Джозефина повернула к ней увеличительную лампу, и Маура направила луч в шейное отверстие. Сквозь узкую щель она с трудом различила какой-то светлый клубок.
- Похоже на бумагу, - заметила она.
- В этом нет ничего необычного, - отозвался Робинсон. - Иногда внутрь засовывали мятые газеты, чтобы сохранить форму при перевозке. Если это какая-нибудь южноамериканская пресса, то, по крайней мере, мы сможем узнать что-нибудь о происхождении этого экземпляра.
- У вас есть щипцы?
Отыскав инструмент в одном из выдвижных ящиков, Джозефина передала щипцы доктору Айлз. Маура просунула их в отверстие и ухватила то, что находилось внутри. Затем осторожно потянула и достала мятую газету. Разглаживая страницу, она заметила, что тексты отпечатаны не на испанском, не на португальском, а на английском языке.
- "Индио дейли ньюз"? - удивленно усмехнулась Джейн. - Это калифорнийская газета.
- И взгляни-ка на дату. - Маура указала на заголовок газеты. - Всего двадцатишестилетней давности.
- Но, возможно, голову все-таки сделали раньше, - вмешался Робинсон. - Вероятно, газету засунули внутрь позднее, для транспортировки.
- Однако мы кое-что выяснили. - Маура подняла взгляд. - Эта голова изначально не входила в собрание музея. Возможно, перед нами останки еще одной жертвы, появившиеся здесь тогда же, когда… - Она запнулась, внезапно глянув на Джозефину.
Доктор Пульчилло побелела как полотно. Маура уже не раз видела, как лица приобретают такой нездоровый оттенок (подобное случалось с молодыми полицейскими, впервые приходившими на вскрытие), а потому знала, о чем это говорит: женщину тошнит, и сейчас она либо помчится к мойке, либо, пошатываясь, побредет к ближайшему стулу. Но Джозефина поступила иначе: она просто повернулась и вышла из лаборатории.
- Я проверю, как она. - Доктор Робинсон стянул перчатки. - Джозефина неважно выглядит.
- Я присмотрю за ней, - вызвался Фрост и вышел из лаборатории вслед за доктором Пульчилло.
Дверь уже захлопнулась, а Робинсон все смотрел вслед полицейскому, видимо, размышляя, стоит ли пойти за ним.
- У вас есть документы двадцатишестилетней давности? - спросила Маура. - Доктор Робинсон?
Внезапно поняв, что доктор Айлз зовет его, куратор обернулся.
- Что, простите?
- Двадцатишестилетней давности. Дата газеты. У вас есть документы того времени?
- А! Да, мы нашли инвентарные книги тысяча девятьсот семидесятых и восьмидесятых годов. Но я не помню, чтобы там упоминались тцантцы. Если даже голова поступила к нам в то время, в записях она не значится. - Куратор посмотрел на Саймона. - Ты не помнишь?
Саймон устало покачал головой. Он казался выжатым как лимон, словно за последние полчаса состарился лет на десять.
- Я не знаю, откуда взялась эта голова, - проговорил он. - Понятия не имею, кто и зачем поместил ее за ту стену.
Маура пристально посмотрела на усохшую голову с навечно зашитыми веками и губами и тихо сказала:
- Похоже, кто-то формировал здесь свою собственную коллекцию.
9
Джозефине страшно хотелось побыть одной, но она так и не смогла придумать благовидного предлога, чтобы отделаться от детектива Фроста. Вслед за Джозефиной он поднялся по лестнице к ее кабинету и теперь, стоя в дверях, с тревогой следил за доктором Пульчилло. У него был спокойный взгляд и доброе лицо, а лохматые светлые волосы напомнили Джозефине о взъерошенных мальчишках-близнецах, которых она частенько видела катающимися с горки на соседней детской площадке. Тем не менее он был полицейским, а полицейские путали Джозефину. Не стоило уходить из лаборатории так внезапно. Не стоило привлекать к себе внимание. Но взгляд на газету был словно удар кулаком - от него перехватило дыхание, и почва ушла из-под ног.
"Индио, штат Калифорния. Двадцать шесть лет назад, - стучало у нее в голове. - Город, где я появилась на свет. Год, когда я родилась".
И снова всплыла эта зловещая связь с прошлым - Джозефина не понимала, как такое возможно. Ей нужно было время, чтобы все обдумать, разобраться, почему в цокольном этаже этого безвестного музея, куда ее недавно взяли на работу, скрывается столько старых тайных ниточек, тянущихся к ее собственной судьбе. "Будто бы именно моя жизнь, мое прошлое хранится в этом собрании", - думала она. Мысленно Джозефина изо всех сил пыталась найти всему объяснение, но одновременно ей приходилось с улыбкой отвечать на вопросы детектива Фроста, который и не собирался покидать порог ее кабинета.
- Вам уже лучше? - осведомился он.
- В лаборатории у меня немножко закружилась голова. Возможно, понижен сахар в крови. - Джозефина опустилась в кресло. - Все-таки нужно было позавтракать сегодня утром.
- Может быть, вам выпить чашечку кофе или еще чего-нибудь? Принести?
- Нет, спасибо. - Джозефина выдавила из себя улыбку, надеясь, что это поможет отослать детектива куда подальше. Но вместо того чтобы тихо удалиться, Фрост перешагнул порог ее кабинета.
- Эта газета имеет для вас какое-то особое значение? - поинтересовался детектив.
- Что вы имеете в виду?
- Просто я заметил, вас потрясло, когда доктор Айлз раскрыла ее, и мы увидели, что газета калифорнийская.
"Он наблюдал за мной, - пронеслось в голове у Джозефины. - Он и теперь следит за мной".
Сейчас не время демонстрировать, насколько она близка к панике. Если не высовываться, оставаться на заднем плане, играя роль тихой музейной сотрудницы, у полиции не будет причин интересоваться ею.
- Дело не только в газете, - призналась она. - Эта ситуация вызывает ужас сама по себе. То, что в нашем здании находят мертвецов… и их части. Музей для меня - это храм науки. Место для исследований и раздумий. А теперь у меня такое ощущение, будто я работаю в доме ужасов - только и гадай, где обнаружится очередная часть тела.
Детектив сочувственно улыбнулся; мальчишеское выражение лица делало его совсем непохожим на полицейского. Джозефина дала бы ему лет тридцать пять, однако во Фросте было нечто такое, из-за чего он выглядел совсем юным и даже немного наивным. Увидев у него на пальце обручальное кольцо, Джозефина решила: "Еще одна причина не подпускать этого человека ближе, чем на расстояние вытянутой руки".
- Честно говоря, мне кажется, здесь и без того жутковато, - заметил Фрост. - У вас там на третьем этаже кости всякие выставлены.
- Этим костям две тысячи лет.
- Разве от этого они становятся менее зловещими?
- Они становятся более ценными с точки зрения истории. Понимаю, это вряд ли что-нибудь меняет. Но со временем мы несколько отстраняемся от смерти, верно ведь? С Госпожой Икс все наоборот - ее мы и вправду могли бы знать лично. - Джозефина запнулась, внезапно похолодев. И тихо добавила: - Иметь дело со старинными останками гораздо проще.
- Полагаю, они больше походят на керамику или статуи.
- Вроде того. - Джозефина улыбнулась. - Чем древнее, тем лучше.
- И вас это увлекает?
- Вы говорите так, будто вам это непонятно.
- Мне просто интересно, какие люди посвящают всю свою жизнь изучению древних костей и керамики.
- "Что такая девушка, как вы, делает в подобном месте?" Это вы хотели спросить?
Фрост рассмеялся.
- Вы ведь здесь самая молодая.
Теперь Джозефина тоже улыбалась, потому что он был прав.
- Связь с прошлым - в этом все дело. Мне нравится, взяв в руки керамический черепок, представлять себе мужчину, вращавшего глину на колесе. И женщину, носившую в этом горшке воду. И ребенка, который однажды уронил и разбил его. История никогда не казалась мне мертвой. Я всегда ощущала пульс жизни в экспонатах, заполнявших музейные шкафы. Это у меня в крови, я впитала это с молоком матери, потому что… - Джозефина осеклась, внезапно поняв, что ступила на опасную территорию.
"Нельзя говорить о прошлом, - пронеслось у нее в голове. - Нельзя говорить о маме".
К счастью, детектив Фрост не обратил внимания на ее запинку. Следующий вопрос полицейского вовсе не касался жизни Джозефины.
- Я знаю, вы тут недолго проработали, - произнес он. - Но все же - вам никогда не казалось, будто в музее что-то не так?
- Что вы имеете в виду?
- Вы сказали, у вас такое ощущение, словно вы работаете в доме ужасов.
- Это фигура речи. Вы ведь можете это понять, верно? После того, что обнаружилось за стеной в цоколе. И после того, кем оказалась Госпожа Икс. - Джозефине показалось, что температура воздуха в ее кондиционированном кабинете понизилась еще сильнее. Она протянула руку, собираясь надеть свитер, который только что повесила на спинку своего кресла. - Но, во всяком случае, моя работа вряд ли ужасает так, как ваша. Вы удивляетесь, почему я решила работать с керамикой и старыми костями. А меня удивляет, что такой человек, как вы, решил работать с… ну, с ужасами наших дней. - Подняв взгляд, Джозефина заметила неловкий огонек в глазах детектива, ведь на этот раз вопрос был адресован ему. Человек, привыкший допрашивать других, похоже, не жаждал делиться своей личной информацией.
- Прошу прощения, - проговорила она. - Видимо, я не вправе задавать вопросы. Я должна только отвечать на них.
- Нет, мне просто любопытно, что вы имели в виду.
- А что я имела в виду?
- Когда сказали: "Такой человек, как вы".
- Ах, это… - Джозефина робко улыбнулась. - Просто вы показались мне очень приятным. Добрым.
- А большинство полицейских не такие?
Она вспыхнула.
- Похоже, я продолжаю рыть себе яму, да? На самом деле мне просто хотелось сделать вам комплимент. Потому что, должна признаться, большинство полицейских наводят на меня страх. - Джозефина опустила взор и стала разглядывать стол. - Думаю, я не одинока в своих чувствах.
Фрост вздохнул.
- Боюсь, вы скорее всего правы. Даже несмотря на то, что сам я вряд ли смогу хоть кого-нибудь испугать.
"Однако я боюсь вас, - подумала Джозефина. - Я ведь знаю, что вы можете сделать, если узнаете мою тайну".
- Детектив Фрост? - На пороге кабинета возник Николас Робинсон. - Ваша коллега хочет, чтобы вы спустились вниз.
- А! Хорошо. - Фрост наградил Джозефину улыбкой. - Мы побеседуем в следующий раз, доктор Пульчилло. И все-таки поешьте, что же вы так!
Дождавшись, когда Фрост выйдет из комнаты, Николас спросил:
- Что тут происходит?
- Мы просто болтали, Ник.
- Он детектив. Не думаю, что они могут "просто болтать".
- Но он меня не допрашивал. Ничего такого.
- У тебя какие-то неприятности, Жози? Может, тебе стоит рассказать о них?
Его вопрос насторожил Джозефину, но ей все же удалось сохранить спокойствие.
- С чего ты так решил?
- Ты сама не своя. И не только из-за того, что случилось сегодня. Вчера в коридоре, когда я подошел к тебе сзади, ты аж подпрыгнула.
Джозефина сидела, положив руки на колени, и радовалась, что Николас не видит, как ее пальцы стягиваются в два тугих узла. Они недолго проработали вместе, но за это время куратор необъяснимым образом научился четко улавливать настроение Джозефины, понимать, когда ее стоит рассмешить, а когда женщине нужно побыть одной. Вне всякого сомнения, он и сейчас смекнул, что ей хочется остаться наедине с собой, но отступать не собирался. Это не было похоже на того Николаса, которого она знала, Николаса, который никогда не вмешивался в ее личную жизнь.
- Жози, - не унимался куратор, - может, ты хочешь поговорить о чем-нибудь?
Джозефина печально усмехнулась.
- Похоже, меня убивает то, что я так ужасно просчиталась с Госпожой Икс. И вовремя не поняла, что мы столкнулись с подделкой.
- Этот радиоуглеродный анализ сбил с толку нас обоих. Я ошибался так же, как ты.
- Но ты ведь не египтолог по образованию. Именно поэтому ты взял меня на работу, а я так напортачила. - Склонив голову, Джозефина принялась массировать виски. - Если бы ты нанял кого-нибудь более опытного, этого не случилось бы.
- Ничего ты не напортачила. Ведь это ты настояла на компьютерной томографии, помнишь? Потому что именно ты не была абсолютно уверена в Госпоже Икс. Только благодаря тебе мы добрались до истины. Так что прекрати казнить себя за это.
- Я подпортила музею репутацию. Ты взял меня на работу, так что я и твою репутацию подпортила.
Робинсон ответил не сразу. Он молча снял очки и протер их носовым платком. Николас всегда носил с собой льняные платки - одна из тех анахроничных привычек, что внушали Джозефине особую симпатию. Порой он напоминал ей холостого джентльмена из давно ушедших, более простодушных времен. Из того прошлого, когда мужчины вставали, если в комнату входила женщина.
- Может, стоит взглянуть на это с другой стороны, - предложил Николас. - Подумай о том, как мы прославились. Теперь весь мир знает, что Криспинский музей существует.
- Только причины у этой славы дурные. О нас узнали как о музее, в цокольном этаже которого хранятся трупы. - Джозефина почувствовала, как из кондиционера вырвалась очередная порция холодного воздуха, и поежилась, даже несмотря на вновь надетый свитер. - Я все время думаю о том, что еще может обнаружиться в этом здании. Вдруг за этим потолком хранится очередная усохшая голова, а за той стеной - новая Госпожа Икс? Как можно сделать такое без ведома куратора? - Джозефина посмотрела на Робинсона. - Наверняка это он, да? Доктор Скотт-Керр. Именно он руководил музеем долгие годы, значит, надо полагать, все происходило с его ведома.
- Я знал Уильяма Скотта-Керра. И мне очень трудно поверить в это.
- А ты действительно близко его знал?
Николас поразмыслил над ее вопросом.
- Теперь я начал задумываться: так ли хорошо мы знали Уильяма? Так ли хорошо мы знаем окружающих? Он ушел из этой жизни тихим и абсолютно простым человеком. На таких, как правило, не обращают внимания.
- А разве не так обычно описывают психопатов, захоронивших у себя в подвале два десятка трупов? "Он был таким тихим и простым".
- Похоже, это универсальное описание. Кстати, оно подходит почти любому, верно? - Николас насмешливо покачал головой. - Включая меня.
Джозефина ехала домой в автобусе, тупо глядя в окно. Говорят, жизнь полна совпадений, так ведь? И ей не раз приходилось слышать рассказы туристов о том, как на парижских улицах им довелось столкнуться с кем-нибудь из соседей. Странное стечение обстоятельств - дело вполне заурядное, и, возможно, в ее жизни произошло именно это.
"Но сегодняшнее совпадение не первое, - думала она. - Сначала имя на картуше. Медея. А теперь еще "Индио дейли ньюз"".
На своей остановке она вышла из автобуса и оказалась в липкой, напоенной влагой жаре. Сверху нависли устрашающе черные тучи, и по пути к дому, слушая раскаты грома, Джозефина чувствовала, как на ее руках дыбятся волоски, словно встревоженные наэлектризованным воздухом. Капли дождя начали падать ей на голову, а когда Джозефина добралась до здания, разразился настоящий тропический ливень. Она помчалась вверх по лестнице в холл и, роняя струи воды, принялась открывать свой почтовый ящик.
Стоило ей вытащить из ящика стопку конвертов, как дверь квартиры 1А открылась, и господин Гудвин произнес:
- Мне показалось, я видел, как вы вбежали в дом. Там, на улице, похоже, влажновато?
- Там черт-те что. - Джозефина захлопнула ящик. - Я рада, что сегодня мне больше никуда не нужно идти.
- Утром почтальон принес еще одно. Я решил, что вы захотите его взять.
- Еще одно - что?
- Еще одно письмо, адресованное Джозефине Соммер. Почтальон поинтересовался, как вы отреагировали на предыдущее, и я ответил, что вы его забрали.
Джозефина просмотрела почту, которую только что вынула из ящика, и обнаружила нужный конверт. Адрес был написан той же рукой. А штемпель и на этот раз оказался бостонским.
- Знаете, похоже, эти письма сбили почтальонов с толку, - заметил господин Гудвин. - Наверное, стоит попросить отправителя указывать правильную фамилию.
- Конечно. Спасибо. - Джозефина начала подниматься по лестнице.
- Вы еще не нашли свои ключи? - крикнул ей вслед комендант.
Джозефина ничего не ответила - она вбежала в квартиру и захлопнула за собой дверь. Затем, бросив всю прочую почту на диван, быстро разорвала конверт, адресованный Джозефине Соммер, и вынула оттуда сложенный лист бумаги. Уставившись на слова: "Национальный парк "Синие Холмы"", Джозефина задумалась: зачем кому-то понадобилось присылать ей ксерокопию карты с пешеходными маршрутами близлежащего заповедника? Потом, перевернув листок, она увидела сделанную чернильной ручкой надпись:
НАЙДИ МЕНЯ.
Ниже стояли цифры:
42 13 06.39
71 04 06.48
Джозефина опустилась на диван, а два чернильных слова продолжали пялиться на нее с листка, упавшего ей на колени. Дождь на улице превратился в непроглядный ливень. Раскаты грома стали слышнее, небо за окном прорезала молния.
НАЙДИ МЕНЯ.
В этой фразе не таилось никакой угрозы, ничто не наводило на мысль, что отправитель письма хочет навредить Джозефине.
Она вспомнила предыдущую записку, полученную несколько дней назад: "Не стоит водить дружбу с полицией". Опять же никакой угрозы - лишь тайный, но разумный совет. Водить дружбу с полицией действительно не стоит, это она уже знала - усвоила еще в четырнадцатилетнем возрасте.
Джозефина вгляделась в строчки с цифрами. Всего несколько секунд - и она догадалась, что они означают.
В преддверии грозового шторма вряд ли стоило включать компьютер, но Джозефина все равно загрузила его. Зашла на сайт "Гугл Планета Земля" и ввела две группы цифр - как широту и долготу. Словно по волшебству, карта Массачусетса на мониторе пришла в движение, и в центре оказался лесистый участок земли неподалеку от Бостона.
Это и был парк "Синие Холмы".
Джозефина поняла правильно: цифры действительно оказались координатами, обозначающими конкретное место в заповеднике. Понятно, что она должна отправиться именно туда, но зачем? День и время свидания не указаны. Вряд ли кто-то станет дожидаться ее появления в парке несколько часов или даже дней. Нет, там должно обнаружиться нечто конкретное. Не человек, а какая-то вещь.
Быстро отыскав в Интернете информацию о парке "Синие Холмы", Джозефина узнала, что он занимает около трех тысяч гектаров к северу от Милтона. Общая протяженность троп, пролегающих по лесам, топям, лугам и болотам, - около двух тысяч километров; там обитают различные виды диких животных, включая змею полосатый гремучник. Да, вот это настоящее приключение! Вероятность встречи с гремучими змеями. Достав с книжной полки карту Бостона и окрестностей, Джозефина разложила ее на журнальном столике. Она принялась разглядывать большой зеленый участок, изображавший парк, размышляя о том, придется ли ей продираться сквозь чащу или шлепать по болоту в поисках… чего? Какого-нибудь предмета? Больше хлебницы или меньше?
"И как же я пойму, что оказалась в нужном месте?"
Пришла пора навестить любителя техники.