- Давайте лучше прогуляемся.
- У меня всего пять минут.
- Тут рядом есть маленький парк.
Когда они вышли из отеля и стало ясно, что при таком шуме, какой производило здесь уличное движение, никто не сможет подслушать их разговор, Бонд сказал:
- Объясните мне, Скарлетт…
- Я не Скарлетт.
- В смысле?
- Я Поппи.
- Но она же говорила…
- Она говорила, что я младшая сестра? Она всегда так говорит. - Поппи чуть улыбнулась. - Я на самом деле младше ее. На целых двадцать пять минут. Мы двойняшки. Хотя и не близнецы. Мы гетерозиготная двойня.
- Гетеро… что?
- Ну, еще таких называют разнояйцевыми близнецами. Мы похожи, но не одинаковые, мы просто…
- Вы просто достаточно похожи, чтобы сбить меня с толку. Ну ладно, пойдемте.
Всего ярдах в ста дальше по улице между домами был оставлен уютный зеленый уголок с деревянными скамьями и огороженной детской площадкой. Бонд и Поппи сели на скамейку и склонились поближе друг к другу. Бонд надеялся, что посторонние наблюдатели, по крайней мере издалека, примут их за парочку воркующих голубков.
- Я приехала сюда вместе с Горнером, - сказала Поппи. - Он знает, что вы в Тегеране. Мне удалось выбраться из офиса под предлогом, что мне нужно отправить письмо. Шагрен меня просто убьет, если пронюхает, что я с вами виделась. Вот, держите - это вам.
Оглядевшись по сторонам, она сунула ему в руку свернутый в несколько раз листок бумаги.
Бонд почти физически ощущал направленный на него взгляд Поппи - такой безнадежный и в то же время исполненный надежды.
- Вы собираетесь ехать в Ноушехр? - спросила она.
Бонд кивнул.
- Вот и хорошо. Я там кое-что написала, эта бумага вам поможет.
- А где находится главная база Горнера - та, которая в пустыне?
- Не знаю.
- Но вы ведь там бывали?
- Я там живу. Мы летаем туда на вертолете. Но перед полетом Горнер дает мне снотворное, так что я отключаюсь и просыпаюсь уже на месте. Похоже, маршрут знает только пилот.
- Это поблизости от Бама? - спросил Бонд.
- Может быть, но мне кажется, что это ближе к Керману. Сначала мы едем в Йезд. Там-то Горнер обычно и пичкает меня снотворным.
Бонд внимательно смотрел в широко раскрытые, умоляющие глаза Поппи. Она была настолько похожа на сестру, что это сходство даже пугало. Может быть, Поппи была чуть более худой? Но разница могла составлять всего пару унций, не больше. А этот легкий нездоровый румянец на щеках, возможно, следствие лихорадки, вызванной приемом наркотиков. А может быть, у Поппи произношение немного другое - едва заметный акцент обитательницы Челси, в отличие от "парижского космополитического" выговора сестры, которая к тому же часто вставляла в речь французские словечки. "Но так ли важна эта разница?" - мелькнуло в голове у Бонда. Гораздо важнее, что эти слова слетают с совершенно одинаковых красивых губ. В общем, единственное существенное различие, которое сумел разглядеть Бонд, состояло в цвете глаз: у Скарлетт они были темно-карие, а у Поппи - более светлые, орехового цвета, с зелеными искорками.
- Поппи, - ласково сказал он, кладя руку ей на плечо. Бонд почувствовал, как девушка вздрогнула всем телом от его прикосновения. - Как, по-вашему, я должен поступить, что сделать?
Она посмотрела ему прямо в глаза.
- Убейте Горнера, - сказала она. - Теперь это единственное, что вы можете сделать. Убейте его.
- Значит, просто пойти и…
- И убить его. Для всего остального слишком поздно. И еще, мистер Бонд, я хотела сказать…
- Просто Джеймс.
- Джеймс. Так вот, дело не только во мне. Мне на самом деле нужна ваша помощь, это правда, просто отчаянно нужна… - На какое-то мгновение голос ее сбился, она чуть было не разрыдалась, но все-таки взяла себя в руки. - Но дело действительно не только в этом. Горнер задумал что-то ужасное. Он готовится к этому уже несколько месяцев. Он может совершить это в самое ближайшее время, буквально в любой день, и никто не в состоянии его остановить. Если бы я могла достать оружие, я сама убила бы его.
- Поппи, я ведь не наемный убийца, - сказал Бонд. - Меня прислали сюда, чтобы выяснить, чем занимается этот человек, а потом доложить моему начальству в Лондоне.
Тут Поппи выругалась - да-да, с ее губ слетело грубое непристойное слово, которого Бонд еще ни разу в жизни не слышал от женщины. Потом она проговорила:
- Плевать. Плевать на отчеты и доклады. Времени нет совсем. Джеймс, можете вы это понять или нет?
- Все, с кем я встречался и кто имеет хоть какое-то отношение к этому делу, в один голос твердят, чтобы я был осторожен и не думал даже приближаться к Горнеру. А теперь я встречаю вас и слышу не то просьбу, не то приказ убить его. Вот так просто подойти и убить - без лишних разговоров.
- Я знаю гораздо больше, чем кто-либо другой, - сказала Поппи. - И его я знаю лучше, чем кто-либо другой.
Бонд вдруг ощутил какое-то беспокойство: то самое чувство, которое он испытал, когда обнаружил Скарлетт в своем номере в Париже.
- Откуда я знаю, кто вы такая? Почему я должен верить, что вы та, за кого себя выдаете?
- Вы имеете в виду - откуда вам знать, что я не Скарлетт?
- В том числе и это тоже, - подтвердил Бонд.
О том, что заметил разницу в цвете глаз, он предпочел умолчать.
- Вы видели Скарлетт голой? - спросила Поппи.
- А что, обычно банковские аналитики уже при первой или второй встрече с деловым партнером исполняют стриптиз?
Поппи встала и ткнула пальцем в верхнюю часть своего бедра:
- Так вот, у меня здесь есть маленькая родинка. У Скарлетт нет. Ее кожа без единого изъяна. Пойдемте.
Она взяла Бонда за руку и потянула к плотным зарослям вокруг забора детской площадки. Встав спиной к ограде, она расстегнула крючок и молнию на юбке, посмотрела влево-вправо, а затем приспустила юбку на несколько дюймов. Действительно, прямо под линией, обозначенной белыми трусиками, было небольшое родимое пятно, размером и цветом напоминавшее ягоду земляники.
- Вот. - Она быстро застегнула юбку.
- Очаровательно, - сказал Бонд, - но пока я не увижу Ска…
- Само собой. Но в данный момент никаких других доказательств я представить не могу.
Бонд кивнул.
Поппи умоляюще сжала его руки в своих ладонях:
- Пожалуйста, Джеймс, не бросайте меня. Прошу вас. Речь идет не только о моей жизни, но и о гораздо большем. Вы ведь знаете, что Горнер натворил уже много зла и еще больше собирается сделать.
- Да, я в курсе, - согласился Бонд.
- Ну все, мне пора. Я буду молиться за вас и за то, чтобы снова увидеть вас - как можно скорее.
Бонд проводил ее взглядом. Он видел, как хрупкая девушка подошла к краю тротуара и затем, привычно уворачиваясь от машин, пересекла все шесть полос проезжей части оживленного проспекта. Дойдя до противоположной стороны, она нырнула в первое же остановившееся такси. В отличие от Скарлетт, она не стала махать Бонду рукой на прощание.
Вернувшись в свой номер в отеле, Бонд вышел на южный балкон, с которого открывался вид на город, и развернул листок бумаги, который передала ему Поппи. Там оказался план побережья Ноушехра, наскоро нарисованный карандашом от руки - видимо, самой Поппи. Она отметила пятизвездочную гостиницу под названием "Джалаль" и сделала приписку: "Лучше, чем другие".
Под планом все той же рукой крупными буквами было написано: "Верфи братьев Исфахани". От надписи к одному из квадратиков на плане - в самой середине припортовой улицы - тянулась линия со стрелкой на конце. Кроме того, Поппи предусмотрительно записала название и адрес на фарси.
ГЛАВА 10
Крылатый корабль
На следующее утро Бонд вышел из гостиницы, ожидая, что ему придется ехать на каком-нибудь оранжевом рыдване из местного таксопарка, но, усаживаясь на заднее сиденье припарковавшегося перед отелем серого "кадиллака", почувствовал, что везение не изменило ему.
- Меня зовут Хамид, - представился водитель, солидный, серьезный и даже немного мрачный на вид мужчина с седыми волосами и громадными черными усами, формой и размером напоминающими щетку для обуви. - Я буду отвезти вас на Каспийское море. Вы брать купальные брюки? - Хамид скосил глаза на скромный по габаритам дипломат, который составлял весь багаж Бонда.
- Да, - ответил Бонд, - я взять купальные брюки. И еще много разных других вещей.
В его кейсе лежали мыло с губкой, дорожные карты, смена белья и чистая рубашка. Он не собирался задерживаться в Ноушехре больше чем на один день. Естественно, в потайном отделении под петлями дипломата были припрятаны кое-какие совершенно необходимые вещи, да еще кое-что, на взгляд Бонда несколько излишнее. К совершенно необходимым вещам он относил запасные обоймы для вальтера, а ко второй категории - глушитель и то, что старший оружейник Службы майор Бутройд называл "маленькими штучками про запас, на тот случай, если станет уж слишком жарко".
Бонд недолюбливал все эти технические излишества - гаджеты, навороты, примочки и прибамбасы - и не слишком торопился ознакомиться с выданным ему имуществом подробнее. Далеко не сразу технический отдел и оружейная служба сумели убедить его носить с собой специально доработанную зажигалку "Ронсон верафлейм", которая могла использоваться не только по прямому назначению: чиркая кремнем и одновременно нажимая на боковую кнопку, можно было активировать спусковой механизм, выстреливавший из корпуса зажигалки крохотный, чуть больше иглы, дротик, пропитанный не то снотворным, не то еще какой-то отравой, которая вполне надежно обездвиживала и выводила из строя человека среднего телосложения часов на шесть. В остальном Бонд предпочитал обходиться без технических излишеств: куда больше, чем всем этим новомодным "приблудам", он доверял собственным рефлексам, навыкам и инстинктам. Ну а уж если что-то шло не так - тогда следовало положиться на пробивную силу пули, выпущенной из старого доброго "Вальтера ППК". Даже глушитель он воспринимал скорее как обузу и втайне подозревал, что когда-нибудь эта штуковина здорово подведет его: либо отнимет несколько драгоценных мгновений, необходимых для того, чтобы навинтить ее на ствол, либо, если сделать это заранее, зацепится за кобуру или полу пиджака в тот самый момент, когда потребуется быстро выхватить оружие.
Сидя в машине и обозревая северные пригороды Тегерана, Бонд достал пачку "Честерфилда" - лучших американских сигарет, какие нашлись в магазине при гостинице. Густой аромат крепкого табака мгновенно наполнил весь салон "кадиллака", и он предложил сигарету Хамиду. После троекратного отказа - как Бонд уже успел выяснить, это было минимальной нормой вежливости, принятой в Тегеране, - Хамид с энтузиазмом принял предложение пассажира.
Бонд почувствовал, как его синяя хлопчатобумажная рубашка начинает прилипать к телу, - утро выдалось нестерпимо жаркое. Кондиционера в машине не было, так что пришлось открыть окно и впустить в салон дымный и пыльный воздух улиц. Раньше, до того как город настолько разросся на север, дом в Шемиране вполне мог служить убежищем от летнего зноя и духоты. Затем, по словам Дариуса, когда Шемиран превратился из цветущего пригорода в район плотной городской застройки, состоятельные семьи стали покупать себе нечто вроде дач - участки земли с крестьянской хижиной, садом и огородом; в основном они подыскивали себе такие домики в живописных зеленых долинах у подножия вулкана Демавенд. Здесь можно было провести пару месяцев летом в совершенно идиллической атмосфере: простой глинобитный домик на берегу журчащего ручья, простая крестьянская жизнь, как у предков, простая пища, в основном состоящая из того, что росло на прилегающих грядках и в саду, пешие прогулки в горы, а по вечерам - чтение стихов.
Постепенно в этих местах обосновалось так много горожан, что тем, кто жаждал большего уединения от назойливой толпы, пришлось перебазироваться на противоположный склон Эльбурского хребта. Климат там был более мягкий, воздух прохладный и влажный, природа - первозданная; дело осложняло лишь одно: принятая в Персии манера вождения превращала каждую поездку через горные перевалы в полное опасностей и приключений путешествие с непредсказуемым исходом.
- Тропа Тысячи пропастей, - объявил Хамид, взмахом руки вправо указывая, куда надо смотреть, чтобы увидеть очередную достопримечательность окружающего ландшафта.
К этому времени дорога стала подниматься в гору, извиваясь по крутым склонам и сворачиваясь петлями. Хамид держал ногу в неизменном положении на педали газа, невзирая на крутизну поворотов и качество дорожного покрытия. Рулил он одной левой рукой, а правой постоянно размахивал в разные стороны, делая таким образом свою экскурсию более насыщенной и экспрессивной.
- Долина Злой судьбы, - говорил он. - Гора Девственниц… Львиное логово… Перекресток Великих опасностей.
Время от времени Бонд замечал где-нибудь внизу, на дне очередного ущелья, под обрывом, ржавые остовы разбившихся машин и автобусов. Приближаясь к какому-нибудь исключительно крутому повороту, Хамид лишь взвывал жалостливым и даже смиренным голосом: "Аллах акбар"; судя по всему, он предпочитал лишний раз обратиться к Всевышнему и положиться на Его милость при проезде опасного участка трассы, совершенно игнорируя возможность чуть-чуть приподнять правую ногу с педали газа и тем самым снизить скорость.
Мало-помалу воздух становился чище. Часа через два Хамид затормозил у чайханы, приютившейся под отвесным обрывом, и жестом предложил Бонду вместе выйти проветриться. Они сели за столик на веранде и выпили по чашке крепкого и очень сладкого черного чая, рассматривая раскинувшийся внизу, у подножия гор, Тегеран; этот спрут, едва видимый в жарком мареве, под пеленой смога, раскинувший щупальца своих пригородов на многие километры, при взгляде сверху представал символом победы человеческого упорства над окружающей враждебной пустыней.
Хамид ушел в чайхану, чтобы поговорить, как он выразился, о бизнесе с хозяином заведения, который на поверку оказался его дальним родственником, но вскоре вернулся и пригласил Бонда занять место в машине. Спустя еще примерно час такой же бешеной езды они миновали перевал и начали спускаться к Прикаспийской равнине; буквально сразу же за перевалом воздух стал более прохладным и свежим. На горизонте, словно мираж, переливалась бирюзовая полоска - это отражали солнце воды самого большого в мире озера.
Бонд смотрел на убегающую вниз дорогу, петляющую по склону и продирающуюся сквозь густую растительность. В дорожном движении, наравне с перегруженными машинами, выше крыш заваленными багажом, принимали участие ослы и верблюды. Вьючные животные неспешно, в своем привычном темпе вышагивали по пыльному шоссе, заставляя водителей лавировать между ними. Большую часть автомобильного потока составляли "фольксвагены" - как фургончики, переоборудованные под дома на колесах, так и вездесущие "жуки" разных лет выпуска, - но Бонд заметил и немало каких-то странных автомобилей, по дизайну больше всего напоминавших слегка помятые обувные коробки; он решил, что эти чудеса техники представляют собой высшее достижение местной автомобильной промышленности.
Бонд старался дышать глубоко и спокойно: отчасти ему было просто приятно втягивать насыщенный цитрусовым ароматом тропический воздух апельсиновых рощ, а отчасти он таким образом настраивал себя на предстоящую работу. Что-то подсказывало ему: отпуск и праздные путешествия на сей раз действительно подошли к концу. Оказавшись в новой для себя стране без каких бы то ни было разведданных о предстоящей операции, Бонд спустя полтора дня уже вплотную подошел к тому, что Феликс Лейтер называл апогеем любой поездки такого рода.
Когда "кадиллак" въехал в Ноушехр, стоял час послеобеденного отдыха. Бонд попросил Хамида покатать его немного по городу: так было проще сориентироваться на новом месте. Лучшие дома, включая и летнюю резиденцию шаха, находились чуть в глубине, на некотором расстоянии от моря, на обсаженных пальмами улицах; впрочем, и на набережной были построены неплохие гостиницы, среди которых оказался и отель "Джалаль", рекомендованный ему Поппи.
Они остановились, чтобы пообедать в гостиничном ресторане - совершенно одни в пустом зале.
- Хамид, - обратился Бонд к водителю, дождавшись, когда тот уничтожил наконец большую часть кебаба из ягненка с рисом, - нам нужно наладить систему связи. Понимаешь, о чем я? Так вот, ты отвезешь меня на то место в районе порта, которое я тебе покажу, а потом уедешь оттуда. Если я не вернусь в этот отель до восьми часов вечера, ты позвонишь мистеру Дариусу Ализаде. Вот номер его телефона. Он знает, что делать в таком случае.
Бонд протянул шоферу несколько персидских риалов.
- Я думаю, эта сумма покроет твои расходы, - сказал он. - Ну что, согласен?
- На все воля Аллаха, - ответил Хамид, как показалось Бонду, несколько уклончиво. - Я могу передать любое послание, какое вы хотеть, мистер Джеймс. Почтовый ящик без адреса - это мы знать.
Бонд рассмеялся:
- Что знать?
- Я однажды возить американца. Мистер Сильвер. Ему тоже переводчик быть нужен. Он мне показать тайник. Туда письмо - почтовый ящик без адреса. Да, и еще, мистер Джеймс. Я очень любить есть икру. Здесь очень вкусная.
- Ну еще бы. Ведь местная икра - прямо из моря. А ты знаешь, почему икра такая дорогая?
Хамид кивнул:
- Это яйцо осетра. Но самец осетр не оплодотворять.
- Точно. "Осетрица дрица-ца нерестится без самца…" Да ладно, Хамид, не обращай внимания. Это тебе не высокая персидская поэзия. - Вновь запустив руку в карман, Бонд извлек оттуда более увесистую пачку банкнот. - Вот, держи. Денег тут хватит, чтобы просто обожраться этой икрой. Но взамен я хочу, чтобы ты был наготове, а твой паровоз стоял под парами.
- Под парами, - согласился Хамид и, убрав в карман деньги, направился к выходу из ресторана.
- Я пойду переоденусь и через минуту буду, - сказал Бонд, направляясь в туалет.