб рассказала. Потрясающая актриса.
– Вы уж поверьте мне на слово, – попросила Янни.
– Чему поверить?
– Что это не его рук дело.
– Нам требуются детали, – заметил Родин.
Янни посмотрела Эмерсону в глаза. В этот миг она была неподражаема – само воплощение ярости и смущения.
– Мы были вместе всю ночь.
– С этим мужчиной? – уточнил Эмерсон.
– С ним самым. Примерно с без двадцати двенадцать. После окончания новостей. И до того, как утром мне сообщили на пейджер, что вы обнаружили тело девушки.
– Где вы находились?
Ричер прикрыл глаза. Вернулся мысленно к разговору в гараже. Он не забыл ей сказать?
– В мотеле, у него в номере, – ответила Янни.
– Служащий не говорил, что вас видел.
– Разумеется. Мне приходится думать о таких вещах.
– В каком номере?
– Восьмом.
– Вы можете как-нибудь подтвердить ваши слова?
– Как именно? – ответила Янни вопросом на вопрос.
– Назвать особые приметы. Которые нам не видны, но вы в сложившихся обстоятельствах не могли не увидеть.
– Ну, знаете ли!
Ричер вспомнил, как зажег в салоне "мустанга" свет и задрал рубашку, чтобы показать ей монтировку.
– У него шрам в низу живота.
Ричер встал, вытащил из брюк рубашку и задрал.
– О'кей, – сказал Эмерсон.
– Удовлетворены? – спросил Ричер.
– Мисс Янни должна представить это в письменном виде, – сказал Эмерсон.
– Вы напечатайте, а я подпишу, – сказала Янни.
В комнате повисло молчание. Эмерсон порылся в кармане и вытащил ключ от наручников. Ричер протянул руки, чтобы Эмерсон освободил его запястья от браслетов.
Через две минуты Зэку позвонили. Знакомый голос тихой скороговоркой сообщил:
– Не вышло. У него алиби.
– Что дальше?
– Сидите тихо и не дергайтесь. Он почти добрался до вас. Держите порох сухим и готовьтесь его встретить.
– Не очень-то они и сопротивлялись, правда? – спросила Энн Янни. Ричер не успел захлопнуть дверцу "мустанга", как она запустила мотор.
– Я этого и не ждал. Невиновный знает, что дело шито белыми нитками. А виновный знает, что меня, отпустив, так же быстро выведут из игры, как если б упрятали в камеру.
– Почему?
– Потому что Розмари Барр – у них, и они знают – я приду за ней. Они станут меня поджидать, чтобы поиграть в кошки-мышки. Мне не дожить до утра. Это их новый план.
Они возвратились в офис Франклина и бегом поднялись по лестнице. Франклин сидел за столом, уставясь на дисплей пустым взглядом. Ричер сообщил ему про Розмари Барр.
– Как они намерены с ней поступить? – спросил Франклин.
– Хотят заставить свидетельствовать против брата.
– Ее будут мучить?
– Нет, если она сразу согласится.
– Она не согласится, – возразила Янни.
– Значит, ей придется несладко.
– Где она? – спросил Ричера Франклин. – Скорее всего?
– Там, где они, – ответил Ричер. – Но где – я не знаю.
Она была в гостиной на втором этаже. Привязанная лентой к стулу. Зэк пристально ее разглядывал. Женщины вызывали у него острый интерес. В свое время он не видел женщины двадцать семь лет. В лагере, куда он попал в 1943 году, были женщины, но мало, и они быстро умерли.
– Вам удобно? – спросил Зэк.
Розмари Барр не ответила. Ченко достал туфлю и надел ей на ногу, как продавец в обувном магазине. Затем уселся на диван рядом с Владимиром. Линский расхаживал по гостиной.
– Она свое место знает? – спросил он.
Зэк улыбнулся ему. Эту шутку понимали лишь они двое. Когда заключенные в лагерях требовали, чтобы с ними обходились по-человечески, им неизменно отвечали вопросом: "Ты свое место знаешь?" И тут же объясняли: "Твое место в дерьме". Когда Линскому в первый раз задали этот вопрос, он открыл было рот, чтобы ответить, но Зэк его оттащил. К тому времени Зэк оттрубил в лагере уже восемнадцать лет и никогда ни во что не вмешивался. Но тут он решил взять парня под крыло. С тех пор они всегда были вместе.
Линский был вором. В Западной Европе или Америке он получал бы небольшие сроки – два, от силы три года. Но советский режим считал воровство идеологическим преступлением, свидетельством примитивной и антиобщественной тяги к частной собственности. За нее полагалась быстрая и бессрочная изоляция от цивилизованного общества. Изоляция Линского длилась с 1963 года вплоть до краха цивилизованного общества, когда Горбачев ликвидировал ГУЛаг.
– Она свое место знает, – сказал Зэк. – И никуда от этого не денется.
Франклин позвонил Хелен Родин. Через десять минут она снова была у него в кабинете. Франклин сидел за рабочим столом, одним глазом поглядывая на дисплей компьютера. Хелен и Энн Янни устроились за столом, Ричер смотрел в окно.
– Нужно кому-нибудь позвонить, – сказала Хелен.
– Например? – спросил Ричер.
– Моему отцу. Он человек честный.
– Допустим, – произнес Ричер, поворачиваясь. – Но что мы ему скажем? Что у нас пропал человек? Он тут же даст знать полиции. Если Эмерсон – предатель, копы не ударят пальцем о палец. И даже если Эмерсон честен, они все равно не ударят пальцем о палец. Копы подумают – сбежала из-за того, что брат оказался отъявленным преступником и она не смогла смотреть людям в глаза.
– Но вы же видели, как ее похитили.
– Видел туфлю. О ней я могу рассказать, и только. К тому же мне не поверят – я вот уже два дня играю в глупые игры.
– Так что же нам делать?
– Отработать застреленную женщину, установить контекст преступления, узнать адреса и туда отправиться.
– Расскажите-ка подробнее об убитой, – попросила Энн Янни.
– Рассказывать не о чем, – ответил Франклин. – Самая обычная женщина.
– Семья?
– Все из восточных штатов. Оттуда она и приехала.
– Знакомые?
– Близких – двое. Сослуживица и соседка. Интереса не представляют. Обе не русские.
Взгляд Франклина внезапно затуманился.
– Постой, постой, – сказал он, поворачиваясь к компьютеру, – я забыл одну вещь.
– Какую? – спросил Ричер.
– Что вы нам сказали о пропавших без вести.
Он принялся печатать задание, затем стукнул по клавише "Ввод" и стал ждать. Долгое время дисплей оставался пустым. В углу медленно вращался какой-то графический символ. Затем остановился. Экран мигнул, и на нем возник документ, набранный плотным убористым шрифтом.
– Ну вот, – вздохнул Франклин, – наконец-то повезло.
– Что там? – спросила Янни.
– Два месяца назад Олин Арчер подала заявление о розыске мужа.
Все столпились перед компьютером. Два месяца назад миссис Олин Энн Арчер подала по всей форме заявление о том, что ее муж, Эдвард Страттон Арчер, пропал без вести. Отправился на работу утром в понедельник и до вечера среды, когда заявление было подано, так и не объявился.
– Все еще не вернулся? – спросила Хелен.
– Нет, – ответил Франклин и указал на проступающую под цифровым кодом у верхней рамки экрана букву "Р". – Числится в розыске.
– Так не будем терять времени, поедем поговорим со знакомыми Олин, – сказал Ричер.
Франклин написал на бумажке фамилии и адреса сослуживицы и соседки Олин Арчер и вручил Энн Янни.
– Я останусь, – сказал он, – проверю, не всплыла ли фамилия мужа в базах данных. Вдруг это просто совпадение.
– Не верю я в совпадения, – заявил Ричер. – Лучше найдите номер человека по фамилии Кэш. Он хозяин стрельбища, где упражнялся Джеймс Барр. Позвоните ему от моего имени.
– Что передать?