Александра и Андрей Маркович расписались через месяц. Розалия Михайловна – первая теща профессора – приняла молодую жену Андрюши приветливо. Что ж ему, до конца жизни одному маяться? После смерти своей единственной дочери она приходила к зятю, чтобы прибрать в опустевшей квартире, сготовить что-нибудь, да и просто погоревать о том, что не дал бог им с Сонечкой деток, а ей – внуков. Александра – девочка хорошая, здоровьем крепкая, миловидная, умненькая. А уж когда родилась Дашка, то Розалия Михайловна стала для нее замечательной нянькой, во внучке она просто души не чаяла. То, что Дарья – дочь Андрея, было признано раз и навсегда. Тема эта обсуждению не подлежала. Но фамилию Гольдман Андрей Маркович ни жене, ни дочке брать не посоветовал. К чему белокурым и голубоглазым девчонкам такая фамилия, если в жизни и так проблем хватает.
– Ну, что, Шурик! Пора тебе Александрой Георгиевной становиться, – подшучивал над женой профессор.
Несмотря на более чем двадцатилетнюю разницу в возрасте, их брак был счастливым. В лице Андрея Саша обрела сразу и мужа, и отца. Он был замечательным другом, мудрым советчиком, нежным любовником, чудесным папой. Диссертацию Александра защитила без особых сложностей, ее восхождение по карьерной лестнице было стремительным. Пусть говорят, что женщины в нашей сексистской стране имеют меньше шансов стать успешными, чем агрессивные патриархальные хищники. Можно сказать, что в этой лотерее Гладышева вытянула счастливый билет.
– Золотко, ты пойми, у тебя есть серьезное конкурентное преимущество, – объяснял своей молодой жене мудрый профессор. – Даже если ты блондинка. Зря ты решила, что откровенная женственность и сексуальная привлекательность оскорбляют человеческое достоинство и унижают тебя как личность. Это сокрушительное оружие дано тебе для того, чтобы использовать его правильно. Там, где сорок даже самых умных мужчин не могут друг с другом договориться, единственная красивая женщина все уладит в два счета. Ты же прекрасно понимаешь, что в твоей голове нисколько не убудет, если ты отрастишь волосы, как у Дашкиной Барби, и оденешься как принцесса Диана. На тебя мужики еще только смотрят, забыв обо всех делах и открыв рот, а ты уже включаешь свой интеллект и – всех наповал! Ты же аналитик, стратег и гораздо более сильный, чем большинство твоих коллег-мужчин. Я в тебя верю.
Профессор Гольдман был, как всегда, прав. Сам он предпочитал заниматься чистой наукой, в политику ученого экономиста не тянуло. А его жена сумела покорить Минфин и войти в состав правительства, вполне заслуженно получив должность министра содействия экономическому развитию регионов Российской Федерации. Коллеги и подчиненные отзывались об Александре Георгиевне как о специалисте самого высокого класса, особо отмечая острый ум и необычную даже для финансиста память. При этом, самая молодая министерша российского правительства была очень эффектной женщиной. Шуриком ее теперь называл только любящий муж, и то изредка. Андрею Марковичу было уже за шестьдесят, он недавно перенес инфаркт. Александра была бесконечно благодарна за все, что он сделал для нее, но в последнее время она щадила своего супруга, ей было до слез его жаль. Сама она была в самом расцвете своей женственности, и бурный темперамент требовал своего. Сублимацией всех нереализованных потребностей для Гладышевой стало ее увлечение охотой. На всех этих безумных сафари она выплескивала избыток адреналина в кровь, чтобы, не дай бог, не сорваться в другие, непозволительные для ее теперешнего положения авантюры. Стрелком она была метким, все-таки Ханты-Мансийская школа биатлона за плечами. Но сегодня Александра Георгиевна неожиданно для себя подстрелила совсем другую дичь.
– Стоп, дорогая! – приказала она самой себе. – Возьми себя в руки. Нельзя позволять себе таких фокусов. Парню надо четко дать понять, кто – он, и кто – я. Надо держать дистанцию, по крайней мере, на людях. Пусть не обольщается. Сверху всегда буду я!
Не сексом единым
Средний человек использует богатейшие возможности своего головного мозга всего на четыре процента. Впрочем, это и к лучшему. На что способен распоясавшийся интеллект безответственной личности – известно любому пользователю нового программного продукта. Только мы освоим плоды творческих усилий сумасшедшего племени программеров, только сумеем разгадать половину идиотских шарад поклонников творчества Билла Гейтса – нате, получите софт нового поколения, который нагло пытается думать за нас. Но природа такова, какова она есть. И пока прочие млекопитающие согласно крылатой поговорке после полового акта пребывают в благородной печали, люди, завершив любовные игрища, пытаются скрасить время, необходимое для восстановления сексуальных способностей, интересной беседой. Стас и Александра не стали исключением. Дорога до Бармалеевки, обиталища таинственного племени барсакельмесов, заняла около четырех часов. И все это время Савельев и Гладышева провели в интеллектуальной схватке, по накалу страстей не уступавшей их любовной битве, состоявшееся предыдущей ночью.
Компания высокопоставленных любителей медвежатины была несколько удивлена неожиданным решением московской гостьи сменить способ отпускного времяпровождения, но перечить отважной валькирии никто не посмел. Стас убедил Тестоедова в том, что его участие в переговорах с олигархом и маленьким президентом не потребуется, поскольку Кузнецова сделает все необходимое для того, чтобы согласие по принципиальным вопросам дальнейшего сотрудничества высоких договаривающихся сторон прошло успешно.
– Кузнецова, Юрий Рудольфович, дама серьезная, мы с ней провели подробный расклад, так что компромисс достигнуть вам удастся, я в этом уверен. А я тем временем укреплю теплые дружеские отношения с Гладышевой.
– Куда уж теплее, – ухмыльнулся Тестоедов. – Я вижу, даже обслуга на тебя с уважением глядит после вашей горячей ночки.
– Стараемся, как можем, – скромно потупил глаза консультант.
Президент Барсуков выделил для поездки горячей парочки свой комфортабельный джип, а на поиски трехцветной кошки было отправлено более скромное транспортное средство.
Дальняя дорога, удобные сиденья, ненавязчивая фоновая музыка из качественных динамиков навороченной стереосистемы, содержимое автомобильного бара – все это располагало к дружеской беседе. Да и воспоминания о прошедшей ночи предполагали наведение интеллектуальных мостов между темпераментными любовниками.
– Итак, господин Савельев, насчет охранника я пошутила, на самом деле я о вас знаю почти все, – начала Александра Георгиевна, устраиваясь поудобнее на кожаном диванчике. – Не верите? Могу назвать дату вашего рождения, год окончания института, тему диссертации, имя бывшей жены, имя вашей покойной невесты.
– Да уж, спецслужбы не дремлют, – усмехнулся Стас. – Это только я, наивный нанайский мальчик, мог поверить, что член правительства может вступить в интимную связь с человеком, чья родословная и карьерный путь могут внушать хоть малейшее сомнение.
– Хватит сердиться, дурашка, – Гладышева ласково потрепала Савельева по затылку. – Да, нам дают подробную информацию о тех, с кем мы вступаем в плотный контакт. Но, между прочим, я о тебе давно наслышана. Мне дочура моя о тебе все уши прожужжала.
Стас удивленно поднял брови.
– Ваша дочка? Я, вроде бы, в детские сады лет тридцать уже не заглядывал.
Александра Георгиевна раскатисто захохотала, демонстрируя приятелю стройные ряды отменно-белых зубов.
– До чего же я люблю грубую лесть! В детские сады он, видите ли, не заглядывает. Моей дочке уже девятнадцать, она по родительским стопам пошла, на экономиста учится. Побывала как-то на твоем семинаре, пришла оттуда просто ошалевшая: "Мамочка, бывают же такие мужчины! Умный, красивый, обаятельный – энергетика сексуальная просто фонтанирует". В общем, заинтриговала мамулю. Ну, я и решила проверить, как моя Дашка в мужчинах разбирается. Теперь я за нее спокойна.
– Я тоже очень люблю грубую лесть, – парировал Стас.
– Подожди, лапуля, нос задирать. Какой ты жеребчик – я уже поняла, заездил до потери сознания. Хотя при случае можем повторить, – правительственная дама покачала в руках бокал с позвякивающими ледышками, сделала длинный глоток и продолжила. – Я читала пару твоих брошюр, мне показали аналитику по Приуральску. И, честно говоря, мне твои художества не очень понравились.
Гладышева внимательно посмотрела на собеседника. Савельев старался не проявлять признаков волнения, но внутренне весь собрался.
– Я обратила внимание на то, что в крае начались телодвижения по перераспределению налоговых поступлений. И телодвижения эти – не в пользу центра. Вы отдаете себе отчет, что делаете? – госпожа министерша говорила совершенно спокойно, но в ее голосе появились металлические нотки.
– Мы это делаем абсолютно сознательно, – Савельев говорил вполголоса, он расслабил мышцы, и удобно откинулся на спинку сиденья.
– Так, сознательно проводим антигосударственную политику? Вы соображаете, что говорите это официальному лицу?
– Что вы, Александра Георгиевна, о какой антигосударственной политике может идти речь? – Стас удивился почти искренне. – Все дело в том, что для вас государство – это Москва. А куда же остальную Россию девать?
– Что полезно для Москвы – то полезно для России, – отчеканила Гладышева.
– Где-то я уже это слышал, – невозмутимо отреагировал консультант. – Только там речь шла о "Дженерал моторе" и Америке. Ладно, если без афоризмов, а по существу. Вы сами посмотрите, налоговая пирамида в России перевернута. Около восьмидесяти процентов налогов, собираемых с территории региона, уходит в центр. А оттуда в виде дотаций идет перераспределение в те же или другие регионы. Мировая практика говорит, что пирамида должна стоять на основании: восемьдесят процентов на местах остается, а остатки – в центр.
– Вы меня будете учить азам государственной экономики, молодой человек? – усмехнулась госпожа министерша. – В правительстве это прекрасно понимают. Но вы, почему-то, забываете об имперской ноше, которая лежит на России. Тот же Кавказ нужно завоевывать или прикармливать. Отдаленные регионы тоже приходится субсидировать. Это возможно только благодаря перераспределению средств, добываемых в нескольких успешных субъектах федерации. Если этого не делать – страна просто развалится на кусочки.
– Мне уже умолкнуть, гражданин начальник, или вы позволите возразить? – Стас умело интонировал голосом административную покорность.
– Продолжайте, юноша, – барственно взмахнула холеной рукой высокопоставленная блондинка.
– Продолжаю, с вашего высочайшего разрешения. На этот счет есть два возражения. Первое: если бы Москва играла роль эффективного распределителя аккумулированных в России финансовых ресурсов, забирая себе умеренный дисконт – против этого ни один разумный человек возражать бы не стал. Но кто назовет сегодняшний дисконт умеренным? Сколько денег идет на откаты, на прокрутку в оффшорах, на подкармливание высокими зарплатами зажравшегося столичного бюджетного и офисного псевдопролетариата? Такая система развращает центр. Возражение номер два: забирая деньги из регионов, Москва превращает провинцию в финансовых наркоманов. За дотационную дозу они готовы на все, но сами при этом теряют заинтересованность в эффективной работе – все равно Москва заберет, зачем стараться. Значит, эта система развращает и регионы.
– Да, у системы есть недостатки. С коррупцией надо бороться, а нерадивых чиновников на местах нужно бить по башке.
– Борьба с коррупцией в России – это уже давно не смешно. Это системный порок. Лечить только симптомы такой болезни не просто глупо, а преступно. Я предлагаю зайти с другого конца.
– Слушаю вас, господин доктор.
– Пока еще я простой кандидат наук, за докторскую взяться недосуг, – Савельев откашлялся и продолжил. – Осмелюсь напомнить вам, как кандидат кандидату, о существовании такого раздела общечеловеческих знаний, как геоэкономика.
– Осмельтесь, – разрешила Гладышева.
– Так вот, эта самая геоэкономика доказывает, что распад государства происходит в тех случаях, когда уровень связности его частей снижается ниже критического порога.
– Поясните на примерах, юноша.
– На примерах. Речь идет об экономической и транспортной связности. Если Дальнему Востоку в несколько раз дешевле торговать с Китаем, Калининградской области – с Германией, если сроки и стоимость транспортных перевозок на этих направлениях гораздо ниже, чем при общении с исторической родиной – рано или поздно эти территории постараются отколоться от страны. Это – объективная почва для сепаратизма. Примеров тому много. По этой схеме распалась масса империй. От Римской до Советской. Экономическую нецелесообразность можно компенсировать финансовой подпиткой, пока нефть в скважинах имеется, или военно-репрессивными мерами, пока военные и спецназ зарплату получают. Но только до поры до времени. И знаете, чем все кончится? Москва превратится в одну гигантскую пробку из иномарок, а железная дорога по всей стране будет перекрыта телами голодающих пикетчиков. Чемоданы с деньгами губернаторы субъектов будут посылать в столицу вертолетами и сбрасывать их на парашютах в Кремль.
В салоне продолжавшего поглощать километры автомобиля повисла напряженная тишина.
– Слушай, парень, хочешь ко мне референтом? – неожиданно спросила Стаса Гладышева.
– В ночное время – без проблем, – галантно ответствовал Савельев.
Духовные люди
Если хочешь оценить чувство юмора наших предков, изучай топонимику. Вот, наверное, забавлялись первопроходцы Прикамья, давая имена своим селеньям. А сегодня нормальные, солидные люди вынуждены указывать в анкетной графе место рождения какое-нибудь Чумойтло! А кем должны себя ощущать жители деревни Петухи? И, наверняка, стремаются люди названий таких населенных пунктов, как Малый Начешур или Большие Гальюны. Так что Бармалеевка – еще не самый плохой вариант.
Джип президента Барсукова доставил путешественников к месту назначения. Водитель помог пассажирам выгрузить вещи, лихо развернулся и отправился в обратный путь. Стас и его спутница с легким изумлением уставились на вывеску, украшавшую скромное здание местной администрации: "Бармалеевцы приветствуют участников третьего Всероссийского слета практикующих тантро-дивинаторов!" Перед крыльцом сельсовета гордо стоял огромный черный козел, его крутые рога украшала гирлянда из ярко желтых испанмасов. Эти цветы – эндемики Приуральского края – считались флористическим национальным символом барсакельмесов.
Двери здания распахнулись, и навстречу гостям вышла необычная процессия. Глава сельсовета, кряжистый мужик лет сорока, торжественно нес на вышитом рушнике румяный каравай. Следом за ним вышагивали люди в нарядах, разнообразию которых могла бы позавидовать костюмерная столичного оперного театра. Пестрые халаты, накидки, расцветкой напоминавшие флаги африканских стран, высокие колпаки – на фоне скромного приуральского пейзажа такая массовка выглядела совершенно сюрреалистически.
– Вау! Стас, что это? Психушку на ремонт закрыли, а пациентов погулять выпустили?
– Докладываю: в рамках оптимизации бюджетных расходов в этом районе произошло объединение психбольницы и сельсовета под одной крышей. Абсолютно все довольны. Некоторые шизофреники дают ценные советы главе администрации.
– Понятно. Шутка юмора у вас такая.
– Йес, мэм! – отчеканил Стас. – А если серьезно, Александра Георгиевна, это Зенон Сарсадских чудит. Если он берется за организацию праздничка, то колорит действительно получается просто сумасшедший.
Приятель Савельева не заставил себя долго ждать. Небрежно отодвинув в сторону хлебо-носца, колдун подошел к вновь приехавшим. В отличие от своих собратьев по профессии, Зенон был одет вполне цивильно: элегантный костюм стального оттенка, галстук лазурного цвета, начищенные штиблеты выдавали в нем столичного жителя.
– Приветствую вас, госпожа Гладышева! – колдун галантно подцепил своей лапищей дамскую ручку и отметился вежливым поцелуем. – И ты, дружище, будь здоров!
Приятели обнялись. Зенон тут же организовал команду носильщиков, которые переместили багаж Гладышевой и Савельева в небольшую гостиницу, находящуюся прямо в здании сельсовета.
Через час отдохнувшие путешественники сидели в чайной комнате и слушали рассказ Зенона.
– Черт меня дернул связаться с этими дивинаторами! Съезд всего четвертый день идет, а скандалов и потасовок на две ассамблеи ООН хватит, – горячился колдун.
– Ты вначале скажи, что это такое – тантро-дивинаторы? – перебил приятеля Стас.
– Дивинация – это гадание, позволяющее открыть человеку волю богов. А тантра… – Зенон запнулся и посмотрел на Гладышеву.
– Что такое тантра – это, как раз, понятно, – усмехнулась Александра Георгиевна. – Так бы прямо и говорили: шабаш сексуально озабоченных гадальщиков.
Зенон поперхнулся горячим чаем.
– Теперь ты видишь, что с чувством юмора у членов нашего правительства все в порядке? Не стесняйся, гони дальше, – подбодрил колдуна Савельев.
– Имеются здесь, конечно, и гадальщики. Но на самом деле, это съезд колдунов и шаманов. Просто у дивинаторов зарегистрирована своя ассоциация, вот мы под этой вывеской и работаем. А люди приехали очень серьезные: из Бурятии, Монголии, Эвенкии. Даже из Тибета человек сюда добрался.
– И все-таки, каковы цели и задачи этого странного мероприятия? – мадам министр требовательно посмотрела на Зенона.
– Обмен опытом, демонстрация новых возможностей. Ну, и, конечно, радение духовных людей за Россию. Мы хоть и колдуны, но чувство патриотизма нам не чуждо.
– Так и доложу премьеру, – серьезно сказала Гладышева. – А что за скандал у вас разразился?
– Дураки и дороги, как всегда, до добра не доведут. Великий шаман из Монголии почтенный Чойбалсан собирался продемонстрировать нам опыт по оживлению мертвых, мы специально договорились с районным моргом, чтобы они нам свежий труп подогнали. Так они пока тело по местным ухабам довезли, покойничек-то и протух! Почтенный Чойбалсан отказался работать с таким материалом. А тут еще идиоты барсакельмесские как узнали, что шаман людей оживляет – по пьянке поножовщину затеяли, дескать, посмотрим, каково это, с того света вернуться. Два трупа. Свежие. Дело уголовное возбудили, а почтенный Чойбалсан – человек законопослушный – оживлять этих придурков отказывается.
– Правильно делает. Тем более что он – иностранец, – одобрительно кивнула Гладышева.