- Зачем хвастаете: "Я могу", "Я сейчас"? Ничего вы не можете! То, что знали вчера, сегодня не годится. Мне нужны самые точные и самые свежие данные. Писулька эта - чепуха, - он еще раз заглянул в принесенную Полийчуком тетрадку, сунул ее под валик тахты. Потом нагнулся к самому уху бухгалтера, снизил голос до шепота - Я жду человека оттуда. Скоро, скоро должен прийти. Его нужно встретить и проводить в Старгород, а потом переправить назад. И имейте в виду. - добавил с угрозой, - если продашь… Понял?
- Та вы що, шуткуете? - возмутился бухгалтер. - Шоб я продав своего человика?
- Я спрашиваю: ты понял?
- Ну, понял… А дальше?
Вознюк отступил на шаг от бухгалтера, посмотрел на него придирчиво. Что-то ему не понравилось в этом вызывающем тоне.
- Боишься?
- А вы не боитесь? - спросил, свирепея, Полийчук, которому надоело отвечать на дурацкие, казалось, вопросы. Но он помнил, с кем разговаривает, и сказал смиренно: - Кто не боится? Но раз нужно…
- Вот это другой разговор, - оживился Вознюк. - Понимаете, нам с вами поручено организовать постоянную переправу через границу. Не на один раз. Надолго. Для этого я и послан сюда. Деньги на это будут, в любой валюте. Вы какую любите? - неожиданно спросил Вознюк, положив руку на плечо собеседника, - американскую? Немецкую? Ну-ну, не опускайте очи. Я шучу. Денег дадут, не пожалеют, лишь бы дело получилось. На вас сейчас вся надежда.
"А, без меня не обойтись, - подумал Полийчук. - Попробуй-ка сунь свой нос в Дубровичи. Пограничники враз тебе его дверью прищемят".
Вознюк посмотрел на часы:
- Время ушло, а разговор не окончили. Скоро Лиза придет.
И в самом деле вскоре на лестнице послышались шаги.
- А вот и я, - сказала Лиза, запыхавшись. - Проголодались?
- Чуть с голоду не подохли, - ответил Андрей.
Глава восьмая
Поздним вечером того же дня в кабинете начальника Старгородского управления Комитета государственной безопасности еще горел свет. Дорошенко докладывал о наблюдениях за Полийчуком, время от времени пользуясь планом города, прикрепленным к стене.
Начальник управления полковник Шаренко, человек лет пятидесяти, с худощавым и серьезным лицом, внимательно слушал доклад, изредка переспрашивая и уточняя отдельные моменты. Он сидел в глубоком кресле, устало вытянув ноги, а напротив, по другую сторону массивного письменного стола, в таком же кресле пристроился Батов, задержавшийся в Старгороде.
- Полийчук и Вознюк, - сказал Дорошенко, заканчивая доклад, - находятся сейчас в квартире Титаренко. Наши ребята выяснили, что она бегала по всем магазинам в поисках старки. Видно, Вознюк ее нарочно послал, чтобы не мешала. Иначе какой смысл заставлять девушку разыскивать старку, которой давным-давно нет в продаже.
Батов шутливо заметил:
- А вы, оказывается, сведущи в спиртоводочных делах, если знаете, какие напитки сейчас в ходу… Не думал я, что помощник мой - поклонник Бахуса.
Шаренко дослушал обоих офицеров, затем из горки папок на рабочем столе достал фотографии:
- Посмотрите, товарищи, нет ли ваших знакомых среди этих "охотничков".
Группа по-разному одетых мужчин была заснята на опушке леса. Обилие оружия на каждом, заросшие щетиной лица, свирепые глаза.
Батов бросил беглый взгляд на фотографии - десятки подобных он держал в руках не однажды - и хотел было уже передать их Дорошенко, но тут же спохватился:
- Постойте-ка! - подошел к настольной лампе, стал внимательно разглядывать один из снимков, слегка прижмурив близорукие глаза. - Эге, да тут действительно есть знакомые. Вовк! - ткнул он пальцем в крайнего слева. - Бурлак! Оба были отпетые головорезы. А это что за молодчик? Ну-ка, ну-ка…
Дорошенко узнал человека с автоматом через грудь и форменной фуражке "УПА" с трезубцем:
- Полийчук! Точно, он!
- Полюбовались, и хватит, - шутливо промолвил Шаренко, забрав фотографию. - Только он такой же Полийчук, как я японский император…
Все разом повернулись к начальнику управления. Тот улыбнулся в ответ, снова сел в кресло. Заняли свои места и гости.
- Полийчуком он сейчас стал, после переселения из Польши в Закарпатье по липовому эвакуационному листу. Это длинная история, расскажу ее как-нибудь в другой раз… В бандитском подполье этот тип известен как "надрайонный проводник" под кличкой Лютый. Кличка у него уже которая по счету. Он их часто менял, в зависимости от места, где оперировала банда. - Шаренко взял в руки фотокарточку. - К сожалению, кто прячется под кличкой Лютого, мы пока не знаем. Полийчук, безусловно, вымышленная фамилия. Надеюсь, однако, что удастся и это установить. Фотографию мы получили лишь позавчера вместе со справкой о совершенных им злодеяниях. Руки у него, что называется, по локти в крови.
Шаренко говорил кратко, ясно. Чувствовалось, человек привык ценить время.
- С учетом всего сказанного, - продолжал он, - и того, что уже известно вам, встреча Лютого с Вознюком приобретает особый интерес. И знаете, Александр Филиппович, - обратился он к Батову, - я склонен согласиться с вашим предположением, хоть и кажется оно на первый взгляд беспочвенным. Не откажите в любезности еще раз поделиться с нами, - он обвел рукой всех присутствующих, - вашим мнением обо всей этой истории, начиная с момента задержания Вознюка и Озерова на заставе Рудакова.
Батов охотно согласился. Рассказывая, он еще и еще раз проверял свою версию.
- Видите ли, - словно в раздумье, начал он, расправляя краешек скатерти, - о Вознюке у меня сложилось определенное мнение еще со времени допроса Озерова. Уже тогда бросилось в глаза, что Стивенс завербовал и направил к нам Озерова без всякой подготовки, заранее обрекая его на провал. На Стивенса это никак не похоже. Он старый и опытный разведчик. В изобретательности ему не откажешь. Вспомните, сколько крови он нам испортил с Орлюком!
Шаренко утвердительно кивнул.
- Стало быть, размышлял я, Стивенсу нужно было, чтобы Озерова разоблачили на первом, максимум на втором допросе. Ведь он знает, что и нам пальца в рот не клади. Значит, на том и расчет строился. Озеров- только приманка. На кого? Где крупная рыба, если Озеров "живец"? По всей вероятности, крупной рыбой в планах Стивенса были мы с вами… Коль так, то во имя чего строилась комбинация?
Дорошенко не сводил с Батова глаз. Он сейчас явно гордился своим начальником, строгой последовательностью и убедительной логикой его мыслей.
В это время в кабинет вошел оперативный сотрудник.
- Разрешите доложить?
Шаренко недовольно поморщился: он внимательно следил за ходом мыслей полковника, а тут прерывают на самом интересном месте.
- Да, пожалуйста, - разрешил он.
- Я на минутку, - смутился вошедший. - Хотел доложить, что Вознюк с девушкой еще находится на месте, и спросить о дальнейших распоряжениях.
- Наблюдать! - коротко ответил Шаренко. - Как только снимутся, дать знать. Свободны!
Сотрудник вышел, и Батов продолжал:
- Стало быть, Озеровым прикрывался другой агент, рассчитывавший проскочить безнаказанно. В противном случае, если моя версия ошибочна, игра потеряла бы всякий смысл. Вы согласны с этим?
- Резонно.
Батов взял со стола стакан до половины наполненный остывшим чаем, отхлебнул глоток.
- Такое предположение перешло в уверенность после допроса Вознюка, который так усердно помогал нам разоблачать Озерова. У неопытного человека может возникнуть вопрос: причем же здесь Озеров? Именно такие сомнения возникли у товарища Дорошенко. - Батов улыбнулся и лукаво посмотрел на смутившегося майора. - Не смущайтесь. На вашем месте и другой бы впал в ту же ошибку. Ведь на этом и был построен расчет вражеской разведки. Теперь я окончательно убежден, что Вознюк - серьезный агент, и ему поручено задание, рассчитанное на длительное время. Его хозяевам нужно, чтобы он жил открыто, имел постоянную работу и был вне всяких подозрений. Только в этих интересах Озеров был отдан нам. Следовательно, Озеровым пожертвовали умышленно.
Батов глубоко вздохнул и спросил, обращаясь к своим слушателям:
- Не надоел я вам своими рассуждениями?
Шаренко ответил за всех:
- Продолжайте, пожалуйста. Все очень интересно.
Батов отхлебнул еще, глоток чаю, закурил папиросу.
- Вознюк за полтора года работы в Рем-стройконторе среди сослуживцев приобрел репутацию добросовестного человека. Только сейчас, полагая, что время выдержано и опасность миновала, он стал налаживать связи. Поэтому он без конца мотается по районам, даже когда в командировки должны ехать его товарищи. Поэтому-то появился в Старгороде Лютый. Я думаю, раз Лютый - закоренелый националист - явился к Вознюку первой ласточкой, то, по всей вероятности, Вознюк заслан к нам не без посредничества закордонного центра ОУН. - Батов сделал паузу, словно выжидал, согласится ли с ним Шаренко, но тот молчал.
Начальник управления был хорошо осведомлен, что националисты всех мастей, или, как они себя именуют, "новая эмиграция", давно выродились в обыкновенных шпионов и служат своим хозяевам, будь то американцы, англичане или турки. Сейчас важно выяснить, не кем заслан Вознюк, а зачем. Это особенно важно, если принять во внимание, что Лютый живет у самой границы.
Словно думая об одном и том же, Батов добавил:
- Неспроста они сегодня встретились. Кажется мне, что их свидание имеет прямое отношение к нам, пограничникам. Не готовят ли они новую авантюру?
Дорошенко внимательно слушал Батова и удивлялся ясности его неоспоримых доводов. Как и за всяким смертным, за Батовым тоже водились недостатки. Полковник иногда бывал несдержан, резок, излишне щепетилен там, где дело касалось службы. Но именно за эту самоотверженность, за трезвый ум Дорошенко глубоко уважал своего начальника. Задумавшись, он не заметил пристального взгляда Батова.
- Чего размечтались, майор? окликнул он его. - По жене, что-ли, соскучились? - резковато пошутил полковник. И, обращаясь к Шаренко, добавил: - Он ведь у нас молодожен, до тридцати лет в холостяках ходил, а сейчас приходится каждый раз оставлять молодую супругу.
Дорошенко немного смутился, но тут же ответил:
- Не о ней сейчас думаю, товарищ полковник. Думаю о Титаренко. Не пойму пока, какую роль она играет во всем этом деле. Никак у меня в голове не укладывается, что она в какой-то степени причастна к делу Вознюка…
Шаренко дослушал майора и убежденно заметил:
- Она вне всяких подозрений. Слушайте, - он достал листок бумаги из той же папки, где лежали фотографии, и прочел: - "Комсомолка. Воспитанница детского дома. Отец - рабочий завода "Арсенал" в Киеве, погиб на фронте. Старый коммунист. Мать умерла незадолго до начала войны…" Одним словом, девушка, каких у нас миллионы. Только излишне доверчива. Вскружил ей Вознюк голову, она, кроме красивой прически его, ничего не видит.
Дорошенко благодарно посмотрел на Шаренко, словно тот говорил о близком майору человеке.
- Сегодня при встрече на вокзале, - сказал он, - Вознюк отрекомендовал ей Полийчука как своего дядю. Думается мне, если бы Титаренко являлась его сообщницей, им не было бы смысла разыгрывать спектакль.
Батов одобрительно кивнул головой. Доводы майора были логичны и убедительны.
- С этим можно согласиться. Только вражескую хитрость недооценивать тоже не следует. Учтите, запутать, втянуть в грязь неискушенную в жизни девчонку совсем нетрудно при их коварстве. Для них человеческая жизнь - ничто.
Обычная сдержанность изменила Батову. Он нахмурился, лицо его посуровело.
- Ничего не случится, Александр Филиппович, - спокойно проговорил Шаренко. - Заверяю вас, что девушка не будет обижена. Завтра я лично переговорю с ней. А сейчас за работу! - Шаренко собрал со стола бумаги, запер их в сейф.
Поднялись и пограничники. Одеваясь, Шаренко заключил:
- Вам, Александр Филиппович, вероятно, следует заняться границей. Не исключено, что в ближайшее время по свежему чернотропу потянутся к нам гости. Главное - не вспугнуть их, соблюдать осторожность. Пусть полагают, что они без всяких трудностей проберутся сюда. Мы их встретим как следует. А товарищу Дорошенко нужно задержаться в Старгороде, пока не закончится встреча на "высоком уровне"…
В эту ночь чекистам Старгорода спать не пришлось.
Глава девятая
Ужин не удался, хотя Лизочка старалась изо всех сил. Андрей сидел скучный, равнодушно жевал снедь, в приготовление которой Лиза вложила все свое умение. Одна-единственная рюмка "столичной" стояла недопитой рядом с его прибором. Видно, обиделся, что не достала "старку"… А где ее достать, ведь зря пробегала по всем гастрономам. Даже на вокзал в ресторан ездила.
Зато дядя старался за всех! С завидным аппетитом он "подгребал" и колбасу и винегрет. Съел целую тарелку студня.
- Добре, дочка. Хорошая из тебя хозяйка выйдет, - похваливал он Лизу, не забывая при этом подливать себе водку. Которую рюмку выпил, а не пьянел, только лицо побагровело да испариной покрылось.
И вот снова взялся за бутылку, но вмешался Андрей, чем весьма смутил хозяйку:
- Как бы не пошкодило лишнее, - сказал он заботливо, недобро блеснув глазами.
- То ниц, - отмахнулся Полийчук. - Я этой горилки за свой век столько перепил, что на трех других хватило бы…
- А я говорю: пошкодит! - твердо повторил Андрей и поставил бутылку рядом со своей рюмкой. - Пора спать. Время позднее. Скоро четыре.
- И то верно. От сна ще нихто дуба не дал, - хохотнул Полийчук, оскалив зубы. И зевнул широко, во весь рот. - Я вже си так высплю…
Лиза недоуменно посмотрела на дядюшку:
- Что вы сказали, Николай Архипович? Чудно как-то. Вроде по-гуцульски.
Не успел Полийчук собраться с мыслями, как за него торопливо ответил Вознюк:
- Дядя шутник у нас, Лизочка. Он еще не такое отмочить может. Говорил я: не пейте лишнего, - укорил он Полийчука и снова обратился к Лизе: - Совсем упустил я из виду, Лизок. Дядя не останется у тебя на ночь. Во-первых, неудобно, во-вторых, домой торопится. Так что не хлопочи с постелью. Одевайтесь, дядя Коля. Я вас провожу, да и Лизе пора отдыхать.
К явному неудовольствию Полийчука пришлось распрощаться и покинуть комнату. Вслед за ним вышел и Вознюк.
На улице остановились, осторожно поглядели по сторонам, - вокруг ни души. Лишь у магазина "Железо-скобяные товары" под тусклым фонарем на перевернутом ящике подремывал сторож. Несмотря на теплую ночь, старик поднял огромный воротник длинного тулупа. Наружу торчали носки валенок…
Из боковых улочек, упиравшихся в реку, тянуло весенней прохладой и липким туманом. Где-то надрывно кричал маневровый паровоз. Пророкотал над головой самолет, мигнув сигнальными огоньками, скрылся.
Постояв, Вознюк нырнул в одну из темных улочек, за ним, озираясь, последовал Полийчук. Вознюк шел так быстро, что бухгалтер едва поспевал за ним. Молчание Остапа пугало его. Что это вдруг ему вздумалось покинуть теплую, безопасную квартиру и тащиться в ночную темень? Но бывший "надрайонный" долго, очень долго ждал этой встречи. Можно было, пользуясь темнотой, плюнуть на нового "зверхника" и шмыгнуть в сторону. А что дальше? Опять томительная неизвестность…
Около получаса Вознюк петлял по лабиринтам улиц и, наконец, остановился возле затемненного, одиноко стоявшего домика.
Полийчук с опаской переступил порог. Домик был пуст. Бухгалтер выждал, пока Вознюк зажег керосиновую лампу, затем все время следил за каждым его движением. Мало ли что могло взбрести в голову Остапу! По собственному опыту Полийчук знал, как устраняли в ОУН неугодных людей… Внезапная ненависть толкнула его к Вознюку.
- Ты чего? - удивленно обернулся он и, посмотрев в горевшие злостью глаза своего подшефного, отступил на шаг. - Чего икру мечешь? Сиди!
- А нащо мы от Лизы ушли?
- Сиди, - повторил Вознюк и сам сел на запыленный табурет, придвинул к себе лампу. - Про Лизу потом разговор будет. Теперь про дело. Возьми этот кусок карты. На нем нанесена дорога от Старгорода до границы и дальше - до Германии. Видишь?
Полийчук взял в руки обрывок обыкновенной географической карты, кивнул головой:
- Бачу.
- Сегодня у нас какое число?
- Восемнадцатое апреля с утра было. А зараз, мобуть, уже девятнадцатое.
- Так вот, - тоном приказа продолжал Вознюк, - второго или третьёго мая прибеги к начальнику пограничной заставы и скажи, как самый их лучший друг, что рано утром жена выгнала корову на пастбище…
- Бог миловал. Не женат я.
- Тогда скажешь, что сам ходил за хворостом и заметил в лесу подозрительного человека. Когда же пытался к нему подойти, он пустился наутек. Ты погнался за ним, чтобы задержать, но он успел скрыться. В лесу, под кустом, подобрал ты клок бумаги, который и оказался обрывком этой самой карты. Ты, конечно, решил немедленно отнести находку на заставу. Таким образом, эта карта утвердит пограничников в подозрении, что готовится нарушение границы. Клюнут они?
- Еще как! - восхищенно воскликнул Полийчук. - Як голодна собака шмоток мяса, так и воны проковтнуть. Ну и ну! Золота голова у вас, хозяин!
- Все ясно?
- Як божий день!
Андрей с дядькой ушли, а на душе у Лизы вдруг стало грустно-грустно. Лучистые серые глаза ее затуманились, будто девушку жестоко обидели. То ли причиной этому явилось полное равнодушие любимого человека, ради которого она так старалась, а в ответ ни единого ласкового слова. То ли внезапный уход среди ночи…
Впрочем, грусти не грусти, а нужно убирать. Она принялась за посуду. Быстро перемыла чашки, блюдца и рюмки, одолженные у соседки, так как своим обзавестись еще не успела.
Потом собрала горку окурков. Андрей их разбросал по всему столу. Даже в тарелку с остатками колбасы сунул две измочаленные, противные сигареты… Она гадливо взяла их кончиками пальцев, словно это были мерзкие твари, и швырнула в помойное ведро. Нет, курить она ему не разрешит! Ни в коем случае! Как только поженятся, первый ультиматум - не курить! Так для всех будет лучше: для Андрюши и для того, кто должен скоро дать знать о себе…
Лиза непроизвольно провела рукой по животу… И вдруг, впервые за время знакомства с Андреем, в голове промелькнула пугающая мысль: любит ли Андрей? Будут ли они вместе? Она пыталась отогнать навязчивую мысль. Но тщетно. До сих пор Лиза не видела в любимом изъянов, он казался ей лучше, красивее всех, добрее.
"Спать, спать, спать", - уговаривала себя, разбирая постель. Сняла накидку, расправила одеяло. Вспомнила, что подушки на тахте, где приготовлена постель для Николая Архиповича.
Неожиданно на глаза попалась тетрадка. Очевидно, Андрей забыл. Он постоянно носил с собою разные бумаги, блокноты с расчетами и записями. Так и есть: на первой странице вычерчена непонятная схема. С востока на запад четкая стрела. Цифрами обозначено расстояние. Еще стрела - налево, к неумело нарисованному домику с надписью "Застава"…