– Значит, у меня четыре месяца для укрепления военной дисциплины. Ты развязываешь мне руки?
– До определенного предела.
– Одно дело заставить рядового по приказу сержанта вытягиваться по стойке "смирно", и совсем другое – укрепить дисциплину среди офицеров, что привыкли писать бумаги, сидя в тепле. Вот кого надо подтянуть. – Рожков не решился выразить свою точку зрения прямо и недвусмысленно, но его начальник все понял.
– Предоставляю тебе свободу действий и в том и в другом случае. Только прошу тебя, действуй осторожно – ради нас обоих. Рожков кивнул. Он уже решил, кому поручить это задание.
– С теми, кем мы командовали сорок лет назад, Андрей, с осуществлением "Красного шторма" не было бы проблем. – Маршал опустился в кресло. – Хотя, по правде говоря, сейчас в нашем распоряжении такие же новобранцы, а оружие намного совершенней. Проблема только в одном – удастся ли нам за четыре месяца превратить этих мальчишек в закаленных солдат. Вот в чем вопрос. Когда наши танки ворвались в Вену, в них сидели обстрелянные ветераны…
– Но ведь ветеранами были и эсэсовские ублюдки, сопротивление которых мы опрокинули, – улыбнулся Шавырин, вспоминая события далекого прошлого. – Не забудь, что и на Западе действуют те же силы, которые ослабляют и развращают молодежь, возможно, даже больше нашего. Будет ли эффективным их сопротивление – оборона разобщенных, застигнутых врасплох армий? Я считаю операцию "Красный шторм" осуществимой. Наше дело – приложить к этому все усилия.
– В понедельник состоится встреча с командующими всех групп войск. Я сам поставлю перед ними задачу.
Норфолк, штат Виргиния
– Надеюсь, вы хорошо о нем позаботитесь, – произнес мэр.
Прошло мгновение, прежде чем эти слова дошли до сознания капитана третьего ранга Даниела 3. Макафферти. Атомный подводный ракетоносец "Чикаго" вошел в строй всего шесть недель назад. Завершающая фаза его оборудования после спуска на воду была отложена из-за пожара на верфи, а церемония собственно спуска скомкана ввиду отсутствия мэра Чикаго, которого задержала забастовка персонала муниципалитета. Ракетоносец только вернулся на базу после напряженных испытаний в Атлантике, длившихся пять недель, и сейчас команда грузила на борт провизию и боеприпасы, готовясь к первому боевому дежурству. Макафферти был зачарован своим новым судном, глядя на все вокруг восхищенным взглядом. Он провел мэра Чикаго по широкой выпуклой палубе подводного ракетоносца – с, этого начинался осмотр любой подводной лодки, хотя на палубе не было ничего, что заслуживало бы особого внимания.
– Простите, сэр? – не понял он.
– Я сказал, что надеюсь, наш корабль находится в надежных руках, сынок, – произнес мэр.
– Мы называем их лодками, сэр, несмотря на размеры, и заботимся о них, словно о детях. Вы позволите пригласить вас в кают-компанию?
– Опять спускаться по трапам… – Мэр сделал вид, что хмурится, но Макафферти знал: этот человек, способный держать в руках огромный город, еще несколько лет назад был начальником пожарной службы. Как бы он пригодился в свое время, промелькнуло в голове капитана. – Куда вы направляетесь завтра?
– В море, сэр. – Капитан начал спускаться по отвесному трапу, и мэр последовал за ним.
– Я так и подумал. – Для шестидесятилетнего мужчины мэр весьма бодро спускался по стальным ступенькам. Через несколько секунд они уже стояли на палубе. – А чем конкретно вы занимаетесь на этих лодках?
– На флоте мы называем это океанографическими исследованиями, сэр. – Макафферти повел мэра в сторону носовой кают-компании, лукавой улыбкой снимая напряжение неловкого вопроса. На подводном ракетоносце "Чикаго" события развивались очень быстро. Командование Военно-морского флота США хотело убедиться в том, насколько эффективной была новая система, позволявшая максимально уменьшить акустику лодки при движении под водой. Результаты испытаний на акустическом полигоне у Багамов выглядели многообещающими, и теперь командование намеревалось проверить, каких результатов сумеет добиться "Чикаго" в Баренцевом море.
Мэр рассмеялся:
– Я так и думал. Не иначе, станете считать китов для движения "Гринпис"!
– Вы правы, сэр. В том районе, насколько я помню, их водится немало.
– А почему палуба имеет такое странное покрытие? Никогда не слышал, чтобы палубы на кораблях покрывали резиной.
– Это называется антиакустической плиткой, сэр. Резина поглощает звуковые волны. В результате движение лодки под водой становится почти неслышимым, и гидролокаторы противника с трудом обнаруживают нас, даже когда мы действуем в активном режиме. Кофе?
– Мне кажется, что в столь торжественный день…
– Я тоже так считаю, – усмехнулся капитан. – Но это противоречит правилам.
Мэр Чикаго поднял чашку с кофе и коснулся ею чашки Макафферти.
– Желаю удачи.
– Счастлив выпить за это.
Москва, Россия
Они собрались в Московском окружном доме офицеров на Красноказарменной улице, массивном здании, построенном еще в царское время и по-прежнему весьма впечатляющем. В это время года высшие армейские чины съезжались в Москву на совещания, и такие события сопровождались, как правило, торжественными ужинами. Рожков лично приветствовал командующих округами у главного входа и, когда собрались все, провел их в роскошную парную. Здесь присутствовали все командующие округами и родами войск, каждый в сопровождении своего заместителя и командующего ВВС округа, а также командующие флотами – целая галактика золотых звезд, лент и нашивок. Десять минут спустя, раздетые, с полотенцами вокруг бедер и березовыми вениками в руках они превратились просто в группу пожилых мужчин, может быть, только чуть более подтянутых и мускулистых, чем обычные советские граждане.
Все знали друг друга. И хотя многие из них были соперниками, все же они представляли одну профессию, и в дружеской атмосфере, характерной для русских парных бань, им было чем поделиться. Те, у кого, пока не виделись, появились внуки, с гордостью говорили о продолжении рода. Хотя они и соперничали друг с другом, но взаимно содействовали военной карьере своих детей, и потому одной из тем непродолжительного разговора была их служба – чей сын в каком округе, под чьим началом и когда можно будет продвинуть его на новую должность. Наконец наступала очередь типично русского спора о том, насколько хорош пар в бане. Маршал Рожков единолично решил его исход, плеснув ведро холодной воды на, раскаленные камни печи, находившейся посреди парной. Громкое шипение заглушит явно установленные здесь средства подслушивания, а раскаленный сухой пар выведет их из строя. До этого момента Рожков не проронил о предстоящей операции ни слова. Лучше всего, подумал он, потрясти их этим известием, тогда реакция командующих округами будет более откровенной.
– Товарищи, я должен сделать важное сообщение, – сказал маршал, опуская пустое ведро на пол.
Разговоры смолкли, и лица присутствующих обратились к нему. Наступил момент решающего шага:
– Товарищи, пятнадцатого июня этого года, через четыре месяца, мы начинаем наступательные действия против армий НАТО, – произнес Рожков.
Воцарилось молчание, нарушаемое только потрескиванием раскаленных камней. Затем послышались смешки – кое-кто из генералов уже успел по пути к дому офицеров в безопасности своих штабных автомобилей принять по паре стопок. Однако те, кто видели лицо главнокомандующего сухопутными войсками, не смеялись.
– Вы не шутите, товарищ маршал? – спросил командующий Западной группой войск. Последовал кивок маршала Рожкова, и генерал задал главный вопрос:
– Тогда вы, может быть, объясните причину предстоящей операции?
– Конечно. Вы все слышали о катастрофическом пожаре на Нижневартовском комплексе по добыче и переработке нефти. Но пока вы, еще не знакомы со стратегическими и политическими последствиями этой катастрофы. – Маршалу понадобилось шесть коротких минут, чтобы объяснить подробности решения, принятого на заседании Политбюро. – Пройдет чуть больше четырех месяцев, и мы начнем самую важную военную кампанию в истории Советского Союза – уничтожение НАТО как политической и военной силы. И одержим победу.
Все это время маршал не сводил взгляда с лица любопытного генерала.
Наступила тишина. Горячий пар благотворно действовал на высших чинов Советской Армии. Жар освободил кожные поры, им стало легче дышать, а те, кто успели выпить, быстро отрезвели. По телам бежали струйки пота. Очень хорошо, подумал Рожков, в ближайшие месяцы им придется здорово попотеть.
– Да, слухи доходили, – произнес Павел Алексеев, заместитель командующего Юго-Западным округом. – Но неужели ситуация столь критическая?
– Критическая. У нас достаточно горючего для двенадцати месяцев нормальной деятельности или для шестидесяти дней боевых действий после непродолжительного периода усиленной боевой подготовки. – Маршал промолчал, что при этом к середине августа экономику страны ждет полный крах.
Алексеев наклонился вперед и принялся стегать себя березовым веником. Стороннему наблюдателю его движения напомнили бы льва, обмахивающегося хвостом. В свои пятьдесят лет он был самым молодым из собравшихся здесь военачальников. Генерал Алексеев уже завоевал репутацию думающего, интеллигентного офицера, да и внешне он выглядел привлекательно – подтянутый, высокий мужичина с широкими плечами лесоруба. Его проницательные темные глаза с прищуром смотрели сквозь поднимающееся облако пара.
– Итак, середина июня?
– Да, – подтвердил Рожков. – Именно столько времени выделено нам на разработку оперативных планов и боевую подготовку. – Главнокомандующий сухопутными войсками обвел взглядом помещение. Пар поднялся уже почти до потолка.
– Полагаю, мы собрались здесь, чтобы обменяться между собой с полной откровенностью?
– Разумеется, Павел Леонидович, – кивнул маршал, ничуть не удивленный тем, что Алексеев заговорил первым. Главнокомандующий сухопутными войсками уже давно заметил незаурядные способности молодого генерала и последние десять лет выдвигал его на все более ответственные должности. Алексеев был единственным сыном знаменитого генерала-танкиста, прославившегося во время Великой Отечественной войны, одного из многих блестящих военачальников, уволенных на пенсию Хрущевым во время бескровных чисток конца пятидесятых годов.
– Товарищи, – Алексеев встал и начал медленно спускаться вниз на мраморный пол парной, – я согласен со всем, что сказал нам маршал Рожков. Но – четыре месяца! Четыре месяца! За это время противник может обнаружить наши намерения, и мы утратим самое главное – фактор внезапности. И что тогда? Нет, у нас для такой ситуации уже есть тщательно разработанный план "Жуков-4"! Немедленная мобилизация! Уже через шесть часов мы можем вернуться на свои командные пункты. Если мы собираемся осуществить неожиданное нападение, давайте начнем его настолько быстро, чтобы никто не сумел ничего заподозрить, – через семьдесят два часа!
В бане снова воцарилась тишина, только все так же потрескивали раскаленные камни. Но молчание не затянулось – одновременно заговорили несколько человек. Операция "Жуков-4" была разработана как зимний вариант на случай гипотетического обнаружения намерений НАТО нанести свой собственный неожиданный удар по войскам стран Варшавского договора. В таком случае военная доктрина СССР ничем не отличалась от реакции остальных стран: нападение является лучшей защитой, и планировалось немедленно предупредить наступление войск НАТО превентивным ударом мотострелковых и танковых дивизий Советской Армии, размещенных в Восточной Германии.
– Но мы не готовы к ведению боевых действий! – возразил командующий Западной группой войск. Штаб-квартира его ударной группировки размещалась в Берлине, и подчиненные ему дивизии представляли собой самый мощный ударный кулак в мире. Боевые действия против Западной Германии будут осуществляться в первую очередь его войсками.
Алексеев красноречивым жестом поднял вверх руки:
– Но и они тоже не готовы к войне. Более того, уровень их готовности даже ниже нашего, – убедительно возразил он. – Посмотрите на разведданные. Четырнадцать процентов их офицеров находятся в отпусках. Согласен, войска НАТО только что завершили маневры, но из-за этого значительная часть снаряжения и боевой техники нуждается в ремонте и техническом обслуживании, а многие старшие офицеры и генералы отбыли в свои страны для проведения консультаций и совещаний, как это делаем сейчас мы. Войска НАТО находятся на зимних квартирах, отдыхают. В это время года традиционно ведется ремонт и подготовка боевой техники, а также осуществляется отчетность. Фактически боевая подготовка сведена, к минимуму – подумайте, разве приятно носиться по глубокому снегу? Их солдаты мерзнут и пьют больше обычного. Вот сейчас и настало время нанести решающий удар! Из истории все мы знаем, что русские солдаты действуют наиболее эффективно именно зимой.
– Но ведь и мы не готовы, дурень! – проворчал командующий Западной группой войск.
– В наших силах изменить эту ситуацию за сорок восемь часов, – возразил Алексеев.
– Это невозможно. – Заместитель командующего Западной группой войск поддержал
своего начальника.
– Не спорю, чтобы достичь максимально высокого уровня боевой подготовки, потребуются месяцы, – согласился Алексеев. Он понимал, что спокойствие и рассудительность – единственное средство убедить старших генералов в своей правоте, как знал он и то, что эта попытка почти обречена на неудачу. А вдруг…
– Скрыть боевую подготовку наших войск будет очень трудно, даже невозможно.
– Маршал Рожков только что обещал нам надежное прикрытие – как политическое, так и дипломатическое, Павел Леонидович, – напомнил один из генералов.
– Не сомневаюсь, что наши товарищи из КГБ, как и мудрость политического руководства страны, способны творить чудеса, – заметил Алексеев. В конце концов в парной могут быть все еще не вышедшие из строя подслушивающие устройства. – Но разве трудно предположить, что империалисты – принимая во внимание их страх и ненависть к нам, активность тайных агентов и разведывательных спутников – все-таки обратят внимание на резкое оживление нашей боевой подготовки? Нам известно, что, когда в нашей стране проводятся крупные военные маневры, НАТО повышает степень своей боевой готовности, а тут еще уровень их боевой подготовки автоматически повысится с наступлением весенних учений. Стоит нам выйти за пределы обычных маневров, это вызовет тревогу на Западе. А чтобы повысить должным образом уровень боевой подготовки, необходимо осуществить многое из того, что выходит за рамки обычных учений. В одной Восточной Германии куча шпионов работает на НАТО, и западные страны не смогут не заметить усиленной подготовки нашей ударной группировки, размещенной в ГДР. НАТО обязательно отреагирует на это. Они встретят нас на границе всей мощью своих арсеналов.
В то же время, мы начнем наступление немедленно, полагаясь на то, чем располагаем в данный момент, на нашей стороне будет преимущество полной неожиданности. Наши солдаты и офицеры не катаются сейчас на лыжах, как натовские в их гребаных Альпах! План "Жуков-4" рассчитан на то, чтобы перейти от состояния мира к состоянию войны за сорок восемь часов. НАТО просто не сумеет принять необходимые меры. Им понадобится по крайней мере сорок восемь часов, чтобы собрать и проанализировать разведывательную информацию и представить ее своим министрам. К этому времени наши снаряды будут рваться по ту сторону Фульды, а танки двигаться следом за разрывами!
– Но может произойти слишком много непредвиденного! – Командующий Западной группой войск вскочил на ноги, причем так быстро, что полотенце, обмотанное вокруг бедер едва не соскользнуло на пол. Левой рукой он удержал его, а правой, сжатой в кулак, погрозил молодому генералу. – Как быть со спутниковым наблюдением?? Что делать с обучением личного состава, как он владеет новой боевой техникой? Как подготовить летчиков моей фронтовой авиации к боевым операциям против империалистов? Это уже само по себе непреодолимая проблема! Моим летчикам необходим по крайней мере месяц напряженной подготовки, как и танкистам, и артиллеристам, и пехотинцам.
Занимался б ты делом, как положено, бесполезный ты сукин сын, вместо того, чтобы бегать за юбками, этих проблем не возникло бы, подумал Алексеев, но не осмелился произнести этого вслух. Командующий Западной группой войск, генерал армии, которому недавно исполнился шестьдесят один год, любил поговорить о своих успехах на дамском фронте – даже хвастал ими, правда победы эти не всегда шли на пользу профессиональным обязанностям. Алексеев нередко слышал рассказы о его новых похождениях, с улыбками принимаемые в этом самом помещении. Однако командующий Западной группой войск был политически надежным военачальником. Ничего не поделаешь, подумал молодой генерал, такова советская система. Для защиты родины нам нужны профессиональные военные, и что требуется от них в первую очередь? Политическая благонадежность! С горечью он вспомнил, что случилось с его отцом в 1958 году. Однако генерал Алексеев не имел ничего против политического руководства, осуществляемого партией над Вооруженными силами. Партия – это государство, в конце концов, а он принес присягу служить государству. Все это он узнал, еще сидя на коленях у отца. Но у молодого генерала оставался еще один козырь.
– Товарищ генерал, у вас превосходные командиры дивизий, полков и батальонов. Они сумеют выполнить свой долг. – Алексеев решил, что ссылка на боевые традиции Советской Армии окажется только полезной.
Рожков встал, и все военачальники насторожились, ожидая, что он скажет.
– Все, что вы говорите, Павел Леонидович, весьма разумно, но разве мы вправе рисковать безопасностью нашей родины? – Он покачал головой, слово в слово повторяя общепринятую оборонную доктрину, как привык это делать на протяжении стольких лет. – Нет, не имеем. Да, мы полагаемся на фактор внезапности, это верно, на первый сокрушительный удар, который откроет путь нашим механизированным дивизиям. И мы застанем противника врасплох. Запад не захочет верить в происходящее, и пока Политбюро будет успокаивать НАТО – даже в тот момент, когда мы концентрируем силы для первого броска, – нам удастся использовать преимущество внезапности и захватить стратегическую инициативу. У Запада будет три дня – самое большее четыре, чтобы понять, что же происходит, но даже тогда они не будут психологически готовы к нашему наступлению.
Следом за маршалом генералы и адмиралы направились из парной в душевую. Через десять минут, освеженные, уже в мундирах, они собрались в банкетном зале на втором этаже. Официанты – многие из них осведомители КГБ – обратили внимание на подавленное настроение военачальников и приглушенный тон ведущихся разговоров, что не позволило им подслушать, о чем идет речь. Сидевшие за столом помнили, что Лефортовская тюрьма КГБ отсюда рядом, меньше чем в километре.
– Каковы наши планы? – спросил своего заместителя командующий Юго-Западным военным округом.