6
По асфальтированному шоссе на север шла "Победа" под номером ОЕ-4554. Кроме водителя, там находилось два человека - мужчины в одинаковых светлосерых костюмах; в петлицах полевые цветы. По виду они напоминали "стиляг". Для Ивана Ивановича, кроме штатского костюма, пришлось пустить в ход парик и грим. Оперативный работник Герасимов, повернувшись вполоборота, зорко наблюдал через заднее стекло за шоссе, ожидая "Победу"-такси. Антипов сосредоточенно молчал. Его терзала неизвестность, что дома. Не было времени узнать, что с братом, невесткой, детьми… Не прикончил ли их этот тип?! Может быть, им необходима помощь?.. Хотя бы попросил кого-нибудь из сотрудников сходить на квартиру… Что ж, ошибки теперь не исправишь… Главное - не упустить врага… А почему он, собственно, враг? Сколько в жизни бывает самых причудливых и невероятных сочетаний! Почему он, этот Голубцов, не мог соврать о прибытии только что из Москвы, о больной, умирающей матери? Человека не хотят везти, а ему позарез нужно ехать… Но что значит притворство с больной ногой? В коридоре он не хромал, держался браво… Впрочем, и тут могла быть та же цель. Он не был уверен, что его повезут на такое дальнее расстояние, да еще ночью. Разыграл комедию, захромал… Как ни настраивал себя Антипов в пользу Голубцова, всё же не мог погасить тревоги. Слишком уж много странностей у этого отставного! И сержант последовательно воспроизвел в своей памяти всё то, что узнал в свое время от брата…
- Кажется, они, - проговорил Герасимов. Он дал команду шофёру остановить машину, а когда тот это сделал, вышел и отошел назад. Шофёр и Антипов остались в машине. (Все эти и последующие действия определены были заранее разработанным планом операции.) Судя по движению освещенных фар, машина неслась с предельной скоростью. Пора подать сигнал ее шофёру. И Герасимов поднял руку. Не доезжая до него нескольких шагов, такси остановилось. Из нее вышел Голубцов и, опираясь на палку, зло спросил:
- В чем дело?!
- Не можете ли дать несколько спичек?.. Буду очень обязан.
- Как вам не стыдно из-за таких пустяков останавливать машину…
- Понимаете - умираем, курить хочется!
- Лови! - Голубцов бросил коробок со спичками. - Судя по номеру, на собственной катишь, а своих спичек не имеешь, - добродушно пошутил Голубцов и неуклюже полез в такси, которое тотчас тронулось. Из машины вышел Иван Иванович.
- Спешит, дьявол! - не то удовлетворенно, не то с досадой заметил он.
- Уверен, что он тоже действует строго по плану…
- У меня было огромное желание выйти и скомандовать: "Руки вверх!". Сразу бы всё выяснилось, произвели бы обыск и, уверен, добыли бы доказательства…
- А возможно, он только едет за доказательствами. В этом случае весь наш замысел сразу же разлетелся бы в пух и в прах…
Они закурили. Такси скрылось из виду. Очень хорошо. Спешить особенно нечего. Отставной капитан первого ранга пока что никуда не уйдет; не позже, чем через час, они снова с ним встретятся.
И они встретились. Что-то случилось с такси. Шофёр с бранью ковырялся в моторе. Его спутник ковылял вокруг машины. А когда к ним подошла уже знакомая машина, он слезно стал просить взять его с собой и доставить на место, к постели умирающей матери…
- Странное сочетание, - выйдя из машины, заметил Герасимов, - смерть и свадьба…
- Не надо шутить, товарищ, - страдальчески морщась, возразил Голубцов, - я вас серьезно прошу - проявите чуткость…
- А я не шучу: мы едем на свадьбу друга… Отмахать лишних сорок километров туда и сорок обратно - сколько потратишь времени? Прикатишь, гляди, к шапочному разбору…
- Я хорошо заплачу, всё компенсирую…
- Подработаем, что ль, друзья? - бросил Герасимов в сторону своей машины.
- Это дело хозяйское, - сонно ответил из машины Антипов.
Голубцов щедро расплатился с водителем такси и сел в "попутную машину", рядом с шофёром.
- Ради бога, скорей! - с тревогой попросил он.
Машина летела с сумасшедшей скоростью. Мелькали телеграфно-телефонные столбы, деревья, населенные пункты.
- Хорошо, очень хорошо! - ворковал Голубцов. Остальные напряженно молчали…
7
До прибытия машины за номером ОЕ-4554 к месту назначения сделаем то, чего не сделал сержант Антипов, - поспешим к его брату. Оказывается, опасения Ивана были напрасны: близкие ему люди физически не пострадали.
Когда хозяйка дома отлучилась по хозяйству, Антон Иванович высыпал из карманов китайские орехи и подозвал ребят.
- Это вам, хлопцы, - забавляйтесь…
- Берите и айда в дядину комнату! - скомандовал отец.
Ребята поблагодарили гостя и молниеносно исчезли.
- А где же ваш братец? - поинтересовался Голубцов.
- Эту неделю он работает в ночь… Беспокойная служба. И что ему взбрело в голову оставить завод…
- Его дело, - равнодушно сказал Антон Иванович. - По правде сказать, в последнее время я встревожен… Эти проклятые атомные и водородные бомбы! Одна водородная бомба способна разрушить самый большой город и уничтожить десять миллионов человек… Ты представляешь, что будет с нашими "корытами", если этакое чудовище слетит на море…
Василий слушал Голубцова явно скептически, а когда тот закончил, вскинул кверху свои огромные руки и, смеясь, сказал:
- Видно, ты изрядно поотстал от жизни… на своей пенсии… Бомбу-то создал человек, он же создаст и достойную от нее защиту. На всякий яд всегда найдется противоядие… Посмотри сюда! - и Антипов, вырвав из ученической тетради несколько листков, стал чертить современную схему вооружения боевых кораблей.
Голубцов слушал пояснения друга и время от времени восклицал:
- Любопытно, чертовски любопытно!
- Ну, что ты теперь скажешь? - кончил пояснение Антипов.
- Скажу одно: сдаюсь! Ты меня успокоил.
- А как, между прочим, насчет "американки" - многозначительно улыбаясь, спросил Антипов.
- Ну и хитрец! Как поймал… Назначай штраф! Я готов на любую расплату…
- В свое время я мечтал накрыть тебя на поллитровку "столичной". Ну, а теперь…
- Дорогой, будь любезен, дай стакан воды! - неожиданно прервал Голубцов Василия.
- А мы сейчас чайку соорудим…
- Это попозже, а сейчас дай водички из-под крана… Дурная привычка, но сделать ничего не могу…
Вернувшись с водой, Антипов застал гостя за странной работой: он жег над большой пластмассовой пепельницей бумагу.
- Предосторожность никогда не помешает, - приминая пепел, пояснил Голубцов. Взял стакан, проглотил несколько глотков воды. - Першит что-то в горле… А где же твоя хозяйка?
- Пошла кое-чем пополниться.
- Не ради ли меня?
- А почему бы и нет? Она это сделает с величайшим удовольствием.
- В таком случае, позволь и мне отлучиться на несколько минут!
- Не понимаю?
- Хочу, в свою очередь, кое-что подбросить хозяйке, да и с тобой надо рассчитаться… ничего не поделаешь, проиграл… Позволь преподнести тебе сюрприз, что доставит мне огромное удовольствие…
Василий размяк: до чего же хороший гость! Сколько у него доброты, задушевности… Пошлет же судьба такого замечательного друга!
- Только очень прошу, поскромней, без особых затей, иначе жена обидится…
- С женщинами я справляюсь куда легче, - не по возрасту игриво заметил Голубцов и твердой походкой направился к выходу…
Минут через десять пришла раскрасневшаяся Ирина. Ей тоже было приятно поухаживать за таким заслуженным и обходительным мужчиной. Узнав, что гость пошел за какими-то покупками, Ирина не рассердилась и деловито стала накрывать на стол.
Прошло больше часа, гость не возвращался.
- Не случилось ли с ним чего? - с тревогой сказала Ирина.
- Я сам тоже беспокоюсь… Долго ли при теперешней суматохе на улице наскочить на беду.
- Суматохи-то особенной сейчас нет - уже одиннадцатый час… Всё же сходи, посмотри, не в "гастрономе" ли затерло… Если так, тащи его скорей сюда…
Антипов поспешно вышел из дому, приглядывался к встречным, заглянул в "гастроном" - безрезультатно; спросил продавщицу, не заходил ли к ним такой симпатичный дядька, флотский, без погон, у него еще много наград, и этакая приметная палка…
- Нет, к сожалению, не заметила…
Зашел еще в один магазин, но и там не нашел друга. Не разошлись ли? Решил вернуться домой…
У парадной лестницы Василия Ивановича встретил дежурный дворник.
- Это велено передать вам, - он подал записку Антипову. - Малость задержал ее, отвлекли меня…
Антипов нетерпеливо развернул записку:
"Дорогой Василий Иванович!
Прошу принять тысячу извинений за вынужденное вероломство: только что случайно встретил контр-адмирала, который чуть ли не силой увез меня к себе; ему нужна помощь по одному вопросу, в котором он считает меня самым сильным специалистом. Сам понимаешь, отказать нельзя. Постараюсь вырваться поскорей. Вернусь, конечно, "во всеоружии"… Если же застряну, то с твоего разрешения загляну в 20–00 послезавтра.
Сердечно жму руку
твой Антон Ванч".
8
Машина номер ОЕ-4554 из-за плохой дороги с трудом вошла в полуразрушенный войной небольшой городок - райцентр. Это и был конечный пункт для нашего беспокойного пассажира. Остановились у церкви; из машины вышли Герасимов и шофёр. Сержант Антипов, притворившись спящим, слегка похрапывал. Солнце уже пригревало, денек обещал порадовать на славу…
- Большое спасибо, товарищ, - подавая несколько сотенных купюр Герасимову (он считал его хозяином машины), сердечно сказал Голубцов. - А это тебе, дорогой, - он протянул пятьдесят рублей шофёру, - за прекрасное управление… вроде премии.
Шофёр, взяв деньги, пробасил:
- Премного благодарен…
- А что же не выходит ваш приятель? - поинтересовался Голубцов.
- Хай поспит, - ответил Герасимов, - укачало младенца…
- Кланяйтесь ему… Поползу отыскивать мамашу. Сам здесь впервые, придется спрашивать граждан, - и Голубцов, крепко пожав руку Герасимову и кивнув шофёру, заковылял в сторону каменного здания с вывеской: "Универсальный магазин". Герасимов и шофёр опустились на траву. В это же время из машины вышел сержант и шмыгнул за угол церкви. Через минуту он шел по одной улице с Голубцовым, но по противоположной стороне, следя за каждым его шагом. Голубцов не переставал хромать, не оборачивался по сторонам; вот он остановил прохожего и, судя по жестам, спрашивал, как пройти к своей цели. Шли дальше, порядочно петляя. Антипов вел себя искусно, и Голубцов его не замечал. В ста шагах от небольшой площади Голубцов остановил средних лет женщину, с зонтиком, одетую в черную узкую юбку и пушистый джемпер; в руках вместе с зонтиком она держала свернутую в трубочку газету, на другой руке висела сумка.
Остановив женщину, Голубцов снова стал расспрашивать ее о дороге. Она объяснила. Голубцов не понимал. Пожимая плечами, он вынул из кармана газету и карандаш… Нарисуйте, мол, план… Женщина взяла карандаш, но рисовать стала на своей газете… Нарисовала, объяснила, протянула ему газету…
- Благодарю. Чтобы вас не обездолить… - Голубцов подал ей свою…
Они разошлись. Женщина пошла через площадь, Голубцов, волоча ногу, к универмагу. Антипов дал пронзительный свисток. Голубцов вздрогнул, но не обернулся, хотя несколько ускорил шаг; женщина в пуховом джемпере, кажется, не обратила никакого внимания на сигнал. Свисток сделал свое дело: показались Герасимов и шофёр. Они последовали за Голубцовым, Антипов - за женщиной…
Герасимов и шофёр нагнали Голубцова, остановили. Тот с неподдельным изумлением смотрел на них.
- Вы слишком много заплатили, товарищ, возьмите, - возвращая половину денег, сказал Герасимов.
- Ах, вот что! - облегченно вздохнул Голубцов. - А я подумал, не случилось ли чего-нибудь с вами. Уберите деньги! Чертовски устал: не могу отыскать матери…
- Сядем в машину, - предложил Герасимов, - в машине легче искать.
- Не стоит… вам надо спешить на свадьбу.
- Уж если помогать, так помогать… Давайте сообща разыщем вашу матушку, вы передадите ей лекарство, и махнем на бал.
Голубцов начинал понимать серьезность своего положения.
Герасимов и шофёр так подошли к Голубцову, что ему и рук не поднять. Но к оружию прибегать, безусловно, рано. Голубцов собирался с мыслями.
- Послушайте, вам дьявольски везет: мой друг пригласил для вас даму - взгляните! - Герасимов кивнул в сторону приближающихся к ним сержанта с женщиной в пуховом джемпере.
Голубцов сделал попытку рвануться в сторону. Его молча сжали с двух сторон Герасимов и шофёр.
- Ведите себя спокойно, - тихо посоветовал Герасимов, показывая удостоверение личности. Взял из рук Голубцова палку и сказал: - Сдайте оружие…
- Заодно посмотрите и мое удостоверение на право ношения пистолета…
- Я вам и без того верю, - достав из правого кармана небольшой пистолет типа "браунинг", сказал Герасимов. - Еще есть что-нибудь?
- Кроме горсти леденцов и денег - ничего…
Сержант подвел женщину:
- Познакомьтесь!
Женщина молчала, потупив глаза. Голубцов продолжал вызывающе смотреть на окружающих. Их повели к машине. Там произвели дополнительный обыск. Исследовали палку и зонт. И в палке и в зонте микроскопические радиостанции. В газете, переданной Голубцовым женщине, находилось несколько листков с карандашными набросками Василия, которые шулерски подменил лазутчик, спалив, вместо них, чистые листы бумаги; обстоятельный, зашифрованный бисерным почерком на пяти страницах тончайшей бумаги, по всей вероятности, отчет. Больше у женщины ничего не нашли; не оказалось у нее и документов, удостоверяющих личность. Голубцову же были переданы женщиной странички синей тонкой бумаги, очевидно, с текстом, который надо проявить…
Голубцов молчал, по-волчьи следя за действиями своих разоблачителей. Не надеялся ли он уйти? Может быть. Женщина тоже молчала.
Внешне эту группу людей можно было принять за туристов. Кстати, к ним направляется еще машина, кажется, такси, номер знакомый. Что за чудо! И шофёр знакомый. Оказывается, он, починив машину, решил разыскать своего пассажира. Жаль на холостом ходу гнать ее обратно.
- Опоздал малость, товарищ, - прервал его объяснения Герасимов, - но ничего, управились сами…
Сержант обратился к Голубцову:
- Может быть, вы скажете нам что-нибудь о Василии Ивановиче? Как вы с ним расплатились за его гостеприимство?
Голубцов с минуту молчал. "Вот оно откуда идет… Какой страшный просчет!"
Вытянулся в струнку и взял под козырек:
- Честь и слава сильнейшим! Нет, нет, я, как мастер своего дела, искренне преклоняюсь перед вами…
Достал из кармана конфеты:
- Угощайтесь! Буду объективен… вы настоящие мастера.
Герасимов и Антипов отказались от угощения.
- Брезгаете?.. - усмехнулся Голубцов. - Дело, конечно, ваше… Была бы честь оказана… Прошу. - Голубцов протянул конфеты женщине в пуховом джемпере. Руки ее дрожали, когда она брала конфету.
- Сладкое подкрепляет, - добродушным тоном сказал Голубцов. - Ваше здоровье, господа! Желаю вам дальнейших успехов на вашем благородном поприще. - Он бросил конфету в рот и, хрустнув несколько раз зубами, проглотил ее. То же самое сделала и женщина, почему-то закрыв глаза и держась левой рукой за лоб…
* * *
Некоторые обстоятельства вынуждают меня закончить рассказ справкой. Лазутчика и его помощницу судить не удалось из-за их смерти: они отравились конфетами. Сержант Антипов за проявленную бдительность получил награду и направлен в школу для получения специального образования. Герасимова тоже отметили за хорошо разработанный план операции, но сильно пожурили за существенный недосмотр. Хватило же смекалки самим не проглотить яд; почему же он позволил это сделать врагам? Ведь они наверняка унесли с собой весьма ценные данные. Всё говорит за то, что среди наших людей орудовал чрезвычайно опасный зверь.
Следователь
1
До восемнадцати лет Сергеев жил в деревне, учился в средней школе, в дни каникул и в свободное от учебы время работал в колхозе. По окончании десятилетки ему очень хотелось поступить в театральный институт; разубедил учитель географии: доказал, что актера из него не получится, голос слабоват. Под влиянием того же учителя он решил стать "бродягой"-географом. Однако через месяц после начала занятий в университете с географического факультета перешел на юридический. И тут не обошлось без стороннего влияния. На этот раз в его судьбу вмешались товарищи по общежитию, студенты-юристы, тоже первокурсники, но уже возомнившие себя будущими знаменитостями. Друзья нашли, что Петр Сергеев обязан стать юристом, после того как он помог одному из них разоблачить нечестную игру девушки, претендентки на его руку и сердце, проживавшей в Саратове. Они хотели пожениться, но молодой человек раздумал, решив, что рановато: брак затормозит или сорвет его учебу. Тогда девушка перешла к решительным действиям: судя по письму ее подруги, она приняла яд, попала в больницу и находится чуть ли не при смерти. Молодого человека это сообщение ошеломило, и он собирался лететь в Саратов. Товарищи приступили даже к сбору средств на покупку билета. Сергеев взял конверт, повертел его в руках и спросил страдающего товарища - не сохранилось ли у него писем возлюбленной. Конечно, письма сохранились. Сергеев сличил их почерк с почерком, которым был написан адрес отправительницы печального уведомления, и уверенно сказал:
- Полет отменяется… трагедия дутая!
Его попросили расшифровать это многозначительное заявление. Что ж, можно расшифровать. Он сделает это с большим удовольствием. Почерк прежних писем девушки и почерк обратного адреса отправительницы последнего письма тождественны. Объясняется это просто: симулянтка попросила подружку написать письмо, по всей вероятности, продиктовала его. Письмо было законвертовано, и отравившаяся сама понесла его на почту. Письмо отправлялось заказным. Когда оно было подано к отправке, его вернули и… попросили написать адрес отправителя. Девушка, не подумав о последствиях, приложила к конверту свою "умирающую" руку и… выдала себя с головой.
Доводы Сергеева показались настолько убедительными, что его стали поздравлять. В тот же день телеграфно запросили саратовских друзей. Ответ принес следователю-любителю полное торжество.
И надо сказать, что опыт пробудил в Сергееве вкус к работе следователя, он почувствовал, что именно здесь его настоящее призвание. То, что он не ошибся, подтвердила его первая производственная практика в органах дознания.
Новая работа захватила Сергеева с головой, в ней много было по-настоящему интересного, порой романтического. Но его удивило, что иные товарищи, подчас высказав по поводу преступления ошибочную точку зрения, стремятся во что бы то ни стало отстоять ее, причем пользуются не совсем дозволенными или даже прямо запрещенными методами. Последнее не только удивило, но и возмутило его. Он разговорился со старшими товарищами. Студента-практиканта внимательно выслушали. В принципе он, конечно, прав. Но если взять случай, когда подозреваемый был почти разоблачен, когда уже создалось убеждение в его виновности, однако он не сознался. Что делать? Выпустить на свободу или применить некоторое принуждение?