- Это не имеет никакого смысла, Джеймс. Я уже почти уловила, но что-то не сходится. Хотя, хотя… - Она засмеялась. - Джеймс, ты просто болван.
- Что?!
- Ты же забыл про ноль. Подожди. - Она снова начала бормотать короткую музыкальную фразу про себя. - Вот теперь получается. Послушай. - Она приложила губы к его уху. - Ну что, теперь правильно?
- Абсолютно точно, - сказал Бонд. - И какие это могут быть цифры?
- Один, ноль, шесть, шесть, девять. Только не спрашивай меня, что это означает.
- Я и не собирался. Послушай, Скарлетт. Если тебе удастся выбраться, ты окажешься по другую сторону завода. Чтобы добраться до самолета, тебе нужно будет обойти вокруг холма, под которым находится база. Ну а там… Ладно. Там тебе придется полагаться только на собственную сообразительность. Твоя главная задача - пробраться на борт и хорошенько там спрятаться. По моим расчетам, сейчас дело идет к вечеру. Действовать начнем часа в два ночи. Надеюсь, тебе повезет. В любом случае это наш единственный шанс.
Скарлетт кивнула. Некоторое время они просидели молча, но Бонд чувствовал, что она постепенно свыкается с необходимостью действовать по его плану, и более того - этот план начинал ей даже нравиться.
- Ты есть хочешь? - внезапно спросила Скарлетт.
- Давно уже живот подвело.
- А чего бы тебе сейчас больше всего хотелось?
Бонд задумался:
- Ну, на закуску что-нибудь легкое, не затрудняющее пищеварения. Например, яйца-пашот с беконом. Потом немного икры - такой, какой угощал меня Дариус у себя в саду. Палтус в кляре тоже пойдет. И запеченной куропаткой я бы не побрезговал. А запил бы я это все бутылочкой "Болленже Гранд Анне" тысяча девятьсот пятьдесят третьего года и парой бокалов какого-нибудь красного - "Шато Батайи", например. Один мой парижский друг недавно познакомил меня с этим напитком.
- А еще что?
- Я бы заказал все это в номер в гостинице. Где мы были бы с тобой вдвоем. Мы сидели бы голые прямо на кровати и объедались. А пока ложись сюда, поближе; когда настанет время действовать, я тебя разбужу. Представь себе, что ты в той гостинице, и постарайся заснуть.
- Ммм… Я уже там, - сказала Скарлетт. - Из-за приоткрытой двери ванной чувствуется запах гардении, это пахнет взбитая пена в ванне, которую я собираюсь принять…
Когда Скарлетт заснула, Бонд все продолжал обшаривать взглядом потолок, пытаясь обнаружить хоть какой-то намек на существование здесь наблюдательных приборов. В камере было темно; только из коридора через полуприкрытую заслонку на зарешеченном окне просачивался свет натриевой лампы. "Пожалуй, оно и к лучшему", - подумал Бонд. Посмотрев на спящую девушку, он с удовлетворением подумал, что она держится молодцом: четко следует его инструкциям и еще ни разу его не подвела.
Когда время, как предполагал Бонд, приблизилось к двум часам ночи, он осторожно разбудил Скарлетт и помог ей встать на ноги. Она помассировала его еще болевшее плечо и поцеловала глубокий порез на щеке, там, где острый кусок стекла прошел вглубь до самой десны.
- Вот выберемся отсюда, мой дорогой, и ты сразу же отправишься к зубному врачу, правда?
Бонд изобразил на лице страдальческую гримасу.
- И вот еще что, - сказала Скарлетт. - Пообещай мне, что если мы вырвемся из этого ада живыми, то первым делом направим сюда тех, кто сможет спасти Поппи.
- Обещаю. - Бонд нежно поцеловал ее в губы, подошел к двери и вскарабкался по неровностям стены, зависнув над дверным проемом выше окошка. - Давай!
Скарлетт прижалась лицом к решетке и громко крикнула. Сначала снаружи не было слышно ни звука, хотя Бонд прекрасно знал, что завод работает, а значит, где-то неподалеку должны быть и часовые. "В любом случае, - подумал он, - лучше уж никаких звуков вообще, чем слишком много сразу".
- Попробуй еще раз.
- Ш-ш-ш… Он идет.
Бонд и сам услышал, что кто-то приближается. Часовой подошел к двери и посветил через окошко фонариком.
Скарлетт расстегнула серую рабочую рубашку, демонстрируя свою грудь.
- Хочешь меня? - томным голосом проговорила она.
- А этот где? - спросил часовой.
- Спит. Он болен. Плечо. - Чтобы охранник, плохо знавший английский, понял ее, Скарлетт жестами и мимикой изобразила выражение крайней усталости и изможденности и ткнула пальцем в дальний угол камеры, который тонул в темноте. - Иди быстрее, - сказала она, делая движение, будто собирается стянуть с себя брюки.
Охранник все еще медлил. Скарлетт подняла груди руками и встала так, чтобы прямо на них падал луч света. Послышался звук ключа, поворачивающегося в замке. Дверь открылась, и часовой вошел в камеру. Когда он повернулся, чтобы закрыть дверь, Бонд рухнул сверху ему на спину и повалил, одной рукой зажав ему рот, а предплечьем другой надавив на сонную артерию. Скарлетт тотчас же выхватила пистолет из кобуры на бедре часового. Бонд использовал тот же самый прием передавливания сонной артерии, который применил, чтобы обездвижить охранника на верфи в Ноушехре, но на этот раз он довел дело до конца.
Убедившись, что часовой мертв, Бонд и Скарлетт вышли из камеры и двинулись по лабиринту уже знакомых коридоров. Пробежав мимо поворота, ведущего к кабинету Горнера, они дошли до открытой подъемной платформы. Бонд показал Скарлетт направление нужной ей двери на верхнем уровне, нажал кнопку и смотрел, как, поднимаясь, исчезает в темноте ее стройная фигурка с пистолетом убитого часового, засунутым за пояс брюк.
Бонд выждал столько времени, сколько, по его расчетам, нужно было Скарлетт, чтобы добраться до дверей и выйти, а потом побежал в сторону кабинета Горнера. Он наугад нажал цифры на кодовом замке и встал так, чтобы его было хорошо видно через камеру наблюдения. Не прошло и нескольких секунд, как над дверью замигала красная лампочка. Мгновение спустя весь коридор уже был залит ослепительно ярким светом, раздался вой сирен, потом злобный лай немецких овчарок. С разных сторон послышался топот множества ног. Судя по всему, сюда сбегался весь личный состав караула.
"Ну что ж, отвлекающая диверсия, похоже, удалась, - подумал Бонд. - Теперь главное - не переиграть, а то еще убьют при попытке к бегству". Он поднял руки высоко над головой.
ГЛАВА 16
Сыграем? (II)
Буквально через пару секунд шесть полуавтоматических винтовок нацелились в голову Бонда, а три немецкие овчарки, едва удерживаемые на поводках, бросались, норовя вцепиться ему в лицо. Он стоял неподвижно, упираясь спиной в дверь кабинета Горнера и держа руки над головой, и надеялся лишь на то, что его расчеты оправдаются.
Он был уверен, что люди Горнера получили приказ оставить его в живых. Конечно, даже не будь у Горнера такого пленника, как Бонд, он нашел бы британского гражданина, которого можно было бы посадить за штурвал угнанного "VC-10", - например, вернуть туда пилота, под угрозой оружия посадившего самолет посреди пустыни. И все же, рассчитывая на максимальный эффект от своей провокации, Горнер ни за что не стал бы использовать неизвестного заложника в качестве инструмента нападения на Советский Союз, если у него был шанс "пристроить" на это место хорошо знакомого и давнего противника. Бонд подумал о том, что тяга к эффектным символическим жестам, собственно, и определяет все действия и поступки Горнера, включая мстительный план, который он пытается осуществить.
Вскоре он заметил, что в конце коридора в ярком свете включенных среди ночи люминесцентных ламп появился уже знакомый силуэт, увенчанный кепи Иностранного легиона, и Бонд вдруг понял, что испытывает при виде Шагрена новое и странное чувство: облегчение.
Шагрен подошел ближе и пролаял несколько слов на фарси. Охранники чуть расступились и дали ему место пройти.
- Девчонка - где? - спросил Шагрен.
- Не знаю, - ответил Бонд.
Несомненно, они уже обнаружили открытую дверь и ведут поиски снаружи здания. Игра Бонда основывалась на том, что им и в голову не придет разыскивать молодую женщину, вырвавшуюся фактически из камеры смертников, на борту самолета, который, как ей прекрасно известно, должен уже на следующий день потерпеть катастрофу. О таком варианте они подумают в последнюю очередь. Шансы на успех, по правде говоря, были невелики - но больше Бонду и Скарлетт вообще не на что было рассчитывать.
Шагрен кивнул в сторону коридора, в направлении камеры, и отдал несколько коротких распоряжений. Бонду заломили руки за спину и потащили его по коридору; он тем временем старался внимательно следить за всем, что происходит вокруг. Судя по всему, распоряжение об отбое тревоги еще не поступило: звуки сигнализации и топот сотен ног, обутых в тяжелые армейские ботинки, доносились отовсюду. "Беги, беги, Скарлетт", - беззвучно повторял он про себя. Картина стройной, нет, даже хрупкой фигурки, возносящейся вверх, в темноту, на открытой подъемной платформе, по-прежнему стояла у него перед глазами.
Двое охранников втащили Бонда в камеру, снова связали ему руки и остались возле него, а двое заняли места снаружи, по обе стороны от двери. Через несколько минут, когда звуки сигнализации и сирен смолки, дверь открылась и вошел Шагрен.
- Вниз, - сказал он, тыча пальцем в песчаный пол.
Бонд опустился на колени, поставив одно из них на песок в том месте, где были закопаны осколки стекла.
- Девчонка - где? - снова спросил Шагрен.
- Я уже сказал, - ответил Бонд, - я не знаю. Охранник открыл дверь, потому что ей стало плохо. Она убежала, но куда - я не знаю. А я пошел по коридору, чтобы сообщить доктору Горнеру, что его гостья пропала. Похоже, я подзабыл код замка на дверях в его кабинет.
- Врать! - заорал на него Шагрен. - Врать!
Та половина его лица, которая сохранила подвижность после операции, была искажена гримасой ярости, вторая же оставалась неестественно застывшей. В одном углу рта выступила пена.
"И вот эту страшную рожу, - подумал Бонд, - видели глаза тех несчастных школьников, которые сидели себе спокойно, поджав ноги, где-нибудь на полянке посреди деревни, собираясь слушать библейскую притчу о добром самаритянине".
- Сказать мне, куда идти девчонка. Сказать мне!
Бонд посмотрел на своего мучителя даже с каким-то сочувствием. У него в голове вертелись слова давно позабытого евангельского стиха.
- Пустите детей, - проговорил он, - и не препятствуйте им приходить ко Мне, ибо таковых есть Царство…
Шагрен изо всех сил ткнул Бонда сапогом под ребра, и тот услышал хруст сломанной кости. Потом Шагрен вынул из нагрудного кармана рубашки кожаный футляр и достал оттуда две палочки для еды, сделанные из слоновой кости. На них были выгравированы и прокрашены красной краской китайские иероглифы.
Один из охранников схватил Бонда за волосы и запрокинул его голову назад, второй крепко сжал ему челюсти, а Шагрен медленно и глубоко воткнул Бонду палочку в левое ухо.
Охранники по-прежнему держали голову Бонда как в тисках, а Шагрен так же аккуратно и тщательно вставил вторую палочку. Бонд ощущал, как она упирается в его барабанную перепонку.
- Ты слышать плохие вещи и не говорить, - сказал Шагрен. - Вот что Фам Син Куок делать, когда человек слышать плохие вещи.
Бонд сжал зубы, когда Шагрен подошел вплотную и расставил ноги. Он видел, как армейские ботинки вжимаются в песок для лучшей опоры и как Шагрен широко раздвигает руки.
В этот момент Бонд закрыл глаза, а потому не увидел лица человека, с губ которого слетело одно-единственное слово:
- Стоп.
Бонд посмотрел в сторону двери и разглядел в зарешеченном окошке длинные пальцы в большой белой перчатке. Дверь открыли, и в камеру вошел Горнер; на нем был алый шелковый ночной халат.
- Спасибо, Шагрен. Можешь идти. Я хочу, чтобы Бонд услышал завтра все нужные инструкции. Ему ведь самолет вести. Вставай, - скомандовал он Бонду.
Тот поднялся на ноги.
- Ну вот, - продолжал Горнер, - значит, эта сучка сбежала. Рабочие будут очень разочарованы, если я не смогу вернуть ее. Но думаю, можно что-нибудь устроить и без нее, правда? - Он ухмыльнулся.
"Поппи, - пронеслось в голове у Бонда. - Он выставит ее вместо сестры, а рабочие, конечно, и не заметят разницы".
- Ладно, - сказал Горнер, - в любой игре иногда нужно пожертвовать пешку-другую. Чтобы выиграть войну, порой приходится проиграть второстепенное сражение - а положа руку на сердце, я могу признаться, что толку от этой девчонки не было никакого, одна морока. Главное, что крупная рыба осталась в моих сетях. Я прав, Бонд?
- Во сколько мы вылетаем?
- Не вижу причин менять свои планы, - объявил Горнер. - И уж тем более ради какой-то девчонки, которую мои люди найдут не позже чем через час. Вы подниметесь на борт ровно в девять. Вашим штурманом будет один из моих лучших людей - бывший вышибала с тегеранского рынка. Я лично обучил его всему необходимому. Зовут его Масуд. Он говорит по-английски, - по крайней мере, его словарного запаса вполне хватит, чтобы объяснить вам, что делать. Топлива в самолете хватит как раз до Златоуста - тридцать шесть, но не дальше. Когда вы снизитесь и сбросите бомбу - под руководством Масуда, - вы опуститесь еще ниже, и он покинет самолет на парашюте. А вы, Бонд, будете лететь дальше, пока хватит топлива, ну а потом… - Он развел руками.
- Понятно.
- Английские самолеты. Очень ненадежные. Ну а на тот случай, если вы задумаете совершить что-нибудь героическое, когда Масуд вас покинет, с вами на борту останутся еще трое вооруженных охранников. Они не будут в курсе, что Масуда уже нет на борту. Или что топливо на исходе. Эти люди кое в чем провинились передо мной. Они больше всего на свете мечтают вновь завоевать мое доверие и быть вычеркнутыми из черного списка. Я дал им понять, что этот полет - их последний шанс. Они пребывают в уверенности, что Масуд развернет самолет и полетит домой. Но я снабдил их британскими паспортами, и они рухнут вместе с вами. Так что можете забыть об аварийном приземлении на каком-нибудь русском шоссе.
Горнер посмотрел на часы:
- Уже почти четыре. Лично я собираюсь вернуться к себе и еще немного поспать. В шесть меня разбудят и подадут завтрак. Яйца-пашот, бекон, кофе.
- Мне, пожалуйста, немного черного перца в кофе, - сказал Бонд. - Разумеется, дробленого, а не молотого.
- Вспомните голодающих ирландцев, - ответил Горнер. - В восемь вам дадут чашку воды. Спокойной ночи, Бонд. Завтра вас ждут великие дела.
Дверь камеры с лязгом захлопнулась. Бонд лег на землю и, стараясь казаться неподвижным, языком нащупал в песке осколки стекла.
В это самое время Дариуса Ализаде, спавшего в номере ноушехрской гостиницы "Джалаль", разбудил телефонный звонок. Естественно, это пробуждение не порадовало Дариуса, которому как раз снилась Зухра, отдыхающая вместе с ним в общей парной.
- Привет, Дариус. Извините, что разбудил. Это Феликс Лейтер из ЦРУ. Тут такая каша заваривается. В общем, нужна ваша помощь.
- Как вы меня нашли? - спросил Дариус, все еще не до конца отогнавший образ Зухры, который никак не желал рассеиваться в воображаемых облаках пара.
- Связи со старыми союзниками не рвутся никогда. Я позвонил кое-кому в Лондоне. К черту политиков. Дело очень серьезное и касается всех в равной степени.
- Вы уже виделись с Джей Ди Сильвером? - уточнил Дариус.
- С Кармен? А то. Видел его в Тегеране. Думаю, он тоже к нам сюда собрался.
- А вы где находитесь, Феликс?
- Я напротив гостиницы, на другой стороне улицы, Дариус.
- Вы друг Джеймса Бонда?
- Сантьяго! Это наш с ним боевой клич. Такой же, как у Кортеса. Джеймс Бонд - мой кровный брат. Всем хорош, если бы только не его извращенный вкус в отношении автомобилей. А кроме того, он…
- Пока достаточно, - сказал Дариус. - Поднимайтесь ко мне. Номер два-три-четыре.
- Сейчас буду.
Лейтер повесил трубку, вышел из стоящей на набережной телефонной будки и поковылял к входу в "Джалаль", который и в самом деле находился совсем рядом. Когда он добрался до номера двести тридцать четыре, Дариус Ализаде был уже одет и ждал его со свежим кофе и вазой фруктов на столе.
Помимо него в номере находился также дородный и представительный мужчина с пышными усами, напоминавшими сапожную щетку.
- Это Хамид, - сказал Дариус, пожимая руку Феликсу. - Водитель. И внештатный сотрудник. Специалист по тайникам и надежным явкам, где гарантированно нет никакого прослушивания.
Хамид застенчиво улыбнулся.
- Господи, я прямо вспоминаю былые времена, - сказал Феликс.
- И еще Хамид знает, где живет "монстр".
- Бонд ему доверял?
- Он доверил ему свою жизнь, - ответил Дариус.
- Это хорошо, - сказал Лейтер, принимая у Дариуса чашку крепкого черного кофе. - Теперь расскажите мне, что вам известно.
Когда Дариус закончил изложение всех деталей разведданных о модифицированном экраноплане, которые он получил из Лондона, Лейтер задумчиво проговорил:
- Ладно, по крайней мере, мы теперь знаем, из какого гнезда эта "птичка" собирается вылететь. Вот только времени будет в обрез: учитывая, с какой скоростью движется эта крошка, у перехватчиков будет часа два, не больше, от взлета до того, как она будет готова сбросить бомбы. И потом, наши истребители окажутся в советском воздушном пространстве. А там американские самолеты не могут находиться больше пяти минут. На большую благосклонность офицеров советской ПВО я бы рассчитывать не стал.
- Где ваша ближайшая авиабаза? - спросил Дариус.
- Официально - черт знает как далеко отсюда. В Тимбукту, насколько я знаю. Но неофициально у нас есть самолеты в Дахране, в Саудовской Аравии, и еще кое-что в Восточной Турции. Истребители-бомбардировщики. Более точно я не знаю. Видите ли, Дариус, я ведь в этой операции вскочил в последний вагон, так сказать, оказался в зрительном зале на приставном стуле. Я гонец, которому рекомендовано приносить только хорошие вести. Тяжело будет действовать в такой передряге без серьезной поддержки начальства. И это еще полбеды.
- А в чем заключается вторая половина? - спросил Дариус.
- В той дополнительной информации, которой мне удалось разжиться. Тот британский авиалайнер, который пропал несколько дней назад, - есть все основания полагать, что он в любой момент может воскреснуть из небытия, направляясь на север.
- То есть в сторону Советского Союза?
- Угу. Куда именно, мы не знаем, но уверены, что ничего хорошего от него ждать не приходится. Нам удалось отследить информацию о поставках кое-какой специфической техники из Стамбула. Очевидно, этот лайнер собираются переоборудовать в бомбардировщик. Остается только уповать на надежность советской системы ПВО. Их радары очень хороши, и я думаю, что целая стая МиГов-двадцать один накинется на эту здоровенную тушу, как только она окажется в советском воздушном пространстве. Бах! - и все рухнет на землю.
- Но ведь бесследно эта махина все равно не пропадет, - сказал Дариус. - Я имею в виду - с политической точки зрения. Это может быть расценено как часть хорошо подготовленного нападения со стороны Британии или НАТО.