В голосе дружелюбие. Калан открыл глаза и увидел перед собой улыбающегося ему высокого крупного человека. Высокий блондин спортивного сложения был похож на кинозвезду. У него был светлый, открытый взгляд. Его присутствие в этой обстановке казалось неуместным.
- Меня зовут Поль. Хотите сигарету?
Калан недоверчиво посмотрел на протянутую пачку.
- Берите же, - настаивал Поль.
Калан решился, и Поль дал ему прикурить.
- Поверьте, мне очень тягостно видеть такого человека, как вы, в подобной ситуации, - продолжал Поль.
Он вынул зеркало и протянул его Калану.
- Взгляните.
Калан увидел лохматое существо с потухшими глазами, заросшее, с серым цветом лица. Он схватил зеркало и запустил его в угол комнаты. Поль улыбнулся:
- Вам не надоела эта камера? Пойдемте со мной.
Калан почувствовал ловушку. К нему возвращался страх.
Они вошли в знакомый Калану кабинет, но динамо-машина и реостат исчезли. Поль подошел к шкафу, достал бутылку скотча и две рюмки. Он наполнил их и протянул одну Калану.
- Поговорим немного, - предложил он.
Калан испытывал симпатию к этому человеку, первому, кто в этих стенах обращался с ним по-человечески. Его затуманенный мозг предупреждал об опасности, но курить сигарету и пить скотч, такие обычные вещи в его прошлой жизни, было так приятно. Поль говорил:
- Наступила весна. Жаль, что вы не видите каштаны, они уже распустились. И как хорошеют весной женщины! Как хорошеет Париж! Я люблю женщин, и я люблю Париж!
- Довольно, - сказал Калан хриплым голосом.
- Я хотел предложить вам этот спектакль. Только от вас зависит, как скоро вы сможете наслаждаться им. Несколько вопросов, и я провожу вас в комнату, где все для вас приготовлено: костюм, лосьон, кремы, туалетная вода.
- Хватит, - перебил его Калан.
Но он не мог не думать о душистом мыле, о пене, о теплой ванне…
Поль предложил ему еще одну сигарету. Калан закурил, выпил скотч. Жизнь возвращалась к нему.
- Вы работаете на французов, не так ли?
- Да… - признал Калан.
Поль дружелюбно похлопал его по плечу.
- Вы мне нравитесь. Я уверен, что вы лучший агент в вашей Разведслужбе.
- Я был лучшим…
- Ну-ну, не скромничайте, Максим. Вы позволите называть вас по имени?
Калан кивнул. Кого напоминал ему Поль?
- Ваша миссия в Формоз оказалась очень эффективной. Кто бы еще мог так блестяще провести ее?
- Анен… Домон… - вырвалось у Калана.
Неожиданно в его голове прозвучал сигнал тревоги. Он резко вскочил и бросился на Поля. Тому не стоило большого труда нейтрализовать ослабевшее тело.
- Вы разочаровали меня, Максим, - сказал он с упреком. - Никакой благодарности. Если вы будете упрямиться, вы никогда не выйдете отсюда. Подумайте о тех, кто ждет вас и беспокоится о вашем исчезновении.
"Что-то должно случиться, - думал Калан. - Так не может продолжаться".
- Убирайтесь! - крикнул он.
- Говорите, - настаивал Поль, - и сегодня же вы будете спать в нормальной комнате, на нормальной постели.
- Убирайтесь! - повторил Калан.
- Не глупите, иначе вы обречены. Я восхищаюсь силой вашего характера, но сейчас вы употребляете ее против себя. Поверьте, жизнь стоит того, чтобы быть прожитой. Или вы соскучились по камере? И по пыткам?
Калан вздрогнул, обхватил голову руками. Не слушать, думать о чем-нибудь другом. О Кристине. Но ее образ расплывался. Ему стало страшно.
- Не теряйте время, Максим. Вы рискуете своей жизнью ради несуществующей идеи.
"Это так просто", - подумал Калан.
- Я думаю об одной женщине, - сказал он.
- О Кристине?
Калан резко поднял голову и взглянул на Поля. Тот рассмеялся. Его смех наполнил всю комнату, вызвав пробежавшие по телу Калана мурашки. Затем Поль грустно сказал:
- Все прошло в этом мире. Не за что зацепиться, Максим. Хотите доказательство?
Поль подошел к двери и театральным жестом медленно повернул ручку. Калан подскочил с искаженным от боли лицом.
- Нет! - закричал он.
Перед ним стояла Кристина и смотрела на него своими грустными зелеными глазами.
- Она работает на нас, - пояснил Поль.
Он резко закрыл дверь и повернулся к застывшему в оцепенении Калану:
- Все прогнило в этом мире, Максим, - сказал он.
Глава 7
Шифровальная Служба
Место отправления: Берлин
Отправитель: 00041ЖШ-АД-26
"Тело Анена найдено в Берлине в Шпрее. Согласно первым результатам расследования у Анена произошла в ночном клубе ссора с двумя моряками. Они выпили вместе. Разыскиваются как виновные. Несмотря на то что на теле Анена обнаружены следы ножевых ранений, смерть наступила в результате длительного пребывания под водой.
Очень обеспокоен".
Кост в ярости швырнул бумагу на стол. "Очень обеспокоен". Есть отчего, Эрбах! А разве он, Кост, был меньше обеспокоен здесь, в Париже, сидя в своем кабинете в полной безопасности?
Он позвонил Полетте, которая тотчас же вошла в кабинет.
Выражение лица Коста было замкнутым и суровым, и сейчас ничто в нем не говорило о его рафинированности и утонченном вкусе. Он взглянул на стоявшую неподвижно, так много знавшую и понимающую его без слов Полетту и улыбнулся ей. Но глаза его оставались суровыми. Полетта ответила ему улыбкой.
- Отправьте инструкцию Эрбаху. Закодируйте ее.
- Хорошо.
- Сообщите немедленно о положении агента, прибывшего под именем Вернера Бузенберга. Пароль: "Можно ли считать Вагнера лучшим оперным композитором?" Ответ: "Я отдаю предпочтение Верди".
Кост закурил сигарету и задумался. Полетта молча ждала.
Наконец он поднял голову и сказал:
- Это все, Полетта.
Глава 8
Человек лежал на кровати, все в той же камере. Только вместо угнетающей, мигающей лампы теперь висела обыкновенная, из матового стекла.
Человек с тревогой спрашивал себя: "Кто я?" Он не забыл еще некоторые, теперь такие далекие эпизоды прошлой жизни, когда его звали Максимом Каланом.
Постепенно он стал ощущать себя человеком, но теперь это был уже другой человек. Теперь он мог бриться, мыться, ему вернули ремень.
Он пока еще колебался в выборе одного из двух путей.
Когда ему удавалось не думать, он чувствовал себя хорошо. Тогда все казалось ему простым и естественным, а любые вопросы излишними. Причем в самой глубине души он сознавал, что состояние это ненормальное, даже опасное. Временами возникало впечатление, что у него одно тело и две души.
В коридоре послышались шаги, и дверь открылась. В комнату вошел высокий худой человек в белом халате, которого все называли доктором. Он сделал знак человеку на кровати следовать за ним. Вооруженных охранников больше не было.
Они вошли в безупречно чистую операционную, в которой располагалось несколько застекленных шкафов с различными медицинскими инструментами и необычное кресло, вызвавшее в человеке рефлекс страха.
Шлем, электроды, ремни… Доктор усадил человека в кресло… Электроток. Тело внезапно напряглось, сердце готово было выскочить из грудной клетки, на теле выступил едкий пот, и, когда доктор прекратил подачу тока, в кресле сидело уже лишь слабое подобие человека…
Сколько сеансов, сколько часов? Ощущение бесконечной пытки, вечного ада. Острой боли не было: боль была тупая, назойливая, гнетущая. Казалось, она никогда не кончится.
Это продолжалось часами, затем наступало отдохновение. Он погружался в какое-то новое для него состояние, в полузабытье…
Сейчас человек сидел на стуле возле стола. Доктор приветливо улыбался. Мягким голосом он говорил совершенно очевидные вещи, но как хотелось ему верить, верить во всем, со всем соглашаться…
Инсулин был прекрасным наркотиком, разрушающим необходимую мозговым центрам восприятия глюкозу. После электрошока, уничтожающего желание сопротивляться, он помогал делать из человека все, что угодно, вплоть до моделирования новой личности.
Затем начинались вопросы.
- Как вас зовут?
- Николя Калон.
Тест, позволявший выявить степень податливости объекта.
- Вы знаете Максима Калана?
Короткое колебание, и правильный ответ.
- Нет.
Доктор поднялся и похлопал человека по плечу.
- Идите, - сказал он и посторонился, пропуская того, кто пока еще не стал окончательно Николя Калоном, но больше уже не был Максимом Каланом.
Глава 9
Кост сосредоточенно читал рапорт. Теперь все принимало масштабы катастрофы.
Неподвижно стоя возле стола, Полетта не осмеливалась вымолвить ни слова. Никогда еще в Службе не случалось ничего подобного. Никогда еще провал не был столь резким, столь мучительным. Рапорт сообщал следующее:
Шифровальная Служба
Место отправления: Берлин
Отправитель: 00041Ж.Ш-АД-26
(телеграмма)
"Вернер Бузенберг погиб. Выбросился из окна номера в отеле. Полиция установила самоубийство. Очень обеспокоен".
- Четверо, - подвел Кост трагический итог. - Четверо человек из одной миссии. Это тяжело, Полетта.
- Вы не могли поступить иначе, господин Кост. Более того, вы вынуждены продолжать.
Кост ограничился кивком головы. Он смял телеграмму и машинальным жестом прикурил сигарету. Удовольствия от нее он не получил, но курение отвлекало его.
- Отправить еще одного человека? А имею ли я на это право? Бывают дни, когда начинаешь сомневаться, имеет ли все это смысл. Погибли четыре человека. Есть ли польза от их смерти?
- Они знали об опасности, - заметила Полетта.
- Это не снимает с меня ответственности.
Полетта молчала. Шеф переживал кризис. Так было всегда после тяжелого провала или гибели агента, которого он особенно ценил. Кост продолжал:
- Стоит ли посылать еще одного, с которым тоже может произойти несчастный случай? Анен и Домон были опытными и осторожными, и что же?
- Вы думаете, Эрбах причастен к их смерти? - спросила Полетта.
Этот вопрос мучил Коста. Его людей убирали методично, с поразительным постоянством. Один Эрбах знал об их присутствии там. Но Кост не полагался на слишком легкую дедукцию. Кроме того, если бы Эрбах был предателем, то была бы ликвидирована уже вся сеть. Внезапно Кост напрягся. А разве у него есть доказательства того, что сеть по-прежнему существует? Кто сказал ему об этом? Эрбах… Но для того, чтобы Эрбах предал, кто-то должен был его выдать. Кто? Шлайден? Невозможно. Если бы он это сделал, он бы либо бесследно исчез, либо, продолжая двойную игру, остался бы на месте.
- Мне нужен человек, - задумчиво сказал Кост, - непохожий на других…
Полетта хотела что-то сказать, но в этот момент над дверью загорелась красная лампочка. Кост нажал на кнопку внутреннего телефона, связывающего его с охраной ведущего к кабинетам коридора.
- Слушаю, - сказал Кост.
- Полковник Эрлангер, - сказал металлический голос.
- Проходите.
Полетта машинально поправила юбку и спросила:
- Я вам больше не нужна?
- Пока нет.
Полковник Эрлангер служил во Второй Канцелярии, но он был военным, поэтому Кост недолюбливал его. Он считал, что полковник использует устаревшие методы, которые, по его мнению, не могли быть эффективными.
Полковник не отрицал пользы возглавляемого Костом специального отдела Разведслужбы, получавшего конкретные результаты там, где у Второй Канцелярии были связаны руки.
- Мужчины обменялись рукопожатиями. Кост с любопытством смотрел на полковника: невысокого, с небольшим животиком. Лицо его, несмотря на крупные черты, было довольно породистым. Он, как всегда, был безупречен, четок и точен.
- Новое щекотливое дело, - вздохнул Эрлангер. - Вы знаете, откуда я приехал?
Кост молча ждал. Полковник продолжал:
- С совещания представителей трех стран.
- Англии и Америки?
- Да. Впрочем, наши партнеры не спешат с нами консультироваться, хотя все мы заинтересованы в равной степени. Кроме того, это касается Германии.
Кост насторожился.
- Продолжайте, - сказал он.
- Вам хорошо известны отношения, существующие между двумя немецкими государствами. Отношения, прямо скажем, натянутые. По крайней мере, так до недавнего считали наблюдатели. Неожиданно мы столкнулись со случаями невероятного саботажа.
- Что вы имеете в виду? - спросил Кост.
- Рост количества покушений на солдат оккупационной армии, промышленный саботаж на заводах, "спонтанные манифестации" против режима и союзников. Заметьте, что эти инциденты составляют часть обширной программы, затрагивающей все три зоны.
- Что думают об этом в Бонне?
- Делают вид, будто ничего не происходит. Хотя Западная Германия и входит в НАТО, страна устала от милитаризации и мечтает только о мире.
- Весь мир о нем мечтает, - усмехнулся Кост.
- В этом и таится опасность. Я говорю не о возможности нацизма, а о пассивном сопротивлении, которое выражается в желании немцев, чтобы их оставили в покое. Они считают, что сами разберутся между собой.
- Нейтралитет? - спросил Кост.
- Именно. Опыт показал, как опасна на Западе страна, провозгласившая нейтралитет. Это хуже, чем открытый враг. Даже американцам это понятно.
- Они поняли, что в девяти случаях из десяти за этим стоит Москва?
- Да. План продуман тщательно: одновременная операция по всей территории ФРГ.
- Мне непонятна одна вещь, - сказал Кост. - Пусть немецкое население сдержанно относится к союзникам, но ведь Боннское правительство настроено иначе?
- Вы думаете? - спросил Эрлангер. - К сожалению, мы получили подтверждение тому, что Боннское правительство недавно имело контакты с правительством ГДР.
- И вы думаете, что в Бонне…
- Ну, разумеется, нет, - перебил его полковник. - Федеральное правительство прекрасно понимает, кто мажет масло на его хлеб. Но правительство знает о настроении народа, враждебного к соглашениям с Западом. А выборы у западных немцев, увы, свободные.
- Чего вы хотите, полковник? - спросил Кост.
- Две вещи. Во-первых, я бы хотел знать, не обнаружили ли вы со своей стороны что-нибудь такое, что могло бы пролить свет на это дело.
Кост забыл о мучивших его угрызениях совести. Он снова превратился в большого ловкого кота, желающего хитростью поймать мышь.
- Точно не могу сказать. Но четверо моих агентов, отправленных на выполнение одной и той же миссии в Восточную Германию, погибли.
- Черт возьми! - вырвалось у Эрлангера.
- Любопытное дело, - пояснил Кост. - Сначала в результате несчастного случая погиб один местный агент. Чтобы выяснить, в чем дело, я послал туда другого. С ним тоже произошел несчастный случай. Двух остальных постигла та же судьба.
- Гангренозная сеть?
- Я прихожу к этой мысли. А ваш второй вопрос?
Полковник замялся. Вторая Канцелярия не очень любила обращаться за помощью к людям Коста.
- Видите ли, наша позиция в Восточной Германии слишком официальна, чтобы мы могли пойти на риск. Принимая во внимание качества ваших людей…
Кост знал, что последнее замечание в устах полковника не было комплиментом. Он улыбнулся: полковнику еще очень мало известно!.. Эрлангер продолжал:
- Я не вижу прямой связи между вашим делом и делом, интересующим меня.
- Я тоже, и это досадно. Мой местный агент напал, кажется, на что-то важное. На что? Пока трудно говорить о связи между нашими делами.
Он посмотрел на полковника своими непроницаемыми глазами:
- У меня сейчас не хватает людей. Я должен бороться не только с врагом, сокращающим мои штаты, но с моими собственными людьми. Я не думаю, что смогу вам помочь. Мои люди бывают эффективны, когда действие локализовано, даже индивидуально. Для вашего же дела мне понадобятся десятки людей, которых у меня нет.
Полковник кивнул головой:
- Я понимаю вас. В данном случае речь как раз и идет о локальном действии. Вот как в двух словах обстоит дело: в Западном Берлине мы напали на след одного типа из подпольной организации. Сначала мы его просто подозревали, но вскоре случилось нечто подтвердившее наши подозрения. Он торговец, и, помимо устной информации, вылавливаемой в среде наших клиентов, мы сами установили его ответственность за уничтожение военных грузовиков с боеприпасами. Несколько человек погибли. Газеты писали об этом случае, подвергая нападкам обоснованность нашего присутствия на немецкой земле.
- Вы можете его похитить.
- А что потом? Он скажет лишь то, что знает, а это немного. Организация будет продолжать свою деятельность.
- Вы кого-нибудь отправили на место?
- За нашим коммерсантом наблюдает агент из Парижа. Он ничего не обнаружил.
- Почему вы думаете, что моему агенту повезет больше?
Эрлангер взглянул на Коста.
- У вас развязаны руки. Ваши люди меньше рискуют при большей свободе действий.
Кост задумался, затем ответил:
- Я собирался отправить в Восточный Берлин одного агента. Он свяжется сначала с вашим агентом в Западном Берлине и поможет ему обнаружить хоть что-нибудь, что могло бы стать отправным моментом дальнейших поисков. Его вмешательство, независимо от результата, будет ограничено во времени.
Кост вздохнул.
- Учитывая специфику деятельности моей Службы, я не могу предоставить моего человека в ваше распоряжение на неограниченное время. Я только что потерял трех "мобильных" агентов.
Эрлангер знал, что подразумевал Кост под "спецификой". Служба Коста имела такое же отношение ко Второй Канцелярии, как парашютный десант к пехоте. Полковник улыбнулся: он выиграл. Он был удовлетворен не столько тем, что агент Коста задействован в этом деле, сколько тем, что будет задействована его организация, которая была гораздо мощнее, чем об этом говорилось вслух.
Они обсудили некоторые второстепенные детали, и полковник Эрлангер ушел. Кост снял трубку:
- Это Кост. Как дела?… Неважно?… Проводите его ко мне.
Дверь в кабинет открылась, однако Кост не сразу поднял голову. Впервые в жизни ему было не по себе. Он чувствовал на себе взгляды вошедшего человека и Полетты. Не поднимая глаз, он промолвил:
- Вы можете идти, Полетта.
Он услышал, как закрылась дверь, и закурил сигарету.
Наконец Кост поднял голову. Шока не было, хотя он опасался именно его. Было лишь смущение.
Человек спокойно смотрел на него сквозь полузакрытые веки. Он стоял, держа руки в карманах. В его облике было что-то небрежное, но вместе с тем от него исходила сдерживаемая сила. Он похудел, нос его был скошен, застывший взгляд сбивал с толку. Кост почувствовал, что стоящий перед ним человек, несмотря на спокойную внешность, был очень опасен.
- Значит, это были вы? - спросил тот, кого звали теперь Николя Калоном.
- Садитесь, - предложил Кост.
Сам он встал и прошелся по кабинету. Чтобы не видеть Калона, не встречаться с ним взглядом, он встал за его спиной.
- Я надеюсь, что вы все поняли, - сказал он.
- Промывание мозгов?