В этот вечер у них был настоящий праздник; после того как уложили детей спать, они устроили романтический ужин при свечах и с шампанским.
Утром Игорь проснулся в хорошем настроении. Он всегда себя чувствовал хорошо в окружении семьи, но сегодня как никогда хотел быстрее попасть на службу. В его оперативной практике впервые появился материал, реально связанный со шпионажем, и в нем проснулся охотничий азарт.
Через час он уже сидел на докладе в кабинете Иващенко. Выслушав информацию, начальник отдела перевел довольный взгляд на Можайского, давая понять, что его версия нашла подтверждение.
- Итак, у кого будут какие мнения, что делать дальше? У вас есть, товарищ Чернов, какие-то мысли по этому поводу?
- Так точно, - по-военному ответил Игорь, - прежде всего, нужно определиться, кто имел доступ к диссертации командира, и взять их в проверку. Для начала нужно в секретной части по карточке-заместителю проверить, кто ее брал. Для этого, чтобы не выдавать свою заинтересованность, предлагаю провести проверку режима секретности в полку восьмым отделом штаба ВВС.
- Зачем все так усложнять? - перебил Чернова Можайский. - Вы можете затребовать в секретной части перечень совершенно секретных и особой важности документов и список лиц, имевшим к ним доступ. В любом случае подобные документы хранятся в отдельных папках и опечатываются ответственными лицами-исполнителями. Я больше чем уверен, что, кроме командира, ее никто не смотрел, во всяком случае, официально.
- Тогда получается, что, кроме Шкилева, никто другой не мог допустить утечку информации, - попытался возразить Чернов.
- В том-то и дело, что именно он и допустил утечку информации, но наша задача, а точнее - теперь ваша - выяснить, как информация о тематике диссертации попала к спецслужбам вероятного противника. Начните с автора. Я жду ваших докладов ежедневно к семнадцати часам. Идите работать, - закончил Иващенко.
Когда они остались одни, Иващенко заметил Можайскому:
- А рациональное зерно в предложении капитана все-таки есть. В "секретку" нужно послать нашего человека. Я согласен, что выяснить круг лиц, осведомленных в деталях диссертации, мы не сможем, но, по крайней мере, определимся, когда началась работа над ней и как часто она пополнялась новыми материалами. Это нам даст возможность приблизительно определить период времени возможной утечки информации. Короче, поставьте задачу своему источнику из режимно-секретного отдела, пусть посмотрит в вертолетном полку порядок хранения совершенно секретных документов и обратит внимание на то, когда поставлена на учет диссертация, сколько раз ее брали, когда сдавали, сколько раз пополняли, короче, все, что можно узнать по карточке-заместителю. Желательно, чтобы он сделал это как можно быстрее. Сами понимаете, времени на раскачку у нас нет.
Майор Нечипорук проходил службу в восьмом отделе ВВС Северного флота со дня окончания Краснодарского военного училища. Сотрудник Особого отдела установил с ним оперативный контакт еще в курсантские годы. Тогда подобное сотрудничество для него было вынужденной мерой. С одной стороны, он не хотел "стучать" на своих, с другой - понимал, что это поможет ему в продвижении по служебной лестнице. С тех пор поменялось много особистов, и моральные аспекты этой работы ушли далеко на задний план. Поэтому, когда Можайский высказал ему свою просьбу, он отнесся к ней спокойно и, не задавая лишних вопросов, пообещал выполнить ее в самое ближайшее время.
Глава 3
Игорь возвращался в полк в надежде, что быстро найдет канал утечки информации. Ему казалось, что все получится очень просто и быстро. Гарнизон находится в режимной зоне, поэтому посторонние появиться здесь не могли. Отправлять документы по почте было бы глупо со стороны Шкилева, но исключать такую возможность нельзя. Если передача состоялась в Мурманске, то проверить его контакт с иностранцами через возможности территориального управления КГБ не составляло большого труда. Оставался самый сложный момент - отпуск. Здесь проверить передвижение командира полка и его контакты было уже сложнее.
Незаметно прошло время в пути. Чернов вышел из "уазика" и направился в штаб. На пороге как всегда курили офицеры и что-то бурно обсуждали. Игорь зашел в штаб и в вестибюле встретился лицом к лицу с полковником Шкилевым. Учитывая последние события, разговаривать с ним, а особенно смотреть в глаза, желания не было. Где-то в глубине души у него тлело чувство вины перед этим человеком.
- Хочешь завтра полететь со мной на Кильдин? - предложил Игорю командир. - Я планирую проверить на острове нашу комендатуру и готовность аэродрома. Насколько я знаю, ты там еще не был, заодно на вертолете покатаешься. Никогда не летал на Ка-29? Ну, так как?
- Я с превеликим удовольствием, но нужно поставить в известность мое руководство, - ответил Игорь.
- Давай быстрее решай и дай мне знать, чтобы я внес тебя в полетный лист, - с улыбкой сказал Шкилев и поспешил к своей машине.
Войдя в кабинет и едва успев снять шинель, Чернов сразу же позвонил Можайскому:
- Андрей Викторович, разрешите мне завтра полететь вместе со Шкилевым на Кильдин? Он сам предложил, - как бы извиняясь, спросил Игорь.
- Ну, вы же знаете, что не имеете права летать на ПЛА-шных вертолетах без парашютной подготовки и разрешения командующего. Зачем лишний раз себя подставлять?
- Андрей Викторович, - не унимался Чернов, - мы полетим на транспортном вертолете Ка-29, на нем разрешена перевозка пассажиров. А что касается парашютных прыжков, то у меня их десять, еще с армейской службы.
- Что, ностальгия? - усмехнулся Можайский. - Ну ладно, лети, голубь сизокрылый, только попроси Шкилева, чтобы на всякий случай взяли и на тебя парашют. Сам знаешь, какая у нас техника. По прилету заодно отпишешься о готовности запасного аэродрома.
Довольный тем, что завтра он опять окунется в свою стихию, Игорь даже забыл о произошедшем в Особом отделе разговоре. Он очень любил летать, учеба в штурманском училище проходила для него легко. Впереди были мечты о небе, воздушных трассах и дальних командировках. В летных училищах запрещались занятия боксом и тяжелой атлетикой, но, тем не менее, вечерами Игорь посещал секцию каратэ, которую на добровольных началах вел их командир взвода. Полученная на тренировке травма сначала никак не сказалась на здоровье будущего штурмана, но через год после окончания училища Игорь стал замечать, что видит не так четко, как раньше. Диагноз врачей для Игоря был неутешительным, впереди его ждало списание с летной работы. В этот период волею судьбы случай его свел с особистом местного авиаполка, который и предложил ему перейти на службу в КГБ, тем более что имеющийся процент зрения был допустимым к оперативной работе.
Приятные воспоминания прервал треск телефона внутренней связи.
- Капитан Чернов, слушаю вас, - снял трубку Игорь.
- Ну, что, решил вопрос с начальством по поводу завтрашнего вылета? - услышал он знакомый голос командира полка.
- Да, все нормально, разрешили, но с условием, что вы и на меня возьмете парашют, - с усмешкой передал Игорь рекомендацию своего начальника.
- Не волнуйся, если ни дай бог что - возьмешь мой, - засмеялся Шкилев. - Короче, завтра ты должен быть как штык в девять часов утра на аэродроме, борт N 29, только без опозданий, ждать никто не будет. Давай.
- До завтра, - ответил Чернов и положил трубку.
Не понятно почему, но настроение Игоря стало портиться. По-человечески Шкилев вызывал у него симпатию и уважение. Им часто приходилось общаться по служебным вопросам, и они всегда находили общий язык. Леонид Петрович был интеллигентным человеком, очень выдержанным и тактичным. Он никогда не разговаривал с подчиненными на повышенных тонах и никогда никого не оскорблял, но попадать к нему "на ковер" боялись все. Однажды Игорь слышал реакцию одного провинившегося офицера, вышедшего из кабинета командира: "Лучше бы дал по морде или матом обложил". За все время, проведенное в гарнизоне, Игорь ни разу не слышал о нем плохого слова. Это редкий случай, когда командир устраивал практически всех. Поэтому Шкилев никак не уживался в сознании Чернова в роли предателя. А самое главное, абсолютно не просматривался мотив для предательства. Как командир полка, прослуживший более трех лет на Севере, с учетом полярных надбавок, он получал зарплату, какую не получали генералы на Большой земле. Он был на хорошем счету у командования ВВС флота. Его жена была лишена амбиций, присущих "первой леди". Единственный сын заканчивал обучение в летном училище. Обдумывая все произошедшее за эти дни, Игорь стал склоняться к мысли, что не все так просто, как ему показалось сначала. Но новые идеи в голову не приходили.
На следующее утро, без четверти девять, Чернов вместе с членами экипажа ждал командира возле вертолета. Тот прибыл ровно к девяти, принял доклад командира экипажа и дал команду всем занять рабочие места. Уже в вертолете он обратился к командиру экипажа:
- Толя, у тебя сегодня выходной, поспи в салоне, полечу я, - он сел в командирское кресло, привычно положив правую руку на штурвал, а левую на рычаг шага. Через пару минут засвистел двигатель, и вертолет оторвался от земли. Игорь смотрел в иллюминатор и поражался безграничным просторам белого безмолвия, где на многие километры не было никаких признаков жизни. Кругом белели только сопки, лишенные растительности. Через двадцать минут полета земля резко закончилась, и внизу неожиданно показалась бухта, усеянная стоящими у причалов подлодками. Рядом виднелись четырехэтажные дома.
- Это что за гарнизон? - спросил Чернов у дремлющего рядом командира экипажа.
- Гремиха, - не открывая глаз, ответил тот.
- А как же люди сюда добираются? Я не видел ни одной дороги внизу.
- По морю. Раз в месяц из Мурманска сюда ходит паром, - ответил немногословный летчик.
Когда-то в детстве Игорь хотел быть моряком. Теперь, глядя на морской гарнизон сверху, он порадовался, что любовь к авиации оказалась сильнее.
Впереди был остров Кильдин. До этого Чернову ни разу не приходилось бывать на островах, и это подогревало его интерес. Через несколько минут полета вертолет "по-самолетному", на зависая в воздухе, сел на взлетно-посадочную полосу острова, уложенную металлическими плитами. Шкилев дал возможность выйти всем членам экипажа из вертолета, а затем вылез из кабины сам. В морской авиации были морские традиции. В отличие от обычной авиации, где командир выходил из самолета первым, в морской авиации командир экипажа, как капитан, покидал судно последним.
На аэродроме его уже ждал комендант. Он подбежал к командиру полка и представился:
- Товарищ полковник, начальник комендатуры капитан Горохов, здравия желаю.
- Здравствуй, Григорий Фомич, - поздоровался с ним за руку командир полка. Все члены экипажа последовали его примеру. Чернов с Гороховым уже знакомились, когда последний прилетал в гарнизон на подведение итогов. Пожимая руку коменданту, Игорь почувствовал сильный запах перегара. Видимо, пить Горохов закончил уже сегодня, потому что он усиленно пытался не показывать своего "тяжелого" состояния, однако красные глаза его предательски выдавали.
Обменявшись несколькими общими фразами, Шкилев взял Горохова под локоть и отвел в сторону.
- Григорий Фомич, ты когда слезешь со стакана? - строго спросил он. - Неужели ты не понимаешь, что своим видом и поведением не просто показываешь дурной пример подчиненным, ты разлагаешь личный состав? У тебя комендатура, подразделение, которое в любой момент должно быть в готовности принять на вынужденную посадку вертолет или самолет. Как ты это сделаешь в таком состоянии?
- Так же, как и сегодня, - логично ответил Горохов и добавил: - Мое состояние на готовность аэродрома не влияет. Я в любом состоянии готов выполнить боевую задачу, - с гордостью заявил комендант.
Затем, поменяв тон, обратился к командиру:
- Леонид Павлович, а чем здесь еще заниматься? Телевидения нет, клуба нет, спортзала нет, жена от меня ушла. Я бы, может быть, и окунулся с головой в службу, но нет возможности. Материалов нам для ремонта помещений не выделяют, борта садятся к нам в лучшем случае раз в месяц, вот и пьем с мужиками от безделья. Палыч, я уже седьмой год на острове, может, поможете перебраться на Большую землю? Если б хоть здесь "островные" платили, а так хуже ссылки.
- Да тебя бы уже давно перевели, но ты же виноват сам. Как ни приедет на аэродром комиссия, так ты с бодуна.
- Слово офицера даю, что в гарнизоне брошу пить.
- Ой, не зарекайся… Ладно, буду в кадрах, переговорю о тебе, а теперь показывай свое хозяйство.
Особо показывать было нечего. Весь гарнизон состоял из здания командно-диспетчерского пункта, казармы для солдат, столовой и двух деревянных домов для семей военнослужащих. Следуя в казарму, где по совместительству находился и штаб комендатуры, Игорь обратил внимание, что из домов вышли три женщины с детьми. Они надели, видимо, самые праздничные наряды, потому что для них появление новых людей на аэродроме и было своеобразным праздником, где можно себя показать и на других посмотреть. Сразу за домами была свалка мусора, который разносился ветром. Его здесь были целые горы, потому что вывозить его было некуда и нечем. В общем, зрелище было удручающим. Невольно Игорь перевел взгляд в противоположную сторону, где красовались дикие скалы, усеянные чайками. Пройдя немного дальше, Чернов вышел к проливу, отделяющему остров от Большой земли. Он смотрел на противоположный берег, представляющий собой отвесную монолитную скалу, и думал о людях, населявших этот остров. Фактически они были узниками военной службы. Даже при желании, преодолев пролив на лодке, они не имели возможности подняться на берег, настолько были отвесными скалы. Люди добровольно обрекли себя на заточение и только полтора месяца в году, в отпуске, могли жить по-человечески. Размышления Игоря прервал Леонид Павлович.
- Ну, как тебе здесь? - спросил он.
- Жутковато, - честно признался Игорь.
- Это с непривычки. Зато летом здесь отлично: охота, рыбалка, грибов и ягод - море. Когда бывает тепло, люди выходят даже позагорать на пляж, - он показал рукой в сторону песчаной косы, протянувшейся к противоположному берегу. - Кстати, именно из-за этой косы выслуга у наших идет не год за два, как на островах, а год за полтора. Какой-то умник в московских кабинетах определил, что "островные" надбавки можно получать только в том случае, если остров находится на удалении от суши более чем на один километр. А здесь, на Кильдине, расстояние от берега определяется именно по крайней точке косы и равно восемьсот метров. Вот так.
Вместе с командиром они зашли в штаб. Пока Горохов докладывал о готовности объекта к приему полка, Игорь осмотрел помещения, предназначенные для "секретки", кодогруппы и комнаты для хранения оружия. Все держалось на честном слове, но высказывать замечания коменданту при полном отсутствии средств не было смысла. Для себя Игорь уже определил, что он изложит в докладной записке на имя начальника отдела.
На обратном пути Игорь смотрел в иллюминатор и думал о женщинах, которые приехали на этот остров за своими мужьями, не зная, что их ждет впереди. Ведь многие из них раньше даже не имели представления о военных гарнизонах. Жили в городах, выходили замуж за курсантов в надежде со временем попасть вместе с ними в Германию или Венгрию. А судьба распорядилась иначе, вместо заграницы они оказались на забытом Богом острове. И надо отдать им должное, остались со своими мужьями.
- Да, - подвел итог своим размышлениям Игорь, - декабристки отдыхают.
Вернувшись с аэродрома, Чернов позвонил Можайскому:
- Андрей Викторович, я прибыл. Есть что рассказать и написать по результатам поездки.
- Хорошо, я завтра подъеду к вам в гарнизон, у меня тоже есть чем поделиться. Постараюсь быть с утра. Так что до завтра. Отдыхай, - закончил разговор Можайский.
В половине десятого в кабинете Чернова появился Можайский. В неофициальной обстановке он предпочитал общаться с подчиненными на равных, без армейского официоза и субординации.
- Пока ты вчера наслаждался красотами Севера и катался на вертолете, мы не сидели сложа руки, - начал Можайский. - Наш человек из штаба ВВС проверял вашу "секретку". Так вот, в папке командира полка находятся 96-листовая тетрадь и одна дискета. Никто, кроме самого Шкилева, работу не брал и посмотреть ее в "секретке" не мог, так как папка с диссертацией опечатана его личной печатью.
- А что такое дискета? - услышав незнакомое слово, спросил Игорь.
- Это магнитный носитель информации, на который можно записать все - и текст, и расчеты, да все что угодно. Их используют в компьютерах, но, как мне сказали специалисты, у нас в частях их пока еще нет. Да, тетрадь зарегистрирована 11 ноября прошлого года. Значит, до этого времени диссертации еще не было, а следовательно, утечка информации об ее тематике могла произойти позже этого времени. И второй момент: тему своей диссертации полковник Шкилев заявил не в академии имени Гагарина в Москве, как мы предполагали, а в академии имени Гречко в Ленинграде. Мы забываем, что наши подопечные хоть и летчики, но служат все же на флоте.
- Так, может, утечка информации произошла через академию, а мы уже изменника Родины делаем из порядочного офицера, - с надеждой произнес Чернов.
- Не исключено. Для этого нужно проверить, что он отправлял в академию. Если туда поступали какие-то материалы, то можно проинформировать наших коллег в Ленинграде и умыть руки. А если нет, то придется искать здесь.
- А не могло получиться так, что Шкилев никуда ничего не посылал? Когда заявлял тему диссертации в академии, то на словах все рассказал куратору, а тот ее передал дальше? - высказал свое предположение молодой сотрудник.
- Игорь, неужели ты думаешь, что спецслужбы интересуют чьи-то мысли, летающие в воздухе? В технических вопросах разведку интересуют не слова, а чертежи, описания и расчеты. Поверь мне, интерес у них появляется только после того, как они получат экспертное заключение на возможность тех или иных работ. Поэтому что-то они уже получили. Вопрос: где, когда и от кого? Большего разведчики все равно нам ничего не скажут, потому что тогда есть вероятность засветки их источников. Так что думай, в каком направлении будем копать.
Информации оказалось слишком много, чтобы ее переварить и выдвинуть какие-либо версии. Поэтому Чернов, не долго думая, предложил:
- А давайте вызовем Шкилева к нам и напрямую спросим, кто помогает ему в написании диссертации и что записано у него на дискете. И, соответственно, где он ее взял.
- Я вижу, после общения с командиром вы уже не верите, что утечка информации произошла в результате его умышленных действий? Как версию этот вариант вы отвергаете полностью? - перешел на официальный тон Можайский.
Чернов нервно потер ладони рук и, не глядя в глаза начальнику, продолжил:
- Андрей Викторович, я действительно не верю в предательство Шкилева. Он летчик и, как всякий летчик, признает только один руководящий документ, заслуживающий внимания: это наставление по производству полетов. Все остальные для них - выдумки чиновников. Поэтому, мне кажется, если утечка и произошла, то только в результате халатности. Тем более что для умышленных действий нужен мотив, а у него его нет. У него перспектива продолжить службу в академии, зарплата больше, чем у генералов, машина. Он имеет все, что нужно и о чем можно мечтать.