- Извиняйте, граждане заключенные, за позднее беспокойство, я вам привел достойного вас постояльца, - нарочито небрежно бросил в камеру надзиратель в форме прапорщика, а затем резко скомандовал заключенному пройти в камеру. Как только тот сделал два шага через порог, тут же захлопнул за ним дверь.
Эди сразу же узнал его, вот только осунулся, но в остальном - все тот же независимый взгляд и подтянутая фигура, что подчеркивает ладно сидящий на нем иностранного производства спортивный костюм, и, главное, внешне выглядит спокойным, нисколько не сломлен неожиданно навалившимися на него неприятностями. Видно, внутренне действительно готовился и к такому развитию событий.
- Здравствуйте, товарищи, не подскажете, на какой койке можно лечь, - спокойным голосом произнес Бизенко, слегка выставив правое колено вперед и прижав к нему постельные принадлежности, которые до этого держал на весу.
- А ты, мил человек, сначала подгреби сюда и расскажи, кто ты и за что угодил за решето, и с чего этот крючок базарил насчет достойного постояльца, а потом решим, на какой шконке тебе скулить, - предложил Марван, успевший к тому времени присесть за стол. Тут же рядом с ним примостились Слюнявый и двое других блатных. Долговязого не было, видно полученная травма не позволила ему присоединиться к братве.
Бизенко неторопливо подошел к столу и сел напротив Марвана, положив рядом свою ношу, чем вызвал явное недовольство блатных, что выразилось в их многозначительных переглядываниях, игре бровями и жестикуляции растопыренными пальцами.
- Я, - начал было говорить Бизенко, но ударом кулака Марвана в скулу был опрокинут на пол.
Тут же на него набросился Слюнявый и с криком: "Падла, тебе, кто разрешал садиться за стол", - начал бить кулаками в лицо.
Пришедший в себя Бизенко ловко вывернулся из-под Слюнявого и, приподнявшись на колено, нанес ему в подбородок встречный акцентированный удар, от которого тот мгновенно сник и завалился набок. Взбешенные этим блатные тут же набросились на новичка и, вновь сбив его на пол, стали избивать ногами. Когда Бизенко потерял сознание, пришедший в себя Слюнявый, стал стягивать с него штаны, чтобы надругаться.
Эди крикнул:
- Марван, это и есть ваш хваленый закон и ваш порядок, а ну-ка, прекратите этот беспредел.
- Мил человек, не впрягайся, это тебя не касается, - выдавил из себя запыхавшийся Марван, - иначе тебе хана.
- А сейчас посмотрим, так ли это, - выпалил Эди и буквально в несколько шагов оказался рядом с Марваном, который стоял около стола, наблюдая за тем, как Слюнявый и его сотоварищи пристраивали поперек скамейки головой вниз полуголого Бизенко.
Марван среагировал на возникшую угрозу тем, что попытался ударить Эди ногой в пах, но промахнулся, и был сокрушен сильным ударом кулака в грудь, что вызвало бегство блатных с поля боя.
В этот момент резко распахнулась дверь, и в камеру с криками: "Всем стоять!" - вбежало пятеро надзирателей с какими-то самодельными резиновыми дубинками в руках. После такой команды, к удивлению Эди, с коек попрыгали на пол даже те зэки, которые до этого спали или делали вид, что спят.
Бросив беглый взгляд на окровавленного Бизенко, пытающегося одеться, блюстители порядка с вопросами: "Что здесь произошло, кто его избил?" - отчего-то угрожающе стали надвигаться на Эди, стоящего неподалеку от стола. Но их остановил пострадавший, указав на Марвана и Слюнявого.
- А этот, что тогда здесь делает? - грубо спросил один из надзирателей у Бизенко, указывая дубинкой на Эди.
- Хотел помочь мне.
- Этот поможет, если кого надо ограбить, убить, - с ненавистью в голосе бросил в сторону Эди тот же надзиратель. - Помощника из себя строишь? Мы-то знаем, какой ты помощник. Но ничего, напомогаешься в зоне не один десяток лет, если вышку не дадут.
"Быстро же информация о моих "преступных делах" дошла сюда, - подумал Эди, - если он так сильно возненавидел меня, даже больше, чем Бизенко, который воткнул нож человеку под самое сердце. Возможно, этот надзиратель доводится родственником кому-нибудь из инкассаторов, иначе чего бы он так скалился? Молодец Карабанов, оперативно работает. И главное, ко времени озвучена такая лестная оценка моей скромной персоны". Но ход его мыслей перебил голос Бизенко.
- Он и на самом деле пытался их остановить.
- У тебя больше никто и ничего не спрашивает, заткнись, урод, ты не лучше его, только тебе сегодня повезло, не дали натянуть… вы все здесь как пауки в банке жрете друг друга.
Не в меру разгоряченного надзирателя остановило только появление в камере перетянутого скрипучей портупеей старшего лейтенанта, который потребовал немедленно прекратить весь этот "сыр - бор" и заняться оформлением факта избиения сокамерника, после чего Бизенко, Марвана и еще одного из блатных куда-то увели. Затем тот же офицер приказал заключенным сохранять установленный в изоляторе порядок, если не хотят, чтобы по ним прошелся резиновый каток.
Покивав, как все, головой, что должно было означать, мол, все понятно и отступлений от арестантского режима не будет, Эди прошел к своей койке и лег. Голову будоражили возможные варианты дальнейших действий, которые в сочетании с только что происшедшими событиями, извлекли из памяти изречение Гитлера о том, что чем больше я узнаю людей, тем больше люблю собак.
Это изречение часто приводил на своих семинарских занятиях один из преподавателей Эди, аргументируя свою позицию относительно того, что любому человеку присущи слабости и потому нужно тщательно проверять тех, кто становится в чекистский строй, чтобы не допустить в него ненадежных и негодных к суровой государственной службе. И вот сейчас, размышляя над тем, что происходило в камере и слушая нравоучения, теперь уже звучавшие из уст представителя закона, Эди заключил, что при всем том преступном, что связано с жизнью бесноватого фюрера, в наблюдательности ему не откажешь.
Тем временем, сделав еще ряд наставлений и убедившись, что его слова дошли до сердца и ума каждого зэка, офицер-воспитатель покинул камеру с чувством исполненного долга, не забыв при этом окинуть ее проницательным взглядом через форточку уже закрытой двери.
Не прошло и тридцати минут после того, как смолкли его гулкие шаги в коридоре, как в камеру вернули Бизенко, уже отмывшегося от крови. Смазанные йодом кровоподтеки и ссадины придавали его лицу воинственный вид. В его движениях и поведении не было даже намека на то, что он подавлен случившемся. "Иуда" даже головы не повернул в сторону блатных, начавших сразу же после его появления в камере грозить ему повторным избиением. Более того, он предложил им приступить к делу не откладывая, иначе посчитает их трепачами, чем вызвал с их стороны бурю сквернословия. Они были остановлены окриком Долговязого, к которому в отсутствие Марвана, по всей вероятности, отошло старшинство над ними.
Бизенко же, между тем, подобрал с пола свои вещи и присел на скамью, как бы соображая, а что ему дальше делать. Посидев в одной позе несколько минут, резко встал и направился в сторону Эди.
- Вы спите? - спросил он, подойдя к его койке.
- Разве при таких делах можно уснуть, - устало ответил Эди, присаживаясь.
- Если не возражаете, я расположусь на одной из этих, - вопросительным тоном произнес Бизенко, показывая рукой на пустующие койки.
- Выбирайте любую на свой вкус, меня и от своей тошнит.
- Тогда я на этой, что по соседству…
- Занимайте, если не вы, то завтра кто-нибудь другой это сделает, - не дал ему договорить Эди.
- Вот спасибо, - доброжелательно произнес Бизенко и начал расстилать постель.
- Даже странно как-то слышать это волшебное слово здесь, - ухмыльнулся Эди.
- Как впрочем и то, что вы заступились за совсем незнакомого человека, - подметил Бизенко, натягивая серого цвета наволочку на так называемую поролоновую подушку.
- У меня с ними свои счеты.
- Понятно, значит запекшаяся кровь на вашей губе - это их рук дело, - бросил, устало садясь на застеленную постель.
- Да нет, здесь, в отличие от вас, я оказался более удачливым, а губа - это подарок милиционера, который ударил ни с того ни с сего прямо в дежурной части, чем меня, по своей природе очень спокойного человека, ввел в ярость, и я готов был крушить все на своем пути.
- Ни в центральном ли ОВД это происходило? - спросил Бизенко, разглядывая мускулистую фигуру Эди, который в этот момент вешал на спинку койки снятую с себя спортивную куртку.
- В центральном, да будь они не ладны, негодяи, испортили всю командировку, - горячась, выпалил Эди, быстро сообразивший, что Бизенко вычислил его как задержанного, порядком пошумевшего в обезьяннике, и тут же добавил: - До этого случая я лучшего мнения был о нашей милиции.
- В смысле - она бережет меня?
- Ну, хотя бы не бьет и невинного человека в кутузку не сажает.
- Согласен, хотя, по словам надзирателя, у них вполне ясные представления о вас, - сказал Бизенко, улыбаясь, отчего-то решивший не развивать тему своей осведомленности о пребывании Эди в ОВД.
- И вас этот надзиратель не жаловал, да и вообще, как посмотрю, они никого из оказавшихся здесь за людей не считают, - отпарировал Эди, зафиксировав в памяти то, что его собеседник не хочет говорить о своем пребывании в милиции.
- Но в отношении вас они как-то особенно проехались, - заметил Бизенко, внимательно вглядываясь в глаза Эди.
- Не знаю, что и сказать, - отреагировал Эди, спокойно выдержав этот взгляд.
- Если не хотите, не говорите.
- А тут и говорить нечего, просто попал в дурацкую ситуацию, иначе и не сказать.
- Вы спортсмен?
- Нет, я исторической наукой занимаюсь, а в свободное время - каратэ.
- О, я тоже увлекаюсь им.
Заметив недоверчивый взгляд Эди, который им был специально изображен, добавил:
- Уже несколько лет.
- Тогда непонятно, как Марван так легко попал вам в подбородок через стол? - сыронизировал Эди, нарочито улыбаясь, чтобы поддеть его самолюбие и заставить говорить о себе.
- Все неожиданно произошло, я настроился на общение: вопрос - ответ, ответ - вопрос, а он сразу в пятак. Мерзавец моей доверчивостью воспользовался, иначе я смог бы отбиться.
- Это хорошо, вам такой настрой еще пригодится, ведь они же собираются мстить, - утвердительно заметил Эди, делая акцент на последней фразе и наблюдая за его реакцией на свои слова.
- Вы думаете? Хотя для низких натур нет ничего приятнее, как мстить за свое ничтожество, а эти и есть самые низкие существа.
- Ничуть не сомневаюсь, у этих выродков правило такое, если сказал - сделай, иначе уважать не будут другие блатные, а то и замордуют. К тому же они не читали Виссариона Григорьевича, которого вы так удачно цитируете.
Бизенко удивленно глянул на Эди и заметил:
- Для интеллигентного человека, к тому же занимающегося наукой, знать творчество Белинского - нормальное явление, но скажите, если не секрет, откуда у вас познания психологии этих урок? - с ехидцей в голосе поинтересовался Бизенко, вновь упершись изучающим взглядом в глаза Эди.
- Никаких секретов, просто один мой родственник был частым обитателем мест лишения свободы и большим любителем рассказывать о тамошних порядках, а я внимательным слушателем.
- А Марван, он что, главный из них?
- Да, а те двое - его шавки. Есть и третий, который их успокаивал, ему пока нездоровится.
- Я против Марвана и этих, кто бил, написал заявление. Надзиратель сказал, что его, как организатора, примерно накажут и больше в нашу камеру не возвратят.
- По мне бы лучше его, уже битого, вернули, чем другого неизвестного, который может оказаться покруче Марвана, - спокойно заметил Эди, стягивая с ног кроссовки.
- Возможно, но в любом случае предлагаю держаться вместе, тем более вы за меня уже вступились, - предложил Бизенко и замер в ожидании ответа.
- Я не против, вдвоем, конечно, веселее, - согласился Эди, пристально взглянув ему в глаза, в которых увидел, умело скрываемый за бравадой слов четко выраженный красными прожилками воспалений страх перед ожидающей его неизвестностью, страх перед непреодолимой силой произвола и вольницы блатного люда, насильно втиснутого в эти арестантские камеры, следы судорожного поиска точек опоры для восстановления утерянного равновесия и печать тотального недоверия ко всем вокруг себя. "Иначе и быть не может, - заключил Эди, ожидающий реакции Бизенко на свои слова, - ведь он же опытный шпион, скорее всего прошедший специальную подготовку, но оказавшийся в сложной ситуации, которая требует от него максимума осторожности, но и действий для исправления допущенной им ошибки. Цена вопроса - жизнь, и он знает об этом. Нельзя торопить события, сначала надо стать единственным человеком, с которым он может говорить о себе и своей семье, а там…"
- Тогда предлагаю спать по очереди, чтобы нас не застигли врасплох, - прервал его мысли Бизенко.
- Согласен, напомнили этим армейские наряды по два часа на брата, ну что, будем жребий тянуть, товарищ стратег? - пошутил Эди, подвигая к койке оставленную ранее в проходе свою сумку.
- А в каких войсках служили? - как бы для поддержания темы спросил Бизенко.
- В десантных. А вы?
- Знаете, не пришлось, я после школы сразу в институт поступил, а там все закрутилось, не до армии было.
- Откосили, что ли, - ухмыльнулся Эди, удивившись употребленному самим обороту речи. Откуда взялось слово-то такое и, главное, удачное в данной ситуации.
- В этом нужды не было, поскольку моя работа предполагала освобождение от армии.
- Ничего себе, со студенческой скамьи и на такую работу, где бронь, вы что…
- Нет, нет - это не было связано с какой-нибудь секретной службой, - перейдя на шепот, быстро проговорил Бизенко, - просто я нужен был как переводчик для работы с иностранцами. У меня два языка, которыми я в совершенстве владею.
- А-а, тогда понятно, а то я подумал было…
- Нет-нет, все не так, - прервал Бизенко своего собеседника.
- Что тут говорить, получается, вам просто в жизни повезло, иначе говоря, счастливый билет на выпускных экзаменах вытянули и получили возможность практически с юношеских лет бывать "за забором", где, как рассказывают побывавшие там люди, существует целый мир неизвестных нам вещей.
- Вы правы, в этом смысле мне действительно повезло, но зато сейчас, как видите, нахожусь, впрочем, как и вы, по полные уши в дерьме, - произнес дрогнувшим голосом Бизенко.
- Не знаю, что там у вас, но в отношении меня милиция творит полный беспредел. Меня, приехавшего в Белоруссию собирать материал о защитниках Брестской крепости, запихнули в этот гадюшник, - парировал Эди, а затем, как бы распаляясь, добавил: - Я им этого так не оставлю, буду жаловаться во все инстанции, если надо - дойду до Горбачева. Сволочи, хотят мою жизнь исковеркать, но я не позволю.
- Молодой человек, я вам не рекомендую горячиться. Такие вещи надо делать обдуманно. Иначе можно себе еще хуже сделать, ведь надо полагать, вам что-то вменяют, поскольку упекли сюда, - в очередной раз не дал ему договорить Бизенко.
- Да что толку об этом сейчас говорить, - выпалил Эди, отметив про себя его привычку прерывать собеседника, которую при необходимости можно будет использовать для оказания на него воздействия. Завтра потребую у следователя дать встречу с адвокатом и здешними друзьями, которые ему расскажут, что я не бандит с большой дороги.
- Мне кажется, что это верный ход, но только не горячитесь, кстати, давайте знакомиться, а то за разговором забыли друг другу представиться. С этими словами он протянул руку и назвал себя по имени и фамилии.
Эди также представился и, сославшись на позднее время и необходимость восстановить потраченные за прошедший трудный день силы, предложил отдохнуть, а при потребности в дальнейшем продолжить этот интересный диалог. И на самом деле, сказано было много, что следовало обдумать и наметить дальнейшую тактику ведения разговора.
- Вы правы, утро вечера мудренее, но, возвращаясь к моей инициативе о поочередном дежурстве, если не возражаете, я буду бодрствовать первым, - отметил Бизенко, изобразив на лице широкую улыбку.
- Хорошо, тогда я попробую уснуть, - согласился Эди и лег, скрестив руки на груди.
- А я посижу, - полушепотом произнес Бизенко, пристроив у себя на коленях упругую подушку и слегка навалившись на нее согнутыми в локтях руками, - так легче будет бодрствовать, а то можно ненароком и уснуть, хотя о чем я говорю, разве это возможно в этих условиях.
Эди, никак не отреагировал на эти слова, наблюдая за своим соседом из-под прикрытых век. Ему важно было увидеть, почувствовать, как поведет себя Бизенко, оставшись один на один со своими тяжкими мыслями. О том, что он возбужден и напряженно думает - сомнений не было. Его глубокие вдохи и выдохи, периодические поглядывания в дальний угол, откуда доносились приглушенные голоса продолжающих чифирить блатных, были ярким тому свидетельством.
- Надо же, не успел головой коснуться подушки, сразу засопел, - так же тихо промолвил Бизенко, поглядывая на Эди. - Скорее всего, десантная подготовка дает о себе знать, - утвердительно добавил он, в очередной раз бросив тревожный взгляд в дальний угол.
"Мыслительному процессу "Иуды" значительно большей помехой, чем я думал, являются блатные, иначе он не стал бы так часто оборачиваться в их сторону, отрываясь от своих непростых дум, - решил Эди, продолжая наблюдать за ним, - он их боится. И потому можно рассчитывать на его активный дрейф в мою сторону в надежде обеспечить себе физическую защиту. Первый шаг в этом направлении он сделал сам… Выходит, мы верно рассчитали перспективу, теперь следует продолжать линию на дальнейшее сближение, чтобы стать для него единственным каналом связи с внешним миром, а после можно будет решать задачи иного уровня, но это дела завтрашнего дня. Сегодня нельзя спешить, выдержка и неторопливая работа принесут ожидаемый результат", - заключил Эди, прислушиваясь к биению пульса жизни камеры, покой которой нарушали приглушенный разговор в блатном углу, чей-то кашель и переливы басистого храпа на верхних койках, а иногда визгливый крик Слюнявого, требующего тишины, после чего сразу прекращался и храп, и кашель, чтобы потом через некоторое время вновь повториться.