- Дариус, вы ухватили самую суть. Лучше бы сбить эту "птичку" нашими силами, не дожидаясь, пока это сделают Советы. А мы ведь даже приблизительно не знаем, где она поднимется в воздух. Конечно, сейчас все наши военно-воздушные базы находятся в полной боевой готовности - но, черт возьми, небо ведь такое большое. Кармен Сильвер держит ушки на макушке и только и делает, что пытается выполнять указания, каждую минуту поступающие из Лэнгли.
- Неужели все так плохо? - спросил Дариус.
- А то. Президент отменил все встречи. Администрация и Комитет начальников штабов действуют по протоколам, разработанным после той истории с ракетами на Кубе. Они считают, что это дело очень крупное. И неприятности могут случиться в любой момент.
- А мы с вами что сейчас можем сделать?
- Прямо сейчас - ничего. Сидеть и ждать инструкций. Может быть, у Сильвера появятся еще новости.
Дариус отхлебнул кофе и вздохнул.
- Возможно, я смогу что-то выяснить, - сказал он. - Если это Горнер, то "Савак" может хотя бы примерно знать, где находится его база в пустыне.
- Это верно, но самолет ведь не сможет взлететь прямо из пустыни, а? Ему нужна взлетно-посадочная полоса. Или даже целый аэродром. Это же очень большая машина.
Дариус встал и прошелся по комнате, почесывая затылок.
- Ммм… Аэропорты. Йезд, Керман… Послушайте, Феликс, пока я обмозгую эту мысль, откройте мне одну тайну, - сказал он. - Почему этого парня называют Кармен?
- А вы-то сами слышали, какие есть версии?
- Сам он рассказывал мне какую-то байку о его первой и, несомненно, увенчавшейся успехом самостоятельной операции в Гватемале, - ответил Дариус. - Он якобы проявил чудеса изобретательности и организовал беспорядки, в результате которых удалось отстранить от власти местного диктатора. Параллель, по словам Сильвера, здесь такая: он, мол, как и Кармен в опере, устроил народный бунт, и отсюда такое благородное прозвище.
Феликс Лейтер только рассмеялся при этих словах:
- Надо же было такого нагородить. Сами понимаете, Дариус, это все белыми нитками шито и за самые длинные уши притянуто. Никто из наших до таких тонких ассоциаций не додумался бы. Я позволю себе высказать другую версию: просто-напросто наш Джей Ди не слишком любит женщин… Он у нас один из этих. Так вот, во время своей предыдущей командировки он работал под прикрытием представительства "Дженерал моторс", где именно - точно не помню. Как-то раз он хорошенько набрался и стал хвастаться - среди своих, как он опрометчиво полагал, - что уже успел соблазнить троих парней из отдела продаж местного представительства "Дженерал моторс". Он даже сам и придумал этот каламбур: сказал, что больше всего ему нравятся симпатичные молодые ребята, работающие в автомобильном бизнесе. "Кар" по-английски - машина, "мен" - мужчины. Вот вам и Кармен Сильвер.
Дариус от души посмеялся над этой историей:
- Мы хоть и не в автомобильном бизнесе, но кто его знает, может быть, он и к нам присматривается.
- К нему тоже стоит присмотреться и быть с ним поосторожнее - во всех смыслах. Позвоните по этому номеру, если меня рядом не будет. - Феликс протянул ему карточку. - Ну а теперь не кажется ли вам, что мы могли бы совершить ознакомительную поездку в район доков и бросить взгляд на пресловутое "чудовище"?
Дариус пристально посмотрел в глаза Феликсу, словно в последний раз взвешивая, стоит ли доверять этому человеку. Наконец решение было принято.
- Нам не нужно ездить, - сказал он. - Останемся здесь. У меня уже есть свой человек на борту.
- У вас есть… кто? - Изумлению Лейтера не было предела.
- Я тут, между прочим, не груши околачивал, - заметил Дариус, довольный произведенным эффектом. - Не могу же я целыми днями сидеть сложа руки и дожидаться американского десанта. Я вышел на одного из тех русских перебежчиков, которые занимались переделкой экраноплана из грузовика в ракетоносец. Он передаст по радио в мой офис в Тегеране всю важную информацию, включая точные полетные координаты, которые они закладывают в навигационную систему. Бабак, мой человек в Тегеране, сразу же свяжется со мной.
- А вы, оказывается, на редкость хитрый парень, - сказал Феликс. - Вычислили самого нужного человека в самом нужном месте. И как же вам удалось склонить его к сотрудничеству?
- Да как обычно, - спокойно ответил Дариус. - С помощью американских долларов. Признаюсь, что это обошлось мне в кругленькую сумму.
- Отлично, тогда мы поступим так: как только получим информацию, я позвоню в Лэнгли, а они там уж пусть разбираются, откуда должны взлетать истребители.
В эту самую секунду на прикроватном столике запищал телефон. Звонил портье из вестибюля.
- Здесь вас спрашивает мистер Сильвер. Проводить его в ваш номер?
Незадолго до восьми Бонда, босого и по-прежнему в рабочей спецовке, вывели из камеры, отвели в умывальную, а затем в кабинет Горнера.
От человека в льняном костюме просто физически исходило ощутимое чувство восторженного волнения. Свежая алая гвоздичка торчала из его петлицы; рубашка тоже была новая, равно как и ярко-малиновый галстук. Волосы он привычно зачесал назад и набриолинил еще сильнее обычного. Похоже, что даже белая перчатка была свежевычищенной.
В руках Горнер держал аккуратно сложенную форму капитана воздушного судна авиакомпании "Бритиш оверсиз".
- За пять минут до конца операции, - сообщил он, - вы переоденетесь вот в этот костюм. Охрана отнесет его на борт самолета. О, Бонд, как шикарно вы будете выглядеть в капитанской форме. Она вам не меньше к лицу, чем старый добрый галстук выпускника Итона. Вряд ли можно представить себе что-либо более британское. Порадуетесь хоть в последний момент, правда? Как там говорят французы? "Aujourd’hui roi, demain rien" - то есть: "Сегодня король, завтра…"
- Я знаю, как это звучит по-английски, - перебил его Бонд.
- Да что вы говорите? Среди англичан вы редкий экземпляр. Согласитесь, большинство ваших соотечественников считают, что представители "низших рас" непременно поймут по-английски, если на них погромче наорать. К счастью, уже завтра их самодовольству и лживому двуличному благородству придет конец. Навеки. Вашу обожаемую столицу испепелит ядерный пожар, а столь сентиментально любимые "домашние графства" - Кент и Суррей превратятся в безжизненную зону радиоактивного заражения.
Горнер обошел письменный стол и встал рядом с Бондом:
- Я провожу вас и присмотрю за вами до взлета, а потом вернусь к себе и буду ждать неотвратимого. Не хотите ли передать какое-нибудь прощальное послание вашим согражданам? Вашей королеве? Вашему премьер-министру?
Бонд закусил губу. В его памяти звучали умоляющие и одновременно требовательные слова Поппи: "Убейте Горнера".
- Ну что ж, как хотите, - сказал Горнер. - Сыграем?
Все те же охранники провели Бонда по коридору и, держа стволы пистолетов прямо у его ушей, поднялись вместе с ним на круглой подъемной платформе. Электрокар уже ждал их, чтобы отвезти к главному выходу. Водитель нажал на кнопку дистанционного управления на пульте, и лазерный луч открыл замок.
Не было еще и девяти часов утра, но жаркое персидское солнце уже припекало вовсю: оно заставляло ослепительно сверкать новенький лайнер "VC-10", к которому они и направились. Высокий хвостовой стабилизатор с четырьмя смонтированными под ним роллс-ройсовскими реактивными двигателями делал силуэт самолета особенно изящным и стремительным. В любой другой ситуации Бонд если не с восторгом, то уж по крайней мере с неподдельным интересом отнесся бы к перспективе совершить путешествие на этом новом, еще мало кому знакомом воздушном судне - высокоскоростном и, по всей видимости, очень комфортабельном. Но на сей раз он прекрасно понимал, что его единственный шанс выбраться живым с этого обреченного на гибель самолета зависит от призрачной вероятности того, что где-то на борту этого красавца спряталась хрупкая специалистка по банковским инвестициям с вьющимися темными волосами и с советским пистолетом, из которого ее никогда не учили стрелять.
Бонд глубоко вздохнул и сделал первый шаг по трапу, ведущему к главной двери пассажирского салона. На борту его протащили по проходу между креслами и затолкали на сиденье возле иллюминатора в ряду, расположенном в конце салона первого класса. Садясь на отведенное ему место, Бонд пригнулся, чтобы не удариться головой о нависавший над боковым сиденьем потолочный багажник для ручной клади. В это мгновение он выплюнул на сиденье осколок стекла, который все это время - с самого утра - прятал во рту. Один охранник сел рядом с ним, другой впереди, третий - сзади. Двигатели самолета уже негромко работали в режиме прогрева.
Из-за перегородки, отделявшей кабину пилотов от остальной части самолета, вышел смуглый, плотно сложенный человек в армейских брюках и белой футболке.
- Я Масуд, - сказал он. - Мы делать проверка с пилот. Мы вылетать через полчаса. Ты остаться там где есть. Если ты шевелиться, мы тебя убить.
- Ну и порядочки в вашей авиакомпании - хуже, чем в "Дэн эйр", - проговорил Бонд. - Сигаретки не найдется?
- Молчать. Не курить. Застегнуть ремень.
Бонд повиновался. Обычно он любил эти мгновения, предшествующие полету, - предвкушение нескольких часов по-настоящему вольной жизни, когда он будет недоступен ни для приказов М., ни для кого из женщин, с которыми сводила его судьба: в эти часы он мог спокойно, ни на что не отвлекаясь, почитать "Основы современного гольфа" Бена Хогана, а потом, никуда не торопясь и потягивая "кровавую Мэри", полюбоваться, как солнечные лучи, искрясь, отражаются в крыльях самолета, летящего над арктическим ландшафтом, покрытым облаками, напоминающими глыбы льда.
Из-за перегородки появился еще один человек, подошел по проходу и уставился на Бонда. На нем была помятая и явно несвежая форменная рубашка "Бритиш оверсиз". Он был похож на англичанина и выглядел очень испуганным.
- Меня зовут Кен Митчелл, - сказал он с привычной, но совершенно неуместной здесь интонацией, с какой обычно представляются новому партнеру по гольфу где-нибудь в Суррее. - Видимо, за какие-то грехи мне выпало быть пилотом этого драндулета. Я хочу попросить вас только об одном: не пытайтесь предпринимать ничего… ничего, что не было бы предусмотрено планом. Это наша единственная надежда. Я подниму машину в воздух и буду за штурвалом большую часть полета. Затем, как мне сказали, на последнем отрезке пути управление следует передать вам - почему и зачем, я не знаю. Они пообещали мне, что, если я буду придерживаться их правил игры, меня отпустят. Пожалуйста, хотя бы ради меня и моей семьи, мистер Бонд, не пытайтесь помешать тому, что задумали эти люди. У моей дочки завтра день рождения.
- Ладно, - сказал Бонд. - Вы лучше скажите, что нужно делать, чтобы эта штука летела?
- Чтобы удержать высоту, не нужно даже смотреть на приборы. Выберите себе какую-нибудь точку на горизонте - край облака или что-нибудь еще. Ориентируйтесь по этой точке, а не по приборам. Но большую часть пути мы проделаем на автопилоте. Эта машина умеет летать сама, практически без помощи человека.
- Благодарю вас. Теперь идите на свое место, Кен, и желаю вам приятного полета.
Митчелл в последний раз умоляюще посмотрел на Бонда и в ту же секунду чья-то сильная рука схватила его и потащила обратно в сторону пилотской кабины.
Через несколько минут Бонд почувствовал, что шум двигателей усилился и самолет стал выезжать по рулежной дорожке. Через иллюминатор он увидел зеленый огонек, мигающий на вершине убогой диспетчерской вышки, торчащей среди пустыни примерно в полумиле от них. В конце дорожки огромный самолет развернулся и замер.
Бонд услышал, как взвыли мощные роллс-ройсовские двигатели, и самолет, быстро набирая скорость, помчался по взлетной полосе. Бонд ощутил, как его спина слегка вжалась в мягкое сиденье, когда переднее шасси оторвалось от земли, нос самолета поднялся, а хвост вытолкнул тяжелую машину в воздух и она поднялась в небо над раскаленной жарким солнцем пустыней.
В стальном ангаре в Ноушехре в это время убирали остатки маскировочной сети, прикрывавшей нос экраноплана от посторонних взглядов, и разогревали двигатели. Всем четырнадцати членам экипажа раздали британские паспорта, хотя среди них было восемь персов, двое иракцев, двое турок, один саудовский араб, а еще один - тот самый, который сейчас сидел в наушниках у портативной радиостанции, - был говорившим на фарси русским инженером.
Экраноплан покидал док впервые после серьезной модификации: на нем установили четыре дополнительных топливных бака, шесть тяжелых ракетных установок и четыре управляемые ракеты класса "земля - воздух". Естественно, весь экипаж и технические специалисты, проводившие столь серьезное переоборудование, немного волновались. Буквально с первых минут не то полета, не то плавания стало ясно, что экраноплан ведет себя не так, как раньше: двигатели ревели, вода стремительно уносилась назад, а нос судна, зарывшийся в волны, все никак не мог подняться над поверхностью. Вспарываемая обтекателем вода неслась перед экранопланом плотным валом. В какой-то момент показалось, что изрядно потяжелевшее судно не сможет совершить столь нужный рывок, - для того чтобы плавание перешло в глиссирование, а затем и в полет над водной поверхностью, нужно было больше мощности, чем для выхода на полную скорость. В общем, необходимо было, чтобы корабль-самолет обогнал поднятую им самим волну.
Двигатели с завыванием вышли на максимальный уровень рабочих оборотов, а экраноплан как приклеенный цеплялся за воду. Русский инженер оглядел встревоженные лица членов команды.
- Все в порядке, не волнуйтесь, - сказал он на фарси.
Пилот выждал еще несколько секунд и резким движением перебросил один из тумблеров на пульте управления. Этот переключатель приводил в действие систему ИУПС - импульсного увеличения подъемной силы; на короткое время она позволяла перевести большую часть тяги двигателей на создание плотной воздушной подушки под крыльями.
Неожиданно судно словно выпрыгнуло из воды и стало стремительно набирать скорость, двигаясь очень низко над поверхностью моря. Теперь пилот мог спокойно, не волнуясь, взяться за рычаг газа и под спонтанные аплодисменты членов экипажа небрежно сбросить обороты двигателей, переведя их в более экономичный и устойчивый режим. Экраноплан двигался уже не в водной, а в воздушной стихии.
И в Ноушехре, и в Чалусе в эти минуты остановилось все движение на набережных: сотни местных жителей и отдыхающих замерли в изумлении и уставились на летящий корабль.
Русскому инженеру не было никакого дела до впечатления, произведенного экранопланом на персидскую публику: он вернулся к своей радиостанции.
- Да, пожалуй, такого странного штаба военных действий я еще не видел, - сказал Феликс Лейтер, переводя взгляд со стоящих на столе ваз, полных гранатов и тутовых ягод, на окно номера двести тридцать четыре отеля "Джалаль", откуда открывался вид на море.
Джей Ди Сильвер делал вид, что потягивает чай, а сам, прикрываясь пиалой, изучал обстановку в комнате.
Телефон, стоящий на прикроватном столике, зазвонил, и Феликс снял трубку.
- Это вас, Дариус, - сказал он. - Ваш человек из Тегерана, Бабак.
Дариус перегнулся через кровать и взял трубку:
- Бабак? Ну что, получил подробную информацию? Отлично. Диктуй, я записываю.
Схватив лежавший рядом с телефоном лист бумаги и ручку, он стал стремительно писать, повторяя вслух то, что говорил Бабак:
- Широта 46.34944. Долгота 48.04917. Широта 48.8047222. Долгота 44.5858333. - Затем последовали какие-то слова на фарси, непонятные ни Лейтеру, ни Сильверу, который пытался заглянуть Дариусу через плечо.
Через пять минут Дариус повесил трубку и протянул лист бумаги Джей Ди Сильверу.
- Вот в эту точку направляется экраноплан, - сказал он. - Вот это - расчеты по скорости, вот координаты промежуточных точек на маршруте, а это кодовое слово означает, что ракеты экраноплана оснащены ядерными боеголовками. Теперь действуйте, и советую поторопиться.
- Да уж постараюсь, - сказал Сильвер. - Эта линия безопасна?
- Кто ее знает? - усмехнулся Лейтер. - Но другой у нас просто нет, коллега.
Сильвер скрючился над телефоном:
- Ребята, сделайте мне одолжение. Я должен набрать секретный код, который не могу открыть даже вам… В общем, не сочтите это за недоверие…
- И не подумаем, - ответил Лейтер. - Пойдемте, Дариус, полюбуемся видом из окна.
- Хамид, - обратился Дариус к шоферу, - ты не побудешь немножко в коридоре?
Феликс и Дариус отвернулись к окну и стали смотреть на море. Феликс поднял металлический крюк, заменявший ему правую руку, и сказал:
- Будь у меня пальцы, непременно скрестил бы их на удачу.
Дариус, огромный и чем-то похожий на медведя, положил руку на плечи Феликса.
- Что уготовано судьбой, того не избежать, - проговорил он. - Все это судьба. Кисмет.
- Две четверки шесть, - бубнил за их спинами голос Сильвера. - Восемь семь. Отзыв.
Правой ногой он осторожно нажимал на тонкий проводок телефонной линии в том месте под прикроватным столиком, где этот проводок скрывался в стене. Миниатюрные внутренние контакты под давлением ноги один за другим постепенно стали выходить из гнезда. Наконец весь провод отсоединился от розетки, и Сильвер незаметным движением ноги отпихнул его под кровать.
- Лэнгли, вы слушаете? - воскликнул он с энтузиазмом. - Диктую координаты. Широта 46.34944. Долгота 48.04917. Широта 48.8047222. Долгота…
- Что ж, Дариус, похоже, наши дела не так уж плохи, - сказал Феликс. - Теперь будем разбираться с авиалайнером.
ГЛАВА 17
Ария Кармен
"Викерс VC-10" поднялся на высоту тридцать тысяч футов где-то к востоку от Тегерана и продолжал свой спокойный и плавный полет в сторону Казахстана - одной из южных республик Советского Союза. "В любых других обстоятельствах, - думал Бонд, глядя в иллюминатор на залитые солнцем ледники Эльбурса, - это был бы замечательный день для полета". Сжав осколок стекла кончиками пальцев правой руки, он методично продолжал перетирать веревку на своем левом запястье - очень аккуратно и, как он рассчитывал, незаметно. "Слава богу, что мы находимся в салоне первого класса", - вдруг пришло ему в голову. Здесь расстояние между креслами гораздо больше, чем в экономклассе, где охранник, сидящий слева, мог бы почувствовать малейшее его движение.