"Не исключено, что именно он сообщил тому беглецу с кейсом о задержании Бизенко. Все вроде стыкуется - работает в отделе милиции, куда доставили объекта, нужно только выяснить, дежурил ли в ту смену. Можно допустить, что он знаком не только с Золтиковым, но и с беглецом. В таком случае его немедленно необходимо брать в изучение. Остается о нем срочно рассказать ребятам…" - думал Эди, слушая разговорившегося собеседника…
- …занимается спортом, ходит в парилку и тому подобное.
- С ним-то понятно, а вот контрабандисту потеть уж точно приходится, надо же, впрягся к моему соседу и большие деньги гребет. Интересно, где он их хранит, не в сберкассе же? - поинтересовался Эди, чтобы разговор перевести на Золтикова.
- Ты его на кукан, как и инкассаторов, хочешь? - широко улыбнулся Виктор. - А то ничего не знаю, ничего не делал. А тут сразу: где бабло хранит?
- Вы меня не так поняли, у меня и в мыслях не было… - начал было пояснять Эди, чтобы окончательно разогреть собеседника, но тот, прервав его и театрально закатив глаза, выпалил:
- Не-е, кому-нибудь и поверил бы, но только не тебе, я же видел, как у тебя глаза сверкнули при упоминании денег.
- Вроде ты и сам не прочь бы обогатиться за его счет, но только он тебе не по зубам, - усмехнулся Эди.
- Не пробовал даже подойти к нему, потому что он мерзкий тип.
- Но деньги-то большие, - иронично заметил Эди, окинув Виктора насмешливым взглядом.
- Я бы, может, и занялся им, но Андрюша отсоветовал, рассказал, что он тихушник и может любого за нос сам провести.
- Он что, в органах работает?
- Нет, что ты, Золтиков только на себя работает, а органы обходит стороной.
- Твоего приятеля же он не сторонится.
- Нет, он ему не опасен, а наоборот, может помочь, если что надо по линии ментовки сделать.
- Не через него ли вы хотите мне помочь? - спросил Эди.
- Не-ет, он не потянет, есть другие люди, у меня здесь все схвачено.
Еще долго говорил Виктор о своих возможностях влиять на решение судеб десятков минчан, используя контакты в местных органах исполнительной власти, приводя в подтверждение этому красочные примеры.
Эди же внимательно слушал его, находя в некоторых из них подтверждение тому, что он действительно располагает широким кругом знакомых среди людей, занятых в различных сферах жизни белорусской столицы. Рассказ собеседника расширил его представление о местной жизни, особенно что касалось ее теневой стороны, которая, по твердому убеждению говорящего, доминировала и определяла парадигму дальнейшего развития здешнего общества.
При этом Эди одолевала откуда-то неожиданно залетевшая в голову мысль о том, как мало официальные органы власти осведомлены об этой стороне жизни, что не позволяет им реально оценить складывающуюся на местах обстановку и влиять на нее в позитивном плане. Лишь прожекты вездесущих партийных пропагандистов и агитаторов, от которых народ отмахивается как от назойливых мух, мелькают повсюду, куда ни глянь, и навевают тоску от безысходности. И создается ощущение, что два начала и два содержания нынешней перестроечной жизни - власть и народ - существуют в параллельных мирах. Бурля и пенясь от внутренней насыщенности космическими идеями, они двигаются куда-то в неизведанном направлении, не имея перспективы в обозримом будущем соприкоснуться между собой и родить осязаемую и, более того, принимаемую большинством гармонию.
Эди безуспешно пытался отогнать от себя эту мысль, но чем больше Виктор рассказывал о нижней части айсберга минской жизни, внешне невидимой для большинства горожан, гонимая мысль все более обретала четкие очертания и напоминала собой реалии непростой жизни и в других регионах страны, живущей в лучах броских лозунгов и призывов, определяющей и направляющей силы советского общества. И все-таки усилием воли ему удалось отогнать ее от себя, но вместо нее пришла другая мысль, которая с укором вещала:
"Вы, контрразведчики, занятые борением со шпионами, и не подозреваете, что на различных социальных этажах происходит реальное разложение устоявшихся институтов общества. Конечно, вы замечали, что в последнее время многие кабинеты партийных и советских руководителей стали напоминать торговые ряды, в которых свили гнезда откровенные коммерсанты и иные ловкие люди, заложившие в них мины безнравственности, торгашеской морали и психологии. Но все-таки в вас теплится надежда, что это будет перемолото сознательной принципиальностью настоящих партийцев, ведь иначе все может быть утеряно безвозвратно, а этого допустить нельзя, надо бороться с плесенью, разъедающей основы существования строя, столпами которого вы являетесь…"
Но бег мысли Эди, происходящий под аккомпанемент монолога собеседника, был прерван неожиданным вопросом:
- А что, на Кавказе жизнь по-другому устроена или там нет своих золтиковых или продажных ментов?
- Нет, конечно. Там она не может быть иной, чем здесь или в другом уголке страны, ведь у нас все через копирку делается. Но со многим из того, что вы рассказали, я действительно не встречался, будучи в спорте и науке. Мне везло, но вот беда - из-за ментовской глупости оказался здесь.
Услышав заключительную фразу, Виктор улыбнулся и, делая ударение почти на каждом слове, произнес:
- Опять двадцать пять, я ему все о себе и своих корешах, а он… да пойми, спортсмен, здесь никто не верит байкам, что не ты инкассаторов завалил. Не пойму, почему ты не хочешь довериться мне, ведь я не подведу.
- Прекратите ломать комедию, здесь не театр, - холодно заметил Эди, уставившись острым взглядом в глаза Виктора. - Сказал же, думаю над вашим предложением, хотя и есть сомнения в положительном исходе этой затеи, ведь мы в тюрьме.
- Это не проблема, ты только согласись, и я начну действовать.
- Пока повременим, там видно будет… - только и успел сказать Эди, как услышал шум от вставляемого в замочную скважину ключа…
Глава XI
В следующие секунды в проеме открывшейся двери показался Бизенко, за которым маячили фигуры двух надзирателей. Эди сразу бросилось в глаза, что от его прежней уверенности, граничащей с неким вызовом камере и большинству ее обитателей, практически ничего не осталось: с опушенными плечами и упершись взглядом в серый пол, он медленно прошел к своей койке. И только перед тем как сесть на нее, поднял голову и, глянув на Эди, выдавил из себя:
- Все пропало, они со мной в кошки-мышки играют.
- Что пропало и о каких кошках-мышках вы говорите… - начал было спрашивать Эди, но Бизенко, словно не слыша его вопроса, продолжил:
- …Все очень плохо, вы даже представить себе не можете, насколько плохо. Много о чем передумал за это время, но не допускал подобного развития ситуации: они оказались умнее, чем я мог предположить. Представляете, мое дело ведут не менты, а чекисты!
- А при чем здесь чекисты? - удивился Эди.
- Валюта и всякое тому подобное - их статьи, - коротко обронил Бизенко, нервно поведя плечами.
- Выходит, этого, кого вы ранили, стерегут чекисты? - холодно спросил Эди.
- Скорее всего, да, но для вашего человека это ничего не меняет. Он всегда может объяснить, что к чему, к тому же степень моей благодарности вам значительно возрастает. Вы же понимаете, о чем я говорю, - просительно промолвил Бизенко, а потом, справившись с волнением, скорее всего, чтобы поменять тему, спросил: - А вас еще не вызывали?
- Пока нет, видимо, забыли о моем существовании, - сыронизировал Эди.
- Это хорошо. Имейте в виду, что после того, как Юра пойдет в больницу за ним может увязаться хвост, ну, люди из КГБ, - уточнил Бизенко, обратив внимание на то, как Эди вопросительно глянул на него после слова "хвост". - Так вот, если он его обнаружит, пусть не пытается убежать или скрыться. Если чекисты начнут спрашивать, пусть говорит правду. Таким же образом нужно поступить и вам, если кто-нибудь станет спрашивать по существу этого поручения. Что касается звонка дочери, то пусть он сделает его где-то в районе девяти вечера в любой из ближайших дней с какой-нибудь телефонной станции. С домашнего пусть не звонит, не надо. Говорить о звонке, кто бы ни спрашивал, тоже не надо. Это чтобы потом какой-нибудь типчик не пытался "муде к бороде пришить".
- Стоп, стоп - это мне напоминает какой-то детектив, - резко произнес Эди, недоуменно глянув на съежившегося собеседника.
- Эди, прошу не удивляться этим уточнениям, вы же на себе почувствовали, как менты, а между ними и чекистами нет никакой разницы, на пустом месте могут создать проблемы. Вот я и хочу обезопасить свою дочь от проблем. И вообще, прошу вас ни о чем сейчас меня более не спрашивать. Будьте уверены, позже я вам сам обо всем расскажу. Только попросите Юру, чтобы он в точности выполнил мои просьбы. Верьте мне, и вы не пожалеете, я умею быть благодарным.
- Хорошо, не буду спрашивать, хотя вы меня заинтриговали своими инструкциями, - холодно заметил Эди и лег.
- Спасибо за понимание. С вашего разрешения я прилягу, иначе голова вот-вот треснет, - произнес Бизенко, стягивая с ног кроссовки.
Эди в ответ сохранил молчание, наблюдая за тем, как Бизенко, изредка бросая на него пристальные взгляды, по всему пытаясь тем самым определить, как воспринята его очередная просьба, пристраивал в изголовье подушку.
В этот момент, как всегда неожиданно, открылась форточка. Оглядев в нее камеру, зычный голос надзирателя скомандовал "на выход" по очереди сначала Виктору, а затем и Эди. Услышав фамилию Атбиев, Бизенко резко присел и одарил его таким взглядом, который лучше слов объяснил ему, что его сосед молит о помощи.
- Хорошо, я постараюсь все сделать, как вы просите, - произнес Эди, вставая.
- Спасибо, вы не пожалеете об этом, - с благодарностью в голосе промолвил Бизенко, положив при этом правую руку на грудь, и тут же лег, уткнувшись лицом в подушку.
"Страдает шпион, но, как говорится, сам постарался. Теперь остается в сжатые сроки ошпарить доказательствами другого порядка и заставить поработать на Родину, только хватит ли этих доказательств, чтобы склонить его к такой работе", - думал Эди, шагая к выходу.
Глава XII
В кабинете следователя его ждали Артем и Николай, которые, дождавшись, когда Эди присядет за стол, начали рассказывать о том, как вел себя Бизенко на послеобеденном допросе.
- Ты о главном сначала скажи, он же еще не знает, - взмолился Николай, перебив говорящего Артема.
- Хотел оставить на закуску, но разве ты умолчишь, - отшутился Артем, недовольно глянув на коллегу. - Одним словом, Эди, ты оказался и в этот раз прав: у Бизенко нашли ампулу с ядом. Хранил ее гад в боковом канте сумки. В вещах и одежде ничего не обнаружено.
- Надо полагать, содержимое ампулы уже исследуется? - спросил Эди.
- Пока нет, не решились здесь вскрывать, отправили спецрейсом в Москву. Пусть лубянковские спецы разбираются. Кстати, - улыбнулся Артем, - они на днях нелегально проникли на квартиру Бизенко.
- И нашли ампулу? - не выдержал Эди.
- Ампулы нет, а вот следы того самого яда, которым была отравлена его жена, обнаружили, проведя анализ забора пыли с люстр и воздуха из спальни, в которой она умерла. По всему, Бизенко вскрывал там ампулу и манипулировал с нею, чтобы подготовить смертельное питье жене.
- Почему тогда от него этот гад сам не траванулся? - недоуменно промолвил Николай, прервав Артема.
- Он просто знал, как от него уберечься. Но я не о том. Меня волнует вопрос, как столько времени могли сохраняться следы яда, не разлагаясь и не испаряясь, ведь их изготовители из спецслужб пытаются синтезировать его соединения с максимально укороченными сроками последействия, - заметил Эди.
- Я тоже задавался этим вопросом, - произнес Артем, вновь вступив в разговор, - но спецы разъяснили, что даже незначительные испарения этого яда оставляют следы на сухой поверхности и пыли, чего не скажешь о случае, когда он оказывается в организме или сырой среде.
- И с этой бомбой в изголовье он спокойно спал, - воскликнул Николай, разведя руки в стороны.
- Ему от этого наоборот спокойнее, - заключил Эди, а затем, как бы в подтверждение своих слов, добавил: - представляете, после возвращения в камеру он даже не глянул в сторону сумки, а сразу лег, и потому я решил, что у него ничего не было.
- Это от уверенности, что ампула надежно спрятана, а она и на самом деле была так мастерски встроена в кант сумки, что ее обнаружили лишь в результате прощупывания каждого миллиметра швов. Правда, извлекли легко - только поддели шилом нить канта, и тут же нарисовалась головка ампулы. Так что шпиону при необходимости легко было бы ее извлечь и применить по назначению, - неторопливо рассказал Николай.
- Это здорово, что нашли ампулу. Последний допрос его сильно потряс, и сейчас он находится в состоянии такого крайнего возбуждения, что совершает действия, которые при других обстоятельствах вряд ли от него можно было ожидать, по крайней мере, в ближайшее время, - заметил Эди и рассказал о просьбах и инструкциях Бизенко.
- Да это же шпионский инструктаж, что говорит о серьезном доверии к тебе с его стороны, - воскликнул Николай.
- О таком уровне доверия говорить еще очень рано, - резко выпалил Артем, бросив на Николая снисходительный взгляд.
- Конечно, он не станет говорить, что я шпион и тому подобное, - отпарировал Николай, - но эти просьбы и особенно инструктаж говорят о многом.
- Согласен, но не сказал же он о том, что записка Шушкееву содержит тайнопись? - ухмыльнулся Артем, а потом, уловив вопросительный взгляд Эди, добавил: - Да, чуть не забыл, наши технари обнаружили в записке межстроковое письмо, которое проявляется при обработке бумаги легким паром или если подержать ее, например, над горячим чаем.
- Да, о такой новости можно случайно и забыть, ведь в твоем хозяйстве их пруд пруди, - улыбнулся Эди, отчего Артем несколько смутился, но тут же справился с собой и, коснувшись рукой его плеча, тепло промолвил:
- Извини, Эди, зашился я со всеми этими делами, и вообще.
- Понимаю, что тебе нелегко, но тем не менее расскажи о содержании письма, - намеренно холодно произнес Эди, которому не понравилось, как он менторским тоном поучал белорусского коллегу, к тому же вспомнился эпизод его ссоры с Бородиным.
Вместо ответа Артем, удивленно поглядывая на Эди, достал из нагрудного кармана сложенный вчетверо лист бумаги и, демонстративно развернув его, положил перед ним на стол, заметив при этом, что это печатный вариант тайнописи.
"Обиделся гений контрразведки, - подумал Эди, проследив за движениями Артема, и начал читать… Но прерванная было этим мысль все-таки умудрилась неслышно прошептать: "Когда сам обижает, не задумывается над тем, как пострадавшему от этого становится плохо, а надо бы, ведь Николай прекрасный контрразведчик и доброй души человек, а тут, мол, твои выводы скоропалительны. Вот стоило чуть-чуть приструнить самого и на тебе, дуется. Но ничего, это, товарищ полковник, тебе на пользу пойдет. Потом, когда эта катавасия закончится, прямо по-дружески скажу, что к коллегам надо относиться повнимательнее…"
Внешне ничем не выдав своего бессловесного монолога, Эди сосредоточил взгляд на листе бумаги, на котором было напечатано: "Наше спасение в молчании о главном, садись за валюту, я тоже так сделаю. Верь, нас в беде не бросят. Дело, по всему, ведут гэбэшники, у следователей есть наши фотографии - значит, велась слежка. Может быть, у них что-то и другое имеется, так что соображай… Если удастся, предупреди "З", чтобы не высовывался, а то сам не догадается - бог обделил мозгами. Ездить, звонить не надо, это сделает мой человек. Нашел здесь перспективного парня. Если этот канал сработает, напишу еще. В ответ обязательно чиркни пару строчек, что ты меня простил, потому что все произошло по пьянке. Все, о чем мы ранее договаривались, остается в силе. Прости. С приветом А.Б.".
Закончив читать, Эди спросил у Артема:
- А как он отреагировал на разговор о кейсе?
- Я при этом не был, пусть уж Николай расскажет, как они с Бородиным его почти до безумия довели своими вопросами о чемоданчике, - произнес Артем, кивнув в сторону коллеги.
- Сначала была картина из серии - ну, приехали, - отчего я подумал: вот сейчас грохнется в обморок, - выпалил Николай, закатив глаза, - но быстро справился с волнением и занял оборонительную позицию. И когда мы с Мишей стали спрашивать, а все ли в кейсе принадлежит ему, заявил, что у него не было никакого кейса. Правда, наше сообщение, что это несложно будет установить, сравнив его отпечатки пальцев с обнаруженными на кейсе, произвело на шпиона сильное впечатление. И он неожиданно вспомнил, что у приятеля, где квартировал, он видел какой-то чемоданчик и, вполне возможно, касался его и предметов в нем, но вспомнить, каких именно, не смог. Потому настойчиво спрашивал у нас о них, пытаясь тем самым получить дополнительную информацию по ситуации. Но по известным причинам мы их не назвали, а предложили ему подумать над нашими вопросами.
- Кейс сегодня должен быть у нас и после его изучения мы сможем с объектом говорить предметно, - прервал монолог коллеги Артем.
- Да, ребята только и ждут, когда этот беглец решится выйти из своего лежбища, а так грубо лезть к нему не хочется, надеемся, что он выведет нас на другие связи "Иуды", - перехватил слово Николай, окинув взглядом Эди.
- И это правильно, - согласился Эди, а потом, сделав короткую паузу, рассказал о своем разговоре с Жиковым о Золтикове и Андрее.
- Возможно, Андрей и известил беглеца о задержании Бизенко? - предположил Артем. - Поэтому его необходимо срочно взять в проверку.
- В таком случае я срочно еду в ОВД, нужно получить на него исходные данные, - заторопился Николай.
- Если верить словам Виктора, то Андрей в курсе преступной деятельности Золтикова и может быть каким-то образом связан с ним, о чем свидетельствовует просьба Бизенко предупредить "З", чтобы не высовывался, если допустить, что эта буква начальная именно от его фамилии, - медленно, будто обдумывая свои слова, промолвил Эди. Затем, сделав короткую паузу, продолжил: - Несомненно, данная информация заслуживает серьезного внимания и проверки, но при этом нужно учитывать, что Андрей является кандидатом в зятья почетного чекиста.
Увидев, какое впечатление произвели его последние слова на собеседников, Эди вкратце рассказал им об Андрее, обстоятельствах своего знакомства с ним в санатории и общении в аэропорту перед вылетом в Москву. И предложил после всесторонней проверки попытаться осуществить его вербовку с целью использования в изучении связей "Иуды".
- По-моему, он может оказаться полезным в этом деле. Надо только суметь разглядеть и разбудить в нем добрые начала, а они наверняка имеются, - заключил Эди свой рассказ об Андрее.
- Но он же плотно связан с Золтиковым и, естественно, может продать нас ему с потрохами, - заметил Николай, глянув на Эди.
- Эди же и говорит попытаться после всесторонней проверки, - промолвил Артем.
- Конечно, после проверки, но попробовать надо, ведь ближе его к Золтикову у нас никого нет. К тому же Виктор мог сгустить краски, рассказывая о нем, чтобы продемонстрировать свою информированность, что для него характерно.