А вы увидите дальше, что Андрей не отказался от игры и поставил на карту даже свой партийный билет и свою молодую жизнь. Такого человека я не могу считать положительным, какие бы чувства я к нему ни испытывал. Вы, вероятно, уже поняли, что я уважаю только рассудительных и уравновешенных людей. Может быть, потому, что я сам весьма рассудителен и весьма уравновешен. К сожалению, Андрей не был таким человеком. Действуя в нападении своей команды, он был спокойным игроком - тут ничего не скажешь. Но в жизни, как вы скоро увидите, он оказался пленником одной, я бы сказал, безумной страсти. Я говорю "безумной", потому что объект этой страсти - камни. Да, камни, представьте себе... Правда, когда я хожу на экскурсии, я тоже собираю разноцветные блестящие камешки и радуюсь, если нахожу их, и кладу их в карман. Дома у меня есть коробочка со стеклянной крышкой; она лежит на видном месте на верхней полке этажерки, и в ней хранятся чудесные камешки. Прозрачные, как капля росы, красные, словно обагренные кровью, синеватые, как сумерки в поле... Я перебираю их, любуясь ими, они вызывают у меня всякие воспоминания, заставляют улыбаться, когда мне грустно, и тихонько мечтать о разных разностях...
Но я не романтик, вы, наверное, это поняли. Ни за что на свете я не стал бы рисковать жизнью из-за неодушевленного предмета. А страсть к "камням", как вы, вероятно, сами знаете, многих приводила к гибельному концу...
Но вернемся к Андрею.
Усевшись в стороне от шоссе, он все думал и думал, как ему выбраться из заколдованного круга, в который загнал его невидимый враг. Две силы боролись в нем, стремясь взять верх и подчинить себе его поведение. Страсть к камням посылала к черту мещанское благоразумие, звала к быстрым действиям, толкала на самый безрассудный риск. Но и разум не отступал - он тоже ухитрился занять выгодные позиции. Разум делал вид, что он ничего не имеет против камней, но постоянно напоминал ему о разных неприятных вещах, которые на него обрушатся, если он, Андрей, плюнув на все, отправится искать эти камни...
"Буду искать, но искать по-умному!" - решил Андрей, которому надоел этот гамлетовский спор.
Он собирался уже подниматься, когда услышал вблизи шаги. Это были легкие шаги, не похожие на мужские.
- Еле тебя догнала! - улыбнулась ему лаборантка, тяжело переводя дыхание. - Сразу видно - центр нападения: все вперед и вперед! Я думала, у меня разрыв сердца будет от усталости. Можно мне здесь сесть?
- Постой немножко, отдышись, - сказал Андрей.
Он сразу вспомнил, что вчера вечером, когда ему было особенно тяжело, она была единственной, кто решился к нему подойти. Она ему сочувствовала, она говорила ему хорошие слова, и у этих слов как будто были руки - они приподняли его, ободрили. Разумеется, он выпрямился бы и без их помощи, потому что не был слабым человеком, но вчера вечером все было по-другому, он чувствовал себя очень несчастным и впервые в жизни одиноким.
- Теперь можешь сесть, - сказал он. И почему-то, вытащив из ранца свою куртку, постелил ее на землю. - Вот по этой тропинке пойдем, - показал он. - И все лесом, лесом... километров десять.
Лаборантка Рашеева не бывала раньше в этих местах.
- Как здесь хорошо! - воскликнула она. И тут же добавила, лукаво улыбаясь: - Я постараюсь больше не отставать.
Андрей ее не слышал. Он смотрел на запад, на знакомый гребень, за который заходило солнце, и тихо вздыхал.
- Снова мрачные мысли! - она укоризненно покачала головой. - Ты мне напоминаешь героя сентиментального романа. А сентиментальные романы давно вышли из моды, как кружевные воротнички моей тетушки. Таких воротничков уже никто не носит.
- Наверное, - согласился Андрей. Потом он вдруг оживился. - Знаешь, я герой детективного романа. Ты читала детективные романы? Нет? Жалко! Тогда ты меня не поймешь.
- Постараюсь, - сказала она.
- Но ты будешь мне верить?
- Если будешь рассказывать о себе - да. Я буду верить тебе во всем.
Он помолчал.
- Даже если мой рассказ будет звучать, как фантазии из "Тысячи и одной ночи"?
- Буду верить.
Он посмотрел ей в глаза. Ясные, чистые, они были похожи на отшлифованные кристаллики сапфира. Таким глазам можно было довериться.
- И никому ни слова не скажешь?
Она удивленно посмотрела на него.
- А парторгу?
- Конечно, нет. Пока - нет!
Этот ответ смутил ее. Что же это за тайна! Она положила свою руку на его.
- Ведь ты не совершил преступления?
Он улыбнулся.
- Кто-то совершил преступление, но этот кто-то - не я. Он невидим, он бродит по свету в шапке-невидимке.
Все-таки он должен был рассказать кому-нибудь об этой странной подмене плана. Но происшествие было таким невероятным, таким фантастическим, что любой его товарищ рассмеялся бы ему в лицо. "Как ты мог такое выдумать", - скажут ему. А Павел Папазов даже обидится.
Только эта девушка ему поверит. Потому что она заранее знает, что он не лжец, что он не может быть лжецом.
И вот, спускаясь и снова подымаясь вверх по тропинке, пробираясь среди кустарников, он рассказал ей, как он приготовил ту геодезическую схему и какая метаморфоза приключилась с ней на столе у инженера Спиридонова. Лаборантка напряженно слушала, молча, не задавая никаких вопросов. "Может быть, и она мне не верит?" - на миг усомнился Андрей.
- Вот и все, - сказал он.
Они как раз вышли на маленькую поляну.
- На твоем месте я бы не бродила одна по глухомани, - шепнула она. И легонько заставила его вернуться назад, в лес. - Одной пули из засады достаточно, чтобы покончить со всей этой загадочной историей. Ведь никто, кроме тебя, не знает места, где по твоим предположениям есть берилл?
- Думаю, что раньше никто не знал, - сказал Андрей. - А теперь, конечно, знают. "Невидимый" знает.
- Если ты будешь упорствовать и снова искать этот минерал, - она подняла палец, - дело может дойти и до пули.
- Вполне возможно, - сказал Андрей. Он помолчал, потом усмехнулся. - Что же ты мне советуешь - свернуть знамя, скрестить руки?
- Но они тебя убьют! - воскликнула она. - Я уверена, они попытаются тебя убить! Те, кто не хочет, чтобы у нас говорили о берилле, те ни перед чем не остановятся, чтобы заткнуть тебе рот. Они решили тебя скомпрометировать, и это им удалось. Но это их первый и самый безобидный шаг.
- Если даже убьют, - сказал Андрей, - ничего! Я все равно оставлю их в дураках. - Он некоторое время смотрел девушке в глаза, потом доверчиво положил ей руку на плечо. - Я набросаю план этого места и дам тебе. Если со мной что-нибудь случится, ты продолжишь поиски. Согласна?
Она ничего не сказала, только сжала его руку своими маленькими тонкими пальчиками.
Потом она расспросила его о хозяевах, о квартирантах со второго этажа, о том куда выходит его окно и можно ли через окно влезть в его комнату.
- Я думал об окне, - сказал Андрей. - Целую ночь думал об этом окне. Им "невидимый" и воспользовался - это ясно. Дверь я запер, а утром отпер, и ключ был на месте. Я запираюсь, потому что держу в столе служебные материалы, те, что не для постороннего глаза. Папазов несколько раз меня предупреждал. Даже как-то сказал: "Как-нибудь ночью приду проверю, и плохо тебе придется, если дверь будет открыта". Он не знает, что я живу на первом этаже, а то бы он запретил мне и окно открывать. Помнишь, как он наказал Делчо Энева за то, что у него ящик письменного стола оказался незаперт? Так-то он милый, добродушный, зато, когда дело касается службы, он умеет быть и суровым и строгим. Я потому и запираюсь, а не то чтоб от хозяев... А окно... да, окно в ту ночь было открыто. Но я не знаю, как можно в него влезть - от земли до окна метра два с половиной. У меня рост метр девяносто, и то едва достаю с земли до подоконника. Чтобы влезть, даже мне пришлось бы прыгать, карабкаться, шаркать подметками по стене, то есть поднять такой шум, что и глухой проснулся бы... Но, так или иначе, "невидимый" пробрался в окно... Если это только не дух, - улыбнулся Андрей.
- Откуда вошел вор, сейчас не важно. - Она оглянулась и подошла еще ближе к Андрею. - Важно другое: кто этот "невидимый"?
- Эх, кабы знать! - вздохнул Андрей.
- Он где-то близко, - шепнула она. - Он наблюдает за тобой, следит, ты всегда у него на глазах!
Андрей инстинктивно обернулся.
- Берегись! - Она смотрела на него с мольбой и тревогой, и глаза ее в этот миг были похожи на те чудесные кристаллы, в прозрачной глубине которых привидением мелькает тень второго, невидимого кристалла. - Берегись, - повторила она. - Делай то, что велит сердце и совесть, но будь осторожен. Я не советую тебе складывать оружие, "сворачивать знамя". Я бы всю жизнь себя презирала, если бы теперь смалодушничала и сказала тебе: "Забудь про берилл!" Но мне страшно... Мне кажется, случится что-то плохое.
Она вздрогнула, потом улыбнулась, поправила волосы.
- Только бы это плохое не обрушилось на твою голову, - сказала она.
Когда через несколько минут колонна догнала их, Вылю Власев притворился, что не замечает Андрея. Однако остановился, вытащил свою записную книжку и на букву "А" - под характеристикой Андрея - написал: "Очень быстро ходит и по ровному месту и по горам. Иметь это в виду при подборе пар. Лицо Рашеевой побледнело, очевидно, от перенапряжения сердечной мышцы".
Картограф Делчо Энев поморщился, увидев рядом с Андреем лаборантку, но нашел в себе силы заговорщически подмигнуть ему: "Давай, давай, мы в этих делах разбираемся, не бойся!" А Павел Папазов отозвал его в сторону.
- Так-то ты соблюдаешь дисциплину? - спросил он. Парторг казался спокойным, но голос его звучал необычно холодно и резко.
- А чем я нарушил дисциплину? - удивился Андрей.
- Чем? - Папазов помолчал. - Ты что, правда наивный или притворяешься? Пожалуй, притворяешься. Но здесь тебе не кабинет инженера Спиридонова. Здесь такие номера не пройдут, любезный! Мы на местности, в горах, у границы, - в такой обстановке мне не до учтивости. Поэтому я скажу тебе прямо, без всяких уверток: я запрещаю тебе деморализовывать людей своим индивидуализмом! Как парторг запрещаю тебе! Что это будет, если все начнут отделяться от коллектива и шататься, кто где хочет и как хочет. Бригада мы или шайка башибузуков? Ты - вперед, другой - назад, третий - налево. Что ж это получится, я тебя спрашиваю? Что получится, если все будут брать с тебя пример? Ты коммунист, твое поведение должно быть безукоризненным, ты должен делать все, чтобы сплачивать коллектив. А ты бежишь от него, проявляешь интеллигентский индивидуализм, разрушаешь коллектив! Разве так можно!
Слова парторга были очень неприятны, больно кололи Андрея, но он слушал, опустив голову. "Папазов прав, - думал он, - не надо было отделяться от колонны и убегать вперед". Андрей чувствовал себя, как провинившийся игрок, которому судья делает справедливое замечание.
- Я тебе сказал вчера вечером, - продолжал Павел Папазов, - партийная организация будет заниматься твоим поведением, и ты не думай, что тебя погладят по головке за эту глупую проделку со Спиридоновым. Я тебе уже советовал: чтобы наказание было не слишком тяжким, обдумывай свои поступки, старайся быть самым дисциплинированным, делай все, что в твоих силах, чтобы искупить свою вину. Я тебя любил и даже теперь люблю, несмотря ни на что, поэтому я снова повторю тебе это, но теперь уже в последний раз: будь примерным среди примерных! Не сторонись товарищей, общайся с ними, доверяй им все, что у тебя на сердце. Почему ты не посоветовался со мной, прежде чем решиться на эту глупую выходку с планом? Я сказал бы Спиридонову, что у тебя нет никаких серьезных данных, что твоя гипотеза, по существу, еще лежит в области фантазии и что ему не стоит требовать у тебя геодезическую схему. Да, и тебе не пришлось бы идти к нему с первой попавшейся чепухой! Именно так! И всего этого не случилось бы, если бы ты предварительно со мной посоветовался. Я люблю юношеские дерзания, и, когда прошлой осенью ты заговорил об этом берилле - ты это очень хорошо знаешь, - я один не засмеялся тебе в глаза. Не засмеялся, хотя был глубоко убежден, что ты просто бредишь. Молодые люди бредят путешествием на Марс. И пусть! Самые невероятные фантазии лучше, чем мещанская успокоенность. Лучше предаваться таким мечтам, чем пьянствовать и терять время на покер и бридж. Я всегда поощрял дерзкие мечты, но с тобой я, видно, перестарался. Ты очень скоро перестал отличать фантастику от реальности, стал слишком самоуверенным и наделал глупостей. И я теперь думаю: если вовремя тебя не одернуть, ты пропадешь, свернешь себе шею. Я не хочу, чтобы ты сворачивал себе шею. Не хочу я и другого - чтобы ты позорил коллектив, чтобы ты компрометировал имя партии, членом которой ты являешься. Поэтому никаких отклонений от маршрута без разрешения начальника бригады! Что бы ты ни задумал, сначала поговори со мной или с Вылю Власевым. Я тебе еще раз напоминаю: у меня специальные указания от Спиридонова - держать тебя в ежовых рукавицах. Имей это в виду!
Андрей спокойно выслушал всю длинную речь, но последние слова Папазова как будто ударили его по лицу. "В ежовых рукавицах!" Чем он заслужил это? План, проклятый план! Ну хорошо, а до плана - разве у него нет биографии, нет прошлого? Разве можно, чтобы одна ошибка свела на нет всю сознательную жизнь человека?
Он был спокойным, очень сдержанным человеком и потому промолчал. Но сердце у него сжалось от боли, как будто на него наступили ногой.
С востока на запад лес пересекает мягкая грунтовая дорога; к югу от нашего села, как раз около мельницы, где работает бай Димо, Теменужкин отец, она выходит на шоссе. Рассказывают, что когда-то, когда Фракия была римской провинцией, эта дорога соединяла Аполлонию с Филиппополисом. Может быть, это и правда, потому что и сейчас там можно обнаружить следы древней каменной дороги. Теперь проселок соединяет только две-три деревни, и вы напрасно искали бы его даже на самой подробной географической карте. Он нигде не обозначен. Вспомните латинскую пословицу о славе и махните рукой... Впрочем, я рассказываю вам о нем не из-за его древней славы, а потому, что по обе стороны этого проселка расположился лагерь бригады Вылю Власева.
Представьте себе лес - равнинный, густой, дремучий, состоящий в основном из низкоствольных, но развесистых дубов. Местами лес пересечен оврагами, тоже поросшими дубом, а кое-где проглядывают пологие скаты, заваленные рухнувшими и уже прогнившими стволами и нагромождениями серых камней, обросших мхом и лишайником. Сквозь пышные кроны деревьев едва-едва проникает солнце, поэтому в лесу всегда сумрачно, а влажный, насыщенный запахом прелых листьев и гниющей древесины воздух кажется зеленоватым.
Так выглядит лес на юго-западе. А к востоку лес редеет, светлеет и постепенно переходит в ровные поля Черноморской низменности.
Лагерь Вылю Власева задними палатками упирался в густую часть леса, а передними был обращен на восток, где горизонт несравненно шире и чище. Старая римская дорога проходила посреди лагеря и делила его на две части.
Слева от дороги, рядом с большой палаткой Вылю Власева, стояло еще две, поменьше, - походная лаборатория и склад. Остальные шесть одиночных палаток белели по другую сторону дороги.
Что еще вам сказать?
Бригада прибыла на место в обед, и послеобеденные часы прошли незаметно, как это бывает всегда, когда время заполнено напряженным трудом. Стемнело, но никто и не подумал о том, чтобы зажечь традиционный лагерный костер.
Павел Папазов распределил дежурства на ночь и последним лег спать.
Утром все проснулись бодрые, умылись холодной водой из родничка, журчавшего в соседнем овраге, и с жадностью набросились на бутерброды, приготовленные Марко Мариновым. Этот страстный цветовод и общепризнанный мастер пончиков и блинчиков, подпоясав белым фартуком свой круглый животик, любезно приглашал геологов к "столу" и желал им хорошего аппетита.
- Поешьте, в дороге успеете наголодаться, - подмигивал он товарищам.
А для Андрея, который рассеянно жевал, вероятно не чувствуя, что он кладет в рот, он завернул в бумагу два бутерброда и тихонько положил ему в карман.
- Ничего, ничего, потом есть захочется! - покровительственно заметил он. - Возьмешь с собой! Это придает энергии, а ты молодой и больше всех ее тратишь. Я в твои годы съедал дюжину бутербродов сразу.
Потом Вылю Власев собрал геологов в своей палатке, разложил на походном столе карту, откашлялся и принялся водить по карте пальцем.
- Вот район, который мы должны изучить... то есть закончить его изучение, - поправился он. - В прошлом году, как вам известно, мы установили только самые общие минералогические данные этой местности... Теперь мы должны уточнить направления рудоносных жил, мертвые участки и наиболее благоприятные периметры для буровой разведки. Кроме того, здесь, как видите, есть сектор, обозначенный буквой X. Он расположен под острым углом к нашему лагерю, на юго-восток. Имеет форму равнобедренного треугольника, чье основание АС пересекает восточное полукружие леса. Этот район должен быть изучен с геологической и минералогической точек зрения, снят на карту и подготовлен к буровым исследованиям.
- Авось, не мне достанется, - тихонько вздохнул Марко Маринов.
Вылю Власев помолчал, потом открыл папку, лежавшую на складном стуле рядом со столом, и вынул из нее несколько запечатанных канцелярских конвертов.
- Здесь я обозначил маршруты и задания для каждого из вас. Я принял во внимание и ваши возможности и рельеф местности, вообще всё. Указаны также контрольные сроки, так что, по-моему, не существует никаких неизвестных. Изучите эти бумаги, и, если у кого-нибудь есть какие-либо возражения, высказывайте их, пока не поздно. Через полчаса вы уже должны быть в пути!
На столе остался только один конверт, и Андрей скрепя сердце протянул за ним руку. Так он и предполагал! На конверте было написано: Сектор X -Андрей Андреев и Делчо Энев.
Вместо районов, граничащих с тем местом, где он видел зеленый камень, ему было поручено исследовать местность, находившуюся в прямо противоположном направлении! Может быть, и в этом была рука "невидимого"?
- Ты недоволен маршрутом? - спросил его Папазов.
- Да, - ответил Андрей.
Парторг задумался.
- А со мной ты пошел бы?
- Мне не хочется на восток, - вздохнул Андрей. - Потом, спохватившись, что он себя выдает, сразу добавил: - Я всегда предпочитал пересеченную местность. Чтоб было хоть немного возвышений, откосов, осыпей! А сектор X - большой, но ровный, как блюдо. Мне это не по вкусу!
Вылю Власев случайно проходил мимо них, и парторг остановил его, легонько опустив ему руку на плечо.
- Нельзя ли произвести одну замену, - сказал он и кивнул на Андрея. - Наш приятель предпочитает запад - так и тянет его туда. Дайте Андреева мне, а на его место пусть идет Игнат Арсов. Он опытный минералог, на него можно положиться. Вы согласны?
Руководитель бригады нахмурился.
- Как вы думаете, товарищ Папазов, - обратился он к помощнику своим обычным официальным тоном, - кто, кроме Андреева, смог бы за две недели справиться с районом X? Вы говорите - Арсов. Чудесно! Арсов - отличный минералог. Его оценкам можно верить на девяносто процентов. Но в пути он медлителен, особенно в солнечную погоду. Такому человеку я не могу поручить обследование района X.
Больше он ничего не сказал, поправил шляпу и отошел.
Павел Папазов развел руками.