Главарь окинул незнакомцев быстрым внимательным взглядом. "Да, - мысленно оценил он гостя. - Этот станет ходить через границу. Похож на Новруз-бека, только покрепче. Такой на любое дело пойдет... И в гепеу тоже. Второй еще щенок! Я переломлю его одной рукой, А вот стал неудобно. Кериму не виден". Он указал Юсуфу место поближе, на краю ковра. Еще раз поклонившись, тот подошел и стал, ожидая, пока сядут старшие. "Обычай знает, - подумал Гейдар-ага, - почтителен, скромен, не поднимает глаз..."
- Да пошлет тебе аллах благополучия и успеха во всех твоих делах, - нараспев произнес мулла, здороваясь с главарем. Гейдар-ага склонил голову, приложив руку к сердцу, потом с приветственным жестом повернулся к Расулову.
- Тебя я тоже рад видеть, старший брат.
Мулла, подобрав полы накидки, опустился на ковер, оперся на подушку, подложенную хозяином.
- Плохие новости, совсем плохие, Гейдар-ага. - дребезжащим речитативом затянул он. - Разгневался на нас всевышний, смуту поселил в умах мусульман. Крестьяне забывают дорогу в мечеть, молодежь не слушает старших, женщины потеряли стыд. Не только в Закаталах - в селах снимают чадру, ходят в больницу, спорят с мужьями. Закон шариата уже не закон, - вещал мулла, ерзая на ковре, как курица, устраивающаяся на насесте.
Гейдар-ага с трудом сдерживал раздражение. Каноны восточной учтивости не позволяли, встретившись, сразу переходить к цели свидания, но болтовня старого пустомели злила его.
Подчеркнуто неторопливым жестом атаман расстегнул пояс с кинжалом, отложил в сторону. Испытующе глядя на Расулова, скинул с плеча перевязь маузера. Старый Гасан, приняв позу человека, собравшегося совершить омовение, раскрыл перед собой пустые ладони и медленно опустился на корточки рядом с муллой. "Умен", - подумал Гейдар-ага и неприметно покосился в сторону младшего гостя. Тот, помедлив, тоже присел, сложив на коленях скрещенные руки.
Хозяин поставил перед гостями стаканчики с чаем. Мулла торопливо схватил свой, стал греть о него озябшие руки, потом начал пить мелкими глоточками, причмокивая и отдуваясь. Воспользовавшись паузой, Гейдар-ага кивнул Расулову.
- Войдем в дом, там поговорим.
Поднявшись, оба вошли в комнату, расположенную рядом с той, откуда за встречей наблюдал Керим. В нее вела дверь, проем был прикрыт ситцевой занавеской.
- Я здесь в гостях, но ты будь как дома, пожалуйста, - доброжелательно произнес Гейдар-ага, усаживаясь на разбросанные по ковру подушки и, не меняя тона, будто вскользь, спросил: - Где ты живешь?
- Я из Пойлы, что вблизи границы, - ответил старый Гасан. - Ты должен знать Расуловых.
- Ты брат Наджаф-кули?
- Он умер пять лет тому назад. Надеюсь, аллах нашел ему место в раю.
- Ты занимаешься его ремеслом?
- Так принято у нас в семье, Гейдар-ага.
- Наджаф-кули был другом моего двоюродного брата Мусы. Ты знал его?
- Гейдар-ага, я старый человек, зачем со мной играть, - нахмурясь, произнес Расулов. - Ты сам прислал ко мне Мусу Джебраилова. Я помог ему перейти границу. Хочешь узнать, с чем я пришел, - слушай. Не хочешь - разреши, мы уйдем.
Широкоскулая рябая маска ухмыльнулась, в черной бороде ослепительно блеснули зубы. Гейдар-ага умиротворяюще поднял открытую ладонь.
- Прости, старший брат. У меня нет гепеу, я сам должен вести эти разговоры. Ты сделал, как я просил, привел с собой сына, я верю тебе. Но ты слышал, как было под Шушей? Не сердись, скажи; кто тебя послал?
- Я говорил с Мурсал-Киши, он дружит с англичанами. Они хотят тебе помочь.
- А что ждет Мурсал-Киши? Зачем я ему?
- Он много знает о тебе. Знает, что ты хочешь собрать все лесные отряды, поднять знамя газавата. Мурсал-Киши сказал так: если Гейдар-ага сможет договориться с Саттар-ханом, с Али Ниязом, мы дадим ему много оружия. Скажешь "да" - я тебе укажу, где находится оружейный склад.
- О каком складе говорит старший брат? - Гейдар-ага поднял клочковатые, цвета полыни брови.
- Носить оружие через границу тяжело и опасно. Когда англичане были здесь, они оставили склад на десять таких отрядов, как твой. Мне точно объяснили, где он, я проверил, все на месте. У железной дороги, где станция Ганджа. Они думают так: будет у тебя оружие - сможешь собрать другие отряды, начнешь большую войну.
- Что в этом складе? - Гейдар-ага подался вперед. Новость ошеломила его, и сохранять равнодушный вид не хватало сил.
- Пулеметы, винтовки, маузеры, гранаты, Патроны тоже, конечно. Мне называли чего сколько, прости, не запомнил, только много.
"Не запомнил?" - Гейдар-ага снова насторожился.
- А как с Мусой? Он перешел границу? И где сейчас? - Вопрос был задан неожиданно.
Но за годы занятий контрабандой старому Гасану не раз приходилось оказываться перед всякими неожиданностями, и он привык не теряться.
- Я думаю, где-нибудь в Ленкорани, - насмешливо улыбаясь, отвечал он. - Мурсал-Киши хотел к тебе Мусу прислать. Тот деньги взял, границу перешел, но исчез куда-то.
Гейдар-ага ухмыльнулся.
- Муса неглупый человек, зачем ему в Закаталы идти? Здесь каждый милиционер его знает. Наверно, спрятался... - успокаиваясь, произнес атаман. - Хорошо, скажи теперь, ты склад покажешь, что потом?
- Потом к себе в Пойлу поеду, а оттуда за границу - Мурсал-Киши рассказать о том, что ты решил.
- Да благословит тебя аллах за эту новость! - торжественно произнес Гейдар-ага, поднимаясь. - А сейчас... Ты можешь ехать сразу?
- Для этого я шел сюда, Гейдар-ага. - Расулов тоже встал, лихорадочно соображая, можно ли задать вопрос, почему Гейдар-ага согласился встретиться с ним лишь в том случае, если Гасан придет на свидание вместе с сыном, или лучше от этого воздержаться. Но Гейдар-ага сам развеял эти сомнения.
- Оставишь сына здесь. Поедешь с Новруз-беком. Покажешь место, склад.
- Сына? - Расулов оскорбленно вскинул голову. - Ты мне не-доверяешь? Не будет склада, ничего не покажу!
- Слушай, я говорю, почтенный Гасан, - Гейдар-ага подался вперед, свел глаза в узкие щелки. - Пусть моя осторожность не обидит тебя. Но два раза не надо, чтоб я говорил. Или будет как я хочу, или будет нехорошо. Керим! - Длиннорукий, откинув стволом винтовки занавеску, вдвинулся в комнату. - Позови Новруз-бека!
- Да, Гейдар-ага.
Новруз-бек вошел, поддерживая рукой спадавшую бурку.
- Поедешь с нашим братом, куда он покажет, - обратился к нему главарь, не отрывая прищуренных глаз от Гасана. - Хорошо запомнишь место. Привезешь мне со склада гранаты и маузер. Скажешь нашему брату спасибо. Где меня потом найти, сам знаешь. Поедешь сейчас.
- Наконец-то аллах вспомнил о нас! - Глаза Новруз-бека радостно заблестели. - Будь покоен, Гейдар-ага, все сделаю как надо. - И повернувшись к Расулову: - Пойдем. Коня хозяин даст.
- Но потом ты отпустишь сына? - В голосе старого Гасана звучало неподдельное волнение.
- Потом... Потом, конечно, отпущу. Разве мусульманин платит злом за добро? - свистящим шепотом произнес Гейдар-ага.
XII
Вечером того самого дня, когда Гейдар-ага встретился со старым Гасаном, в кабинете Николая Семеновича резко, требовательно затрещал телефон. Гордеев, уже третьи сутки не выходивший из управления, схватил трубку.
- Докладывает Киреев. Гусейнов только что пришел на квартиру к Юдину. Продолжаю работу.
Прижав кнопку звонка, Николай Семенович не отпускал ее до тех пор, пока в комнату не влетел секретарь.
- Хентова ко мне!
Через несколько минут появился Хентов, носатый, похожий на грача брюнет в мятой гимнастерке. Плохо затянутый командирский ремень скособочился под тяжестью крупнокалиберного кольта, голенища были слишком просторны для его тонких ног. Но Хентов никогда не был в управлении мишенью для насмешек, так как специалистом он был великолепным. "Такой выйдет в эфир на спичечном коробке да на паре женских шпилек", - говорили о нем радисты. За виртуозное мастерство Хентову прощалась и внешняя расхлябанность, и полное отсутствие чувства юмора.
- Как у тебя? - Гордеев не скрывал своего беспокойства.
Хентов пожал плечами.
- Люди дежурят в должном диапазоне, - негромко, чуть картавя, отвечал он, - заработает рация, сразу засечем.
- Ты адрес-то, часом, не перепутал?
- Зачем? - Хентов опять пожал плечами. - И сейчас хорошо помню. Третий Нижнеприютский, четырнадцать. Разрешите идти?
- Да, да, пожалуйста. И скажите там, чтобы Волкова ко мне прислали.
Хентов вышел, Анатолий Максимович появился почти тотчас же, видимо, ждал вызова. Сегодня он был в штатском.
- Ты готов?
- Так точно, - Волков привычно вытянулся. - Киреев, Бероев, Онищенко, Горчакова.
- Не простит тебе Юсуф, что девушку на такую операцию берешь, - скупо улыбнулся Гордеев. - Да ты садись. Все равно мне первому сообщат.
- Что вы, Николай Семенович, - опускаясь в кресло, ответил Волков. - Юсуф гордиться будет. Горчакова в адресном неплохо себя показала, здесь посерьезнее дело будет. Хотя для нее опасности нет, дальше хозяйки ходить ей незачем.
- Слушай, - несколько смущенно начал Гордеев, - а как вообще у них. Ну... с Горчаковой? Ты не думай, Максимыч, я не потому спрашиваю, Юсуфу, как сыну, верю; просто хочется, чтоб у ребят было по-настоящему хорошо, а поговорить - спугнешь еще, обидишь...
- Смешные они, - Волков улыбнулся. - Друг от друга прячутся, таятся, а со стороны - оба как на ладони. Смотреть на них завидно.
Большие кабинетные часы - гордость начальника хозяйственной части, недавно появившиеся в комнатах второго этажа, пощелкивали словно все реже и реже. Казалось, что маятник сдает темп.
- Тошно до чего так сидеть, - не выдержал Анатолий Максимович.
- Куда уж, - начальник кивнул. - Только ему сейчас того тошнее. Как думаешь, возьмем без стрельбы?!
- Кто-о их знает, - уклончиво протянул Волков. - Мужики вроде тертые. Постараемся.
Вдруг распахнулась дверь, и Хентов, еще более растрепанный, чем полчаса назад, появился на пороге.
- Работает рация, товарищ... Николай Семенович. Она самая, ошибки нет. В Нижнеприютском.
- Ну, хоп, - по вынесенной еще из Средней Азии привычке сказал Волков и, встав, одернул топорщившуюся над левым бедром полу пиджака. - Я спускаюсь, Николай Семенович?
- Да, выходите. Сейчас доложу, и поедем, - кивнул Гордеев, поднимая трубку.
...Потные, тяжело дышавшие Юдин и Гусейнов возились у печки, старательно заделывая опустошенный тайник. Рация, упакованная в вещевой мешок, стояла у двери, агент номер 015 заметал следы.
Каменщики, прямо сказать, были никудышные. Когда работа наконец была завершена, весь пол был заляпан раствором, у самой печи образовалась настоящая лужа, вещи покрылись налетом кирпичной пыли. Перед уборкой присели отдохнуть, закурили.
- Аркадий Иванович, - Гусейнов с отвращением оглядел разоренную комнату, - и не зря мы все это затеяли?
- Нельзя долго работать на рации из одного места, - Юдин взъерошил свои редеющие волосы, потянулся, отхлебнул из стоявшей на столе початой бутылки. Почему-то неотвязно лезли в голову стереотипные слова в шифровках: "Да хранит вас бог, Уильям".
Гусейнов потянул к себе лежавшие на столе нарды и открыл их.
- А я думал, что мы успеем сыграть сегодня партию, - сказал он и, вынув из ящика обломанную половинку нардовской шашки, спросил: - Что ты не заменишь целой? Сколько времени она валяется здесь.
- Оставь, пожалуйста, - сердито буркнул Юдин и, выхватив из рук Гусейнова обломок, сунул его в карман.
Послышался робкий, хорошо знакомый обоим стук тети Даши. Юдин быстро встал, надел пиджак, сунул правую руку в карман и шагнул к двери. Старушка поманила его в коридор.
Беспокойство хозяина начало, видно, передаваться и гостю. Поднявшись, Эюб подошел к окну, попробовал, крепко ли сидят в гнездах шпингалеты, выдернул их и вернулся на свое место. Через минуту вошел Юдин.
- Что там? - спросил его Эюб.
- Чертовщина какая-то. Нашу старуху срочно вызывают к племяннице. Есть у нее такая. Подружка пришла, говорит - та внезапно заболела. Не нравится это мне.
- Разве племянница не может болеть? Аркадий Иванович, клянусь своей головой, ты стал похож на человека, который боится своей тени. Нельзя так, слушай... Юдин тяжелой походкой подошел к столу, взялся было за бутылку, потом отставил.
- Чувствую я, что наша проверка в адресном плохо обернется. Оттого и тороплюсь с переносом рации.
- Оставь, Аркадий Иванович. Ты же не тетя Даша, чтобы верить в черных кошек, тринадцатое число и прочую чепуху... Хотя я понимаю, что лучше быть пять минут трусом, чем всю жизнь покойником, но сейчас, думаю, зря расстраиваешься. Скажи лучше, что дальше делать?
- Там, под шторой, провод натянут, Сними-ка его, брат.
Гусейнов пересек комнату и оказался у окна в тот самый момент, когда с треском распахнулась дверь и в комнату шагнули двое с оружием.
- Стоять! Не дви...
Выключатель был у окна, и реакция Гусейнова оказалась мгновенной. Ударив рукой по кнопке, он выключил свет, стремительно распахнул окно и выпрыгнул наружу. Волков стелющимся вратарским прыжком метнулся к дивану. Глухо, словно за стеной, стукнул выстрел. Под окном послышался сдавленный вскрик, и все стихло.
Через секунду вспыхнул свет. Гордеев стоял у окна, наган вплотную прижат к бедру, средний палец на собачке, указательный вытянут вдоль ствола, левая рука на выключателе. Но только что прозвучавший единственный выстрел был направлен не в Волкова. Анатолий Максимович стоял у дивана, поддерживая обвисшее тело Юдина. Волков, нахмурясь, опустил Аркадия Ивановича. Нагнулся, взялся за пульс.
- Вызвать "скорую"? - спросил кто-то из сотрудников.
- Не надо, - покачал головой Анатолий Максимович. - Не захотел платить. Стрелял прямо в сердце.
- Все равно врач нужен. Акт составит. Вызывайте, - распорядился Гордеев. И, сдвинув штору, спросил у подошедшего к окну сотрудника: - Что там у вас?
- Похоже, ушел, - оба, и Киреев и Онищенко, старались не глядеть на начальника.
- С чем вас и поздравляю. Идите помогите при обыске, - распорядился Гордеев.
Волков, сняв с кровати покрывало, прикрыл им труп и вышел вслед за Гордеевым.
- Унес с собой всю агентуру. Теперь придется повозиться... - ни к кому не обращаясь, проговорил он.
- Слушай, Максимыч, - быстро, будто диктуя стенографистке, заговорил Гордеев. - Бери Киреева. В машину - и к Гусейнову домой. Не медли. Ему из Баку выбраться надо, а одет неудачно. Рубашка яркая, не дурак, обязательно сменит. Да и денег с собой может не быть. Я сейчас в управление, порт перекроем, на шоссе посты выставим, организуем в городе розыски. А ты, если дома не застанешь, давай по линии железной дороги. У него сейчас два пути. Хорошо, если к границе. А вдруг к Гейдар-аге? Перехватить его надо, во что бы то ни стало. Иначе... - Он не договорил.
...Громоздкий "бенц", рывком взяв с места, понесся в сторону Тазапирской улицы, на которой жил Гусейнов.
- Как же у тебя получилось, Павлуша? Ты ж под окном стоял, - отрывисто проговорил Волков.
- Дьявол его знает... - Киреев закурил, стараясь быть спокойным. - Он выскочил прямо на Онищенко. Тот упал, я думал - убит и к нему... Ну, и промедлил. Всего-то доля секунды, а Гусейнов уже в кусты и к пролому. Бероев у другого окна стоял, с него не спрос.
- Ловок, бестия, Меж пальцев ускользнул. Если мы с тобой его не найдем, будет плохо. - Волков замолчал и, взявшись рукой за спинку сиденья, всем корпусом подался вперед, словно пытаясь ускорить бег машины.
Масьма Гусейнова была искренне удивлена, что Эюба в такую позднюю пору разыскивают друзья. Киреев, отлично говоривший по-азербайджански, минут десять беседовал с заспанной бабкой, убедился, что спрятаться в квартире невозможно, и быстро спустился к машине.
- Прежде чем на вокзал, давай еще один адрес проверим, - предложил он Волкову. - Старуха говорит, что Эюб дядю часто навещает. Мовсумов Дадаш, в торговле работает. Если действительно из дому без денег вышел...
- Давай на Завокзальную, Сережа, - Волков за эти дни успел запомнить адреса всех родственников и знакомых Гусейнова.
Дадаш Мовсумов был заметно смущен визитом, но утверждал, что не видел Эюба уже больше месяца. Однако в доме, несмотря на поздний час, никто не спал, похоже было, что хозяева чем-то напуганы. В углу комнаты стоял чемодан.
- Ну вот что, - Анатолий Максимович решил не терять времени. - Ближе к делу. Я знаю: Гусейнов только что был здесь. Говорите: куда поехал?
В этот момент Киреев на всякий случай запустил руку за диван, пошарил там и извлек знакомую обоим яркую рубашку Эюба. Это выдало Мовсумова с головой. Разом ослабев, он опустился на стул.
- Воды хлебните, - поторопил Анатолий Максимович. - И рассказывайте.
Уходя от преследования, Эюб Гусейнов успел сочинить историю, которая была встречена с сочувствием в доме Мовсумова. Бухгалтер рассказал, что на днях был арестован за растрату его коллега Юдин, до этого поссорившийся с Эюбом, и теперь Гусейнов опасается оговора. Дядя поверил и дал Эюбу пятьсот рублей, другую рубашку, пиджак, кепку и подсказал довольно безопасный маршрут.
- Здесь рядом узкоколейка. Я сказал: езжай в Бинагады, а там, в поселке, на ученический поезд пересядешь, до Баладжар доберешься. Оттуда хочешь на пассажирском, хочешь на товарном уехать можно.
- А он не в Закаталы собрался? - равнодушным голосом спросил Волков.
- Он сказал, что в сторону Тифлиса поедет. Правда или нет, не знаю, - развел руками Мовсумов.
Когда Волков и Киреев приехали на станцию узкоколейки, выяснилось, что поезд уже давно ушел. Гусейнова на станции не было.
- Куда теперь? В Бинагады? - Сергей, шофер оперативной машины, уже сориентировался в коротких репликах, которыми перебрасывались его пассажиры.
- Не стоит. Гони прямо в Баладжары. К ученическому тоже опоздать можем, а так время выиграем, - решительно сказал Волков.
- Анатолий Максимович, может, он тоже на ученический не успеет?
- Ну на следующем выедет. Если решил уходить по железной дороге, Баладжар ему не миновать. Давай, Сережа, давай, дорогой...
Шофер нажал на акселератор.
Вспарывая темноту узкими лучами фар, скрипя покрышками на поворотах, "бенц" рвался вперед, словно гончая, взявшая свежий след. Но Волкову казалось, что тянутся они чуть быстрее крестьянской арбы.
...Мотор отказал, когда до станции оставалось около двух километров. Водитель кинулся открывать капот. Волков, не говоря ни слова, отбросил дверцу и выпрыгнул на шоссе.
- За мной, Павлуша, бегом! - хрипло бросил он в темноту и замолк, сберегая дыхание.
Сухопарый, легкий на ногу Киреев на первых ста метрах обошел было Волкова, давно уже не бегавшего кроссы, но вскоре начал сдавать. Мерным размашистым шагом Анатолий Максимович уходил вперед, словно не ощущая тяжести своего огромного тела.
- Максимыч... Убавь, дорогой... Не могу... - задохнувшись и перейдя на шаг, с трудом выкрикнул в темноту Киреев. Темнота отозвалась одним лишь словом: "Юсуф!" И Павел вновь побежал, шатаясь от изнеможения, жадно хватая воздух, чувствуя, что сердце колотится где-то в ушах и вот-вот выпрыгнет.