Недовольные новой восточной политикой лица активно действуют. У них имеется свой фюрер - бывший министр Франц Штрадер, а у него свой личный штаб. Назревает заговор. Какими методами собираются противники новой политики добиться своего? Насколько мне известно, разработаны три варианта: возвращение к власти, соблюдая при этом видимость демократического пути, прибегнув к любым подтасовкам на выборах в федеральный парламент и в земельные ландтаги; не выйдет с выборами - захватить власть путем военного переворота; есть, как я уже сказал, и вариант третий, на мой взгляд, самый опасный, поскольку вооруженными силами фактически распоряжаются друзья и сторонники Штрадера и тех, кто стоит за ним, без ведома правительства, явочным порядком, однажды развернуть - конечно, молниеносную - войну против ГДР, Польши, Чехословакии, России… При этом замышляется захватить у американцев тысячи боеголовок с атомной начинкой, которые хранятся на складах в Федеративной Республике, и пустить их в дело.
В нынешних сложных условиях настал, кажется, и мой час - они снова, как я и ожидал, обратились ко мне: Франц Штрадер хочет, чтобы я был одним из его военных советников, но формально числился бы в кадрах бундесвера.
- Вы - известный авторитет по танкам, бывший командующий сухопутными войсками, - задумчиво заметил Гросс.
- Совершенно верно. Нетрудно догадаться, почему им понадобился именно я.
- И вы решили… - Эрика вопросительно посмотрела на Шулленбурга.
- Предложение Штрадера принять, - твердо сказал он. - Он принимает меня за человека, далекого от политики, я воспользуюсь этим его заблуждением для того, чтобы иметь возможность быть в курсе назревающего заговора и постараться сорвать его. Моя задача - выбрать подходящую позицию и в подходящий момент действовать. Мне кажется, я принял правильное решение, не так ли?
- Да, - сказали Гросс и Эрика.
- Но мне нужна связь с вами и через вас с вашими друзьями, - продолжал Шулленбург, - у меня должна быть возможность вовремя предупредить, вовремя передать какие-то документы - без этого вся моя затея теряет смысл, а кроме вас, я ни на кого не могу положиться.
- Вы можете рассчитывать на нас, - сказал Гросс.
- Я буду возле вас по первому же вашему зову, - заверила Эрика.
- Благодарю, я был в этом уверен, - тепло произнес Шулленбург. - Через два дня я должен явиться на новую встречу со Штрадером.
Гросс подошел к генералу и пожал ему руку.
- Вы мужественный и благородный человек, - взволнованно произнес он.
Эрика сказала:
- Вы не должны терять спокойствия, Рихард, иначе…
- Как и сапер на фронте: ошибиться я смогу лишь один раз, - согласился Шулленбург. - Но нет, я не позволю им перехитрить меня, ведь я знаю их куда лучше, чем они меня, и уже в этом залог успеха. - Генерал встал, сильный, напряженный, в суровых складках застыло лицо, непроницаемое, волевое. - Мне следует спешить.
- Когда настанет час - позовите нас, - сказала Эрика снова.
Шулленбург взял ее руку и поднес к губам.
- Вы даже не представляете, как много это для меня значит, - голос его дрогнул.
Было уже темно. Над покрытыми лесом горами распростерлось небо, усыпанное мириадами мерцающих звезд. Шулленбург уходил по тропинке, вьющейся между стволами буков и сосен. Друзья смотрели ему вслед, полные сдержанной гордости и тревоги за него.
В ту же ночь было решено, что назавтра Андерсен через Голландию возвратится на родину, а Эрика и Гросс отправятся домой. По расчетам друзей, инженер Можайцев имел возможность за это время достигнуть безопасного места.
Глава вторая
Посыльный из военного министерства вручил Шулленбургу пакет: им явно не терпелось поскорее заполучить его. Вручивший послание бывшего военного министра, "фюрера" внепарламентской оппозиции, полковник бундесвера Дитц был высок ростом, тощий, с серой незначительной физиономией, на которой тускло отсвечивали оловянным блеском глубоко запавшие глаза. Дитц замер перед генерал-полковником. Он кого-то напоминал Шулленбургу, но кого именно, тот никак не мог вспомнить.
- Вы свободны, оберст, - сказал Шулленбург.
- Никак нет, экселенц, - на лице Дитца не дрогнул ни один мускул.
Шулленбург с подчеркнутым удивлением вскинул на него глаза, поправил монокль. Дитц бесстрастно пояснил:
- Я прикомандирован к вам. Генеральный инспектор бундесвера герр…
Шулленбург сухо перебил его:
- Вы пока не нужны мне, можете идти, оберст.
На один миг что-то дрогнуло в складках рта Густава Дитца, в глубине глазных впадин, но он не проронил ни звука, поднес руку к высокой, по-гитлеровски, тулье фуражки, четко повернулся и ушел. Прошло всего несколько минут, и его "мерседес-бенц" выполз из ворот усадьбы, развернулся и на большой скорости помчался по автостраде… Шулленбург думал о предстоящем свидании: он чувствовал - решается вопрос жизни и смерти для него, он не позволит ни Штрадеру и ни кому другому использовать себя во вред Германии, ни за что! У него, наверно, будет мало времени для того, чтобы суметь правильно ориентироваться, не ошибиться в решении, не насторожить их… И максимум бдительности - за ним безусловно уже "присматривают". Конечно, и этот оберст Дитц приставлен к нему в качестве шпиона Штрадера или генерального инспектора бундесвера Кривеля. А почему бы и нет? У него подходящая, умеющая ничего не выражать физиономия, он назойлив и нагл. С ним следует быть поосторожнее.
Итак, приходилось собираться в Мюнхен, - там, в центре Баварии, находился личный штаб новоявленного "фюрера" западногерманских фашистов. В этом факте Шулленбургу чудилось нечто зловещее. В Мюнхене начинал свою страшную политическую карьеру Адольф Гитлер. Франц Штрадер свою "политическую деятельность" тоже начинал в Мюнхене, в юности отирался возле штаб-квартиры Гитлера, с готовностью расклеивал по городу фашистские листовки. Когда подрос, по совету папаши, торговца мясом, определился в национал-социалистический автомеханизированный корпус. В тридцать девятом году он в рядах гитлеровской армии ворвался на землю Франции. Страна древней культуры пала, танковые клинья разрезали ее вдоль и поперек. Танки и самоходки шли по полям и виноградникам, в упор расстреливая обезумевших от неразберихи, брошенных командованием французских солдат. Война казалась приятной прогулкой, и лейтенант Франц Штрадер не раз благодарил умудренного опытом папашу - по его совету он поставил на лошадь, которая выиграла владычество над Европой! Но вскоре все оказалось иллюзией… В сорок первом танки ринулись на восток, в степи и болота России. Снова клинья, котлы - охваты частей противника, успехи… Однако на востоке было то, чего почти не было на Западе - русские, белорусы, украинцы жестоко сопротивлялись, вели кровопролитные бои, в превеликом числе отправляли гитлеровских бандитов на тот свет. Во Франции Штрадер чувствовал себя превосходно, в России ему очень скоро стало страшно, его охватил ужас, и он отчетливо понял - с военной карьерой у него ничего не выйдет, а политическую следует делать, находясь подальше от поля боя. Однако фашистская орда не выпускала его из своих объятий, увлекала все дальше на восток, и в составе Шестой армии Паулюса он очутился под Сталинградом… Это был ад! В котел попала огромная, отлично вооруженная немецкая армия, вернее, две армии - Паулюса и Гота. От страха почти потерявший рассудок обер-лейтенант Франц Штрадер понял, что спасти его может только случайность, - он все-таки верил в свою звезду, или, как любил говорить по примеру Гитлера, - "верил в провидение". Его мозг усиленно работал, отыскивая выход из опасного положения. И нашел - в союзники себе он призвал… русский мороз. Мороз и оказался тем самым провидением, которое помогло ему удрать из-под Сталинграда, из "котла", в который он неосторожно угодил. И больше уже на фронте бравого вояку не видели, он сумел устроиться в тылу, в милой его сердцу Баварии, преподавателем зенитного училища в Шонгау - с того дня война для него, в сущности, и не существовала, она шла где-то далеко от него, он затаился и дрожал при одной мысли о том, что на него обратят внимание и снова отправят на фронт, к русским. Советских солдат он боялся до коликов, о них он вспоминал с содроганием… Так прошло почти два с половиной года. Отгремели последние залпы, война кончилась, и вот тогда-то обер-лейтенант Штрадер и "бросился в бой" - наступило время делать политическую карьеру. Война, война - можно было подумать, что иного слова не было в его лексиконе. Главное - во что бы то ни стало обратить на себя внимание. И он вопил о пролитой им лично на Восточном фронте крови, хотя его персональные потери под Сталинградом никакого отношения к крови не имели - он отморозил зад. Надо же, - своевременно там, у берегов Волги, недодумался, что ведь подобным "ранением" хвастать будет невозможно. Но справок у него не требовали, и он продолжал шуметь, тем более что основное-то все-таки не в пролитой им крови… Германия разоружена? Ее надо немедленно вооружить. У Германии нет больше вермахта? Создать сейчас же. Концерны обессилели? Дать им кредиты, субсидии. Он своего добился - его заметили военные преступники из концерна "ИГ-Фарбен" и взяли на содержание. Приметили его и американцы. Общими усилиями протащили обер-лейтенанта в бундестаг и поставили во главе специального комитета, занимавшегося "обороной", кредитами. Обер-лейтенант из кожи лез, строчил законопроекты один другого круче. Обстановка в стране была для его "деятельности" самая подходящая: террор, шантаж, подкупы… В общем, доверие хозяев он оправдал, и в награду его стали "продвигать", весьма скоро он добился того, к чему стремился изо всех сил, - его назначили военным министром, он стал над гитлеровскими генералами и офицерами. Он отлично понимал: как обер-лейтенант он им не нужен, они истосковались по Гитлеру и его режиму и мечтают о появлении в Федеративной Республике "сильной личности", нового "фюрера", за которым они могли бы, не размышляя, снова пойти в огонь и воду, как в свое время за Гитлером. И Штрадер принялся вовсю изображать из себя эту самую сильную личность: по примеру Гитлера создал свою реваншистскую партию; по его же примеру организовал свой личный штаб, сочинил несколько "программных" книг, в которых с редкой наглостью требовал от Европы преклониться перед "восстановленной экономической и военной мощью" Германии (Западной) и добровольно принять у себя предлагаемый Штрадером режим, ничем не отличающийся от гитлеровского "нового порядка". И, конечно, Штрадер выступал с речами на всевозможных сборищах… Мудрость государственного деятеля в нем оказалась с успехом замененной оголтелой склонностью к авантюрам, опасной демагогией реванша, призывами к новому походу на тот самый Восток, с которого он еле ноги унес. Он сумел-таки стать кумиром тех, кто не мыслит себе жизни без войны, грабежей, кровопролитий, зверств. Он настойчиво шел к своей главной цели - до кресла канцлера Германии (Западной), казалось, остался один шаг, а там уж он развернется! Но - сначала интриги: друзья-приятели по реваншу вовсе не спешили пустить его вперед себя, они сами хотели быть канцлерами; а затем все окончательно испортили очередные выборы в бундестаг, в результате которых совершенно неожиданно большинство получили представители партий, ранее - на протяжении многих лет! - бывших в оппозиции и казавшихся безобидными. В результате - в оппозиции оказался Штрадер со своей партией, со своими единомышленниками, а безобидные стали у власти и - совершенно неожиданно для тех в стране, кто на протяжении четверти века готовил Республику к новой войне, - провозгласили политику установления нормальных отношений и взаимовыгодного сотрудничества с Советским Союзом и с другими социалистическими странами. Однако похоже на то, что нынешняя оппозиция - отнюдь не безобидная, и круги, взявшие себе в услужение нового "фюрера" - Штрадера, заставляют его рискнуть на борьбу методами, которые могут привести страну к гибели.
Сидя в автомобиле, мчавшемся по направлению к Мюнхену, Шулленбург с большой тревогой размышлял о сложившемся в стране положении, все говорило о том, что назревали события огромной важности и в них намерен сыграть роковую роль Штрадер, недооценивать его нельзя, Гитлер тоже был когда-то лишь ефрейтором…
Многое прояснилось, лишь только Шулленбург переступил порог обширного кабинета Франца Штрадера, - можно было подумать, что тот и по сей день продолжал оставаться военным министром: у его письменного стола почтительно сидели и внимательно слушали его наставления генеральный инспектор бундесвера Гейнц Кривель, командующий военно-воздушными силами генерал Ганс Хубер и какой-то офицер в погонах капитана пехоты. Тут же по стойке "смирно" стоял уже знакомый Шулленбургу полковник Дитц. Некоторый элемент гражданской атмосферы вносил, пожалуй, самодовольно развалившийся в кресле Карл Функ.
"Опять Функ", - с досадой отметил Шулленбург.
При виде входящего графа Шулленбурга и Штрадер и его генералы встали. Лишь Карл Функ остался сидеть, приветствуя вновь прибывшего скупой улыбкой. Идя навстречу Шулленбургу с протянутой рукой, Штрадер подчеркнуто громко сказал:
- Ваш приезд сюда я расцениваю как согласие принять мое предложение… Я всегда был убежден в том, что ваше место в рядах бундесвера.
Шулленбург произнес с недоумением:
- Бундесвера? Но…
Штрадер дружески ухмыльнулся:
- Я вас понимаю… Какое, собственно, я имею сейчас отношение к командованию бундесвера? Это вас смущает? Сугубо между нами, граф, имею, и самое непосредственное, - он кивнул в сторону генералов. - Политики такого ранга, как я, ни на минуту не отходят от государственных дел, они всегда у власти, хотя бы и неофициально. И крайне важно, что мои друзья, - снова кивок в сторону генералов, - понимают это. К тому же у нас одинаковое отношение к положению в стране и одна цель. Впоследствии вы во всем этом разберетесь… Итак, я жду вашего ответа, герр генерал-полковник.
Функ заметил:
- Я уже второй раз присутствую при встрече с графом фон Шулленбургом по одному и тому же вопросу.
И смысл и тон его реплики были абсолютно ясны: сегодня они не останавливаются и перед угрозами! Шулленбург сделал вид, что не придал значения выходке Функа, сказал Штрадеру:
- Мое место рядом с вами.
- Благодарю. Иного ответа я и не ожидал от вас.
Генеральный инспектор бундесвера Кривель, явно отдавая дань прозорливости своего "фюрера", сказал Шулленбургу:
- Герр Штрадер был так уверен в вас… О, он великий политик и знаток людей… Он приготовил для вас сюрприз - вы уже зачислены в кадры бундесвера.
- Гауптман Лунг, - обратился Штрадер к капитану, - вручите генерал-полковнику приказ. - И пояснил Шулленбургу: - Лунг - адъютант военного министра, фактически выполняет функции офицера связи между некоторыми генералами из аппарата военного министерства и мной. Сегодня он прибыл сюда из Бонна специально, чтобы вручить вам приказ…
Подтянутый молчаливый гауптман Лунг вынул из папки бумагу и протянул ее Шулленбургу.
- Разрешите поздравить вас, герр генерал-полковник…