– Понятно, – устало произнес Семен Ильич. – Гуманитарий… Объясняю на пальцах. С точки зрения физики демпфирование колебаний есть подавление колебаний или же изменение их амплитуды. Впрочем, лучше проиллюстрировать графически… У вас бумага есть?
Полковник повернулся к двери, негромко позвал: Виктор. Через три секунды дверь отворилась, на пороге возник хозяин.
– Нам бы лист бумаги и карандаш.
Хозяин кивнул и исчез. Еще через несколько секунд он принес общую тетрадь в клеточку и китайский карандаш. Заборовский стал быстро набрасывать схему.
– Эту схему, – говорил он, – успешно реализовали на небоскребе Хайбэй-101. Это на Тайване. Высота – полкилометра. Там в принципе нельзя строить такие здания. Почему? Во-первых, потому, что зона тектонических разломов. Раз в десять лет там обязательно трясет не по-детски. И во-вторых, потому, что Хайбэй-101 построили как раз на пути, по которому ходят тайфуны, зарождающиеся в Южно-Китайском море. Бодрящее сочетание? – Полковник кивнул. – Так вот, чтобы не дать разрушиться зданию, проектировщики фирмы "Торнтон-Томазетти инжиниринг" и "Эвергрин консалтинг инжиниринг" предложили немало новаторских решений. Среди них – массивный шар, подвешенный вроде маятника внутри здания… Вот – смотрите. Этот шар диаметром пять с половиной метров и массой около шестисот тонн висит на уровне восемьдесят восьмого этажа и принимает на себя раскачивания башни. То есть качаться – с амплитудой около десяти сантиметров – будет демпфер, а не башня. Спасая таким образом всю конструкцию… Это понятно?
– Признаться, не очень. Каким образом небольшие колебания пятиметрового шара могут воздействовать на огромнейшее сооружение?
– Да, – сказал Заборовский, – тут уж ничего не поделаешь – гуманитарий… Объяснять долго, придется вам поверить мне на слово. – Заборовский оттолкнул тетрадь, вытащил очередную беломорину. – Разумеется, вся эта схема должна быть просчитана и очень хорошо настроена. В случае катастрофических землетрясений-ураганов, каковые, считается, бывают раз в сто лет, амплитуда качания шарика может составить до полутора метров. Но здание при этом выстоит.
– Понятно. Но какое отношение все это имеет к нашей Башне?
– Самое непосредственное. В недрах нашей, как вы выразились, Башни висит аналогичный шарик. Он, конечно, поменьше тайваньского. Массой всего триста шестьдесят тонн и диаметром четыре метра. Но функцию несет ту же. Он подвешен на специальных стальных стропах, снабжен гидравлическими амортизаторами по горизонтальному диаметру. Считается, что этот шарик – панацея от всех бед.
– А он не панацея?
– Нет. При определенных условиях он – напротив – может стать причиной разрушения конструкции.
– Что же это за условия?
– Нужно вызвать резонанс… Если рядом с шаром взорвать относительно небольшой заряд тротила, то все то, что выше шарика, – обрушится.
За окном сверкнуло, ударил гром.
– Вы уверены? – спросил Полковник.
– Абсолютно. Могу подтвердить расчетами… А если еще дополнительно настроить демпфер, то кукурузина рассыпется как карточный домик.
– Настроить демпфер? А как это сделать?
– Элементарно… Я же его и обслуживаю. Полковник подумал: кажется, это судьба… Вслух спросил:
– А "все то, что выше шарика", – это, собственно, что?
– Шар подвешен в камере, расположенной на втором техническом уровне. Это на высоте примерно сто десять метров.
– А то, что ниже шарика, – уцелеет?
– А черт его знает. Скоре всего, уцелеет. Но при любом раскладе оставшийся фрагмент будет завален. Он будет просто похоронен под гигантской горой обломков.
За зашторенным окном непрерывно сверкало и грохотало. Глаза Семена Ильича Заборовского светились.
* * *
После разговора с Заборовским Полковник совершил экскурсию на Башню. Лифт "Голубой диамант" поднял его на высоту триста метров. Облокотившись на хромированную трубу ограждения смотровой галереи, Полковник смотрел сверху на Великий Город… Этот Город был задуман безумным императором, воплощен в камень гениальными архитекторами и крепостными. Уже три столетия стоит он на берегах северной реки. И морочит странным светом белой ночи и скоропостижными сумерками в ноябре. И провоцирует гениальность и безумие.
Полковник смотрел на Город. Он ощущал свою неразрывную связь с этим Городом. Его дед тушил зажигательные бомбы на ленинградских чердаках, а потом лег в общую могилу на Пискаревском… Его отец строил ленинградский метрополитен.
А потом в Великий город пришли нувориши и сказали: построим здесь Башню.
И Башню – кукурузину, зажигалку, член, сверло – построили, не считаясь с мнением горожан. Более того – несогласных убивали прямо у подножия строящейся Башни. Ее воткнули в локтевой сгиб реки, как втыкают шприц с ядом, – учитывая, что на Башне разместили телевизионные антенны, сравнение вполне адекватное. В глазах большинства петербуржцев Башня стала символом всего самого мерзкого, что есть в стране.
В конце апреля две тысячи тринадцатого года Полковник стоял на смотровой галерее Башни и смотрел на Город… на его каналы и мосты. На дворцы и храмы. На кварталы пятиэтажек. Ему казалось, что он ощущает токи Города – течение воды в Неве, вибрацию мостов и шепот ветра…
Экскурсия закончилась, "Голубой диамант" повез восторженную группку богатеньких экскурсантов вниз. Полковник стоял в углу, молчал, думал: на главный вопрос: можно ли в принципе разрушить Башню? – Заборовский дал ответ: да, можно… Но как это осуществить? Заборовский сказал: "Боинг" не нужен, достаточно небольшого самолета с тонной тротила… Допустим, самолет достанем. И что дальше? Кто позволит ему приблизиться к Башне? Его собьют на дальних подступах. Все воздушное пространство над городом находится под плотным контролем. Ни один "случайный" летательный аппарат не может находится не только вблизи Башни, но вообще внутри кольцевой. Он подлежит уничтожению. И если по каким-то причинам этого не сделает авиация, то у Башни есть собственная система ПВО… Как, черт побери, это осуществить?
Неделю Полковник размышлял. Он собрал всю, какую только возможно, информацию об обеспечении безопасности Башни… Информация не радовала.
И тогда Полковник отправился к Дервишу. Когда Полковнику нужно было посоветоваться, он ехал к Дервишу.
* * *
Дервиш – полковник Усольцев, уже три года безвылазно сидел в Богом забытом райцентре под Тверью. Жил в доме, который его отец построил полвека назад. Отец же посадил яблони, и теперь старый дом стоял посреди разросшегося яблоневого сада. Когда приехал Полковник, яблони как раз расцвели.
В своей прошлой жизни полковник Усольцев был резидентом советской, а потом и российской разведки в нескольких странах Африки. В его жизни было столько всего, что хватило бы на три очень крутые биографии. Дервиш сидел в тюрьме. Но и на троне вождя племени тоже сиживал. Трон, кстати, был сделан из человеческих черепов. В Рванде он в одиночку подавил попытку переворота, в Конго уничтожил секту колдунов. Как минимум восемь раз его пытались убить… При этом Дервиш свободно говорил на четырех языках, а однажды послал на х… руководителя правительственной делегации, кандидата в члены Политбюро ЦК КПСС. Пожалуй, этим поступком Дервиш гордился больше всего… Самое интересное, что ему за это ничего не было. Напротив – тот самый член извинился перед Дервишем за свое некорректное поведение.
Полковник не видел Дервиша уже больше года и отметил про себя, что за этот год Дервиш сдал. Еще отметил, что Дервиш ничего не сказал про его, Полковника новое лицо. Как будто так и надо… Впрочем, Дервиш сам бывал на нелегальном положении – понимает.
– Здравствуй, Павел Петрович, – сказал Дервиш и протянул сухую руку. Рукопожатие его было крепким, но Полковник заметил, что на руке появились пятна старческой пигментации. Год назад не было. Потом Дервиш слегка приобнял ученика, похлопал по спине:
– Ну, здравствуй, Паша.
– Здравствуйте, Евгений Василич.
– Ну, проходи в дом, а я пойду гараж отопру, чтобы Зоран смог машину убрать.
Полковник вошел в дом, а Дервиш двинулся к машине. За ним пошел Дейл – крупный кобель восточно-европейской овчарки. Дервиш шагал, сутулился, прихрамывал, опирался на палку. Хромал он давно – ногу ему сломали в контрразведке одного африканского государства. Полковник смотрел ему вслед из прихожей.
– Рассказывай, – сказал Дервиш, когда сели в гостиной – довольно большой и просторной, но темноватой, со старой тяжеловесной мебелью и фотографиями на стенах. Полковник вжикнул молнией сумки, достал бутылку. Сказал:
– "Васпуракан", Евгений Василич. Настоящий.
– Где же ты достал-то? – с ноткой одобрения в голосе спросил Дервиш.
– Это Зоран достал, – ответил Полковник. Дервиш повернулся к Зорану: Зоран!
Серб смущенно улыбнулся. Он относился к Дервишу с искренней почтительностью.
Дервиш поднялся, принес широкие коньячные бокалы, сам открыл бутылку. По комнате поплыл запах выдержанного армянского коньяка.
Дервиш сказал:
– Да-а, – плеснул в бокалы.
Полковник выпил махом, Зоран только пригубил, а Дервиш впитал в себя благородный напиток цвета старого янтаря. Серб сразу извинился и вышел, Полковник и Дервиш сели к столу, накрытому пестрой скатертью. Дейл лег у ног Дервиша.
– Давно ты у меня не был, Павел.
– Давно, Евгений Василич… как вы тут?
– Да ничего, нормально.
– А ружье зачем?
Полковник кивнул на двустволку. Ружье стояло около двери и явно не в качестве декора – на полочке рядом лежала открытая пачка патронов.
– Ружье-то? А как без него? Криминальной швали здесь хватает… Пока есть какое-никакое здоровье, держу, Паша, оборону. С Дейлом на пару. Без него бы – беда.
– А может, в Петербург вам перебраться?
– А зачем? Тем более что у вас там, как я понял, порядок только в центре?
– Да, – согласился Полковник. – Полиция контролирует только центр и Васильевский остров. Частично – Петроградку… Ну, теперь еще добавился район, прилегающий к штаб-квартире "Промгаза". Остальное – дикая территория.
– Ну, дикой территорией меня не удивишь, – сказал Дервиш. Полковник подумал: еще бы! Дервиш работал там, где людоедство было едва ли не нормой. – Но не поеду я никуда. Незачем… Да и не хочу.
– Ну… смотрите. А с властями как у вас отношения?
– Какие же у меня с этими властями могут быть отношения? Приходили тут двое каких-то сопляков… Пытались, понимаешь, со мной поработать.
– И?
– Огорчил я их до самого края. Больше не придут. Полковник не стал расспрашивать о подробностях.
Знал, что Дервиш способен кого угодно "огорчить до самого края". Для этого ему даже необязательно чтолибо говорить – ему достаточно просто в глаза человеку посмотреть, и у того мурашки вдоль позвоночника… Дервиш плеснул коньяку, сказал:
– Ну? Как там говорили в конторе?
Полковник вздохнул, произнес:
– Между первой и второй наливай еще одну.
– Глыбко.
Выпили. Дервиш сказал:
– Ну, теперь рассказывай, зачем приехал.
– Сейчас, – ответил Полковник. Он достал ноутбук, раскрыл его и приложил указательный палец правой руки к окошку в углу панели. Комп затребовал пароль. Полковник быстро ввел какую-то фразу. Экран осветился, а Дервиш спросил с интересом:
– Это что же – на твой пальчик реагирует?
– Да, сканирует отпечаток пальца.
– Здорово, – одобрил Дервиш.
Полковник пощелкал мышкой, на экране возникла заставка "The Sunday Times" и фотография Башни. Ниже шел заголовок статьи. Дервиш прочитал его по-английски, потом по-русски:
– Самое высокое здание в Европе – символ могущества корпорации "Промгаз". – Несколько секунд Дервиш смотрел на фото, потом сказал: – Мой отец – а у меня отец, ты знаешь, простым слесарем был… так вот, мой отец присказку такую говорил: дай дурню стеклянный хер – и его разобьет.
Полковник вскинулся, изумленно посмотрел на Дервиша:
– А вот это действительно глыбко. И аккурат в тему.
– В каком смысле в тему?
– Вы ведь, наверно, в курсе, что в октябре в Петербурге пройдет европейский саммит?
– Конечно.
– Так вот он пройдет как раз на Башне.
Теперь уже Дервиш посмотрел на Полковника с удивлением:
– У-у, куда ты, Паша, замахнулся. – Несколько секунд Дервиш сидел молча. Потом спросил: – А дотянешься?
– Не знаю.
– А как ты представляешь себе реальное воплощение?
– Вот об этом я и хотел поговорить. Прежде всего я озадачился вопросом: возможно ли разрушение объекта в принципе? Оказалось – возможно.
– Откуда информация? – спросил Дервиш.
– Я нашел специалиста, который владеет темой. Он-то и растолковал мне, что разрушить Башню можно. Более того, для этого потребуется всего тонна-полторы тротила.
– Тонна тротила? – удивленно переспросил Дервиш.
– Может, две… Силовую конструкцию Башни дополняет демпфер – грубо говоря, маятник. Вот он-то и является уязвимой точкой. Если посредством взрыва вызвать резонанс, то объект будет разрушен. Спец проведет дополнительные расчеты и скажет точно, сколько нужно взрывчатки. Он, этот спец, как раз и занимается обслуживанием демпфера.
– То есть он состоит в персонале Башни?
– Да. И это наш главный козырь. Я даже приставил к нему охрану.
– Интересно, – произнес Дервиш. – А как, Павел, ты думаешь доставить эту тонну взрывчатки на Башню? В кармане ее не пронесешь.
– Верно, в кармане не пронесешь. Туда вообще ничего не пронесешь, кроме носового платка. На входе изымают практически все. Я побывал на Башне. Экскурсантом. Попробовал пронести электронный брелок – обнаружили.
– Значит, служба безопасности "Промгаза" не дремлет?
– Это точно. Вы же знаете, кто ее организовывал.
– Знаю, Павел, знаю… Скажи мне, пожалуйста: своих людей в СБ "Промгаза" у тебя, конечно, нет?
Полковник помрачнел:
– Был человек. Раскрыли. При аресте сумел застрелиться… Сейчас нет.
– Жаль… А этот твой спец?
Полковник поморщился:
– Он – технарь. Человек, страшно далекий от наших дел. Был, кстати говоря, одним из противников Башни. Его взяли на работу в "Промгаз" только потому, что он незаурядный математик – сумел предсказать обрушение башни "Федерация". В общем, его надо беречь.
– Понятно. Ну давай думать, каким образом можно доставить на Башню тонну тротила. Теоретически ее можно завезти на объект под видом какого-либо груза. Насколько я понимаю, туда ежедневно привозят огромное количество всякой всячины. Начиная от мебели и техники – компьютеров, факсов-шмаксов – заканчивая скрепками и минералкой в буфеты… Да они, крысы эти офисные, одной бумаги изводят ежедневно сотни пачек.
– И тысячи рулонов туалетной.
– То есть ежедневно туда приходит не один грузовик. И теоретически возможно завезти все. А практически, ты говоришь, к вопросам безопасности подходят серьезно?
– Весьма.
– Значит, без своих людей в службе безопасности Башни осуществить этот план затруднительно.
– Его было бы чертовски трудно осуществить, даже если бы люди были. Но их нет, и потому не просто затруднительно – нереально.
– Другие варианты? – произнес Дервиш.
– В порядке бреда – авиаатака.
– Это после одиннадцатого сентября? – с сомнением в голосе произнес Дервиш. – Собьют к чертовой матери при малейшей угрозе.
– Это верно. У них, кстати, есть собственная система ПВО.
– О как! Откуда информация?
– Она не секретна. Напротив – пресс-служба "Промгаза" на каждом углу трезвонит, как круто у них организована служба безопасности. Так вот, там есть собственная ПВО – пять ракетных батарей, расположенные по периметру на расстоянии полтора-два километра от Башни. Но я вот о чем подумал: собьют того, кто попытается атаковать из-за пределов этого периметра.
– И что?
– А если самолет с тротилом взлетит, уже находясь внутри периметра?
– Подожди, подожди, – сказал Дервиш. – Идея, конечно, интересная. Действительно, атаку ожидают извне… Но откуда же взлетит этот твой ероплан-камикадзе? Ведь аэродромов внутри периметра, как я понимаю, нет?
– Это верно. Хотя мне кажется, что небольшой самолет может взлететь, например, с более-менее широкого проспекта. Впрочем, нужно проконсультироваться с летунами… А внутрь "квадрата" машину можно доставить в разобранном виде. Или под какой-то легендой. Например: для коллекции. Или: снимается кино… Но, конечно, тут возникнет еще немало проблем.
Дервиш сказал:
– Ну, если бы еще и проблем, друг мой ситный, не возникало! – Он умолк и вдруг произнес: – С Невы!
– Что?
– Самый широкий проспект в Петербурге – Нева. Кстати, над ней нет проводов контактной сети, рекламных растяжек и прочей ерунды, которая в изобилии висит над проспектами. Аэроплан, а точнее гидроплан доставляем в город на барже, спускаем на воду и – вперед.
Полковник подумал, что не зря приехал к дервишу. Дервиш – гений по части тайных операций. Полковник налил коньяку в бокалы и уже хотел что-то сказать, но Дервиш опередил.
– Ракета, – сказал Дервиш. – Не ероплан-камикадзе, а ракета.
– Ну, Евгений Василич! Это совсем уж из области фантастики.
– По крайней мере как вариант. Кстати, спец по теме живет в Пушкине. Ракетчик, специалист старой школы, работал у самого Грушина. Я попрошу – поможет. Ракету, если потребуется, соберет в гараже, на колене.
Полковник просиял: нет, не зря я приехал к Дервишу…
– Ну… за успех операции! – сказал он.
– Кстати, как окрестил?
– Да не знаю… никак. Может – "Демонтаж"?
– "Демонтаж"? Определенно слышится нечто французское – маркиз де Монтаж… Ну, за операцию "Демонтаж".
Выпили. Дервиш сказал:
– Ладно, шутки в сторону. Серьезное дело ты задумал, Павел. Ты понимаешь, что если у тебя получится, то это может повлиять на ход мировой истории?
– Да, – ответил Полковник, – я это понимаю.
– Тогда давай работать.
И они сели работать. План операции "Демонтаж" – и даже не план еще, а всего лишь замысел – начал наполняться конкретным содержанием.
Так в заброшенном райцентре Тверской области делалась история.