- В самом деле? - спросил Долиш без особого интереса. Он стряхнул с ладоней угольную пыль и вытер их о тряпку. - Они составят солидную группу давления - самобичеватели из рабочего класса.
- Ну, не знаю, - сказал я и вспомнил смешную фразу: "Долой пиво, которое горчит, да здравствует вино, которое сластит!" Что можно назвать более пролетарским лозунгом, чем этот?
- Итон - не просто частная привилегированная школа. Это - групповая терапия для прирожденных уклонистов, - загадочно сказал Долиш. Сам он кончал Харроу.
- Терапия? - переспросил я, но Долиш озабоченно наблюдал за огнем в камине и не ответил.
Комната наполнилась дымом.
- Черт побери, - сказал Долиш, но не пошевелился.
Скоро сквозняк вынес дым из комнаты, и камин разгорелся вполне нормально.
Долиш снял очки и принялся тщательно протирать их большим носовым платком. Затем с удовлетворением надел очки и засунул платок в рукав. Это означало, что пора заняться делом. Он прочитал мою докладную, хмыкая в конце каждой страницы. Закончив чтение, подровнял листки и уставился на них, пытаясь объединить всю известную ему разрозненную информацию в единое целое.
- В преступной деятельности вашего друга Харви Ньюбегина, - начал Долиш, - есть один весьма положительный момент. Придумав мифических агентов, чтобы прикарманивать денежки Мидуинтера, он облегчил нам жизнь. Нам придется заниматься очень небольшой группой людей.
Долиш взял лист из моей докладной и положил его в самом центре стола. Я решил, что он собирается что-то процитировать оттуда, но он вытряхнул на бумагу свою трубку, и обугленные хлопья табака образовали кучку точно посередке листа.
Он стряхнул пепел в корзину и подул на лист, прежде чем зачитать несколько строк.
- Не слишком ли легко вы проникли в организацию Мидуинтера? - спросил он.
- Я намеренно подчеркиваю это, - ответил я. - Пусть ЦРУ и госдепартамент, которые ее поддерживают, узнают, что это - организация дилетантов. Несмотря на внешний блеск, она никогда не станет лучше.
- Вы слишком честолюбивы, мой мальчик, - с сомнением покачал головой Долиш, - и слишком торопитесь поделиться со всеми нашими секретами. Мы засекли этих парней Мидуинтера, - так зачем же их предостерегать от опасности? Чтобы они насторожились и приняли меры? Нет уж, лучше черт, которого ты знаешь, чем черт, который тебе не известен.
- Мне бы хотелось скомпрометировать эту организацию. Мне бы хотелось, чтобы вообще все частные лавочки подобного рода были скомпрометированы.
- Да ну? - усмехнулся Долиш. - Компрометация - это духовное понятие. Вы мыслите примерно так, как этот парень, Каарна. Кстати, что он в конце концов раскопал такое невероятное?
- Он наткнулся на их сеть, услышал байку о том, что они британские подданные, и поверил этому. Он заполучил несколько яиц, но так и не узнал, откуда они прибыли и кому адресованы. Начал искать концы, но не зашел дальше предположений. Они его убили.
- А Ньюбегин действительно собирается переметнуться к русским? - Долиш что-то записал у себя в блокноте.
- Кто знает, на что он способен? Долгое время он присваивал деньги, выделенные Мидуинтером на агентурную сеть и, наверное, сколотил целое состояние. А так как он посылал почти всю эту информацию и русским, у него должен быть солидный счет в московском государственном банке.
- Предприимчивый шутник этот Ньюбегин, - одобрительно сказал Долиш. - Особенно мне понравилось, как он выкрал у вас контейнер с яйцами вместо того, чтобы просто получить его. Потрясающе - посылку выкрадывает ее же адресат. Никаких подозрений!
- Он отлично умеет отводить от себя подозрения и снимать вину заранее, - согласился я. - Нечто подобное он проделал и с Ральфом Пайком. После того как он сам заслал Пайка самолетом, кто поверит, что он же и выдал его русским?
- И в довершение ко всему, - подхватил Долиш, - попросил Штока не арестовывать Пайка до вашего прибытия, чтобы обвинить вас в предательстве и провале агента. - Долиш дунул в нераскуренную трубку. - Очень забавное дельце. Такой расклад всех нас заставляет ходить на цыпочках.
- Нас? - удивился я. - Я что-то давно не видел вас на цыпочках.
- Фигурально. Я выразился фигурально, - пояснил Долиш, раскуривая трубку. - Но почему, если Шток и Харви Ньюбегин такие друзья, Шток спас вас от смерти? Эти налетчики вполне могли прикончить вас.
- Штоку моя смерть была невыгодна. Он боялся оформления бумаг, вопросов из Москвы. Кроме того, он боялся, что возмездие настигнет его агентов у нас. Но не заблуждайтесь. Шток - очень жестокий человек, - сказал я. - Его коллеги дали ему кличку "бефстроганов". Он так окружает свою жертву подливкой, что она и не замечает, как ее режут ка кусочки. Но Штоку не нужны неприятности дома. Впрочем, и нам тоже.
Долиш кивнул и сделал еще одну пометку.
- Итак, что вы намерены делать, чтобы найти Ньюбегина?
- Я предполагаю три направления поиска. Во-первых, он может попытаться в последний раз получить образцы вируса, чтобы доставить его в Россию в качестве платы за въезд. Эти яйца - из института микробиологических исследований в Портоне, и у нас есть данные агента, которые мне выдал Электронный Мозг в Сан-Антонио. Люди из отдела безопасности института уже получили инструкции и следят за ним. Они его не трогают, но немедленно сообщат нам, если он попытается украсть еще партию яиц. Во-вторых, Ньюбегин, возможно, захочет взять часть припрятанных денег. Я организовал проверку в наших банках для обнаружения любого блокированного счета, чьим исходным пунктом значится Сан-Антонио. И наконец, в-третьих, Харви Ньюбегин безумно влюблен в финку, девушку из Хельсинки по имени Сигне Лайн. За ней тоже следят…
- Я бы не слишком рассчитывал на эту линию, - заметил Долиш. - Мужчина не бросает жену с двумя детьми ради молодой любовницы, роман с которой у него уже состоялся.
- Далее, - продолжал я, - мои люди проверят списки пассажиров всех самолетов, вылетающих в Ленинград, Москву и Хельсинки…
- Он мог проскочить, - задумался Долиш, - он - актер, не забывайте. Нельзя с обычных позиций подходить к людям, самое горячее желание которых - вызывать аплодисменты.
- Может, и так, - согласился я. - Но я думаю, что мы способны предвидеть возможное развитие событий. Допустим, он переметнулся к русским, но что это даст, если у него не будет вируса?
- У вас есть основания так думать?
- Конечно. Не зря я получил приказ передать билеты на самолет людям из Форин-офиса и прикрыть их от парней из спецслужбы.
- Ага, - сказал Долиш, - если бы они предстали перед судом, это бросило бы тень на правительство. Вы ведь знаете, что есть такие вещи, как выборы.
Я понимал, что Долиш провоцирует меня. Этот разговор возникал по меньшей мере уже дважды. Не то чтобы Долиш был несогласен со мной, но ему нравилось, когда я сердился.
Долиш еще раз перечитал мой отчет.
- Этот парень в кресле у дантиста. Откуда вы знаете, что он был мертв?
- Так сказал полицейский.
- "Так сказал полицейский", - с укором повторил Долиш. - И вы, конечно же, ему поверили. Но кто может гарантировать, что это был действительно полицейский? Тем более он был в штатском.
- Но работал вместе с полицейскими, - терпеливо сказал я.
- А я здесь работаю с идиотами, - так же терпеливо сказал Долиш, - но это еще не значит, что ия - идиот.
- Чего вы добиваетесь? - спросил я.
- Выбросьте это из докладной. Если министр подумает, что у меня работают люди, не способные даже распознать труп… - Он фыркнул.
Все это выглядело чертовски просто, если сидеть в его кресле и читать чужие докладные. Объяснять, что все написанное мной соответствует действительности, бесполезно. В любой докладной всегда найдутся неувязки, если она правдива.
- Получен официальный запрос по телетайпу, - продолжал Долиш. - Я должен разыскать Ньюбегина, задержать его и сообщить об этом американцам. Ни в коем случае Ньюбегин не должен попасть к русским. Так сказано в запросе. Ни в коем случае. Вы понимаете, что это означает?
- Да, - ответил я.
- Правильно, - сказал Долиш, - вы понимаете. Этим уже занимается не какая-то компания парней с аргументами за свободу или как там они себя называют. Это официальный запрос госдепартамента США нашему Кабинету министров по тайной связи. Это приказ. И вы получили его от меня о-фи-ци-аль-но.
•Долиш снял очки и, крепко зажмурив глаза, потер переносицу. Когда от открыл глаза, то, казалось, несколько удивился, что я и вся наша контора не исчезли. Несколько мгновений мы молча смотрели друг на друга. Когда он наконец заговорил, то произносил слова так медленно, что они повисали в воздухе.
- Если неофициально, - тянул Долиш, - то я надеюсь, что Харви Ньюбегин не будет найден на моей территории. Я надеюсь, что он будет держаться подальше от этих мест. Пусть его арестуют где-нибудь, в Хельсинки например. Тогда я устрою так, что его друзья по шпионским играм - доктор Пайк и вся остальная компания - будут схвачены сотрудниками службы безопасности в Портоне. Все очень мило и вполне заурядно. Если же мы арестуем Харви Ньюбегина и история о том, как братья Пайк выкрадывали вирус из Портона, будет рассказана американскому следователю, все это взорвется сенсацией на первых полосах газет. Скандал… Мы не можем предъявлять наши цензурные требования американской прессе, мой мальчик.
- Я все понял, сэр, - сказал я.
- Вот почему мне хочется вывести вас из этого дела, - сказал Долиш. - На данном этапе вам трудно будет решать задачу как следует. Вы слишком близки ко всем персонажам.
- Именно по этой причине я должен остаться в деле.
- Власть, наделенная бесконечной мудростью, поставила меня управлять этим ведомством, - сказал Долиш. - Так что не навязывайте мне роль Дон Кихота при вашем исполнении Санчо Пансы.
- Тогда, быть может, вы перестанете, - попросил я, - навязывать мне роль Сэма Уэллера, изображая Пиквика?
Долиш с умным видом кивнул.
- Вы уверены, что окажетесь в силах? - спросил он. - Здесь может понадобиться и притворство, и насилие. Ньюбегин… Ну, вы понимаете. Он не только фантазер и может быть жестким клиентом.
- Я позабочусь обо всем, - пообещал я Долишу. - Будут удовлетворены все запросы.
- Предпочтение моему.
- Конечно, - сказал я.
Долиш взял блестящий коричневый шарик, который в организации Мидуинтера получал каждый выпускник.
- Земля Свободы, - пояснил я.
- Да? - Долиш потряс, понюхал и даже послушал шарик.
- Это американская грязь, - добавил я.
Долиш положил шарик на стол.
- Этого нам не надо, - сказал он. - У нас достаточно своей грязи.
22
Следующие три дня я исполнял роль кота, ждущего у мышиной норки. Харви Ньюбегин не был новичком в разведке. Ему было наплевать на инструкции и он держался подальше от всех, за кем мы могли следить. С другой стороны, пока его не обнаружили и наши люди в Ленинграде. Вечером третьего дня поисков я ушел из конторы около шести и отправился в магазинчик Шмидта купить конфет и колбасы для бутербродов. Когда вернулся к машине и включил радиотелефон, оператор надрывался, передавая срочный вызов:
- Гобой десять, гобой десять. Северное управление проката машин вызывает гобой десять. Срочное сообщение для вас, гобой десять, пожалуйста, ответьте…
Сначала мне пришло в голову, что это Долиш пытается вызвать меня на очередное дежурство. Сотрудники, которые живут в центре города, всегда получают экстренные вызовы, так как живущие где-нибудь в Гилфорде уверяют, что им до Шарлет-стрит добираться не меньше часа, а за это время экстренная ситуация обычно отпадает. Тем не менее я ответил на вызов и услышал, что клиент по имени Тернстоун хочет связаться со мной.
- Пожалуйста, - попросил оператор, - позвоните по уличному телефону-автомату.
Тернстоун - кодовое название операции по розыску Ньюбегина. Я находился всего в нескольких шагах от конторы и потому решил заглянуть в комнату управления. На Шарлет-стрит в здании рядом с моим офисом находились телефонная станция, шифровальные устройства и масса лишних чиновников с Саус-Одли-стрит. Я зашел в свою контору и через нее перешел в новое здание. На то, чтобы войти туда с улицы и миновать привратника, уходит не меньше получаса, будь вы хоть родственником премьера.
Бесси находилась в комнате управления. Между сотрудниками группы связи имелась договоренность, что один оператор будет дежурить круглосуточно для обеспечения операции "Тернстоун". Бесси была в курсе всего происходящего.
- За докторским кабинетом возле вокзала Кингз-кросс, - сказала она, - наблюдает констебль из Специальной службы.
- Его интересуют контакты человека по имени Пайк, - сухо продолжил я.
- Совершенно верно, - подхватила Бесси. - Человек по имени Пайк. Так бот, этот Ньюбегин недавно появился у доктора - время у меня зафиксировано - и ушел от него ровно десять минут назад.
- Ясно, - сказал я. - Продолжайте…
- Ну, констебль оснащен радиопередатчиком. Когда я нажимаю вот эту кнопку, он получает вызов. Сейчас я ее нажму, - и она с преувеличенным усилием опустила палец на кнопку. Я оценил ее ответственность за порученное дело.
На пульте вспыхнула белая лампочка.
- Это сигнал подтверждения от констебля, - сказала Бесси.
Мне ничего не оставалось делать, как слоняться по комнате, болтая с Бесси, в ожидании когда констебль из спецслужбы окажется поблизости от автомата и позвонит.
- В следующем году, - рассказывала Бесси, - к пульту подключат несколько сотрудников. Тогда мы сможем фиксировать, где находятся наши люди с передатчиками.
- Прямо как у американцев, - сказал я.
- Ну нет, - ответила Бесси. - Там более совершенная техника слежения, чем эта.
- Я слышал, - согласился я и спросил: - Как Осси?
Муж Бесси Баттеруорс - Остин - время от времени выполнял у нас кое-какую внештатную работенку.
- Не очень, - вздохнула Бесси. - Понимаете, он не становится моложе. Правда, теперь дети выросли и живут отдельно, и нам вполне хватает моих денег, но ему нравится иногда что-то делать самому. Думаю, со всеми происходит то же самое. Сначала стараешься хорошо работать, гордишься тем, что справляешься с делом, а потом оказывается, что с ним трудно расстаться. Осси не хватает работы. Ведь он начал работать с пятнадцати лет. Ну и теперь она стала для него такой же естественной потребностью, как воздух.
- Что решили насчет отпуска?
- Отель "Империал" в Торки. Мы всегда туда ездим в отпуск. Каждый год. Как говорит Остин, они знают нас, а мы знаем их. Иногда мне хочется поехать куда-нибудь в другое местечко, но они знают нас, а мы знаем их, и Остину это нравится.
- Ясно, - отозвался я.
Запищал зуммер.
- Это он, - встрепенулась Бесси, - этот номер только для его сообщений. Соединяю. Обменяйтесь паролем. Помните, что эта линия прослушивается.
- Рита Хейвес, - назвался я.
- Богиня любви, - воскликнул голос на другом конце провода и перешел к делу. - Подозреваемый соответствует приметам Ньюбегина. Сейчас он направляется в южную часть города.
- И вы позволили ему уехать? - сказал я, сохраняя спокойствие.
- Не волнуйтесь, сэр, - сказал констебль. - Естественно, такая работа не делается на велосипеде с блокнотиком в руке. Сейчас за ним следуют две машины, а со мной на задании еще один дежурный агент. За его машиной легко вести наблюдение: она очень заметная, сэр. Одна из таких машин-пузырьков. Скорее всего, марки "хенкель".
- Что значит "заметная"?
- Ну, во-первых, она красная, как почтовый ящик. Во-вторых, на капоте написано "Это радиофицированный "Роллс-Ройс" и, в-третьих, на заднем стекле надпись "Научись припарковываться, ты, свинья!"
Я сообщил Бесси, что за машиной Харви следят, и она соединилась с информационным отделом столичной полиции. Мы услышали, как полицейский автомобиль докладывал, что "объект движется через центр Лондона, по мосту Ватерлоо, по Ватерлоо-Роуд и через площадь "Слон и замок"… Бесси записала адрес, куда направился Харви.
Она передала мне адрес с несколько озадаченным видом.
- Это ваш…
- Мой адрес, - сказал я. - Да, если бы меня не вызвали, я бы именно там сейчас и находился.
Я срочно вернулся домой. Харви все еще названивал в дверь, а полицейский в штатском беседовал с ним, жалуясь, что тоже ждет меня, а я так задерживаюсь. Когда я появился, агент поинтересовался бумагами, которые якобы должен был забрать у меня, но я ответил, что они будут готовы не раньше завтрашнего утра.
- Хорошенькое дело, - сказал Харви. - Я столкнулся у двери с этим парнем, который пришел за документами. Поэтому я и понял, что ты должен вот-вот вернуться.
Я что-то буркнул, гадая, поверил ли Харви переодетому полицейскому. Пока он копался в моих книгах, я приготовил кофе.
- "Падение Крита", "История французской армии", "Кампания Буллера", "Оружие и тактика"… Ты что - помешался на солдатиках?
- Ага, - крикнул я ему из кухни.
- Дурацкое чтение, - сказал Харви. - Нет ли у тебя каких-нибудь книг для такого тупицы, как я?
- Таких в доме не держу, - ответил я и подал ему чашку кофе.
- Я ушел от жены, - сообщил Харви. - И никогда не вернусь обратно.
- Сочувствую.
- По крайней мере мне больше не придется беспокоиться о том, смогу ли я послать детишек в лагерь. - Он сдавленно хихикнул. - Ты знаешь, что я смылся из организации Мидуинтера?
- Знаю.
- Не могли бы твои люди, - он пошарил по карманам, - не могли бы твои люди…
Харви взглянул на меня.
- Что не могли бы мои люди?
- Приютить меня.
- Это невозможно, - сказал я. - В английских домах - американские домовладельцы.
- Я заплачу за аренду дома. Я передам им сведения о британской группе Мидуинтера. Фотографии… все.
- Я знаю все о североевропейских сетях Мидуинтера. Фотографии и так далее…
- Так, - сказал Харви, - понятно. Мидуинтер допустил тебя до Электронного Мозга. Данные и фотографии по телефону. Понимаю. Ну, в таком случае ты сможешь захватить всю группу, когда захочешь. Они меня ищут?
- Ты стал заботой моего начальства, Харви. Они не хотят ни нанимать тебя, ни арестовывать. Они просто желают, чтобы ты исчез. В неизвестном направлении.
Харви кивнул.
- Но когда ты скроешься, - продолжал я, - позволь мне все уладить. Военные и министерство на сей раз действуют заодно. Кто-нибудь из них окажется посмекалистей и… - Я пожал плечами и издал неприятный горловой звук.
- О’кей, - сказал Харви, - я дам тебе знать.
Он поднялся. На нем был один из тех очень английских твидовых костюмов, которые продаются только в Америке. Он пошарил в карманах, поочередно извлекая на свет ключи, кредитные карточки, скомканные бумажные деньги и запихивая все обратно.
- У тебя никогда не возникает ощущения, - отрешенно сказал он, - что все мужчины в мире несутся так быстро, что в итоге загораются. Мысленно. Меня такое чувство навещает. Понимаешь, женщины спокойно стоят на месте, а ты проносишься мимо них с огромной скоростью, и мысли твои полыхают?!
Он замолчал. Я ничего не ответил ему. Тогда он заговорил снова, скорее всего обращаясь к самому себе. Ему было безразлично - слушаю я его или нет.