- И что ужасного в том, что я, представитель иностранной фирмы, посетил уважаемого управляющего трестом, который у нас покупает оборудование для своих заводов? Но к делу. Мы возмущены вашей медлительностью. Средства на троцкистскую работу вашей организации даются безотказно. Мы предоставили вам возможность установить связи с заграницей, которые оказались весьма полезны… Итак, в чем же дело? Чем объяснить подобную медлительность? Сведений о литерных цехах мы еще не получили. Обещание организовать аварию на экспериментальном заводе так и остается обещанием.
В ответ послышался голос отчима, тихий, словно просящий.
- Чушь, чушь! - перебил его незнакомец. - Вы же хозяин треста. Уберите этих чересчур неспокойных людей!
Зорька не могла больше стоять и слушать. Она почувствовала страх. Хотелось громко плакать. Удерживая слезы, тихонько, на цыпочках, вышла из квартиры. Осторожно закрыла за собою дверь.
Бледная, растерянная девочка чувствовала, что стала свидетельницей большой, страшной тайны. Но что делать?..
"Дядя Федя… Как же это… Он был с нею всегда так ласков, дарил много игрушек, катал на машине…"
И внезапно Зорьке вспомнился отец, папа Алексей. Мать рассказывала, что папу убили враги за то, что он боролся за советскую власть.
"Значит, такие же убили, как дядя Федя и тот незнакомый…"
Девочка села на ступеньки и заплакала. В ее слезах была обида и беспомощность. Она не знала, что делать. Нужно было что-то решить, а что?
Наверху щелкнул замок.
"Это у нас", мелькнула мысль.
Осторожный скрип ботинок. Мимо прошел человек. Дверь захлопнулась.
…И Зорька решилась. Она встала и пошла за уходящим.
Солнце, словно играя, ударило в глаза. Зорька шла, вытирая кулаками слезы, стараясь не упускать из виду человека, идущего впереди.
Вот на мостовой застыл с поднятой рукой милиционер, пропуская поток машин и людей. Рванулась было к нему, но тот, за которым она следила, уходил. Зорька побоялась отстать.
Навстречу засияло огромное "М" - метро. Незнакомец быстро вошел в вестибюль. Новое испытание для Зорьки.
С замиранием сердца вцепившись в перила, поплыла вниз. Двери подземного поезда приняли Зорьку и ее спутника и легко сомкнулись от волшебного крика - "Готов!"
Через десять минут Зорька, внимательно посмотрев номер дома и квартиры, куда зашел незнакомец, стояла перед милиционером и что-то горячо говорила ему.
А еще через некоторое время в большом кабинете ее внимательно слушал, делая отметки в блокноте, человек в защитной гимнастерке с красными петлицами.
Дядю Федю арестовали той же ночью. Он оказался троцкистом, связанным с иностранной разведкой, врагом своей родины, своего народа.
Ну, а Зорька учится, попрежнему сидит на первой парте.
Дядя Карлуша
Каждый день, когда школьный звонок оповещает о конце занятий, ребята бегут на бульвар. Там на лавочке дожидается их новый друг - веселый, приветливый дядя Карлуша.
Еще издали улыбается ребятам этот маленький, подвижной старичок, такой простой и веселый.
- Здорово, пионеры!
- Здравствуйте, дядя Карлуша! Как дела?
- Ничего, много ли старику надо? Сижу, дышу воздухом. Присаживайтесь, молодцы. Я вам сейчас фокус покажу.
Он поднимает худую руку и шевелит длинными пальцами:
- Пустая рука, да? Теперь смотрите! Раз, два! - он сжимает кулак, дует на него и, хитро улыбаясь, раскрывает: - Пожалуйте!
На ладони две маленькие монетки. Ребята в восторге. Вот так всегда, каждый день, дядя Карл угощает их новыми фокусами, затейливыми выдумками.
Никто не знал, откуда появился этот добрый, немного смешной старик. Здесь на бульваре, рядом со школой, и произошло их первое знакомство.
Дядя Карлуша говорит:
- Кому на кино нехватает? Возьмите! Я себе еще сделаю.
Он протягивает деньги пионеру Косте, сыну видного военного инженера. С ним старик особенно нежен.
Но дядя Карл не только показывает фокусы ребятам, часто он заводит шутливые разговоры о родителях. У кого какой пана, у кого какая мама, кто чем занимается, чьи родители лучше…
Он декламирует веселые стихи "Мамы всякие нужны, мамы всякие важны…" и посмеивается, когда подзадориваемые ребята начинают горячо спорить между собой о достоинствах своих матерей и отцов, о том, где они работают и чья работа важней.
Однажды дядя Карлуша спросил у ребят:
- Как там по немецкому в школе не очень прижимают?
- Прижимают, дядя Карлуша, сильно прижимают, - вздохнул Костя. - Задали вот на дом "их хабе, их бин", а я формы не помню.
Дядя Карлуша встрепенулся:
- Что ж, парень ты хороший, придется помочь! Только вот что: не знаю, где заниматься. В школе нельзя, у меня тоже не годится, у вас дома - народ, небось, мешает…
Мальчик обрадовался:
- Что вы, дядя Карлуша, дома никогошеньки нет. У нас очень поздно приходят. Пойдемте, пожалуйста.
- Ну, ладно, пойдем, только ты, Костя, помалкивай, а то за подсказку тебе и от своих и в школе попадет.
Костя повел старика к себе. Расположились в кабинете отца, за большим письменным столом.
Вдруг дядя Карлуша хватился.
- Вот беда, папиросы забыл. А без затяжки у меня голова не работает. Старость все-таки. Костенька, ты помоложе, сбегай-ка на угол, купи мне папирос, а я посмотрю пока, что ты тут написал. Давай тетрадь.
Мальчик скоро вернулся. Старик сидел на том же месте. Он уже переписал школьное задание чисто и аккуратно. Видимо, дядя Карлуша хорошо знал немецкий язык.
Мальчик был рад. Школьная работа была готова. Дядя Карл обещал и в дальнейшем помогать ему.
Но вечером разразилась гроза. Когда отец, приехав со службы и немного отдохнув, прошел работать к себе в кабинет, он внезапно вышел из комнаты взволнованный, злой и резко обратился к жене и сыну:
- Кто рылся в моем столе? Я же просил не трогать моих бумаг!
- Никто, - ответил Костя, бледнея, - никого не было. Правда, заходил тут один старик, дядя Карлуша, но он просто так… просто помог мне чуточку по-немецки…
Отец пристально посмотрел на Костю, усадил его и начал расспрашивать.
Через пару дней Костя опять пригласил к себе домой дядю Карлушу - помочь по-немецки.
Здесь же его и арестовали, поймав с поличным.
На следствии было установлено, что "добрый", "ласковый" дядя Карл - опытный старый шпион одной из иностранных разведок.
Незнакомец со свертком
Недавно Леве исполнилось десять лет. Он учится во втором классе и готовится стать пионером.
Лева живет вместе с матерью и бабушкой. Отец умер два года тому назад. Мать работает на заводе, домой приходит поздно вечером, потому что, кроме работы, еще учится на курсах.
Квартира, в которой живет Лева, маленькая, всего из двух комнат. В одной живут они втроем, другую занимает Василий Иванович - кладовщик завода, на котором работает мать Левы.
Василий Иванович дружил с Левой. Частенько по вечерам рассказывал он о своем прошлом, о войне с немцами. Показывал крестик, говорил, что получил его в награду за храбрость.
Василий Иванович часто угощал Леву чаем с конфетами и водил даже в кино.
Сегодня с утра тишина в квартире. Мать и Василий Иванович на работе, бабушка ушла по магазинам. На улице моросил мелкий осенний дождь.
Леве было скучно. Он вышел в коридор. Темно. Пусто. Вот здесь, как раз против комнаты Василия Ивановича, он иногда устраивал игры. Он превращался в охотника и выслеживал тигра, который должен был появиться в противоположном конце коридора. Иногда он воображал себя пограничником и прятался в углу за грязными корзинками и узлами: он выслеживал нарушителей границы.
Вот и сейчас Лева залег и притаился, крепко сжимая в руке подаренное мамой ружье.
Но игре помешали. Щелкнул замок входной двери, скрипя сапогами, вошел Василий Иванович. Не входя к себе, он постучал в комнату Левы. Ответа не было. Тогда приоткрыв наружную дверь, Василий Иванович кого-то позвал.
В коридор тихо вошел мужчина в плаще, со свертком.
Лева притаился в углу. Воображение его разыгрывалось. Ему даже казалось, что он охотится за преступником.
Игра становилась интересной.
Мужчины прошли в комнату к Василию Ивановичу. Дверь оставалась приоткрытой, и мальчику было слышно и видно, что там происходило.
- Как вам удалось проскочить? - спросил Василий Иванович.
- Это длинная история, - отозвался незнакомец. - Сейчас я - Сергеев. Остановился в гостинице "Дон". Понятно? Эту штуку, - он показал на сверток, - завтра на завод, в цех синтеза.
"Там, где мама", мелькнула мысль у Левы. Прислушивался внимательнее.
Незнакомец продолжал:
- Помните мою инструкцию, как обращаться. Спрячьте где-нибудь в укромном месте, зарядите и айда с завода! Подальше! А то и костей не соберете… Да, вот вам от организации… - он полез в карман и передал Василию Ивановичу пачку денег. - В случае успешного выполнения задания будет еще. А мне задерживаться нельзя. Сегодня вечером уезжаю.
Мужчина встал, вышел из комнаты, тихо закрыл за собою дверь квартиры.
Бережно Василий Иванович взял оставленный сверток, поднял одну из паркетных плит и сунул сверток под пол. Затем он запер комнату и ушел.
Лева лежал еще несколько секунд неподвижно. Сердце его бешено колотилось. Он выскочил из засады и, не надевая кепки, без пальто и галош, бросился на улицу. Капли дождя ударили в лицо. Под ногами захлюпали лужи, но он не замечал ничего.
"Скорее! Скорее!"
Вот постовой милиционер. Бросился к нему:
- Мне нужно к товарищу Ежову! Скорее! - Милиционер удивленно посмотрел на его возбужденное лицо:
- А что такое случилось?
Леве было трудно говорить:
- Тут завод… Завод хотят взорвать… - от волнения он готов был заплакать.
Милиционер понял, что дело серьезное. Бегом бросился к телефонной будке и вызвал нужный номер.
Через несколько минут двое мужчин в гимнастерках с красными петлицами внимательно выслушивали рассказ Левы.
Он рассказывал подробно обо всем.
Назвал гостиницу и фамилию человека, бывшего у Василия Ивановича.
В этот же день враги были арестованы. Лева предотвратил взрыв и разрушение завода, он спас сотни человеческих жизней.
Неспособная ученица
Сережин отец дал в газету объявление:
"Нужна домработница в небольшую семью".
Семья действительно невелика: отец, крупный военный работник, мать - врач и Сережа - пионер четырнадцати лет. Вот и вся семья.
Скоро пришла работница. У нее была неплохая рекомендация, документы были тоже в порядке.
Работницу звали Нюра. Она умела стирать, гладить, готовить… С виду такая застенчивая, скромная. Она понравилась Сережиной матери.
На вопрос, грамотная ли она, Нюра ответила отрицательно и даже вздохнула, - не пришлось учиться.
Мать была удивлена.
- Странно… Теперь так мало неграмотных, как ты ухитрилась до сих пор не выучиться? Сережа, - обратилась она к сыну, - тебе необходимо срочно ликвидировать этот прорыв. Он у нас старый общественник, - шутя добавила она, - во время выборов в Верховный Совет двух стариков в нашем доме быстро выучил писать, а ты моложе, память лучше, дело пойдет еще быстрее.
Работница охотно согласилась. Сережа тоже не возражал против этой дополнительной нагрузки.
Скоро начались занятия. Нюра оказалась очень неспособной ученицей. Грамота ей давалась с большим трудом. Она почти моментально забывала все, что ей объяснял молодой преподаватель.
Родители уже начали понемногу подтрунивать над сыном.
- Ну, профессор, как дела? - иронически иногда говорил отец, обращаясь к сыну. - Туговато, говоришь, двигается обучение. Это тебе не в волейбол играть. Ну, раз уж назвался преподавателем, доводи до победного конца.
Но Сережа не собирался отказываться от уроков. Еще чаще, после школы, он усаживался со своей малоуспевающей ученицей и терпеливо втолковывал ей разные грамматические премудрости.
Как-то днем, вернувшись рано домой, Сережа устроился с книгой на диване в столовой. Книгу он взял у приятеля на два дня и спешил ее прочесть, чтобы во-время вернуть.
Дверь в соседнюю комнату была полуоткрыта. Нюра возилась с тряпкой около письменного стола отца.
Машинально, задумавшись над какой-то фразой, вычитанной в книге, Сережа поднял глаза и рассеянным взглядом следил за работницей.
Что это! Нюра наклонилась над открытой книгой, лежащей на столе. Что-то, видимо, ее заинтересовало. Вот она привычным жестом перевернула страницу. Да она читает!
Внезапно вздрогнув, словно спохватившись, Нюра отпрянула от стола.
Сережа моментально опустил глаза. Гляди в книгу, он чувствовал, что работница встревоженно и подозрительно смотрит на него. И он сделал вид, что ничего не заметил. Поведение Нюры казалось ему странным и непонятным.
Решил поделиться с родителями. Потом передумал, боялся, что над его "открытием" посмеются, а то и подумают, что он все это выдумал, чтобы отделаться от уроков.
Через несколько дней отец с матерью собрались в театр.
- Я тоже ухожу, - сказал Сергей, - к приятелю пойду.
- Ну, а я полежу маленько. Что-то мне нездоровится, в боку колет, голова болит, застудилась, небось, - говорила Нюра, провожая своих.
Сергей вышел вместе с родителями. Проводив их, он попросил у отца ключ от квартиры, объяснив, что он рассчитывает вернуться от приятеля рано и не хочет тревожить заболевшую работницу.
Получив ключ, он немедленно отправился обратно к себе. Тихонько открыл он входную дверь и вошел в квартиру.
Сквозь неплотно прикрытую дверь комнаты пробивался свет. Сережа пригнулся к щели и чуть не закричал от возмущения: "Неграмотная!.."
Нюра сидела за отцовским столом и, заглядывая в бумаги, что-то бегло переписывала в блокнот.
Осторожно, чтобы не выдать себя, Сережа выбрался на площадку лестницы и, как ни в чем не бывало, позвонил.
Нюра не сразу открыла.
- Вздремнула я, - объяснила она, протирая глаза и зевая, - не слыхала.
Сережа прошел в комнату. Там все было убрано и разложено, как всегда.
Когда отец вернулся из театра, Сергей рассказал ему про "домработницу".
Через несколько дней "работница" была арестована.
Шпионка одного иностранного государства, она под видом неграмотной домработницы втерлась в дом к крупному военному специалисту, чтобы добыть важные секретные материалы.
Бдительность пионера помогла разоблачить врага.
"Черные птицы"
На большой перемене ученик 7-го класса Генрих Кнеллер отвел в сторонку некоторых товарищей по классу.
- Ребята, пришли бы ко мне, - сказал он им вполголоса, - поболтаем, патефон послушаем. Пластинки у нас замечательные, заграничные.
- А кто у тебя дома?
- Никого, только брат, но он у меня хороший парень, мешать не будет.
- Ладно.
Под выходной ребята собрались на квартире у Генриха. Все вышло так, как он говорил: патефон отличный, пластинки заграничные. Брат Генриха, молодой парень, просто и приветливо встретил гостей.
- А ну, ну, ребята, милости просим, развлекаться, значит, будем.
И действительно, было очень весело.
Когда расходились, было уже поздно.
- Вы чаще приходите, - прощаясь, приглашали Генрих с братом.
Ребята стали частыми посетителями этой квартиры. Их каждый раз радушно принимали, угощали всякой всячиной. Брат Генриха всегда бывал дома. Он был организатором веселья, неистощим на выдумки.
- Мы с Генрихом живем душа в душу, у нас с ним все запросто, по-приятельски. А как вы, ребята, со своими братьями, отцами?
Школьники подробно рассказывали о братьях, о родителях, кто что делает, кто чем занят…
Пионер Дима Ракитин пожаловался:
- А я своего отца совсем не вижу, он по военной химии работает, вечно занят, даже по выходным.
- Так, так, понимаю, сочувствую. Я, брат, тоже химик. Да, кстати, а дома отец тоже работает?
Дима утвердительно кивнул головой.
- А то как же, очень даже часто, по ночам сидит, все что-то чертит, пишет, читает. Он сейчас над каким-то изобретением работает.
Шум, смех окружающих прервали их разговор.
В этот вечер брат Генриха был особенно в ударе, он смеялся, танцовал, рассказывал веселые истории.
Когда все, утомленные от беготни и танцев, сидели за столом, он поднялся и заявил, что хочет внести дельное предложение.
- Ребята! - начал Кнеллер. - Все мы - друзья, не правда ли?
Одобрительные возгласы и аплодисменты подтвердили, что он не ошибся.
- Но в нашей дружбе кое-чего нехватает. И знаете, чего именно?.. Романтики, таинственности. Вот поэтому я предлагаю создать кружок, тайный кружок. Назовем его хотя бы… "Обществом черных птиц".
Ребятам затея очень понравилась. "Черные птицы" - действительно, таинственно и хорошо.
Кнеллеру было поручено составить устав нового общества.
Здесь же было решено, что все сборища и подобные вечера должны сохраняться в глубокой тайне.
Ребята расходились возбужденные и веселые. Только Ракитин выглядел как-то странно: он был задумчив, рассеян, мало говорил.
- Димка, что с тобой, - полюбопытствовали приятели.
- Не нравится мне вся эта затея. "Черные птицы", таинственный кружок, об отце что-то больно много расспрашивал.
- Брось, пожалуйста, вечно ты со своими дурацкими сомнениями. Не нравится - не ходи. Только стыдно, струсил в общество вступить, вот сейчас и выдумываешь разные вещи, чтобы как-нибудь отвертеться.
Но Ракитин не трусил. Чтобы проверить свои подозрения, он пришел и на следующую вечеринку к Кнеллерам.
Брат Генриха читал собравшимся устав нового общества. Устав требовал сохранения в строжайшей тайне существования "черных птиц". В нем говорилось далее, что каждый член общества обязан совершить что-либо героическое, подтвердив этим свое право состоять в обществе.
Ребята заволновались.
Что именно, что нужно сделать?
Кнеллер медлил с ответом. Он задумчиво разглядывал их и, наконец, его глаза остановились на Ракитине.
- Я не знаю, как у остальных, а вот Дима может совершить героический поступок, может доказать свою готовность служить нашему обществу. Пусть общество поручит мне или Генриху поговорить с Ракитиным, а результаты мы расскажем.
Все шумно согласились.
Устав был принят, и компания отправилась к столу отпраздновать это торжественное событие.
Когда Кнеллер остался наедине с Димой, он просто и серьезно начал говорить о поручаемом ему деле.
- По-моему, Дмитрий, ты должен стать председателем общества, парень ты толковый, и все это можно очень интересно организовать. Но для этого нужно показать ребятам, что ты способен на большие дела. У меня тут мелькнула одна интересная мысль, не знаю, как ты посмотришь. Тебе нужно представить обществу какой-нибудь важный документ. Ну, возьми дома на час-два чертежи отца, он же оставляет их дома?
Дима молча кивнул головой. Кнеллер продолжал:
- Этот серьезный и ответственный шаг сразу поднимет твой авторитет у ребят, и ты, безусловно, будешь избран.
Дима смотрел вниз, он боялся поднять глаза.