- Егор, я позвонила всем, кого нашла в записной книжке. Мы все сделаем. Как ты относишься, если я несколько дней поживу у тебя?
- Хорошо, - вымолвил я. Она была одна из немногих, кого я знал и хорошо к ней относился.
Последующие несколько дней я провел словно в тумане. Приходили люди, что-то спрашивали, что-то я им отвечал. Все зеркала были завешаны. Родителей привезли только на третий день. Комнату освободили от лишней мебели. Дома они пролежали часа два, а потом их повезли на кладбище. Я держался. Слез у меня не было, я плакал внутри, не потому, что так хотел, а так получалось. Народу было много, в лицо я некоторых знал, тех, что приходили в гости, а были они родственниками или друзьями, я не знал.
После похорон были поминки в кафе. Тетя Таня всегда была рядом, но ненадоедливо возле меня, а в пределах видимости.
Домой мы ехали на черной "Волге". Откуда она взялась меня не интересовало. Водитель был крепкий молодой парень. Рядом с ним сидел мужчина, лет пятидесяти, коротко стриженный, плечистый. "Наверное, с папиной работы", - мелькнула мысль. Я несколько удивился, на сколько мог в том состоянии, что находился, когда мужчина по прибытии к дому, велел водителю:
- В гостиницу съездишь и привезешь мои вещи. Дальше посмотрим.
Тот ни слова не говоря, дождался, когда мы вышли из машины и отъехал. Втроем мы поднялись в квартиру. "Кто он такой? Почему идет с нами?" - думал я, но посчитал, что все проясниться. Дома тетя Таня представила его мне:
- Егор, это твой двоюродный дядя, со стороны отца. Ты не видел его, поэтому он тебе не знаком и ему есть о чем с тобой поговорить. Он поживет у тебя, а я побуду дома.
- Хорошо, - мне было все равно, кто будет. Я понимал, что одного меня не оставят пока, поэтому кто будет в доме кроме меня, мне было все равно, лишь бы не надоедали. Я взглянул на него. Взгляд его был спокойный, уверенный, не расположенный к участливым беседам. Когда тетя ушла, он прошел и сел на диван:
- Давай знакомится. Меня зовут Иван Семенович, можно просто дядя Ваня. Тебе за последнее время много говорили, сочувствовали. Я тоже приношу свои соболезнования. Ты меня не можешь помнить, я тебя видел совсем маленьким. Я долго жил вне пределов страны, а когда вернулся, дела одолели. Мы поддерживали с твоим отцом хорошие отношения, так у нас сложилось давно, хотя близкими никогда не были. Но я счел обязанным приехать проводить их, а также поговорить с тобой о твоем будущем. Я поживу у тебя с недельку, у нас будет время поговорить, не сегодня. Поверь, я много что видел и простые человеческие отношения, соучастие в жизни других, для меня не пустой звук, но об этом потом.
Примерно через час водитель привез его вещи. Остаток дня он не надоедал мне. Он читал книгу, потом приготовил ужин и позвал меня. Есть не хотелось, но надо было занять себя. Я сидел и ковырял вилкой в тарелке.
- Съешь, сколько можешь. Но в будущем надо помнить, что есть надо всегда, неизвестно, когда придется в следующий раз. Завтра, если хочешь в школу не ходи, я договорился, а потом надо возвращаться к учебе. Как бы ни высокопарно звучало, но жизнь продолжается, и если есть небеса, то ты должен пытаться сделать все, чтобы родители гордились тобой, они в тебя верили, я это знаю.
Я сидел, молча, не реагируя на его слова. Он больше никаких наставлений не давал и вообще был не навязчивым, и даже симпатичен тем, что не сюсюкал, а разговаривал спокойно, взвешенно.
На другой день, после завтрака, он предложил мне прогуляться по городу. Я согласился, так как сидеть в квартире было тошно. Машина, но с другим водителем, ждала у подъезда. Я ничего не спрашивал, сам расскажет, он же хочет поговорить со мной.
День был теплый, и мы гуляли по парку, обедали в кафе. Я видел веселые лица людей, которые радовались весне, радовались своему настроению, но не я. Он не поворачиваясь, сказал:
- Егор, я думаю, время рассказать тебе чуть больше о себе. Ты наверняка обратил внимание, что за мной приезжает машина, но не спрашивал, почему и кто я. Твоя выдержка достойна похвалы. Но к делу. Я генерал комитета госбезопасности.
Я взглянул на него. Роста мы были почти одинакового, и он встретил мой взгляд.
- Этим объясняется отношение ко мне. Как бы тяжело тебе ни было, но ты заканчиваешь школу, и тебе надо думать о будущем, что делать после окончания. Ты что-то для себя решил?
- Собираюсь или собирался в политехнический, а теперь не знаю.
- У меня к тебе другое предложение. Я навел справки о тебе. Ты умный, сообразительный, у тебя не плохо с английским, занимаешься спортом, и вообще тебе легко дается учеба. Так вот. Может, оставим инженерное дело другим? Я предлагаю тебе поступать в военное училище, там и на всем готовом, а не то, что в институте быть студентом и думать о хлебе насущном. После окончания училища помогу.
- И в какое училище? Танкистом, летчиком? Кем? Мне не хочется ездить по частям по стране. Честно.
- Что честно это хорошо, но училища бывают разные, я предлагаю тебе училище, где готовят специалистов иного профиля. Там тоже есть специализация, но все же. Это училище готовит сотрудников для службы в госбезопасности. Ты его не найдешь ни в одном справочнике. Туда берут только по рекомендации, а она у тебя в моем лице есть. Чему там учат? Тому, что нужно в жизни: технике, психологии, языкам и не одному. Сам понимаешь специфика. Закончишь, возьму к себе. Нам такие умные парни нужны.
- А если не соглашусь? Не нравиться мне ходить в форме.
- Не согласишься, настаивать не буду, но предлагаю подумать. Способности думать у тебя есть. Взвесь "за" и "против". А форма? Я не хожу в форме, думаю, и тебе не придется ее надевать, разве на специальные мероприятия. Подумаешь?
- Подумаю.
Больше мы к этому разговору не возвращались. Он пробыл у меня еще несколько дней. Я начал ходить в школу, где сразу заметил изменившееся отношение к себе. Мне сочувствовали, но старались не напоминать. Я так же ходил с парнями после школы, но веселости мне эти прогулки не придавали, но мне нужно было занять себя, вот я и ходил с ними.
Тетя Таня переехала ко мне. Так время и шло. Что-то готовила она, что-то научился я. Занимался делами по дому: убирался, стирал, делал то, что раньше и не думал. Все это время я размышлял о предложении дяди Вани. Если я поступлю в институт, то, конечно, студенческая жизнь, была более свободной, и не факт, что я не расслаблюсь. А то, что предложил он, было заманчиво. Да, там дисциплина, но это была работа скрытая от глаз, что придавало ей долю авантюризма. Мне было семнадцать, а значит, я был мечтатель и хотел приключений. Знал бы я, сколько их у меня будет, на несколько жизней хватит.
Когда дядя Ваня уезжал, он дал мне листок:
- Здесь телефоны, рабочий и домашний. Если меня не будет, скажи, что ты, Егор, и я тебе перезвоню. Лучше, если запомнишь. И никому не говори ни обо мне, ни о том, что я тебе предложил, если согласишься.
Я обещал. Незадолго до выпускных экзаменов, я принял решение и позвонил ему. Он снял трубку сам.
- Дядя Ваня, это я Егор. Здравствуйте. Я согласен.
- Правильное решение. Тогда так. Через два дня подойди в военкомат, к военкому. Он будет в курсе. Дальше все по порядку.
Так и получилось. Когда я пришел к военкому, то он уже знал обо мне. Мне дали какие-то бумаги и я заполнял их полдня. Затем он сообщил, что после экзаменов в школе, меня вызовут.
На один день приезжал дядя Ваня, которого я был рад видеть. Он помог решить вопрос с квартирой. Не факт, что я вернусь в нее. Прописали тетю Таню. После выпускного меня вызвали в военкомат и вручили направление в училище. Оно было далеко от моего города, что было не плохо.
Перед отъездом, я собрал близкие мне вещи, как память о родителях, и, попрощавшись с тетей Таней, сказал:
- Не надо хранить здесь вещи прошлого. Мне они не понадобятся. Сохраните альбом с фотографиями, я потом заберу. Вы же понимаете, что сюда я вряд ли вернусь.
Мои слова были пророческими. Я лишь пару раз приезжал в родной город. На глазах тети Тани были слезы:
- Храни тебя Бог! Удачи, мой мальчик.
Я спустился по лестнице, постоял во дворе, запоминая его, окинул взглядом дом, где провел столько лет.
- Ну, вот и все. Прощай мое детство. Прощай мой двор, дом. Прощайте пацаны, сверстники моих забав. Увижу ли вас когда либо.
Сердце защемило от безысходности. Никто не знал, куда я уезжаю. Для всех я исчезал из поля зрения. У них теперь жизнь отличается от моей. Я встряхнул головой, отгоняя грустные мысли, и подхватив сумку с вещами, пошел от дома.
Вскоре поезд уносил меня в мое неизвестное будущее.
3
- Подъем, - резанул уши голос дежурного. Мы вскочили со своих кроватей и начали лихорадочно одеваться.
- Ну, вот опять, очередной марш бросок, - посетовал мой сосед Лешка, - поспать не дают. Одно успокаивает, что скоро каникулы.
Позади было уже почти три года учебы в этом училище. Сначала было трудно, как и всем, а потом привык. Дисциплина давала о себе знать. Занятия спортом пригодились, и физические нагрузки я переносил не то, чтобы легко, но сносно. Свободного времени во время учебы почти не было, да оно мне и не нужно было. Писем писать некому, и свободное время я проводил в спортзале или библиотеке. Иначе скучно. К окончанию третьего курса я свободно работал на рации, мог управлять разными видами техники. Знал шифровальное дело, взрывное дело. Иногда складывалось впечатление, что нас готовили в диверсанты, но это было не совсем так. Учили многому. Мы занимались танцами, изучали историю разных стран, их культуру, обычаи. Учили разбираться в живописи, музыке, литературе. Что-то изучали поверхностно, что-то более глубоко. В общем, нам было не стыдно оказаться в приличном обществе. Думаю, что не ударил бы в грязь, если бы оказался на приеме у английской королевы, тем более большое внимание уделяли иностранным языкам.
Английский мне давался легко, наследство от матери. Но это было начало. Нас учили так, что порой было невозможно понять, что вообще говорят, но все рано или поздно заканчивается. Однажды в голове раздается щелчок, и ты начинаешь улавливать, а потом и понимать смысл услышанного. К английскому это не относилось. Это относилось к французскому и арабскому. Много внимания уделялось произношению. Брали в рот воду и как бы полоскали горло, чтобы произнести французское "р". Трудность была в том, что устраивали перекрестный разговор на разных языках два преподавателя, а я должен был не просто понять, а еще и перевести с одного на другой. Но все проходит. И я уже умел переводить, минуя в голове перевод через свой родной язык. Сейчас было проще, а в начале, еле добирались до постели.
А сейчас ночной сбор, хоть и не был в радость, но и не тяготил. Думать не надо, хотя бы временно.
Утро встретило свежестью, прохладой, когда днем уже тепло, а ночью еще лето не наступило - конец мая. Мы стояли на плацу. Группа у нас была не большая - пятнадцать человек.
- Товарищи курсанты, вы сейчас получите задания. Срок выполнения сутки. Кому что достанется. Кто-то будет в лесу, кто-то в поле, кто-то в городе работать. Задание на приспособляемость к местным условиям, установлению контакта с жителями. Задание получите в кабинете заместителя начальника училища. У вас будет время переодеться и пораньше отправиться в путь. А сейчас разойдись для получения заданий.
- Стоило в такую рань поднимать, - проворчал Лешка, - могли позже.
- Не ворчи. Им самим, небось, спать хочется, - возразил я.
- Егор, а ты, куда на каникулы поедешь?
- Не знаю, - пожал я плечами. Куда мне было ехать? После первого курса я ездил в свой родной город. Ностальгия была, но он стал для меня чужим. Тетя Таня встретила приветливо. В квартире она сделала ремонт, и правильно, подумал я тогда. Пробыл у нее с неделю, сходил к родителям на могилу, встретился с одноклассниками. На вопросы где я учусь, отвечал, что в ракетном училище. Меньше искать будут. Кто знает, где я? Страна большая. Вспомнил наши увольнения. Мы выходили в город в гражданке, иногда знакомились с девчонками, но серьезных отношений я старался избегать, слишком мое будущее было неопределенно, а связывать себя не хотел.
- Так куда? - вывел меня из задумчивости голос Лешки.
- Сказал же, не знаю.
- Поехали со мной, ко мне домой. А то ты съездишь в свой город и снова в часть. А у меня там родители, погуляем. Я тебя с классными девчонками познакомлю.
- Школьницы что ли? Из какого класса?
- Да ладно тебе подкалывать.
- Да у тебя все классные, все общедоступны у доски.
- А что? В каждой надо увидеть шарм, найти изюминку.
- Да ты этих изюминок столько насобирал, что уже на рынке продавать можно.
Лешка действительно был очень общительный и легко знакомился. Я от него старался не отставать, иначе какие мы специалисты человеческих душ. Своего рода практика. Мы иногда даже спорили, кто быстрее познакомиться, но без обид для девчонок.
- Я подумаю, - ответил ему, чтобы отстал.
- Думай, решай, не пожалеешь. Домашняя постель, домашняя еда, - и он мечтательно вздохнул.
- Не соблазняй.
- Ага. У самого слюнки текут.
- Да, поесть сейчас не мешало бы. Кстати, а как будут разбивать на группы?
- Кто их знает. Кого с кем объединят или отправят на хозяйственные работы.
- И не мечтай.
- Нет в тебе, Егор, полета фантазии. Мечтать не вредно. Все, сейчас все мечты обломают, уже пришли.
Пока мы разговаривали, подошли к кабинету. Вызывали по одному. Каждый выходил, получив задание, но кто его напарник, не знал. Место встречи, вид, одежда каждому сообщались индивидуально. Значит встреча не известно с кем. Когда вышел Лешка, то загадочно улыбался.
- Что хозяйственные работы? - поддел я его.
- Нет, Егор, лучше. Сладкая жизнь. Хорошо бы нам вместе. Ну, я пошел собираться, - открыл дверь из коридора и с видом заговорщика вышел. Меня вызвали последним. Я зашел в кабинет и увидел, что там кроме хозяина кабинета находится незнакомый мужчина.
- Товарищ полковник, - начал я, но он махнул рукой.
- Отставить. Ну, вот и он, - обратился к мужчине.
- Здравствуй, Егор, - он подал мне руку, которую я пожал, - ты, человек военный, поэтому все конкретно. Скоро твои товарищи разойдутся, а ты пройдешь к себе, соберешь личные вещи и все, сюда больше не вернешься, а продолжать учебу будешь в другом месте. Форму оставь, поедешь в гражданке. Он подошел к столу и достал из папки документы.
- Вот твой паспорт, - протянул он мне, - вот военный билет. В общем, все, что положено гражданскому человеку. Деньги на дорогу. Тебе дается две недели отпуска.
Я взял документы:
- Можно вопрос?
- Давай?
- А как же экзамены?
- Считай, что ты их уже сдал. Еще?
- А что весь этот сыр бор с подъемом нарочно?
- Нет, это я приурочил к вашим заданиям. Чтобы днем не светить задание для тебя. Куда поедешь?
- Сначала в родной город, потом может быть в Москву к дяде.
- Верное решение. Тогда выполняй. Жду тебя здесь через полчаса.
Я вышел. Грустно, очень грустно. С ребятами попрощаться не удастся. Жаль. Привыкли мы друг к другу. Что за жизнь у меня такая? Не успеешь привыкнуть, строишь планы на будущее, и все разлетается вдребезги.
В комнате было пусто. Ребята уже ушли. Подгадали они момент, что никого нет.
Я достал из тумбочки личные вещи, коих было не много, сменное белье из шкафчика. Собрал сумку, повесил в шкаф форму, надел гражданскую одежду. Посмотрел на форму, провел по ней рукой, расставаясь, закрыл шкафчик и обвел глазами комнату. Пролистал в памяти лица товарищей, кто где спал, кто, чем увлекался, их характеры и, вздохнув, вышел, в очередной раз, закрывая дверь в прошлое, выходя навстречу неизвестности.
В кабинете все прошло быстро. Подошедший начальник училища пожал мне руку, пожелал удачи. Когда мы вышли, у дверей стояла машина и мой незнакомец сел за руль, мне предложил сесть сзади.
- А как к вам обращаться? - поинтересовался я, когда выехали за территорию.
- Зови Сергей Сергеевич. Сейчас я отвезу тебя на вокзал. Там купишь билеты и едешь, как решил. Через две недели тебе необходимо прибыть, - и он назвал место, - это под Москвой.
- А зачем такая спешка и таинственность?
- Спешки нет, есть график учебы. И таинственности нет. Так удобнее, чтобы меньше было разговоров. Я понимаю, что жаль уезжать, не попрощавшись, но что делать, такая у тебя работа в будущем. Появляться неожиданно и неожиданно исчезать.
Он высадил меня около вокзала. Был еще не сезон и билеты в кассе были. В свой город, что расположен по пути к месту назначения, я прибыл утром. Выйдя на привокзальную площадь, осмотрелся и задумался.
"А что мне здесь долго делать? Схожу к родителям, при такой жизни не известно, когда появлюсь вновь". Я вернулся на вокзал, купил билет на вечерний поезд до Москвы, отрезая пути к тому, чтобы задержаться, и затем поехал на кладбище. Могила родителей была убрана. Я положил цветы и присел на скамеечку.
"Ну вот, дорогие мои, это снова я, ваш блудный сын. Куда я еду не знаю, и даже не знаю, когда появлюсь здесь вновь. Я не знаю, есть ли иной мир, а если есть и вы меня слышите, то не обижайтесь, такой путь в жизни, я выбрал. Менять поздно, да и не хочется. Мне вас не хватает. Я помню ваши разговоры, всю вашу заботу обо мне. Я вас не подведу. Вы воспитали мужчину и профессия у меня мужская. Простите, если что было не так. Я действительно не знаю, когда снова смогу навестить вас".
Я просидел на скамейке с полчаса, потом вышел с кладбища и отправился в центр. До поезда время было и, перекусив в кафе, бродил по улицам. Это напоминало прощание не просто с городом, а прощание с прошлым, с детством, с юношеством. Если чудеса и бывают, то я знал, что они не сейчас и не здесь произойдут.
Через сутки я был в Москве. Еще накануне отъезда, я позвонил дяде Ване с вокзала и сообщил, что приеду. По его голосу я понял, что он уже знает о переменах в моей жизни. Наступил вечер, когда я позвонил в их квартиру. Дверь мне открыла его жена тетя Лена, которая увидев меня, приветливо улыбнулась:
- Здравствуй, Егор. Проходи. Иван скоро будет, он говорил, что ты приедешь.
Она была гостеприимной женщиной и выделила мне комнату, которая пустовала, так как дети уже были взрослые и жили отдельно. Я принял с дороги душ, пока она готовила ужин. Примерно через час приехал дядя Ваня, обнял меня по-отечески, а затем отстранился: