- Я продолжаю. - Имре повысил тон, диктуя свои условия. - В девять утра я перееду границу. В половине десятого я буду в Бруке. Недалеко от городка есть небольшая придорожная корчма, перед ней автомобильная стоянка. Там я остановлюсь, и туда вы должны доставить моих детей.
- Я понял.
- Поговорив с ними и убедившись, что вы не причинили им никакого вреда, мы сможем продолжать путь, но только до Вены! Дальше я не поеду.
- А как же фирма "Штальблех"? У нас с ними тоже дела, господин Имре.
"Господин Имре"! Внимания директора не миновала эта перемена в обращении. Пропустив мимо ушей замечание неизвестного, Имре продолжал:
- Если я не увижу в Бруке Нору и Габора, я проеду дальше до Вены и прямо обращусь в венгерское посольство. Там я изложу все и попрошу защитить меня и членов моей семьи.
- Вы угрожаете? - У Миллса мелькнула мысль: надо уничтожить этого Имре, только так он спасет самого себя. А дома, в Мюнхене, он сочинит для Бенкса подходящую версию, например об измене Сааса, который спелся с Имре, чтобы обелить себя перед венгерскими властями. Он не знал еще, что именно он скажет шефу, но отсюда надо бежать, бежать немедленно.
- Изложите мои условия вашему шефу, - услышал он словно издалека голос Имре. - Завтра в это же время я жду вашего звонка.
- Я не успею связаться, слишком мало времени! - пробормотал Миллс в трубку.
- Это уже ваши заботы! - закончил Имре и бросил трубку.
Миллс чувствовал себя неуютно.
"Покончить с Саасом надо было так или иначе, он тянул меня на провал, - оправдывал он себя, анализируя свой поступок, - но как поступить с условиями этого дьявола Имре?" Поворот событий застал его врасплох. Вот тут Саас явно пригодился бы.
Внезапно он вспомнил: запасной пункт связи, на крайний случай. ...Этот "крайний случай" наступил. "Да, конечно же!" Миллс оправился от нервного шока и устыдил себя за растерянность. Ведь его инструктировали в Мюнхене, как поступать в непредвиденных обстоятельствах или в критический момент: немедленно доложить обстановку через запасной тайник.
Агент вынул из перчаточницы кассету с записью телефонного разговора с Имре, положил ее в нейлоновый мешочек и прикрепил сбоку клейкий столбик-присос.
Успокоившись, он, как всегда, осмотрелся и поехал в сторону площади Героев, затем свернул на проспект Республики и стал смотреть на номера домов, съехав на узкую крайнюю полосу. Возле дома с сотым номером он остановился, вылез из машины и, пройдя еще немного, вошел в подъезд многоквартирного дома. Здесь жило множество семей: на стене громоздились один над другим ряды почтовых ящиков.
Выждав пару минут и не обнаружив ничего подозрительного, Миллс, поднявшись на носки, прилепил посылочку за карнизом над верхним рядом ящиков. Отступив несколько шагов назад, он убедился, что пакетик не виден прохожим, еще раз огляделся и вернулся к своему "фольксвагену".
"Кто придет за пакетом? - ломал себе голову Миллс. - И когда? А если вообще не придет?" Он влез в автомобиль. "Черт с ними, это уже не моя беда", - подумал он и сам удивился, насколько безразличен ему исход дела.
Миллс боялся, боялся за себя.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
- Смерть наступила между шестью и восемью часами утра, - докладывал подполковнику Кути результаты осмотра оперативной группой обнаруженного трупа. - Его увидел сверху пилот пролетавшего планера, проводившего тренировочный полет. Он сообщил в райотдел милиции. Обыскав труп, на нем нашли два паспорта. Первый, венесуэльский, был выдан на его собственное имя, а второй - аргентинский, на имя Амадео Зексо.
Рона убрал оба паспорта в ящик стола.
- Они начинают делать глупости, - в раздумье высказался Салаи.
- Из чего это ты заключил? - Кути искоса взглянул на коллегу.
- На этот раз они тоже пытались создать видимость самоубийства. Но гораздо более примитивно, нежели в лесной сторожке. Если судить по следам, кандидат в мертвецы приехал на автомобиле, затем покончил с собой, а после этого опять сел за руль и уехал, в то же время оставшись бездыханно лежать в овраге.
- Сложно объясняешь, но понять при желании можно. - Капитан похлопал Салаи по плечу. - Кстати, только что звонили из оперативно-технического отдела. Они установили, что следы шин автомобиля, о котором ты говоришь, совпадают со следами от тех "Жигулей", что прятались в лесу неподалеку от сторожки.
- Нам известны три их агента, находящиеся в Будапеште, - вслух размышлял Рона. - Саас - жертва. Форстер под нашим постоянным наблюдением, значит, не он. Остается Стенли Миллс. Но почему он это сделал? По указанию из центра или по какой-нибудь другой причине?
- Может быть, Саас не захотел выполнить какой-то приказ? - высказал предположение Салаи.
- Или испугался провала, - добавил Кути.
- Вы оба, вероятно, правы, - кивнул Рона. - Не захотел исполнять приказ, потому что испугался. А таким приказом могут быть лишь какие-то экстремальные меры в отношении Имре.
Рона не мог знать истинных причин, побудивших Миллса застрелить Сааса, но вывод об угрозе жизни Имре он сделал правильный. Ход мыслей Салаи привел его к тому же заключению.
- Ты хочешь сказать, что жизнь Имре теперь в опасности?
- Да, теперь - да. До сих пор я полагал, что выжидание в течение тридцати двух лет, вся огромная подготовительная работа, затраты и прочее являются как бы гарантией того, что им нужен живой Имре. Но сейчас что-то застопорилось в их отлаженном механизме, словно сорвало один винтик, и все пошло наперекос. Теперь очень трудно предсказать, что они собираются делать.
- Со вчерашнего дня мы усилили охрану Имре.
- Я знаю. - Рона переменил тему. - Что удалось узнать о родственниках агентов, живущих в Венгрии?
- Пока выявлена одна-единственная родственница, - Салаи оживился. - Это тетушка Роберта Хабера, проживает здесь, в Будапеште, на улице Валленберга. - Сделав многозначительную паузу, он добавил: - У нее остановился Томас Форстер.
- Неплохо! - воскликнул Кути, оценив коллегу.
- Сколько лет этой тетушке? - поинтересовался Рона.
- Восемьдесят.
- Многовато.
- Что нам делать дальше? - спросил капитан.
- Охранять и беречь Имре как зеницу ока! - Помолчав с минуту, подполковник вздохнул: - Могу сказать лишь, что я затеял большую игру, но говорить о ней пока рано.
Серые доходные дома, известные с начала века как дома "феникс", и по сей день возвышались чужеродной громадой посреди одноэтажных домиков Липотварошского района столицы.
На четвертом этаже одну из дверей, выходящих во внутренний двор, украшала позеленевшая медная табличка: "Керекеш Балинтне, вдова".
В эту дверь и вошел Форстер, отперев и заперев ее собственным ключом. Он наложил стальную цепочку и обернулся - перед ним стояла сухонькая старушка, вышедшая из кухни.
- Это вы, голубчик? Наконец-то, - прошепелявила она. - А я уж заждалась. Вы поглядите, что я нашла под дверью. - Старушка вынула из кармана фартука конверт. - Я уже собиралась его вскрыть и вдруг заметила, что письмо не мне, а вам.
Форстер вскрыл конверт. В нем оказался еще один, заклеенный и поменьше, и машинописная записка.
"Спрячьте этот конверт, не раскрывая, и отправляйтесь немедленно", - начал он читать с конца. Взгляд его скользнул вверх, к началу распоряжения. Оно гласило: "В запечатанном конверте информация о том, что Б. И. согласен выехать в срок, но ставит условия. Обсудите их с шефом. Б. И. нервничает сверх всякой меры. Если мы хотим добиться результатов, целесообразно ему уступить. Вы должны быть завтра вечером здесь. Я устрою так, чтобы вы получили ответ от Б. И. завтра не утром, а вечером, но если мы примем его условия. Позвоню вам по телефону после возвращения. Условный знак - два звонка. Точно так же обозначу вам место встречи. Шестой".
Форстер взглянул на часы: семнадцать часов сорок минут. Чтобы успеть обернуться за сутки, придется мчаться сломя голову. Захватив небольшой дорожный несессер, он покинул квартиру вдовы Керекеш Балинтне, не прощаясь.
Немного в стороне от подъезда дома "феникс" на улице Валленберга стоял "ауди" с иностранным номером. Оба его пассажира заняты были чтением западногерманской "Вельтвохе".
Форстер показался в арке подъезда. Оглянувшись кругом, он не отметил ничего вызывающего подозрение, быстрым шагом направился к своему "остину" и дал газ с места.
Один из пассажиров опустил газету на колени.
- Дай команду нашим, пусть его проводят, - сказал он Салаи, сидевшему рядом, - и пусть они остаются на КПП в Хедьешхаломе и ждут там его возвращения. Завтра на рассвете он поедет обратно. Как только появится, доложить мне.
Салаи нагнулся к микрофону.
- "Воробей", внимание! Примите задание... - Закончив передачу, он повернулся лицом к подполковнику: - Откуда стало известно, что он выезжает и завтра вернется?
Рона не имел привычки утаивать что-либо от своих ближайших помощников. Но на этот раз он был вынужден от нее отказаться.
- Я уже говорил, что затевается большая игра. - Он положил руку на плечо Салаи. - Но сейчас пока что говорить о ней я просто не имею права, поверь.
Салаи понимающе кивнул.
- Куда вас отвезти? Домой? - спросил он без всякой обиды.
- Нет, мне надо еще повидать Кути. Я просил передать ему, чтобы он меня ждал. Поехали...
- Нам надо знать машину, на которой ездит Миллс.
- По-видимому, на тех же "Жигулях", - поторопился с ответом Кути. - Ведь следы шин у сторожки и на верхней дороге в Волчьей долине, где убит Саас, были от "Жигулей".
- Да, вероятно. - Рона осторожничал. - Однако у нас нет прямых доказательств, что вместе с Саасом на место его убийства приехал именно Миллс.
- Есть! - Кути положил перед подполковником еще одно заключение оперативно-технического отдела. - Вот оно: техники установили, что следы ног "третьего" у сторожки и возле трупа Сааса совпадают.
- Важная улика. Но только потом, позже! Пока же нам нужно знать машину, на которой ездит Миллс, и место, где он живет. - Рона неожиданно сдался: - Хорошо, согласен, ищи "Жигули".
- Разумеется, товарищ начальник.
- Самый верный путь обнаружить эту машину лежит через передатчик в "дипломате" Имре. По мнению Ладани, он действует в радиусе всего четырехсот метров, при особо благоприятных условиях - до километра. Но, поскольку все разговоры Имре записаны превосходно, надо думать, он подъезжает поближе, в пределах этих четырехсот.
- Это значит, что агент принимает передачи из автомобиля.
- По-видимому, такой вывод напрашивается. Обнаруженная в "остине" встроенная рация говорит за то, что этот метод считается у них проверенным и надежным.
Капитан огорченно вздохнул:
- Что же, пропало мое сегодняшнее рандеву. Впрочем, ничего. Подождет до следующего раза. Сейчас я возьму кого-нибудь в помощь и перепишу номера всех машин, стоящих в этом радиусе вокруг квартиры Имре, а завтра с утра - вокруг "Энергетики". Если два номера совпадут, да еще на "Жигулях", считайте, вопрос решен.
- Не понимаю, почему тебе дались именно "Жигули"?
- Во-первых, хорошая машина. А во-вторых, именно "Жигули" бордового цвета видел сверху планерист, обнаруживший мертвого Сааса.
- Отправляйся! - Капитан уже стоял у двери, когда Рона добавил: - Пошли ко мне Клару.
В дверях тотчас появилась голова секретарши.
- Будете диктовать? Взять блокнот для стенограммы?
- Как можно? Опытного оперативного сотрудника использовать как стенографистку!
- Как, опять? Но я уже сдала черный платок и садовые принадлежности тоже!
- На этот раз вам не потребуется ни маскарадный костюм, ни реквизит. - Рона жестом пригласил Клару занять место возле стола. - Нужен только портфель, возьмите мой. Шариковая ручка и бумага в нем есть...
Клара недоверчиво поглядела на начальника, потом рассмеялась:
- Знаете, я была просто счастлива, когда вы поручили мне сыграть роль посетительницы кладбища. И сейчас у меня уже бьется сердце... Новое задание!
- Отличный вы человечек, Кларика! Садитесь...
В здании "Энергетики" светились только два окна - кабинета директора и приемной.
Имре изучал документацию по программам "Солнце", расположившись возле длинного стола для совещаний, на котором разложены были чертежи, схемы, графики и другие документы, связанные с проводящимися экспериментами.
Тереза Кипчеш сидела напротив с блокнотом для стенограмм и записывала указания начальнику технического отдела, готовившему документы.
В приемной зазвонил городской телефон. Тереза выбежала к аппарату, затем знаком показала директору, чтобы тот взял трубку у себя на столе.
- Не надо, я выйду к вам. - Прежде чем притворить дверь в кабинет, он бросил взгляд на "дипломат", лежавший на обычном месте.
- Привет, Балинт! - сказал он в трубку. - Да, из приемной, как условились... Понял, постараюсь не удивляться. Последнее время ты уже приучил меня к сюрпризам. Появилась закалка. - После следующей фразы, однако, Имре все же сдвинул очки на лоб и перехватил трубку. - Что такое?.. Понимаю... Но для чего все это?.. Хорошо, буду осторожен... Да, конечно... Если будут новости, звони! - Он медленно, словно в забытьи, опустил трубку, продолжая стоять у аппарата Терезы. Реакция наступила лишь минуту спустя. Голова закружилась, он побледнел и вынужден был опереться о край стола.
Тереза испуганно вскочила.
- Вам нехорошо? - Она налила воды в стакан и подала директору.
- Невероятно... - прошептал Имре. Он выпил воды.
- Что-нибудь случилось?
- Умер один мой старый знакомый. Его звали Нандор Саас! Вы его не знали?
- Не знала. - Убедившись, что минутная слабость директора миновала, Тереза вновь села к машинке и застучала по клавишам.
Имре вернулся к себе в кабинет.
Дома Имре застал уже не Ладани, а Салаи, сменившего майора на его посту. В гостиной горел лишь один небольшой светильник, окна были занавешены плотными шторами.
Имре поставил на стол бутылку белого вина "Серый монах" и два бокала.
"Дипломат" разместился рядом, на журнальном столике.
Салаи смотрел на него злыми глазами. Ему уже порядком прискучили это молчание и диалоги с помощью знаков. Имре вопросительно взглянул на него, показав: унести его к чертовой матери? Старший лейтенант с мученическим выражением лица развел руками: увы, нельзя.
Зазвонил телефон.
- Имре Бела! - сказал в трубку директор.
Салаи тотчас же на носках подошел к нему поближе, чтобы слышать, что говорит абонент.
- Мы не потерпим, чтобы вы говорили по телефону не из своего кабинета, а из других мест, слышите?
- Подите к черту! - рявкнул Имре. Салаи пожал ему локоть в знак одобрения. - Кроме того, я уже сказал вам, звоните завтра, сегодня я не настроен на переговоры, с вами тем более!
- Не смейте класть трубку!
Салаи сделал директору знак: слушайте дальше.
- Хорошо, я слушаю.
- Мы приняли к сведению, что документацию для нас вы готовите и требуете от подчиненных качественных материалов. Но я не потерплю, чтобы вы говорили по другим телефонам.
- Меня не интересует, что вы терпите, а что нет! - опять вспылил Имре.
- Слишком много себе позволяете, директор. Если не уйметесь, вы можете разделить судьбу вашего друга Сааса!
Салаи поднял руку к губам, показывая, чтобы Имре, чего доброго, не проговорился.
- Судьба Сааса? Я не знаю, ни что с ним, ни где он, - спокойно сказал Имре.
- Саас умер сегодня утром! С вами это тоже может случиться.
- Значит, вы его убили и теперь настала моя очередь?
- Еще не настала, но может! Особенно если вы будете нарушать наши требования. А сейчас примите холодный душ и ложитесь спать, чтобы выспаться. По вопросу о ваших условиях я позвоню вам завтра, но не утром, а вечером. При всех обстоятельствах готовьтесь в путь! - В трубке щелкнуло и послышались короткие гудки.
Салаи схватил проклятый "дипломат" и вынес его в ванную, открыл кран, пустил душ и, потирая руки от удовольствия, вернулся в гостиную.
- Этот мерзавец дал нам хороший шанс! - сказал он весело. - Мы можем спокойно разговаривать, по крайней мере, с полчаса. Пока вы принимаете душ по его указанию. За ваше здоровье! - Он поднял свой бокал и осушил его до дна.
Волнуясь, как начинающая артистка, Клара позвонила у двери с табличкой "Керекеш Балинтне, вдова" в уже знакомом нам доме на улице Валленберга.
- Иду, иду! Сейчас иду, - послышался слабый голос за дверью.
- Добрый день, госпожа Керекеш! - как можно любезнее заговорила Клара. - Я к вам по важному делу!
- Вы, наверное, от Роберта? Насчет квартиры? - заинтересовалась вдова. - К сожалению, занято. Вы пришли так неожиданно. Мой жилец еще не съехал.
- Я из госстраха, страхую имущество, - объяснила Клара. - Не угодно ли будет впустить меня? Я могу предложить вам кое-что интересное.
Едва переступив порог, гостья принялась расхваливать убранство квартиры.
Восьмидесятилетняя вдова Керекеш чувствовала себя на верху блаженства.
- Моему покойному мужу удалось спасти всю мебель во время войны. Я очень ею дорожу и храню по сей день.
- Но и кроме нее, у вас тут настоящий музей, сокровище на сокровище. - Обходя комнату, Клара рассматривала полки, уставленные посудой и безделушками, потускневшие картины неизвестных мастеров, потерявшие цвет выщербленные вазы и прочий хлам. - Да, да, это и вправду состояние! Вы страховали когда-нибудь ваше имущество? Заключали договор? Клара обрушила на собеседницу поток слов.
- Теперь, знаете, все квартиранты заключают договора, все без исключения! - Клара все больше входила в роль. - И это очень дешево. За двадцать четыре форинта в месяц мы предлагаем шестнадцать видов различных услуг.
За это время они перешли уже из гостиной в спальню старушки.
- Бланки у меня с собой, можем подписать договор хоть сейчас, - продолжала осаду Клара.
- Сколько, вы сказали, надо платить в месяц?
- Всего двадцать четыре форинта, пустяки! - почти крикнула Клара в ухо вдовы.
- Что же, тогда давайте заключим. - Старушка с лукавой улыбкой похлопала гостью по руке. - Пусть, у меня еще никогда не было договора. А потом вы такая симпатичная, милочка, я не в силах отказать. Только с одним условием: вы будете приходить за деньгами каждый месяц сами. С вами так приятно поговорить! Обещаете?
- Обещаю! - выкрикнула Клара, и ей стало немножко стыдно и жаль одинокую вдову. - Позвольте тогда мне составить план квартиры и переписать вещи, чтобы приложить их к договору.
Клара присела к столу, быстро набросала план прихожей, гостиной и спальни, перечислив мебель и прочее. Покончив с этим, она подошла к двери второй комнаты и нажала рукоятку. Дверь была заперта.
- Вы подумайте, какой он странный! - посетовала вдова. - Всегда запирает.
- Жаль! Мне ведь надо осмотреть ее и переписать вещи.
- Мой племянник Роберт прислал мне квартиранта, он делал это и раньше. Но такого еще никогда. Этот угрюмый, неразговорчивый и всегда злой. Я ему сказала сегодня: будете злиться - скоро умрете.
- Ну уж, тетушка! - рассмеялась Клара. - Так и сказали?