Неожиданно в коридоре показался почти бегущий Николай, который, пристально оглядев Эди с ног до головы, юркнул в кабинет. "Наверно, хотел убедиться, что я цел", - успел подумать Эди, как открылась дверь, и послышалась команда Карабанова:
- Заключенный, проходите в кабинет, а вы двое подождите там, пока не позову, - распорядился Карабанов, указав надзирателям на стулья, что стояли у входа в соседний кабинет. Николай встретил Эди вопросом:
- Ты в норме? - и не дожидаясь ответа, продолжил: - Я, как узнал, сразу прибежал, оставив Бородина одного с Бизенко, он продолжает допрос. Артем в комитете, срочно вызвал Тарасов для разговора, вот-вот должен подъехать.
Эди хотел было уже ответить на вопрос Николая, но его опередил Карабанов:
- Он, слава богу, в норме, я за ним наблюдал по дороге сюда, чего не скажешь о тех негодяях.
- Сажать их надо, сажать, - сквозь плотно сжатые зубы процедил Николай. - Ты представляешь, какие последствия могли быть, если бы им удалось совершить задуманное?
- Нетрудно догадаться, - с содроганием в голосе ответил Карабанов, - но, слава богу, Эди оказался им не по зубам.
- Сажать, может, и не надо, но вот гнать из системы определенно надо, пока они не натворили чего-нибудь похуже, - высказал свое мнение Эди. - К тому же, один из них, что мощнее других выглядит, лакействует перед Справедливым, я сам это видел.
- Это Зиновкин, известный тип, находится у нас в проверке по подозрению в сотрудничестве с блатными, - отреагировал Карабанов.
- Выходит, он мог действовать и по поручению этого ворюги, - предположил Николай.
- Не исключено. И если это так, то Справедливый задумал, во-первых, отомстить за своих блатных и, во-вторых, подтолкнуть Эди к себе за поддержкой, - согласился Карабанов.
- Я склоняюсь к тому, что надзиратели действовали по своей инициативе, решив наказать меня за инкассаторов, - равнодушно заметил Эди, - хотя по сути это нисколько их не оправдывает… И потому предлагаю особо не отвлекаться на них, так как нам нужно решать главную задачу.
- Внутреннее расследование мы просто обязаны провести, но оно не помешает нашим планам. В ином случае невозможно будет принять кадровое решение, - в извинительном тоне промолвил Карабанов.
- Но предварительно из них нужно вытянуть максимум сведений об истинных причинах нападения на заключенного, это пригодится Эди в дальнейшей работе здесь, - подчеркнул Николай, глянув на собеседников.
- Это будет условием того, что мы их не посадим. Так что они, как я думаю, будут разговорчивы, - улыбнулся Карабанов. - Вот только надо как-то обыграть ситуацию с дверью и возвращением Эди в камеру, а также его доставкой в администрацию. Этот факт да и то, что произошло в восьмой камере, наверняка станет достоянием заключенных, особенно блатных, если не сегодня, то завтра наверняка, такие дела от них не скрыть, у них повсюду имеются свои глаза и уши.
- Поэтому не надо пытаться делать из этого тайну, - спокойно отреагировал Эди. - А относительно своего пребывания в администрации, если потребуется, скажу, мол, следак хотел пристегнуть к очередному делу, но я заявил, что ничего не знаю и изрядно чесал лохматого, как советовал Слюнявый. Ну а как повести себя с Бизенко, определюсь при встрече с ним.
- По-моему, убедительно, - промолвил Николай и вопросительно глянул на Карабанова.
Тот в знак согласия сначала молча кивнул, а затем важно обронил:
- Конечно, чем проще, тем лучше. Предложенный вариант проходной, потому что он без всяких там премудростей. Здешний народ, хоть и сволочной, но не лишен наблюдательности и способности к анализу.
- В этом, если речь ведете о блатных, им не откажешь, а что касается Бизенко, тем более, - задумчиво произнес Эди. - Поэтому, Николай, мне кажется, что до него под благовидным предлогом целесообразно довести информацию о моем столкновении с надзирателями.
- Не совсем понятно, с какой целью, да и у Бизенко может возникнуть вопрос, с чего это следователь решил с ним делиться такой новостью, - с сомнением в голосе заметил Карабанов.
- Этого можно достигнуть вопросами по уточнению обстоятельств происшедшего и отрицательных черт характера Эди, которые могли толкнуть его на противостояние с надзирателями, - предложил Николай, уже понявший, что Эди задумал сложившуюся ситуацию использовать для получения информации о том, как объект отреагирует на интерес следователя к соседу по камере и будет ли поддерживать разговор о нем.
- В таком ключе, конечно, это может сработать на пользу, - согласился Карабанов.
Довольный тем, что предложенная им логика действий оказалась убедительной для многоопытного знатока зэковского закулисья, Николай продолжил:
- Я сейчас вернусь к Бородину, но у нас нерешенным остается вопрос с осмотром вещей…
- В камере это произойдет после обеда, во время прогулки зэков, а чтобы раздеть Бизенко, сегодня ближе к вечеру устроим баню, мы на этот счет с Артемом уже договорились, - отреагировал Карабанов, прервав Николая.
- Я в курсе, нужно только дождаться наших специалистов, - порекомендовал Николай и, попрощавшись с Эди, направился к двери.
Оставшись вдвоем, Эди и Карабанов еще некоторое время поговорили об обстановке в изоляторе, Справедливом и его роли в управлении минским воровским сообществом. Перед тем как вызвать надзирателей для возвращения Эди в камеру, он назвал ему фамилию своего агента и пароль для связи с ним. При этом заметил:
- С Жиковым будь поаккуратнее, он работает на всех, при этом рисуется, завышает свои возможности.
- Тем не менее, в осведомленности ему не откажешь: он знал о решении надзирателей наказать меня.
- Я же и говорю, что он со всеми… - только и успел сказать Карабанов, как в кабинет вошли двое надзирателей.
Глава IX
Через пятнадцать минут Эди уже был в камере. Ее обитатели встретили его подчеркнуто тепло, а сидевший за столом Слюнявый даже предложил подкрепиться жрачкой из запасов братвы.
Эди, поблагодарив всех коротким спасибо, прошел к своей койке и лег, прикрыв глаза: ему хотелось забыться и уснуть. Это дало бы возможность быстро восстановить силы, но рой мыслей, связанных с тем, что произошло за прошедшие полдня, тревожили его и не давали расслабиться. Лишь спустя минут десять усилием воли ему удалось прогнать их прочь и погрузиться в тревожный сон.
Наблюдавшие за ним сокамерники, снедаемые любопытством узнать, а что все-таки произошло, не решились потревожить его.
Однако, услышав лязг ключей и скрип открывающейся двери, он тут же открыл глаза и увидел, как в камеру медленным шагом вошел Бизенко. Остановившись у самого входа на какие-то мгновения, он первым делом бросил взгляд в сторону Эди, а затем чуть быстрее направился к нему, не обращая никакого внимания на вопросы и реплики со стороны сокамерников.
- Все-таки вы дали им повод зацепиться за себя, - удрученно обронил Бизенко, присаживаясь напротив него. - Они пытали меня, стараясь получить что-либо компрометирующее вас.
- О чем это вы? - спросил Эди, резко присев на койке. - То есть, как это пытали?!
- Не буквально, конечно, но сделав акцент на том, что вы напали на надзирателей, требовали сведений о вас, - полушепотом произнес Бизенко, наклонившись к Эди.
- А вы-то причем, к тому же все это произошло в ваше отсутствие.
- Не знаю, но они все выпытывали, не собирались ли вы нападать на них и всякое тому подобное. По всему, вас не хотят выпускать отсюда.
- Ничего у них из этого не получится, Юра уже объявился, он уже…
- И что? - не дав закончить, спросил Бизенко.
- Он, оказывается, утром в прокуратуре такую бучу поднял, а потом примчался сюда вместе с каким-то адвокатом, который так застращал моего следователя, который то ли с перепуга, то ли на всякий случай дал ему встретиться со мной.
- Выходит, Юре не следователь сказал, что вы здесь, если он так перепугался? - неожиданно спросил Бизенко, пристально глядя в глаза Эди.
- Мерзавец, он, по всему, и не думал выполнять мою просьбу, но я застраховал себя, как говорится, дублем.
- Чем застраховали? - переспросил Бизенко, изобразив на лице удивление.
- Знаете, вы мне чем-то напомнили следователя, который пытается изобличить меня во лжи, когда я ему твержу, что ничего не знаю об инкассаторах, - раздраженно произнес Эди, упершись взглядом в переносицу Бизенко.
- Эди, да вы что, ради бога извините, я просто обрадовался вашей дальновидности и тому, как вам удалось найти Юру. Вы же понимаете, почему я так трепетно отношусь ко всему, что связано с этим человеком.
- Ну, хорошо, - примирительно произнес Эди, - я вчера на прогулке познакомился с одним влиятельным блатным, который и сумел передать по своим каналам Юре нужные слова. Откровенно говоря, я и не надеялся, но оказалось, что вор умеет держать слово.
- Вам удалось с Юрой встретиться?
- Нет, но я написал ему, что нужно сделать, и передал через адвоката вашу записку. Думаю, завтра или послезавтра мне удастся с ним лично встретиться. По крайней мере, адвокат пообещал все организовать.
- Эди, а что все-таки произошло у вас с надзирателями?
- Они хотели избить меня, затолкав для этого в пустую камеру, но не рассчитали свои силы.
- Вы знаете, когда следователь начал мне задавать вопросы, я чуть дара речи не лишился, подумав, что они с вами что-нибудь сделали, но зайдя в камеру и увидев вас в добром здравии, успокоился. Ради бога не давайте им повода. Если что, лучше промолчите, это нисколько не умалит вашего достоинства. Они не заслуживают того, чтобы вы обращали на них внимания.
- Извините, но это очень сложно сделать, когда четверо молодых людей наваливаются на тебя с кулаками и перекошенными от злобы лицами, - произнес Эди, ухмыльнувшись.
- Не хотелось бы, чтобы они, воспользовавшись вашим независимым характером, толкнули бы к поступку, за который могут осудить.
- Уже пытались, вытащив меня на повторный допрос, но я смог отбиться.
- А как?
- Я просто задал следователю встречные вопросы, мол, почему меня отвели в восьмую камеру, если после допроса должны были вернуть в третью. Где находились в неурочное время зэки из восьмой камеры, и почему в ней оказались четыре надзирателя, если меня сопровождали только двое. При этом пригрозил, что через адвоката обращусь в прокуратуру с заявлением о расследовании этого вопиющего факта произвола со стороны администрации СИЗО. И этим заметно охладил их пыл.
- Может быть, все-таки следовало и на самом деле заявить, - промолвил Бизенко. - Как бы не получилось, что вас успокоили, а сами будут действовать. От них всякое можно ожидать.
- У меня завтра будет новая встреча с адвокатом. С ним и решу, как быть. Он опытный специалист в своем деле, я это сразу почувствовал.
- Вот это правильно, - промолвил Бизенко, глубоко вздохнув.
- Ну что мы все обо мне, да обо мне, как-то даже неудобно, лучше скажите, как ваши дела складываются? - спросил Эди, глядя в глаза Бизенко.
Это был первый вопрос по существу дела, адресованный объекту с момента их знакомства. От того, как Бизенко его воспримет и насколько правдивый будет ответ, можно было делать какие-то выводы относительно его готовности к углублению их отношений. Время спрашивать и интересоваться делами соседа по камере уже пришло, иначе могло создаться впечатление, что Эди безразличен этот участливый к его судьбе человек, что в целом противоречило бы избранной им линии поведения. Или напрашивался бы вывод - он не спрашивает, потому что знает о происходящем с объектом. И потому Эди внутренне напряженно ждал реакции собеседника, не отрывая от него взгляда.
Бизенко выдержал этот вопросительный взгляд, и в очередной раз глубоко вздохнув, заговорил:
- Я им признался в том, что ранил своего товарища и готов понести за это заслуженную кару, но они что-то тянут, будто чего-то ждут, чего - толком не говорят. Я даже спрашивал у следователя, чего ему от меня еще нужно, а он вокруг да около. Вот сегодня неожиданно начал спрашивать, знаю ли я о том, что Шушкеев спекулировал валютой. Можно подумать, что тот раскладывал передо мной свои секреты. Так что чувствую, крепко за меня взялись эти то-ва-ри-щи.
- В смысле как - товарищи, их что, много? - спросил Эди.
- Каждый раз по два-три человека бывает, и, как это у них называется, перекрестный допрос устраивают, чтобы запутать меня и заставить что-то лишнее сказать. В целом неприятная, а по сути детская игра в кошки и мышки. Ничего этими хитростями они не достигнут.
- Весело, однако, у вас там. У меня проще, изо дня в день одно и то же: "это ты поубивал инкассаторов?" и "куда краденые деньги подевал?", "признавайся добровольно, и мы скостим тебе срок" - усмехнулся Эди, а потом, сделав короткую паузу, будто раздумывая над пришедшей ему в голову мыслью, неожиданно уткнулся тревожным взглядом в "Иуду" и, стиснув зубы, произнес: - Постойте, постойте, что ж получается, выходит, я с вашей подачи Юру направил к человеку, которого они подозревают в валютных сделках?..
- Эди, это только домыслы ментов, - трясущимся от волнения голосом быстро пролепетал "Иуда". - Только не надо волноваться, все будет нормально, я вас уверяю.
- Как это не волноваться, ведь я своими руками толкнул его к ним, а они разбираться не станут, - холодно бросил Эди, наблюдая за тем, как "Иуда" борется с охватившим его волнением. - Вы что, не видите, что они со мной пытаются сделать?
- Ваш приятель здесь ни при чем, об этом менты наверняка знают, ведь они давно наблюдают за Шушкеевым и знают всех, кто с ним связан.
- Откуда вам это известно? - с недоверием в голосе спросил Эди.
- Они сами сказали, даже фотки показали.
- Не говорите загадками, я это не люблю, - начал сердиться Эди.
- Какие загадки, если они фотографировали нас в разных местах и даже городах.
- Какой-то детектив получается, я должен немедля предупредить Юру, чтобы он не ходил в больницу.
- Эди, я вас прекрасно понимаю, в вас живет прекрасное чувство товарищества. Но поверьте, поход в больницу не нанесет Юре никакого вреда. Он всегда может сказать, что его просто попросили передать письмо. И я готов это подтвердить на любом уровне. К тому же я отблагодарю вас и его за это.
- Отблагодарите… ладно, я еще подумаю, хотя радости от всего этого не ощущаю, даже начал сожалеть, что согласился, поскольку за вашими просьбами какой-то шлейф неясностей, - несколько примирительно заметил Эди, но тут же холодно добавил: - Не дай бог, еще и звонок дочери имеет какой-то подтекст. Нет, уж лучше сразу скажите, а то наши отношения могут завершиться на плохой ноте.
- Зря вы так, ведь я же открылся перед вами, иначе не стал бы рассказывать о фотографиях и о том, что Шушкеева подозревают в торговле валютой.
- Вы знаете, я системщик и неплохо владею методикой поиска истины. И это позволяет увидеть наличие или отсутствие логики в исследуемом явлении и делать в целом близкие к истине выводы, а в нашем случае - сомневаться в том, что вы говорите. Откровенно скажу, услышав от вас о том, что менты длительное время наблюдали за Шушкеевым, с которым вы поддерживали до каких-то пор приятельские отношения, а потом по пьяни пырнули его ножом, я делаю вывод, что вы тоже находитесь под колпаком милиции. А если вы мыслите иначе, то поступаете опрометчиво.
- Эди, я рад, что вы не служите у них, иначе с вашей логикой и предметным анализом доставили бы мне большие неприятности. Слава богу, что эти товарищи не обладают такими знаниями о природе теневых поступков и действий людей. Ну а насчет того, под колпаком я или нет, то у меня в этом нет никаких сомнений с того самого момента, когда увидел фотографии, - уже в несколько спокойном тоне пояснил "Иуда", продолжая все так же внимательно глядеть в глаза Эди.
- Если вы расскажете, насколько давно знакомы с Шушкеевым и как часто встречались с ним, что ели, пили, покупали и тому подобное, я смогу даже с большой долей вероятности ответить на вопрос, а есть ли у вас с ним какой-нибудь тайный общий интерес или вы случайный его попутчик, который в ненужное время и в ненужный час оказался под прицелом фотообъектива ментов. Конечно, если это вам интересно, - предложил, улыбаясь, Эди.
- Зачем вам это? - с напряжением в голосе спросил "Иуда".
Эди, выстрелив недовольным взглядом в лицо собеседника, произнес:
- Откровенно говоря, незачем, мне и своей проблемы предостаточно, но с другой стороны, я должен был это сказать, чтобы вы не держали меня за простофилю, если вам вздумается попросить меня еще что-нибудь для вас сделать.
Таким образом, Эди еще раз подчеркнул, что для него не представляют интерес дела "Иуды". Но в следующий раз он пойдет ему навстречу, если тот не будет хитрить. А то, что просьбы будут, уже сомнений не было, так как в ходе предстоящих допросов объекту начнут задавать вопросы о кейсе, московских фотографиях, конкретных связях, которые обоснованно подозреваются в совершении незаконных валютных операций, и это заставит его активничать.
- Дорогой Эди, о чем вы говорите, помилуйте, вас за простофилю станет принимать разве что умалишенный, а я таковым не являюсь, - проникновенно начал говорить "Иуда", от волнения делая глотательные движения.
"Он неплохой актер, посмотрим, что он еще выкинет, пытаясь сгладить возникшую неловкость", - пронеслось в голове Эди.
- …Признаюсь, я не считал нужным говорить вам о некоторых подробностях, думал, зачем это ему, но, оказывается, ошибался, вы ситуацию оцениваете глубже, чем я мог предположить. Так что уверяю вас, больше такого не будет, а относительно Шушкеева и наших отношений с ним могу сказать - это давнишняя история. И ничего хорошего в ней нет, я позже расскажу о ней, но только не сейчас.
- Опять загадки, - ухмыльнулся Эди. - Не утруждайте себя, я уже понял, что вы с ним промышляли валютой, так что не забудьте, когда выберетесь отсюда, поделиться на историческую науку.
- В какой-то степени вы правы, более того, прямо скажу, небезгрешен, и все от того, что хочется достойной жизни, а в нашей стране, чтобы достичь такого состояния, нужно уметь вертеться и иметь крепкие челюсти, иначе удачи не видать, - стиснув зубы, проговорил "Иуда". Затем, вновь привычно глубоко вздохнув, добавил: - Что же касается помощи науке, будьте уверены: выйду не выйду - все равно помогу. Такое мое слово.
- Это мне нравится, но только не в части - выйду не выйду, от которой пессимизмом попахивает, вы просто обязаны все сделать, чтобы выйти, и как можно скорее, - деловито произнес Эди. - Теперь это важно не только для вас, но и для исторической науки.
- Скорее всего, мне долго придется дышать этим смрадом, - почти сорвавшимся голосом выдавил из себя "Иуда", повернувшись в сторону открывшейся кормушки, откуда в следующее мгновение послышалась команда, что пора обедать.
- Однако легки они на помине, - с жестью в голосе сказал Эди, глядя на то, как к кормушке, гремя алюминиевой посудой, потянулись первые заключенные. Из угла тут же донесся визгливый крик Слюнявого, требующего пропустить его к первому черпаку.
- Вам бы следовало подкрепиться, - порекомендовал Бизенко, подтягивая к себе подушку, чтобы по привычке на нее облокотиться.
- Вам тоже, - заметил Эди, доставая из тумбочки чашку.