- Остановись, Дантист, - это говорил Зинка. – Не нужно его убивать. Мы солдаты, а не убийцы.
Дантист повернул голову, криво усмехнулся и сказал:
- История повторяется. Но она повторяется для того, чтобы мы учились на своих ошибках.
Пальцы Дантиста напряглись еще сильнее, и он ударил Штольца в сердце. Отбросив от себя мертвое тело, он кинулся к Бажене. Девушка была еще жи-ва. Она нежно смотрела на Дантиста и на ее губах была улыбка.
- Ну, вот и все, - сказала она тихо. – Это хорошо… я умру не от болезни… Только мне очень холодно, согрей меня.
Дантист обнял ее, Бажена дрожала.
- Винтик мой, - нежно шептал он ей на ухо, - мой любимый маленький Винтик. Что ты наделала? Почему ты не ушла к катеру, как я просил?
- Почему винтик? – улыбнулась Бажена. – Потому, что маленькая и худая?
- Нет, потому что главная, - ответил Дантист. – В любом механизме маленький винтик – главная его деталь. Без крошечного винтика механизм раз-валится. Ты – главная в моей жизни. Без тебя… я тоже развалюсь.
- Нет, не нужно. Не разваливайся… Ты еще должен увезти меня отсюда. Не оставляй меня здесь, хорошо?
- Не оставлю.
- А ведь я даже не знаю твоего настоящего имени.
- Меня на самом деле зовут Александр. Называй меня Саша.
- Саша, - повторила Бажена. – Я люблю тебя, Саша…
- Я тоже люблю тебя, Винтик.
Вдруг девушка перестала дрожать и затихла. Дантист понял, Бажены больше нет.
Зинка молча стоял в дверях. Он видел, как омертвело лицо его друга и как его пепельно-соломенные волосы стали менять цвет. Буквально за несколько секунд Дантист стал совершенно седым.
Дантист закрыл мертвые глаза Бажены и поднялся с пола, держа на руках ее невесомое тело.
Подошел Скиф. На его груди болтался автомат из учебной оружейки. В руках еще два.
- Герцогиня убита, - сообщил он. – Лис тоже мертв - с ним Аристократ свел счеты. Но и сам Аристократ тяжело ранен. Ему срочно нужна медицинская помощь.
- Где он? – спросил Зинка.
- У коттеджа Штольца, я перенес его туда...
- Идем, - сказал Дантист и понес тело Бажены из ангара. Скиф и Зинка по-следовали за ним.
Послышался шум винтов, и вертолет от коттеджа Штольца взмыл в небо.
- Луккини, сволочь, - сказал Скиф. – Понял, что запахло жаренным, и сбежал. Черт с ним, с итальянцем, вертолета теперь у нас нет…
Глава 20. Конец операции "Змий"
Зинка понимал, что операция еще не закончена и нужно дождаться Гоблинского десанта, необходимо сохранить все вещественные доказательства преступной деятельности Штольца. Комиссия ООН, которая наверняка будет создана после Генеральной ассамблеи, получит нужные факты, сопоставит их с разведданными по Джамалтару, и тогда… Впрочем, это уже не входило в его компетенцию. Сейчас ему было необходимо оценить текущую ситуацию.
Их осталось только двое – он сам и Дантист. Герцогиня мертва, Скиф хоть и не подает вида, но едва держится на ногах, Аристократ, которого перевязал Дантист, находится без сознания. Не боец…
Их враги – Штольц, Чен, Лис - тоже мертвы и уже не могут им помешать. Но остаются клоны – сорок сильных, обученных боевиков да плюс еще сорок необученных, но не менее опасных. Им некому теперь отдать приказ, но кто знает: как они поведут себя в подобной ситуации - нападут или останутся нейтральными? Какая программа заложена в их головы?..
Оружие! Оружие, которое находилось на острове. Нужно лишить клонов возможности завладеть им. Зинка поделился своими мыслями с друзьями.
- Я уже позаботился об этом, - промолвил Скиф. – Ведь я ближе всех вас знаком с этими ребятами, поэтому мне первому и пришла в голову мысль об оружии.
- И что ты сделал с оружием? – поинтересовался Зинка.
- Три автомата взял с собой. У остальных вытащил бойки.
- Молодец!.. Теперь давайте решать, что дальше делать будем, – сказал Зинка.
- А что решать? – сказал Дантист. - Аристократа нужно срочно в клинику. Отнесем его на катер. Джозеф может, конечно, и сам все организовать, но мне кажется, что Скифу нужно показаться квалифицированному врачу. Пускай сопровождает Аристократа.
- Я останусь, - покачал головой Скиф. – Я в порядке.
- Итак… - начал Зинка, но замолчал, увидев, что Скиф прищурился и вни-мательно смотрит куда-то, поверх его плеча. Дантист тоже посмотрел в ту же сторону.
- Эвакуация временно отменяется, - вздохнул Скиф, передергивая затвор автомата.
Со всех сторон к друзьям медленно приближались клоны. В "доброте" и искренности их намерений сомневаться не приходилось: восемьдесят копий Иоганна Штольца намеревались расправиться с убийцами своего создателя.
Боевики зажимали их в кольцо. Среди нападающих сновала маленькая горбатая фигурка, принадлежащая особе женского пола. Горбунья перебегала от одного клона к другому и что-то злобно им шипела. Пиранья! Именно она стала главнокомандующим этого необычного воинства. Наверное, обнаружив своего господина мертвым, женщина-зверек быстро разобралась в ситуации и разбудила клонов. От кого-то искусственные люди-солдаты должны были получить приказ, вот они и получили его от Пираньи.
Было совершенно видно, что у клонов имеется определенный план - они действовали четко и с холодным расчетом. Первыми шли недавно вышедшие из инкубатора клоны. За ними, прикрываясь спинами юнцов, следовали "старики".
- Мало я взял боеприпасов! – с сожалением произнес Скиф. – Стреляйте, ребята, прицельно, одиночными. И старайтесь поразить тех, что идут вторым эшелоном. Они наиболее опасны, каратэ владеют не хуже нас с вами. Если дело дойдет до рукопашной, нам конец.
Скиф выстрелил первым, и один из "стариков" упал, но тут же поднялся и продолжил наступление.
- Блин! Я же ему в самое сердце попал, – удивился Скиф. – Вот живучие твари!
- Стреляйте по головам, - сказал Дантист. – Так вернее.
Он выстрелил, и голова клона, выглядывающая из-за плеча впереди идущего, взорвалась осколками. Клон упал и больше не поднялся.
Отстрел наступающих боевиков продолжался минут десять пока у обороняющихся не закончились патроны. Не все выстрелы были столь успешны-ми, как первый выстрел Дантиста: многие клоны, пораженные не в голову, а в другие части тела, поднимались и присоединялись к остальным наступающим. Трофейные пистолеты Лиса, Чена и Штольца осажденные пока не при-меняли, оставляли их для ближнего боя. Первым у кого закончились патроны, оказался Скиф - он стрелял чаще других. Отбросив автомат в сторону, Скиф уселся посреди бетонной вертолетной площадки в позе лотоса и, сведя большие и указательные пальцы рук между собой, закрыл глаза. Зинка, оглянувшись на товарища, подумал: "Каа готовится к битве"
Вскоре патроны закончились у Дантиста, а через пару секунд и Зинка сделал последний выстрел. Клонов было еще много, слишком много для них троих.
Дантист подошел к телу Бажены, которое лежало рядом с телом Герцоги-ни на траве, на границе вертолетной площадки.
- Ну, вот, любимая, - прошептал он, опустившись на колени. – Похоже, что наша разлука не затянется. Подожди еще немного…
Дантист нежно погладил холодную руку и решительно встал.
Клоны приближались со всех сторон. Друзья встали в центре вертолетного круга спина к спине, их спины образовали равнобедренный треугольник.
Где-то над океаном мчались по направлению к острову штурмовые вертолеты Гоблина и рассекали волны острыми носами быстроходные катера. Но помощь была еще очень далеко, а клоны были совсем близко, на расстоянии удара…
Аристократ вышел из комы на четвертые сутки. Первым, кого он увидел, был его старый приятель Аристарх Глобин по прозвищу Гоблин…
С Аристархом они были дружны еще с первого класса средней школы. Вместе играли в войнушку во дворе, вместе учились - сначала в школе, затем в университете. Вместе занимались спортом. А потом их пути разошлись. Генка ушел в милицию, а Гоблин, на время исчезнув с Генкиного горизонта, каким-то неведомым путем попал в ФСБ… Гоблином он стал в тот самый день, когда они с Генкой оказались за одной партой в первом классе. Это Генка его так окрестил, переместив в фамилии Аристарха букву "л" со вто-рого места на четвертое. Однако в присвоении прозвища сыграло роль не только их детское увлечение перестановкой букв в словах. Почему-то маленький Генка Волченков был абсолютно уверен, что у настоящих гоблинов большой хищный как у орла нос и глубоко посаженные глаза. Черты лица его соседа по парте и потенциального друга в точности соответствовали данным представлениям…
- Ну, наконец-то, очухался, - с облегчением произнес Гоблин и смочил сухие губы Аристократа мокрым марлевым тампоном.
Гоблина сразу же выдворили из палаты. Врачи засуетились вокруг Аристократа, стали мерить давление и менять банки на капельнице. Миловидная сестричка принялась раскручивать тонкие провода, выходящие из большого блестящего аппарата. Другая, менее симпатичная, готовила шприц.
- Верните его, - тихо, но требовательно сказал Генка.
- Вам сейчас необходим отдых, - возразил пожилой врач с бородкой как у Льва Троцкого. – И вам совершенно нельзя волноваться. Пуля прошла в не-скольких миллиметрах…
- Верните его. Или я начну волноваться, - заявил Аристократ тоном, не терпящим возражений.
- Ну, хорошо, хорошо, - неохотно согласился доктор. – Только две мину-ты. Потом мы вам сделаем укольчик, и вы поспите.
- Мне хватит двух минут, - согласился Аристократ.
Гоблина впустили. Аристократ выразительно посмотрел на окружающих его врачей, и те вышли из палаты.
- О Ларке я знаю, - сказал Генка спокойно. – Как ребята?..
Гоблин молчал, подбирая слова.
- Понятно, - Аристократ устало закрыл глаза. – Опоздали…
- Мы не успели совсем чуть-чуть, - начал оправдываться Гоблин. – Ребята перебили почти всех клонов. Осталось не больше десятка особей и еще какие-то уроды.
- Зверьки, - сказал Аристократ.
- Зверьки?.. – переспросил Гоблин. Он подумал, что неверно расслышал произнесенное другом слово. Аристократ промолчал. – А ты счастливчик, Генка. Остаться живым после таких ранений… Две пули в печени и одно сквозное. Над самым сердцем…
- Да, - согласился Аристократ. – Я очень счастливый человек…
По завершению Генеральной ассамблеи ООН была создана комиссия, вернее целых две. Первая занималась вопросом о незаконных опытах доктора Иоганна Штольца с геномом человека на основании результатов операции "Змий". Главной темой второй комиссии явился Джамалтар и все связанные с ним проблемы. Обе комиссии довольно быстро закончили работу. Клони-рование человека в который раз было осуждено и запрещено. В Джамалтар был введен ограниченный контингент миротворческих сил. Басмангалей был схвачен и приговорен. Народу Джамалтара, как водится, был предложен демократический путь развития. Многострадальные джамалтарцы зализали свои физические и душевные раны, недолго помитинговали и избрали своим правителем лояльно настроенного, но безвольного и слабого отпрыска Ташира. Многие страны установили с Джамалтаром дипломатические отношения, некоторые государства этого делать не торопились…
Господ Савенкова, Марьянова и Зильберштейна было поручено разыскать Интерполу. Вскоре расторопные сотрудники международной полицейской организации нашли этих людей, вернее их трупы. Савенкова вытащили из петли в его голливудском особняке. Марьянов упал с моста в Темзу, да так неудачно, что ударился об основание быка и утонул. Машину Зильберштейна извлекли из глубокого ущелья швейцарских Альп. Тело не обнаружили, но почему-то в официальном отчете Интерпола было указано, что гибель господина Зильберштейна не вызывает никаких сомнений. Удивительно, но на счетах трагически погибших преступников не было обнаружено ни цента.
Илия по-прежнему оставалась закрытой для всего цивилизованного мира. На запрос ООН о выдаче клонов Штольца, Гуарам ответил, что ни о чем по-добном он ничего не знает и даже никогда не слышал. На повторный запрос принц попросту не ответил.
Поиски резидентом ФАЭТ в Лурпаке гениального математика и помощника Штольца успехом не увенчались.
Гроб с телом генерала Билибина тайно переправили в Москву. Генерала похоронили на Ваганьковском кладбище со всеми причитающимися его чину почестями. В средствах массовой информации причиной его кончины была названа смерть в результате перенесенного инфаркта.
Тела Зинки, Герцогини, Скифа и Дантиста также были переправлены в столицу, но похоронены весьма скромно…
Аристократ сидел у могил своих друзей. Перед ним стояла открытая, но непочатая бутылка водки. Он глядел на фотографии друзей и читал надписи, выбитые золотом на черных гранитных плитах.
Черемных Зиновий Андреевич… Дата рождения, дата смерти.
Прощай, Зинка! Ты был настоящим другом. Другом и учителем…
Данцов Александр Олегович… Дата рождения. Дата смерти. Прощай Дантист! Прощай, дружище! Я всегда буду помнить о тебе…
Неизвестных Иван Иванович… Дата рождения (только год; число и месяц неизвестны). Дата смерти. Прощай Скиф! Ты так и не узнал ни дня своего рождения, ни своего настоящего имени…
Иванова Лариса Васильевна… Дата рождения, дата смерти… Тебе было только двадцать восемь… Прощай, любимая!.. Прости нас. Прости меня, что не успел спасти тебя. Прости всех нас. Прости за все!..
На скамейку рядом с Аристократом присел мужчина. Он снял клетчатую кепку, обнажив лысый череп. Достав из кармана платок, стал протирать толстые линзы очков.
- Помянем, - повернулся к нему Аристократ.
Чудак молча кивнул головой. Аристократ разлил водку в пять приготовленных стаканов, каждый поставил на гранитную плиту напротив изображений Зинки, Дантиста, Скифа и Герцогини. Один стакан протянул Чудаку.
- А ты? – спросил Чудак.
- Я так, - ответил Аристократ и, не дожидаясь Чудака, приложил горлышко бутылки к губам.
Водка вливалась в сухое горло с бульканьем, Аристократ не ощущал ее вкуса. Закурили. Молчали оба.
- Ты мне нужен, Аристократ, - нарушил молчание Чудак. – Врачи говорят, что недельки через две ты будешь в полном порядке.
- Куда на этот раз?
- В Ямбу. Работать будете с Гоблином. Он перебрался под мое крыло.
- Опасное задание? – спросил Аристократ.
- Обычное.
- Хотелось бы что-нибудь… с риском для жизни.
- В нашем ведомстве других заданий не бывает…
Сырым и промозглым зимним лондонским вечером высокий худощавый джентльмен в широком и длинном кожаном плаще с капюшоном постучал в дверь домика кладбищенского сторожа. Сторож открыл дверь. Из комнаты пахнуло теплом и уютом. Было слышно, как потрескивают сыроватые дрова в камине. Лицо сторожа было приветливым и добрым. Близость к мертвецам ни коим образом не повлияла на его нрав, не огрубила черт лица, а может быть напротив - это души умерших таким благотворным образом поучаствовали в его жизни.
- Вы укажите мне фамильный склеп Яржебинских? – спросил джентльмен. В его руке сторож увидел большую сумку из желтой кожи.
- Почему бы ни показать? – пожал плечами сторож. – Но не поздновато ли сейчас для подобного визита?
- У меня мало времени, - ответил джентльмен. – Завтра утром я должен быть в Берберре.
- Где? – не понял сторож.
- В Берберре. – повторил джентльмен. - Берберра – столица Ямбы.
- Да знаю я, просто не расслышал… Как же… Берберра… Говорят неспокойно там?
- Все давно улеглось... Я готов заплатить за неудобства, причиненные вам моим столь поздним визитом.
- Ну, что вы! Это мой долг. Проходите, я только накину плащ и переобуюсь. Одну минуту…
- Я подожду здесь. – Джентльмен вышел под моросящий унылый дождик.
Сторож вышел действительно через минуту.
- В этот склеп давно никто не приходит. Уже больше года. А тогда, год назад, сюда приходила девушка. Очень часто приходила, каждый день. По-том перестала приходить, наверное, уехала куда-нибудь. Сейчас молодежи не сидится на месте, все куда-то уезжают…
- Почему вы думаете, что она уехала? Может, умерла?
Сторож не ответил. Они подошли к склепу.
- Ну, вот мы и пришли. Здесь есть электрический свет. Вот выключатель. Прошу вас, - сказал сторож, включив свет и пропуская джентльмена вперед, - проходите.
Сторож деликатно остановился на пороге и сказал:
- Если бы та девушка умерла, ее прах был бы здесь. Она заказала ячейку для себя, я сделал все, как мне было сказано.
- Она умерла, – коротко сообщил джентльмен и вошел внутрь склепа.
Посреди склепа стояла скамейка для молитв. Напротив скамейки под по-толком – распятие, под распятием три ячейки. Надписи на польском языке – имена и даты жизни и смерти. На одной ячейке было начертано только имя и дата рождения. Джентльмен раскрыл сумку и вынул из нее ритуальную урну. Потом он поставил урну в пустую ячейку и присел на скамейку.
- Прости, Винтик, - сказал он, сбрасывая капюшон, и грива седых волос рассыпалась по его плечам. – Прости, но я не знаю ни одной молитвы. Я про-сто поговорю с тобой, ладно?.. Я говорю по-русски, но ведь это не важно, правда? Ты же понимаешь меня, любимая… Ну вот, я выполнил свое обеща-ние. Теперь ты здесь… Я очень хочу увидеть тебя, снова заглянуть в твои си-ние глаза. Я хочу услышать твой голос. Но, к сожалению, пока это невоз-можно. Мы с тобой оба покойники, только находимся в разных измерениях… Пока в разных… Но, может быть, скоро мы встретимся. Я очень хочу этого. Ответь мне, любимая: там, где ты сейчас, хорошо? Я думаю, что там лучше, чем здесь. Здесь скучно и пусто без тебя. Здесь столько мелкого и непонятно-го. И ненужного. Здесь предают и обманывают. Здесь едят друг друга в пря-мом и переносном смысле… Прости, я говорю глупости. Но это мои глупо-сти. Искренние… Когда ты ушла, эти глупости тут же поселились в моей го-лове. Может быть, я сумасшедший?.. Все мои друзья говорят мне об этом. И еще они говорят, что в жизни много доброго, красивого и правильного… А я не вижу ничего правильного. Я не вижу ничего красивого и доброго… Меня ничто не держит здесь. Нет, вот и я соврал. Держит, еще как держит. Дела… Я бы хотел еще немного побыть с тобой, но мне надо ехать. Ненавистная мне жизнь зовет меня. Но, может быть именно она, моя ненавистная жизнь и ус-корит наше свидание… До встречи, Винтик…