Разведывательным отделением руководит капитан Лобер, проживающий недалеко от Пти-Шан. Оперативной частью ведает грузинский князь Амираджави. Направление его работы - Северный Кавказ, снабжение банд оружием и деньгами.
Заброска агентуры происходит на побережье между Батумом и Поти. Многих агентов французская разведка вербует в русских лагерях в Константинополе. По слухам, недавно послали несколько человек, но они побоялись высадиться.
Когда речь зашла на извечную тему военных - о службе, о полках, дивизиях и знакомых офицерах, Гуляев сказал, что имел счастье служить под началом самого Сеоева и что лучшего полкового командира он не знает.
- А кто такой, этот Сеоев? - равнодушно поинтересовался Вехов.
- Полковник. Кстати, на дружеской ноге с Вдовенко, атаманом. Думаю воспользоваться этой цепочкой. Как по-вашему?
- Придется сначала добыть визу на въезд в Сербию. Он теперь там.
- Не может быть.
- Уверяю, что это так. Здесь его нет.
Перед тем как расстаться с хорунжим, Гуляев, проникнувшись доверием, осторожно посоветовал ему пробираться на родину.
- А ты? - без всякого подозрения посмотрел тот на Гуляева, видимо, рассчитывая найти в нем напарника.
- У меня другое дело, - доверительным тоном, со вздохом сказал Гуляев так, что Вехов не стал ничего уточнять.
- А меня даже на пристань не пустят.
- Преувеличиваешь.
- Я?.. Я ж сказал, что я - красный, - тихо произнес Вехов. - Вот если б записали в команду к какому-нибудь полковнику. Мол, запишите - хочу податься на Кавказ, к зеленым в горы, вот тогда б взяли. А в бандиты, чтоб ЧК поймала и к стенке, не пойду. Вот таким манером выбраться на родину можно, так дома ж, в станице, и знать не будут, что вернулся Семен, и закопают не по-христиански.
- Пробовал?
- А что толку, - махнул безнадежно рукой Вехов. - Недавно тайком отсюда отплывала одна шхуна. Так на той шхуне мой кореш полковника видел матросиком. Я это прослышал и тоже пошел туда наниматься. Думаю: полковник матросом согласился, а хорунжий должен и подавно. Так не тут-то было - прогнали, как чужую собаку со двора. А мне б до нашего берега добраться, а там - ищи Семена… Так что для нашего брата дорога до дому закрыта, - мрачно закончил Вехов. - Вот ты, я вижу по разговору, из офицеров. Скажи, что делать?
- Действовать.
- А как? Я думаю тайком пробраться на пароход и спрятаться в трюме.
Вехов молчаливо посматривал на Гуляева, ожидая ответа.
- А что, можно и так. Без риска ничего не сделаешь.
- Да я вроде б не из пугливых. Сколько раз с шашкой на коне… - вдруг запнулся, не договорил Вехов. - А подумаю - страшновато, если найдут. Турки-нехристи в море живьем выбросят.
Гуляев, вспомнив напутствия Крикуна, заинтересовался полковником, который матросом отплыл на шхуне в Россию, и попытался о нем узнать больше.
- Полковник - матросом?.. Что-то не верится, - как бы между прочим заметил Гуляев. - Кто же это может быть? Есаул, сотник, ну, хорунжий, извини, допускаю, а о полковнике не слыхал.
- Так то ж маскировка. А у нас тут, как в станице, ничего не скроешь.
- Возможно и так, только полковники люди известные, и я, наверное, что-нибудь бы прослышал про такую смелость.
- Он в адъютантах у атамана Букретова служил. Сам атаман тут ресторан открыл, зачем ему в Россию? Послал своего адъютанта. А нас заманили сюда господа атаманы и полковники и не отпускают, пугают большевиками.
Гуляев делал вид, будто кого-то припоминал, но, так и не вспомнив, спросил у Вехова фамилию адъютанта Букретова, но хорунжий не знал.
- А зачем ему ехать, скажем, на Кубань? - все так же скептически рассуждал Гуляев.
- Так у тутошних атаманов, генералов, полковников одно на уме - сорганизовать казаков на восстание против Советов. А казаки, по слухам, давно побросали шашки и винтовки.
Дальнейший разговор с хорунжим ничего нового не дал, но Гуляев запомнил его и собирался по возвращении рассказать Крикуну.
Беседа с Веховым настроила Гуляева на оптимистический лад. Он узнал многое из жизни Константинополя и почувствовал больше уверенности в себе.
"Есть люди и тут, есть", - повторял про себя Гуляев. Больше всего ему понравилась смелость Вехова, его стремление вернуться домой, в родную станицу на Кубани.
* * *
- Полковник Николай Петрович Погорский, - снисходительно протянул руку немолодой высокий мужчина с поседевшими висками.
- Николай Васильевич Гуляев…
- Оба Николаи, - услужливо заметил присутствовавший при этом знакомстве полковник Кретов, на квартире которого в Константинополе происходила эта встреча.
- Рад познакомиться с вами. Я уже слыхал от Сергея Николаевича, что вы приехали сюда в возбужденном состоянии, и как нам сообщил наш общий друг капитан - приехали ругаться и очень сердиты. Но я с удовольствием выслушаю вас.
Погорский уселся в мягкое кресло, раскрыл блокнот, приготовился слушать с карандашом в руке.
- Николай Петрович, ряд серьезных причин заставил меня выехать к вам. Бабич вернулся тогда с неутешительными результатами. В организации создалось тревожное положение. Мы связаны с вами больше двух лет, но, извините, топчемся на месте. Люди должны быть убеждены, что зарубежная эмиграция работает в одной упряжке с нами. На Северном Кавказе Погорский и Кретов неизвестны никому, но мы убедили своих, что вы - люди с положением в монархическом движении. Нам до поры до времени верили, хотя вопросы задавали. Из семи человек мы выросли в организацию, насчитывающую пятьдесят троек, около ста пятидесяти человек, и до двух тысяч учтенных сочувствующих.
- Да, вы проделали большую работу и заслужили благодарность великого князя. Будете награждены по заслугам, когда он сядет на трон в России. Мы не забудем тех, кто помогал его завоевать, - сказал Погорский.
- Спасибо, Николай Петрович. Я думаю все же, что мы заслужили другое отношение и сейчас.
- Позвольте, о чем вы говорите? - возмутился Погорский, бросил блокнот на стол и заходил нервно по комнате, натыкаясь на стулья.
- Разрешите мне, Николай Петрович, последовательно изложить вам все, чтобы картина была ясная.
- Я вас слушаю, - с раздражением бросил Погорский, откинув голову назад и заложив руки за спину.
- Вы сами заявили, что успех нашего дела - в руководстве центра из Константинополя, в соединении двух сил - внутренней и внешней. Знаю, что вы никому не доверяете и обещали приехать посмотреть на нас. Вы сами настояли устроить в Тифлисе явки. Мы их устроили, затратили много средств, надолго оторвали людей от семей. Я уже не говорю, что обещали выслать деньги… Не прислали.
- Ничего подобного, деньги высылали, - остановился Погорский около Гуляева и готов был его разорвать на части. - Но человек, который был послан к вам, не прошел из-за того, что перевалы были под снегом, и, как видно, он струсил. Мы с Лебедевым послали к вам много людей. Среди них известный вам Малогутий, преданный человек. Вы это знаете, - кричал Погорский.
- Малогутий - мальчишка и не авторитет. Возглавил бандитскую группу в горах. У нас таких тоже можно найти, но мы их сдерживаем. Бандитизм позорит наше движение. Он осточертел населению. А полковник Лебедев посылает Малогутия, - повысил голос Гуляев. - Кстати, господа, я привез, не без риска, отчет Малогутия. Прошу…
Погорский с брезгливым видом, неохотно взял помятые листы, пробежал их:
- Кому нужен этот отчет? Его автор нарисовал неприглядную картину. Это не ново. Нужно другое - уверенность и сила. Конечно, автор не может быть авторитетом, но он может быть полезным вашей организации, как член ордена "Союз верных" и как беззаветно храбрый человек.
- Позвольте заметить, что беззаветная храбрость несовместима с разбоями. Мы постоянно рискуем жизнью ради высших интересов России, а вы называете подвигом, что Малогутий приехал в Россию с пустыми руками и застрял в горах с набегами на станицы. Как же вы тогда расцениваете нас, ездящих к вам, и не с пустыми руками?
- Затея с Малогутием больше казаков, чем наша. Лебедев действовал по их поручению, - уточнил Кретов.
- Мне кажется, что вы не совсем понимаете наше положение. Его трудно отсюда представить. Иначе, как понять, что вы посылаете к нам людей, а они не являются, дают о себе знать через сомнительных лиц? Так недалеко и до провала, - возмущался Гуляев. - У нас раздаются голоса: не лучше ли слушать только атаманов Улагая и Вдовенко?.. Должен сказать, что авторитет эмиграции в России падает, меньше людей верят в то, что там остались люди, способные возродить Россию. Все это и заставило меня приехать к вам, Николай Петрович…
- Николай Васильевич, - перебил Погорский, - из ваших слов я заключаю, что у вас существует недовольство и даже озлобление на меня лично.
- Нет, Николай Петрович, не к вам лично как к человеку, а как к одному из руководителей.
- Я не вижу моей вины, из-за которой вы так резко наступаете на нас, - сказал Погорский. - Даже Бабич и тот был более сдержан.
- Хуже того, наши люди убеждены, что вы считаете нас шпионской организацией, которая не успевает выполнять ваши задания. А мы считаем себя политической организацией. Бабич привез от вас двенадцать пунктов задания. Вы связались еще и с англичанами, которые, как мне сказали, обещают платить больше, чем Жоссе, и уже даете задание по Туркестану, не спрашивая, сможем ли мы его выполнить, есть ли у нас для этого средства.
- Как же так? - сразу вмешался Кретов. - Ведь я дал слово англичанам, что они получат материалы. Под мое обещание они ассигновали в течение трех месяцев по семьдесят пять фунтов. Николай Васильевич, вы ставите меня в неловкое положение. Они мне доверяют, верят нам - и вдруг… Вы же знаете, что значит слово офицера.
- Сергей Николаевич, вы беспокоитесь, чтобы не подорвать свой авторитет среди англичан, а мне кажется, что в первую голову нужно побеспокоиться о сохранении своего авторитета среди нас.
- Не перебивайте, Сергей Николаевич, - осадил Погорский Кретова. - Я вас слушаю. Продолжайте, Николай Васильевич.
Временами он присаживался, делал пометки в своем блокноте, что-то подчеркивал, крутил головой, снова вскакивал и ходил по комнате.
- Мы считаем лавирование между французами и англичанами опасной игрой, сидением на двух стульях… Они зажмут нас, и мы превратимся из политической организации в шпионскую. Выгодно ли это для нашего общего дела? И еще один вопрос, если позволите. Учитывая трудности подпольной работы в России, мы считаем неправильным ориентироваться на вербовку людей в члены ордена. До связи с вами мы работали, не зная ни о каких орденах. Орден, конечно, есть нечто целое, придающее вид официальности, но, поверьте, в том, что один является членом ордена, а другой нет, никакой разницы не вижу. Скажу больше: есть люди, которые считают совершенно лишним вступать в члены ордена. Это их пугает.
- Вербовка в орден является необходимой, так как она выявляет количество кадров для будущих действий, на которые великий князь может опереться. Я, как представитель зарубежного центра и член этого ордена, должен вести учет наших сил. Притом я не понимаю одного: как это вы позволяете какие-то толки и критику наших действий? Вы должны проводить строгую дисциплину. Вы говорите, что после доклада Бабича у вас поднялась буря, что недопустимо. Я требую полного повиновения уставу ордена.
- Господин полковник, мы подчиняемся уставу ордена. Но он написан не только для нас, а и для вас. Если я не ошибаюсь, там есть пункт десять, который гласит, что "если начальник не выполняет своих обещаний и его действия направлены во вред ордену, то его члены могут обжаловать действия перед собором". Соберите собор здесь, в Константинополе, я обжалую ваши действия по разрушению нашей подпольной организации на Северном Кавказе. Мы можем найти более реальные зарубежные центры, с которыми будем работать.
Погорский сильно волновался, на лбу у него появились крупные синие жилки, которые все больше набухали.
- Из всего услышанного я пришел к заключению, что организация уполномочила вас передать нам ультиматум. Так? - спросил Погорский.
- Николай Петрович, меня направили для переговоров с вами, но если мы не договоримся, прошу разрешить мне выехать в Париж для непосредственной связи с великим князем. Кроме того, у нас много сторонников Улагая. С ним надо встретиться.
- Как вы думаете добраться до Парижа? - спросил Погорский.
- Жоссе обещал все устроить. По моей просьбе он связался с Вдовенко в Сербии. Тот передал, чтобы по всем вопросам я обращался к Улагаю.
- Не забывайте, что вы член ордена и подотчетны нам, а не Жоссе и Улагаю. Лучше скажите, что нужно, чтобы поднять ваш и наш авторитет и разрядить атмосферу недовольствия.
- Укрепить веру в зарубежные силы.
Гуляев полагал, что беседа подошла к концу, а Погорский уселся поудобнее в кресло и начал отвечать по пунктам, заглядывая в блокнот.
- Вот вы обвиняете меня в том, что к вам не пришел человек, которого я послал. Вы видите, как трудно положиться у нас на людей, сам же я не мог. Послать к вам могу кавалерийского офицера, члена ордена.
- Курьера нам не нужно, Николай Петрович. Мы таковых к вам не посылаем, выезжаем сами, пренебрегая всеми опасностями и колоссальными трудностями.
- Николай Васильевич, - возразил Погорский, - сейчас и думать нечего о выезде к вам. Перевалы занесены снегом, который спадет не раньше середины апреля. Далее, вы говорите, что мы рассматриваем группу, как шпионскую. Довольно сильно сказано, но я не обижаюсь, понимаю - стараетесь сохранить наше общее дело. Я приложу все усилия, чтобы повидаться с вашими людьми и разъяснить им все на месте. У меня в Закавказье есть дела, и положение вещей у вас таково, что требуется посетить вас. Кого послать, Сергей Николаевич?
- Вот такой оборот дела мне нравится. А то сцепились, как два петуха, и я уже думал, что придется краснеть перед англичанами, - сразу оживился Кретов. - Николай Васильевич наговорил кучу кислых слов, но я думаю, что положение не столь катастрофическое и его можно уладить.
- Ваш приезд, Николай Петрович, - настаивал Гуляев, - поднимет настроение в организации. В этом я уверен. У нас даже нет ее наименования. Между собой мы называем ее тоже "Союз верных". Окрестим, когда вы будете у нас.
- О технической части поездки мы поговорим потом, а пока мы разберем то, что вы мне наговорили. "…Рассматриваю, как разведывательную организацию", - читал он из блокнота. - Если бы мы смотрели так, то предоставили бы вам полную свободу действий с Жоссе. Везите ему на здоровье материалы и получайте деньги… Да, мы давали вам задания разведывательного характера. Это необходимо для нас и для вас. Вам и нам нужны средства. Мы их не имеем. Где их взять? У французов и англичан. Вы обвиняете меня в том, что я веду опасную игру между англичанами и французами. Ссориться с Жоссе для нас невыгодно. Он поставил нам условия - все прибывающие из России должны побывать у него.
Как только собеседники умолкали на какое-то время, Кретов назойливо заполнял паузы просьбами не подводить его, сдержать слово, которое он дал англичанам, показать хотя бы видимость начала работы.
- Николай Васильевич, голубчик, не забудьте по части англичан, что мы можем что-то делать в Туркестане.
Его поддержал Погорский, кивая в знак согласия.
Гуляев напомнил, что Туркестан далеко и надо много денег. Без этого сделать ничего нельзя. Погорский заметил, что при получении материалов можно будет договориться с англичанами до ста фунтов в месяц.
- Вы говорили, что я не понимаю подпольной работы в России. Я ее превосходно понимаю. Повторяю - вербовка в члены ордена необходима. И настаиваю на этом.
Беседа затянулась до позднего вечера. Погорский сказал, что он очень устал, и просил, чтобы Гуляев пришел завтра в три часа дня.
- Мы договоримся обо всем. Кстати, Сергей Николаевич, надо достать ему рублей триста денег, - сказал Погорский. - К Жоссе больше не ходите, пока мы не условимся, как держаться с ним.
На следующий день в назначенное время Гуляев пришел к Кретову. Дома тот был один, полон внимания к гостю.
- Николай Петрович - горячий человек, да и вы с перчиком, - пытался как-то сгладить вчерашний разговор Кретов. - Он любит сильные натуры. Я политик и связался с англичанами только ради увеличения наших материальных средств.
Пришел Погорский. Он был в хорошем настроении, радостно поздоровался с Гуляевым и Кретовым и сказал:
- Мы вчера говорили с вами в отношении просьб англичан. Вы согласны?
- Мы постараемся. Я говорил о трудностях…
- Слава богу, я очень рад! - не удержался от восторга Кретов и пожал руку Гуляеву.
- Николай Петрович, если у вас есть еще колебания о приезде к нам, то лучше не давайте слова.
- Разве я только умру до этого! Но имейте в виду, любезный, я сделаю всем головомойку. По вашему примеру.
Тут же он отсчитал Гуляеву 350 лир.
Кретов достал евангелие. Замышлялась какая-то церемония. Гуляев с любопытством наблюдал за приготовлениями. Погорский читал устав "Союза верных", напомнив, что орден основан в 1918 году в Москве и продолжает свое существование. В него принимают только доказавших свою верность монархии и престолу.
- Ценя ваши заслуги в проведенной вами работе, мы решили ввести вас официально в орден "Союза верных", с переводом вас в третью ступень, - сказал Погорский.
Кретов дал Гуляеву лист с присягой, которую тот и прочитал вслух, держа два пальца вверх. Потом его заставили целовать крест на евангелии. После чего Погорский и Кретов расцеловались с Гуляевым и объяснили порядок подчинения и условия конспирации в ордене.
- Так что, - пояснил Кретов, - если вы где-нибудь скажете пароль "Мало толку, коль много толков" и получите ответ "Поменьше слов, побольше дела", то знайте, что это тоже член "Союза верных".
Погорский просил Гуляева сказать Жоссе, что они договорились о совместной работе по политической линии. А по разведке все материалы будут поступать к Жоссе. Далее он предложил Гуляеву собрать сведения - не посылают ли Советы из Новороссийского порта оружие и амуницию туркам, о дислокации некоторых частей СКВО, их вооружении и мобилизационной готовности, сославшись на то, что это просьба Жоссе.