- Хорошо, я переоденусь, - и пошел к шкафу. Надел джинсы, рубашку и легкую куртку. Неизвестно, где я проведу ночь. Взял документы и бумажник: - Я готов.
Они захватили магнитофон и фотоаппараты, оба. Я протянул руки: - Надевать будете? - в моем голосе звучала неприкрыта насмешка. - Чтобы все было, как полагается при задержании особо опасного шпиона. Пройду мимо администратора.
- Вам все смешно? Я бы на вашем месте задумался о серьезности положения. Да и куда бежать? Кругом пустыня, выбраться можно тайно только морем, так надо еще лодку иметь.
Он был прав. В городе прятаться было не возможно, а с пустыней не шутят, это я знал из опыта. Хотя конечно, никуда бежать не собирался.
- Не надо преувеличивать, майор. Я не считаю мое положение вообще сколь нибудь серьезным, так недоразумение. Повышение вам за счет меня не светит. Пошли.
Мы вышли. Я запер дверь номера, и мы спустились на лифте в холл. Там я подошел к администратору и отдал ему ключи. Он выглядел несколько озадаченным.
- Я вернусь, - заверил я его. - Если кто будет мной интересоваться, скажите, что я сплю и просил не беспокоить.
- Хорошо, - голос его звучал глухо и испуганно.
Мы вышли из отеля. На обочине стояла машина, ничем не примечательная. Один из сотрудников сел за руль, майор рядом с ним, а двое по краям от меня на заднем сиденье. Мы ехали по городу, который был ярко освещен фонарями и рекламой. По улицам гуляли туристы, наслаждаясь вечерней относительной прохладой. Магазины и кафе были открыты. В кафе сидели и пили чай, кофе, и я им завидовал. Я только что приехал и прогулялся по вечернему или ночному городу, еще не удалось, а хотелось. Посмотрев на майора, я поймал себя на мысли, что снова майор, как и в Китае. Как-то не поднимусь выше во внимании более высоких чинов и тихо засмеялся.
Майор повернулся: - Что вас так веселит?
- Ситуация. Люди отдыхают, наслаждаются видами города, сидят в кафе и ресторанах, а я еду с очень угрюмыми людьми, а хочется праздника.
- Вы сами создали такую ситуацию. Считайте это праздником.
- Не перегибайте, я ничего не создавал, а просто сидел в номере.
Он промолчал. Вскоре мы подъехали к обычному зданию, внешне ничем особо не отличавшемуся от других. Войдя внутрь, мы прошли мимо дежурного, который не задал ни одного вопроса, и поднялись на второй этаж. Майор открыл одну из дверей. В кабинет кроме него и меня вошел еще один сотрудник, двое прошли дальше с моими вещами.
- Присаживайтесь, - указал майор на стул возле стола. Я осмотрелся. Это был обычный кабинет чиновника: стол с приставным столиком, три стула вокруг них, несколько стульев вдоль стены. Майор сел в кресло, а сотрудник сел напротив меня по другую сторону приставного столика, достал бланк и ручку.
- Начнем, - продолжил майор. - Ваше имя и фамилия, год рождения, место жительства.
- Это уже допрос? - спросил я.
- Именно, и не надо просить адвоката и прочее. Считайте это своего рода беседой.
Я ответил на все официальные вопросы.
- Цель приезда?
- Хотел посмотреть город и возможно открыть магазин, где продавал бы картины и прочие произведения искусства. У меня салон в Париже. Еще область дизайна меня интересует.
- Как понимаю, место еще присмотреть не успели?
- Сначала был в гостях, потом отдыхал, теперь вот у вас сижу. Разве только вы потом устроите мне экскурсию.
- Можем, но вряд ли она вас удовлетворит.
- Догадываюсь, что нет. Может быть, вы мне все же скажете причину моего задержания?
- Теперь скажу. У нас есть подозрения, что вы имеете конфиденциальную запись переговоров высокопоставленных лиц. Что за запись я не знаю, пока. Но она носит секретный характер.
Видимо Омар доверял ему, если он знает, что есть некая запись. Значит он в их числе.
- И подозрение пало на меня? Учитывая, что я еще нигде не был кроме дома Омара, то надо полгать запись велась у него дома.
- Догадливы.
- Потому вы и не опасались, что я ему позвоню. Напрасно теряете время. У меня нет никаких записей переговоров. Я обычный бизнесмен. Мне даже льстит, что вы приняли меня за шпиона, но мы могли бы поговорить в номере.
- Не могли. Сейчас проверяют вашу аппаратуру. Если в ней что-то не так, то вам ее предъявят, а если все в порядке, то отправитесь домой.
- Домой! Он далеко.
Он разными вопросами пытался меня поймать на несоответствии данных, но я отвечал строго на поставленные вопросы, не отклоняясь от них.
- Шеф, - по-арабски, сказал писавший протокол сотрудник, - может быть его в подвал и поспрашивать там?
- Еще рано, - ответил начальник, не сводя с меня глаз. Он пытался узнать понимаю ли я, что они говорят.
- А что действительно нашли микрофон или это игра против него, - продолжил сотрудник.
- Какая игра! Он сам нашел случайно. Сегодня в доме из чужих, был только он. Сейчас надо всю его аппаратуру разобрать. Проверить ее.
- А если это не он?
- Откуда я знаю. Пока он не дал, кого еще проверять. Так что подождем, что скажет технический отдел.
Весь их разговор велся на арабском, но четыре глаза следили за мной. Я выдержал проверку.
- Вам придется задержаться у нас, - подвел итог майор. Он нажал кнопку и в комнату вошел араб в штатском.
- Проводите его вниз.
- Напрасно вы так, - вздохнув, произнес я, вставая, - я хоть и не специалист в вашей области, но улик у вас никаких.
- Не спускать глаз, - предупредил он охранника по-арабски.
Мы спустились в подвал на лифте, прошли по коридору и сопровождающий открыл одну из дверей. Камера была на двоих, но сегодня я был в ней единственным посетителем. Достаточно чистая. Дверь металлическая с небольшим решетчатым окном. Тусклая лампочка светилась в углу из потолка, закрытая решеткой. Окна не было. Туалет в углу за ширмой. Я завалился на кровать и закрыл глаза.
До физических мер пока не дошло, но возможно, вспоминал я предложение сотрудника. То, что они ничего не найдут, я был уверен. Теперь надо было выстраивать тактику взаимоотношений с Омаром. Исходя из ситуации, я не мог ему открыто сказать о записи. Шантажировать его счетами и встречами тоже отпадало. Значит, я должен быть возмущен. Передать ему вопросы от Марка, а пленку с записью нужно было передать связному, чтобы переправить в Европу, а второй экземпляр - Омару, но для этого надо было назначить встречу один на один, а как передать приглашение пока не знал. Почтой не пошлешь. Есть два варианта, либо узнать его телефон у кого-либо, либо через третье лицо. Второй вариант отпадает. Слишком много посвященных.
Посмотрим, что принесет Марк. Жаль ночь бессонная получается, а завтра трудный день. Пребывая в размышлениях, я задремал. Меня разбудил поворот ключа и звук открываемой двери.
В камеру вошел майор и сотрудник.
- Все? Прошел проверку? Все мое имущество цело? - задал я вопросы, поднимаясь.
- Да, можете забирать. Мы проявили пленку. Извините, она не вся была с кадрами.
- Ладно, - махнул я рукой, - у вас работа такая, везде высматривать врагов. Не буду я писать на вас жалобу. Я могу идти?
- Нет еще. Надо подписать протокол, - и он достал бланки.
- Э нет. Я ничего подписывать не буду. Образец моего почерка возьмите в отеле. Я не знаю, кто сказал, но мудрый человек. "Если вы слушаете, то не говорите; если вы слушаете и говорите, то не пишите; если вы слушаете, говорите и пишите, то не подписывайте, а если подписали, то потом не удивляйтесь". Хорошо сказано, верно? Так вот я еще хочу удивляться.
- Зря мы его отпускаем, - снова по-арабски сказал сопровождающий майора. - Это он. Больше не кому.
Я внимательно смотрел на них, как бы пытаясь по интонации понять, о чем идет разговор.
- Он ничего не говорил, как к нему относиться? - продолжал младший.
- Он сказал, что можно его чуть-чуть попугать. Не знаю, как его проверяли, но лишь сказали, что этот француз много чего видел и не побежит жаловаться.
Они говорили, стараясь не упоминать имени Омара, чтобы я в любом случае не понял о ком идет речь.
- Так давай попробуем.
- Давай.
Вот сейчас будет самое интересное. Неужели будут что колоть? Это плохо.
Майор попросил принести табурет и предложил мне сесть на него.
- Мы предлагаем вам рассказать, где пленка. Вас опустят, и вы быстро уедете из страны. Спокойно уедете, - вежливо начал майор.
Я понял, что шутки закончились, и решил ничего больше не говорить. Вообще ничего. Он задавал вопросы, угрожал, я хранил молчание. Все что произошло затем, могло показаться неопытному человеку, выбросом эмоций. Сотрудник бросил взгляд на майора, тот понимающе кивнул, и я мгновенно расслабился. Сильный удар свалил меня на пол. Били грамотно - крови и синяков не оставляли. Били по почкам, болезненно, но не до потери сознания. Я молчал, понимая, что у них ничего не получается, а боль я терплю. Им пришлось прекратить. Мне было больно, но я умел расслабляться. Когда мышцы в напряжении, то боль воспринимается сильнее. Поэтому когда человек без чувств, он не так ощущает боль. Он реагирует на удары. Надо уметь тренировать себя.
Их действия результатов не дали, и майор решил прекратить, чтобы я мог в более-менее нормальном виде вернуться в отель.
Меня подняли, набросили куртку и вывели на улицу, дав в руки пакет с моими вещами.
- Проваливай, лягушатник, - сказал мне писарь, - если бы моя воля, ты бы отсюда просто так не вышел и все подписал.
- И не надейся.
- Иди, давай, - он толкнул меня в спину.
На улице было пустынно и уже светло. Посмотрев на часы, я узнал, что уже пять часов. Я пошел вдоль улицы и остановил проходящее мимо такси. Администратор, увидев меня, тихо ойкнул, а я, посмотрев на себя в зеркало за его спиной, увидел свой помятый образ, но без синяков.
- Я же сказал, что вернусь, - обратился я, к молча стоящему администратору. - Разбудите меня в двенадцать, - попросил я его, и, получив ключи, поднялся в номер. Разделся, встал под душ, смывая запахи подвала, а затем прошел к кровати и рухнул на нее, засыпая.
Глава 9
Разбудил меня телефонный звонок. Я не сразу услышал его трель, но в голове звучал его надоедливый звук, который старался вывести меня из объятий сна. Я открыл глаза, сон испарился, как утренний туман и настоящее стало реальным. Телефон, стоящий на тумбочке не прекращал мешать мне. Протянув руку, я взял трубку, и вяло произнес:
- Слушаю.
- Вы просили вас разбудить, - извиняющимся тоном голоса администратора сообщила мне трубка.
- Спасибо, - и я положил ее на место.
Они выполнили свою работу, а мне пора было выполнять свою. Я здесь всего третий день, а событий хватит на месяц. Мне не нравилось, что они развиваются так стремительно, не оставляя времени на размышления и осмысливание своих шагов. В моих поступках если и была последовательность, то обусловлена она была в первую очередь подсознанием, основанным на опыте. Это был инстинкт самосохранения.
Я откинул одеяло и, потянувшись, поднялся. Прошел босыми ногами к окну в комнате. Солнце уже стояло в зените и жарило землю. Оно полыхало ярким светом, окрашивая улицы. Даже через стекло создавалось ощущение удушающей жары. Я не видел, как себя чувствуют люди на улице, но сознавал, что в такую погоду любой оказавшийся вне офиса или машины, где были кондиционеры, старается все делать медленно, неторопливо. Жаркое солнце парализовало город своим зноем. На небе не было ни облачка, и оно было удивительно чистым, чего нельзя было сказать о моих мыслях. Там сплошные облака.
Я повернулся и прошел в душ. Из зеркала на меня смотрел уставший от бега за событиями или от них мужчина с грустными глазами. Я стоял под душем, переключая воду с горячей на холодную. Эта резкая перемена температуры не давала возможности думать, чего я и добивался. Порой, чтобы принять решение, надо попытаться отключить мозг от дел. Факты сами разберутся, где кому находиться, а уж потом я буду давать им комментарии.
После душа я побрился и в целом остался доволен своим видом. Я мог спать мало, но если была возможность, спал не менее восьми часов, главное надо было уметь настроиться отдыхать.
Бросив грязную одежду, после вчерашнего допроса в короб для стирки, я облачился в чистую и вышел к позднему завтраку. Марк скоро подойдет, а мне хотелось позавтракать одному: тихо и не спеша.
Спустившись вниз, я не отдал ключ администратору, а кивнул ему, поблагодарив за звонок, видя его участливый вид по отношению ко мне. Вчера, когда я вернулся, администратор был другой, но информацией о постояльцах они делились. Это я понял по его взгляду на меня.
- У вас все в порядке? - спросил он, догадываясь о моем состоянии.
- Все нормально. Спасибо, - поблагодарил я его. Сколько лиц они видят ежедневно, сколько знают, и не всегда они сухи, эти служащие, к клиентам. За их, порой дежурными фразами скрывается людское сочувствие, и они нас искренне жалеют.
В ресторане я занял самый дальний столик. Зал был почти пуст, так как время завтрака уже прошло, а обеда еще не наступило.
- Апельсиновый сок, блины, джем, двойной кофе и побыстрее, - заявил я официанту, так как испытывал жуткий голод. Заказ выполнили быстро. Я залпом выпил приятный прохладный сок и попросил принести еще, а затем не спеша приступил к еде: отрезая кусочки блина, намазывая его малиновым джемом. Мысли о событиях крутились.
Цепочка их выстраивалась: Омар обнаружил микрофон и пришел в ярость. Было от чего. Он не знал, что удалось услышать. Логично рассуждая, он пришел к выводу, что микрофон поставил я: во-первых, я был видимо единственным чужим человеком вчера в его доме, во-вторых, некоторое время я был в библиотеке один. Это по логике, но фактов у него не было. Микрофон могли установить его служащие и неизвестно, как давно. Но это теоретически. Люди у него были проверенные, но в жизни всякое бывает, даже проверенные люди сдают и могут работать на кого угодно. Омар был не глуп, и будет проверять всех, но решил начать с меня - подозреваемого номер один. Фактов, что это я он конечно не получит: ни микрофона, ни пленки в номере не нашли. Мое правило не хранить там, где живу, ничего компрометирующего, даже кратковременно, себя оправдало. Сработал Омар оперативно, даже против физических мер не возражал, но понимал, что без членовредительства. Устраивать показательный бой в свою защиту я не мог - значит раскрыть себя. Можно научиться драться, отдельным приемам, но не боевым искусствам. Это, как и применение оружия - крайняя мера, защиты жизни, когда противник не сможет об этом поведать другим.
Теперь Марк. Он хорошо знаком с Омаром. Что их связывает? Оказание взаимных услуг или это задумка МИ-6. Ответа на эти вопросы у меня пока не было. Я чувствовал, что это была только часть игры, но вот на какой стадии? Оставалось ждать и принимать решения по ходу развития пьесы, сценарий который я не писал, а играть по чужому, мне не хотелось. Марк придет с вопросами и видимо с информацией. Как этим распорядиться покажет время. Мне было важно знать, насколько далеко может пойти МИ-6, чтобы предоставить мне то, что я запросил. Встречаться с Омаром надо обязательно, но в двух вариантах: первый был мне понятен, а второй предстояло обдумать. Вечером встреча с Ингой, может еще что-то проясниться.
За размышлениями я доел блины и притупил к кофе. Сидя лицом к входу, я видел всех входящих, ожидая Марка. Когда я пил вторую чашку, в дверях появился Марк; он остановился, осматривая зал и увидев меня, направился, улыбаясь к моему столику, в руке он нес тоненькую кожаную папку.
- Добрый день, - стараясь придать голосу бодрость, приветствовал он. Интересно, он уже в курсе моих ночных приключений, по его виду этого не определишь, - подумал я, когда он, подойдя, оперся о стол рукой.
- Добрый, - ответил я, - но вчера мне день казался тоже добрым, но, увы, теперь я его таким не считаю. Не вы случайно повлияли?
- Что вы! Я, конечно, не Ангел, но желать плохого у меня нет, ни желания, ни оснований, - воскликнул он, садясь за стол напротив меня. Подошедшему официанту он заказал кофе: - Я уже знаю, что с вами вчера было, - посочувствовал он мне. - Это не укладывается в голове.
- Зато хорошо укладывается в теле. Значит вы уже в курсе. А откуда узнали?
- Вы забыли, что я журналист. Администратор поведал.
- Хотите написать статью о случившимся с европейцем?
Марк замялся, и вежливо улыбаясь, и стараясь придать голосу тональность извинения, сказал: - Не хотелось бы. Мне еще здесь работать, тем более я еще надеюсь на интервью, и портить отношения с властями, которые еще не сложились, мне не хотелось бы.
- И не надо, - поддержал я его. - Я сам не хочу никаких публикаций. Мне такая известность не нужна.
- Да, я помню, что вы не Черчилль, - пытался он шутить. - А за что вас задержали?
Глотнув кофе, я меланхолично заметил: - Сам не знаю. Искали какую-то пленку с записью… И что интересно, Омар об этом знал, - говоря это, я не смотрел в упор на Марка, но не выпускал его из поля зрения.
- Знал и не помог! А что важная пленка?
- Не знаю. Я могу только догадываться, что кто-то подслушивал его разговоры дома. Я был у него вчера, естественно, что я среди подозреваемых, хотя, сколько его прослушивали не известно, но почему-то сошлось на мне.
- Завели дело?
Я видел, что он знает не от администратора и знает в деталях.
- За что? - удивился я. - У меня ничего нет. Они разобрали фотоаппараты, искали все внутри. Откуда у меня подслушивающая аппаратура? Тогда я должен быть шпионом, а это по вашему ведомству. Я им быть не хочу. Да и что меня может интересовать в его разговорах? Надо иметь цель, интерес, а у меня цель проста - бизнес. - Помолчав, я добавил: - К тому же применяли физические меры.
- Вас били!?
- Пытались.
- Как это?
- Я цел и не вредим. Когда бьют, то остаются синяки, а они умеют это делать, не оставляя следов. Последствий нет, поэтому и сказал "пытались", так для острастки.
Я не собирался говорить ему, что бок у меня побаливает при резких движениях. Я сумел вовремя расслабиться и смягчить удары.
- Вы теперь не захотите с ним встречаться. Уедете?
- Уеду, но встречусь обязательно. Мне хочется прояснить ситуацию.
- А если он откажется?
- Не думаю.
Не говорить же мне причину, что они "коллеги" и Омар не откажется, так как должен получить от меня вопросы Марка и игру в шантаж. Разговаривая, я не заметил даже тени, что он озабочен, а он наверняка задумался, что и его разговор мог быть записан. Это уже интересно. Если он работал на себя, то испуг должен быть. Я еще не знал, надо ли сообщить Александру о Марке, чтобы проверить реакцию, но как это сделать, не подставляя себя. Возникнет вопрос - откуда я это знаю. Если Марк спокоен, значит, его руководство в курсе и аналитики уже работают над создавшейся ситуацией. Если все действительно так, как я думал, значит, наличие микрофона сбило их планы. Теперь они ищут, кому это выгодно. Работайте у вас большая служба. Вот так один маленький эпизод позволяет застопорить движение операции. Я был доволен произведенным действием, несмотря на побои.
- Тогда наша договоренность остается в силе? - спросил меня Марк, держа папку в руке.