- Значит, убийство было спланировано. Ладно, а что насчет подозреваемого?
- Малого, которого они допрашивали в первую ночь?
- Нет. Тем малым был Карлин, и они его отпустили.
Киско удивился:
- Как ты узнал, что это был Карлин?
- Услышал нынче утром от Боша.
- Ты хочешь сказать, что у них есть другой подозреваемый?
- Имени Бош не назвал. Показал мне фотографию человека, выходившего из здания примерно в то время, когда было совершено убийство. У него был пистолет, и он явно старался изменить свою внешность.
Глаза Киско гневно вспыхнули. Именно ему полагалось снабжать меня сведениями подобного рода, для него это был вопрос профессиональной чести. Если бы я рассказал Киско еще и о звонках из ФБР, он, глядишь, схватил бы наш столик и выбросил его в окно.
- Я попробую что-нибудь выяснить.
С едой мы покончили. Я достал сотовый, чтобы позвонить Патрику, и тут вспомнил еще кое о чем:
- Да, и еще одно, Киско. Загляни к ликвидатору Винсента, выясни, не придержал ли он одну из досок Патрика. Если придержал, я хочу получить ее назад.
Киско кивнул:
- Это пожалуйста. Нет проблем.
Задержанный медленными лифтами здания уголовных судов, я вошел в зал судьи Холдер с опозданием и торопливо проскочил через загончик секретаря суда в ее кабинет.
Она сидела за своим столом и, судя по черной мантии на ее плечах, собиралась провести в скором времени судебное заседание.
- Мистер Хэллер, наша встреча была назначена на десять часов. Надеюсь, вас известили об этом заблаговременно.
- Извините, ваша честь. Здешние лифты…
- Здешними лифтами пользуются все адвокаты, и большинство их приходит на встречи вовремя. Ваша чековая книжка при вас?
- Да, ваша честь, вроде бы при мне.
- Ну что ж, мы можем пойти по одному из двух путей. Я могу обвинить вас в пренебрежительном отношении к суду, оштрафовать и заставить давать объяснения Калифорнийской коллегии адвокатов, второй же вариант состоит в том, что вы сделаете добровольное пожертвование фонду "Загадай желание". Это моя любимая благотворительная организация. Она творит добрые дела, помогает больным детям.
Меня штрафовали за опоздание на несколько минут. Высокомерие некоторых судей просто поразительно.
- Мне по душе мысль о помощи больным детям, - сказал я. - Какую сумму лучше пожертвовать?
- Какую захотите. И я даже сама отправлю ее от вашего имени.
Я достал чековую книжку, выписал чек на двести пятьдесят долларов. Судья удовлетворенно кивнула, и я понял, что поступил правильно.
- Благодарю вас, мистер Хэллер. - Она положила чек поверх двух других. - Квитанцию они пришлют вам почтой.
- Как вы уже сказали, эти люди творят добрые дела.
- Да, творят. Теперь позвольте задать вопрос. Известно ли вам, насколько продвинулась полиция в расследовании убийства мистера Винсента?
Я не очень хорошо понимал, что именно я вправе рассказать главному судье Высшего суда.
- Собственно, они не держат меня в курсе расследования. Однако мне показали сделанную камерой наблюдения фотографию мужчины, которого, как я полагаю, они считают подозреваемым. Возможно, он постарался изменить внешность, и, похоже, при нем был пистолет. Детектив Бош приходил сегодня утром ко мне в офис.
Судья кивнула. Несколько секунд мы помолчали, потом я вынул из сумки приготовленную Лорной ведомость.
Судья Холдер продержала меня целый час, подробно расспрашивая о каждом деле. Ко времени, когда она меня отпустила, я уже опоздал и на одиннадцатичасовое совещание. Я бегом проскочил два лестничных марша, гадая, не придется ли мне внести еще одно пожертвование еще одной благотворительной организации.
В зале суда было пусто, однако секретарша Стэнтона сидела за своей загородкой. Она указала мне ручкой на открытую дверь. Я быстро вошел в кабинет, увидел сидевшего за столом судью. Слева от него располагалась стенографистка, а напротив стояло три стула. На том, что справа, сидел Уолтер Эллиот, средний стул пустовал, на третьем расположился Джеффри Голанц. Прежде я с ним никогда не встречался, однако узнал его, потому что не раз видел Голанца по телевизору и в газетах. За последние несколько лет он успешно провел несколько крупных процессов и приобрел немалую известность. Голанц был не знавшей поражений, восходящей звездой окружной прокуратуры.
Я любил иметь дело с не знавшими поражения обвинителями. Они проникались самоуверенностью, которая порою их подводила.
- Простите за опоздание, ваша честь. - Я опустился на пустой стул.
- Приступим к составлению протокола, - сказал Стэнтон, и стенографистка положила пальцы на клавиши своей машинки. - По делу "Калифорния против Уолтера Эллиота"… мы проводим сегодня совещание по текущему состоянию этого дела. Присутствуют: ответчик, представитель обвинения мистер Голанц и мистер Хэллер, заменивший скончавшегося мистера Винсента. - Имена судья продиктовал по буквам. - Мы назначили voir dire на следующий четверг - ровно через неделю, считая от сегодняшнего дня. Мистер Хэллер, я не получил от вас ходатайства об отсрочке, которая позволила бы вам войти в курс дела.
- Ваша честь, - сказал я, - я провел эту неделю, входя в курс дела, и к отбору присяжных в следующий четверг буду готов.
Судья прищурился, глядя на меня:
- Вы уверены, мистер Хэллер?
- Абсолютно. Мистер Винсент вел исчерпывающие записи. Я разобрался в выстроенной им стратегии и уделяю делу полное внимание.
Судья перевел взгляд на Эллиота:
- Мистер Эллиот, я хотел бы услышать от вас, что вы полностью согласны с мистером Хэллером и сознаете риск, сопряженный с обращением к услугам нового адвоката в самом преддверии процесса. На карту поставлена ваша свобода, сэр.
- Судья, - ответил Эллиот, - меня обвиняют в том, чего я не делал. Я любил жену. Я не убивал ее, и, когда я слышу, что говорят обо мне по телевизору, у меня разрывается сердце. Чем скорее мистер Хэллер начнет доказывать мою невиновность, тем лучше.
Судья понимающе кивнул.
- Мистер Голанц? Как относится к этому обвинение?
Телегеничный заместитель окружного прокурора был красив и смугл, а в глазах его словно горел праведный гнев.
- Ваша честь, обвинение готово начать процесс в назначенный срок. Однако я хотел бы спросить у столь уверенного в его исходе мистера Эллиота, сознает ли он, что официально отказывается от права на апелляцию - в случае, если все сложится не так, как он предполагает.
- Что скажете, мистер Хэллер? - Судья повернулся ко мне.
- Ваша честь, я вовсе не думаю, что мой клиент отказывается от всех предоставленных ему прав на защиту, - сказал я, а затем принялся доказывать, что желание моего клиента приблизить предстоящий процесс отнюдь не равносильно отказу от права на апелляционный пересмотр дела.
Судья Стэнтон принял сторону Голанца, однако меня это не волновало. Согласно крайне запутанным юридическим правилам, опротестовать в апелляционном порядке можно было практически все.
Затем судья сообщил, что в понедельник мы должны представить друг другу окончательные варианты наших материалов. А на следующий день представить и списки наших свидетелей. И это для защиты большой проблемы не составляло. Предварительные материалы Винсент сдавал уже дважды, что касается свидетелей, я собирался вручить Голанцу список, в котором будут фигурировать имена всех полицейских и судебных экспертов, упомянутых в отчетах шерифа. И пусть он ломает голову над тем, кого я действительно вызову для дачи показаний.
- Хорошо, - сказал Стэнтон. - Так мы все обсудили?
Мы с Голанцем кивнули.
- Ну что же, - сказал судья. - Основные правила ведения процесса мы сможем обговорить в четверг утром. Я постараюсь, чтобы процесс шел, как хорошо смазанная машина. Никаких сюрпризов, никаких вывертов и проделок. Это ясно?
И с этим мы с Голанцем согласились, тем не менее судья взирал на меня, подозрительно щурясь.
- Я действительно собираюсь держать вас в названных мной рамках, - заявил он.
Как это получается, удивился я, что судьи начинают щуриться, только когда им на глаза попадается адвокат?
Глава восьмая
В кабинет Джоанн Джорджетти я поспел за минуту до обеденного перерыва. Я знал, что на этот час кабинеты окружной прокуратуры буквальным образом пустеют. Кабинет Джорджетти был мал, на полу были навалены картонные коробки с делами. Она отдала мне толстую папку с документами по делу Вимса и сказала, что не будет противиться отсрочке слушания - особенно с учетом того, что произошло с Джерри Винсентом.
- Как вы думаете, куда подевалась папка Джерри? - спросила она.
- Скорее всего, она лежала в его кейсе, который забрал убийца.
Джорджетти поморщилась:
- Жуть. Но зачем убийца забрал ее?
- Думаю, ненамеренно. В кейсе находился ноутбук Джерри. Убийца просто унес кейс со всем его содержимым.
- А-а-а.
- Ладно, скажите мне, есть в этом деле что-нибудь необычное? Что-то, что могло бы обратить Джерри в потенциальную жертву?
- Не думаю. Самое рядовое дело - сумасшедший палит во все стороны.
Я кивнул и еще раз поблагодарил ее за папку.
Покинув окружную прокуратуру, я потратил минут десять на то, чтобы попасть в один из лифтов, увозивших служащих на обеденный перерыв. Выйдя из лифта и пройдя через парадную дверь, я увидел ожидавший меня у края тротуара "линкольн". Я забрался на заднее сиденье - всех своих водителей я неизменно просил не открывать передо мной дверцы, - и Патрик отвез меня на Хилл-стрит, в ресторан "Китайские друзья".
Мне нужно было быстро приступить к работе, поэтому я заказал тарелку жаренной ломтиками свинины. Толщины они примерно такой же, как бумага, вкусны необычайно, а есть их можно руками, что позволяло мне не отрывать взгляда от документов по делу Вимса. Среди них имелись копии бумаг, полученных обвинением от следствия, главным образом отчеты шерифа, посвященные инциденту.
Естественной отправной точкой был рапорт об аресте. От людей, живущих по соседству с парком в Калабасасе, на 911 поступили многочисленные сообщения о звуках выстрелов. В десять двадцать одну помощник шерифа Тодд Столлуорт отправился на патрульной машине в парк "Малибу-Крик", услышал стрельбу, вызвал подкрепление и поехал на звуки выстрелов, намереваясь выяснить, что происходит.
Освещение в парке отсутствовало. Когда свет фар Столлуорта отразился от стоявшей на полянке машины, он включил прожектор и увидел грузовичок, на котором возвышалась пирамида пивных банок и лежало что-то сильно смахивавшее на оружейную сумку с несколькими ружьями в ней.
Столлуорт остановил машину, связался по радио с участком в Малибу и только-только начал описывать пикап, как раздался выстрел и прожектор Столлуорта взорвался. Он погасил все фары, едва ли не ползком добрался до ближайших кустиков и вызвал по рации команду спецназа.
В течение следующих трех часов ситуация оставалась патовой. Прятавшийся в лесу рядом с полянкой стрелок палил и палил, но, судя по всему, главным образом в небо. В конце концов одетый в черное спецназовец сумел подобраться к пикапу достаточно близко для того, чтобы разглядеть его номерной знак, который позволил определить, что машина принадлежит некоему Эли Вимсу и что у него имеется сотовый телефон. Стрелок ответил на первый же звонок, и переговорщик спецназа начал беседовать с ним.
Стрелок действительно оказался Эли Вимсом, 44-летним маляром. В рапорте об аресте говорилось, что он был пьян, обозлен и имел суицидальные намерения. В тот день его выставила из дома жена, заявившая, что полюбила другого мужчину.
Вимс сказал переговорщику, что услышал в темноте шум, решил, что к нему подбираются бешеные койоты, которые хотят сожрать его, ну и открыл огонь. А прожектор, по его словам, мог указать койотам, где он прячется. Он сказал также, что во время первой войны в Ираке получил значок отличного стрелка. После ареста Вимса полицейские, обследовавшие место происшествия, обнаружили девяносто четыре пустые гильзы.
Вимс не сдавался всю ночь - пока у него не закончилось пиво, после чего сказал переговорщику, что готов обменять одно свое ружье на упаковку из шести банок. Предложение было отвергнуто. Тогда Вимс заявил, что сейчас покончит с собой, покинет этот мир с большим, в буквальном смысле слова, шумом. Переговорщик принялся отговаривать его. Между тем двое спецназовцев стали подбираться к позиции Вимса. Но тут в сотовом переговорщика послышался храп. Вимс отключился. Его взяли, отвезли на машине Столлуорта в Малибу и посадили в тюрьму.
Сага эта была продолжена другими документами. Во время предъявления обвинения Вимс объявил себя нуждающимся и получил общественного защитника. Дело его медленно продвигалось по инстанциям судебной системы, однако затем появился Винсент, предложивший свои услуги pro bono. И сразу же попросил произвести оценку вменяемости своего подзащитного. Вимса отвезли в больницу штата в Камарильо, где ему предстояло провести девяносто дней под наблюдением психиатров. В конечном счете врачи пришли к единогласному заключению: Вимс вменяем и может предстать перед судом.
На сегодняшнем, назначенном судьей Фридманом на два часа слушании предстояло определить дату начала процесса. Для меня это было простой формальностью. Прочитав дело, я понял - никакого процесса не будет. Сегодняшнее слушание просто определит промежуток времени, в течение которого мне нужно будет добиться от Вимса согласия на сделку с прокуратурой, основанную на признании им своей вины.
Дело было простое и скучное. Вимс признает себя виновным и, вероятно, получит год-другой отсидки и обязательное наблюдение у психиатра. Единственный вопрос состоял для меня в том, почему Винсент вообще за него взялся. Оно не походило на дела, которыми Джерри занимался обычно, - дела с высокими гонорарами или высокопоставленными клиентами. И я сразу же заподозрил, что здесь присутствует некая связь с делом Эллиота. И что Винсент эту связь обнаружил.
Однако при первом чтении документов по делу сам я ничего обнаружить не смог. История с Вимсом произошла менее чем за двенадцать часов до убийств в пляжном доме, оба преступления - на территории, находящейся в ведении управления шерифа Малибу. Однако и эта призрачная связь при внимательном изучении исчезала. Насколько я помнил, ни одно из имен, упомянутых в деле Вимса, не встречалось в просмотренных мной материалах по делу Эллиота. Происшествие с Вимсом пришлось на ночную смену полицейских, а убийствами в доме Эллиота занималась дневная.
Так и не найдя ответа на свой вопрос, я разочарованно закрыл папку. А посмотрев на часы, понял, что, если я хочу повидаться с клиентом до начала слушания, мне пора возвращаться в суд.
Я позвонил Патрику, заплатил за обед и вышел на улицу. Когда подъехал "линкольн", я разговаривал по телефону с Лорной.
- Киско уже встретился с Карлином? - спросил я, забираясь на заднее сиденье автомобиля.
- Нет, встреча назначена на два часа.
- Пусть расспросит его и о деле Вимса. Пусть выяснит, почему Винсент взялся за него.
- Ты думаешь, они как-то связаны? Эллиот и Вимс?
- Думаю, связаны, но не понимаю как.
- Хорошо, я ему скажу.
- Какие-нибудь новости есть?
- Только одна. Владелец этого здания интересуется, собираемся ли мы сохранить офис за собой.
Я выглянул в окно "линкольна", ехавшего по 101-й эстакаде в деловой центр города, увидел недавно построенный католический собор и стальные паруса музыкального центра Диснея.
- Не знаю, Лорна. Мне нравится работать в "линкольне". А ты что думаешь?
- Мне уже надоело краситься каждое утро.
Как обычно, мы с ней были на одной волне.
Проведший три месяца в Камарильо, Эли Вимс еще не успел очухаться от лекарств, которыми его там накачивали. Обратно в округ Вимса прислали с предписанием продолжать давать ему лекарства, что отнюдь не помогло бы мне его защищать и уж тем более не помогло бы ему ответить на мои вопросы о Винсенте. Проведя всего две минуты в отделении временного содержания, я решил подать ходатайство об отмене лекарственной терапии. После чего вернулся в зал суда и обнаружил там сидящую за столом обвинения Джоанн Джорджетти. Слушание должно было начаться через пять минут.
- Вы ведь хотите просить об отсрочке процесса, так? - спросила она.
- И об отмене лекарств. Этого малого превратили в зомби.
- Не уверена, что меня такое его состояние не устраивает. Ваш клиент стрелял по патрульной машине с сидевшим в ней полицейским. Прокуратура хочет примерно наказать его, чтобы другим неповадно было.
- Я буду доказывать, что мой клиент, перепуганный койотами, стрелял не по машине, а по источнику света. В ваших же документах сказано, что он отличный стрелок.
- Ну, это вы присяжным рассказывайте.
Я прикатил от стола защиты одно из кресел, сел рядом с ней.
- Расскажу, конечно, но, возможно, в интересах штата было бы лучше закрыть это дело и назначить мистеру Вимсу лечение, которое не допустило бы повторения чего-то подобного. Что скажете? Может, подыщем какое-нибудь тихое местечко и поговорим об этом?
- При условии, что тихое местечко выберу я.
- Устраивает. - Я немного откатился в кресле назад. - Вы позволите спросить вас кое о чем? Почему Джерри Винсент вообще взялся за это дело?
Она пожала плечами, покачала головой:
- Не знаю.
- А вас это не удивило?
- Конечно, удивило. Его появление вообще показалось мне довольно странным. Я ведь знала его по прежним временам, понимаете? Мы вместе работали в прокуратуре.
- Понятно, а как все это произошло?
- Несколько месяцев назад я увидела подписанное Джерри ходатайство об установлении вменяемости Вимса. Я позвонила ему, спросила - какого черта, понимаете? Почему ты даже не позвонил мне, не сказал, что берешься за это дело? Он ответил, что хочет поработать pro bono, и попросил у общественного защитника отдать ему дело Вимса. Однако я хорошо знаю Анхеля Ромеро, общественного защитника, который занимался им. И как-то раз, случайно встретившись с ним, спросила, что там за история с Вимсом. Он ответил, что Джерри даже не заходил к нему, чтобы попросить дело. Джерри просто-напросто съездил к Вимсу в тюрьму, подписал с ним контракт, а после пришел к Анхелю и сказал, что забирает у него дело.
- Как по-вашему, почему он за него взялся?
За годы работы я установил, что, задавая один и тот же вопрос несколько раз, ты иногда получаешь разные ответы.
- Не знаю. Я спросила у него об этом, но он сменил тему разговора и вообще как-то замялся.
История эта становилась все более загадочной.
Разговор наш прервал секретарь суда, объявивший о начале слушания, и я встал, чтобы подождать, когда судья Фридман займет свое место.
- Эни, мэни, мини, мост, тяни киллера за хвост. Если это адвокат Хэллер, пусть приблизится. Эни, мэни, мини, мост. Здорово.