Повесть Виктора Михайлова раскрывает сложную и подчас опасную работу контрразведчиков. Выявить агента иностранной разведки, проследить за его деятельностью, узнать, что его интересует, обнаружить агентурную сеть - непростая задача.
Содержание:
-
Виктор Михайлов - ПОД ЧУЖИМ ИМЕНЕМ - Повесть 1
-
1. ГЛУБОКОЙ НОЧЬЮ 1
-
2. НЕЗВАНЫЙ ГОСТЬ 1
-
3. ОДИН ПУТЬ 2
-
4. ФРЭНК 3
-
5. СЧАСТЛИВЧИК 4
-
6. СОН В РУКУ 5
-
7. ВЕТОЧКА СИРЕНИ 5
-
8. КАТОЛИЧЕСКОЕ БЛАГОСЛОВЕНИЕ 5
-
9. МАЙОР НИКИТИН 6
-
10. НАЧАЛЬНИК ОСУ 6
-
11. ЧЕРТА, СДЕЛАННАЯ НОГТЕМ 7
-
12. ДЛИННЫЕ НОГТИ 7
-
13. КАССИР БАНКА 8
-
14. ГИПОТЕЗА 9
-
15. ДВЕ ВСТРЕЧИ 9
-
16. ОПЯТЬ СЛЕДЫ 10
-
17. ЗАКАЗНАЯ БАНДЕРОЛЬ 11
-
18. ЛИЧНАЯ ЖИЗНЬ 11
-
19. ПИСЬМО К ЖЕНЕ 12
-
20. СЕКРЕТАРЬ ГОРКОМА 13
-
21. ВЫХОДНОЙ ДЕНЬ 14
-
22. НА МЕЗОНИНЕ 14
-
23. НИТОЧКА ТЯНЕТСЯ 15
-
24. БЕРЛИНСКИЙ АДРЕСАТ 16
-
25. ВРЕМЯ НЕ ЖДЕТ 17
-
26. НЕОБЫЧНОЕ ПОРУЧЕНИЕ 17
-
27. КРЮЧОК ИЗ ПРОВОЛОКИ 18
-
28. ПИШУЩАЯ МАШИНКА 18
-
29. ЖЕЛТЫЕ ПАЛЬЦЫ 18
-
30. ЗА БУТЫЛКОЙ ВИНА 19
-
31. СВИДАНИЕ В ПАРКЕ 20
-
32. КАК ЧЕЛОВЕК 20
-
33. ПО ЗАМКНУТОМУ КРУГУ 21
-
34. НА СМОЛЕНЩИНЕ 22
-
35. ШТУРМБАНФЮРЕР 22
-
36. НА АВТОСТРАДЕ 23
-
37. СОБЫТИЯ РАЗВИВАЮТСЯ СТРЕМИТЕЛЬНО 24
-
38. ХОРОШИЙ ДРУГ 25
-
39. МАШИНА 10-88 26
-
40. СТРАНИЦЫ БИОГРАФИИ 27
-
41. ГРОЗА СОБИРАЕТСЯ 27
-
42. ЛИЦОМ К ЛИЦУ 29
-
Примечания 30
Виктор Михайлов
ПОД ЧУЖИМ ИМЕНЕМ
Повесть
1. ГЛУБОКОЙ НОЧЬЮ
Празднично убранная, сверкающая огнями иллюминаций Москва угомонилась, затихла, на Спасской башне Кремля куранты пробили четыре. Полковник Каширин сверил свои ручные часы, встал и окинул взглядом письменный стол. Ничего не было забыто, все документы уложены в сейф, только бронзовый бюст Дзержинского отражался в прямоугольнике стекла.
Открыв портьеру и распахнув окно, полковник жадно вдохнул предутреннюю свежесть весеннего воздуха. Небо было еще непроницаемо темным, но на востоке уже посветлела тонкая гряда облаков.
Над двумя раковинами входа в метро красным, чуть дрожащим неоновым светом горела буква "М". Над небольшой аллеей молодых кленов, точно башня средневекового замка, громоздилась крыша центральной аптеки. Правее Иван Федоров - первопечатник сосредоточенно склонился над первым оттиском книги. В глубине улицы освещенное праздничными гирляндами электрических ламп высилось огромное здание Совета Министров.
А над каменной громадой домов горели немеркнущим светом рубиновые звезды Кремля.
Далеко на юго-западе, за тысячу километров от столицы, на невысоком холме подле речки Сплячи высится заброшенная ветряная мельница. Время пощадило фундамент, сложенный из крупного известняка, но стены ее покосились и осели, сломанное крыло ветряка беспомощно сникло, как у подбитой птицы.
Тихо, безветренно в этот предутренний час. Опит река, дремлют белые венчики кувшинок, молчит и осока, говорливая на ветру. В редких просветах облачности едва видны золотые россыпи звезд.
Кажется, что старая мельница давно заброшена, но это впечатление обманчиво. Здесь, на этой мельнице, притаился пост воздушного наблюдения пограничной заставы. Над высоким коньком крыши медленно поворачивается гигантская чаша антенны: на юг, на запад, на северо-запад и снова на юг смотрит ее внимательный, настороженный глаз.
Оператор, старший сержант, просматривает воздух. Светится бледнозеленым призрачным светом экран электронного осциллографа. На экране мелькают отражения знакомых предметов местности, сотни хаотических нагромождений - электрических помех, непрерывно возникающих и мгновенно исчезающих световых импульсов. То, что с первого взгляда кажется беспорядочными световыми вспышками, уверенно и быстро читает оператор.
Здесь же поблизости - рация. Сверхсрочник-сержант прослушивает эфир. Красноватый свет сигнальной лампы озаряет его лицо, прядь светлых волос и большой, выпуклый лоб.
Подле мельницы, в тени накренившегося крыла ветряка, стоит часовой и зорко смотрит вниз, на расстилающуюся перед ним сонную реку и дальше на равнину, уходящую далеко-далеко к черной полосе едва видимых на горизонте лесов.
Ущербленный лик луны, внезапно выглянувшей в просвете туч, заливает теплым светом молодые всходы кукурузных полей; он дрожит и переливается на реке.
Но вот на экране возникает небольшая черточка. Оператор удваивает внимание, регулирует яркость, меняет фокусировку, усиление, доворачивает антенну на юго-запад, и, постепенно очищаясь от пелены помех, все заметнее становится импульс отражения от самолета. Цель обнаружена, но рядом с импульсом нет кодированного сигнала-ответа: "Я свой"…
Это след приближающегося врага.
- Азимут 274… Дальность 162… Высота 2700… - быстро определяет второй номер координаты чужого самолета.
А радист вызывает главный пост наблюдения:
- Ромашка!.. Ромашка!.. Я тюльпан!.. - тихо и настороженно бросает сержант.
Полковник Каширин закрыл окно и задернул портьеру. Затянувшийся рабочий день кончился, и можно отправляться домой. Но раздался телефонный звонок. Пришлось взять трубку:
- Полковник Каширин слушает… Да, товарищ генерал, собираюсь домой… Даю слово - сейчас выйду. Я пешком, надо пройтись перед сном… До свидания.
Полковник положил трубку. Он еще раз окинул взглядом кабинет и выключил настольную лампу. Вдруг в дверь постучали.
- Войдите, - сказал он и вновь включил свет.
Вошел капитан с папкой.
- Что-нибудь срочное? - спросил полковник.
- Весьма. Разрешите доложить?
- Докладывайте, - ответил полковник и сел в кресло.
Капитан Гаев, сухой, с крупными чертами лица, кареглазый, чисто выбритый, выглядел свежо и молодо. Заметив тщательно скрываемое полковником утомление, Гаев стал докладывать быстро и сжато:
- В четыре часа двенадцать минут получена радиограмма:
"В районе Садовяну, квадрат Д-75, с юго-западного направления появился двухмоторный самолет без опознавательных знаков. Вероятное направление - северо-восток".
Гаев положил на стол полковника радиограмму.
Каширин еще раз прочел донесение, потер подбородок большим пальцем, что всегда служило у него признаком глубокого раздумья, и сказал:
- Держите меня в курсе, я буду у себя или у генерал-майора.
После ухода капитана Гаева полковник набрал номер телефона:
- Товарищ генерал, это опять я, Каширин. Обстоятельства изменились, прошу принять, срочное дело.
2. НЕЗВАНЫЙ ГОСТЬ
Самолет, накренившись на правое крыло, сделал разворот и вышел из облачности. В ту же минуту по координатам КПН вышли из засады три автомашины и на большой скорости с погашенными фарами помчались по широкой ленте гравийного шоссе. Спидометр показывал восемьдесят километров.
Машины резко свернули на проселочную дорогу, скорость пришлось сбавить.
Самолет, сделав крутой вираж над фруктовым садом колхоза "Новый путь", выровнялся, и от его длинного, хищного тела отделилась одна темная точка, затем другая. Самолет стал набирать высоту и, нырнув в облака, исчез в юго-западном направлении. Замедлив падение, под двумя куполами парашютов плавно приближались к земле человек и небольшой черный прямоугольник.
Оставив автомашины в тени колхозного амбара, пограничники развернутой цепью быстро шли вперед, охватывая ровным полукругом большой яблоневый сад.
Развалившись на соломе в мягкой плетеной кошевке, напевая себе под нос песню, ехал Захар Полещук, старший конюх колхоза "Червоный сноп". Низкорослый каурый конь, прядая ушами, бежал неторопливой, мелкой рысью.
Дорога через фруктовый сад была ровная, и Полещук начал подремывать, но вдруг конь испуганно шарахнулся в сторону и остановился. Ломая сучья деревьев, большой черный прямоугольник упал в саду.
Успокоив коня, Полещук привстал в кошевке и осмотрелся. С той стороны, где упал черный предмет, раздался такой звук, точно открыли бутылку старого вина, и невысоко, над самыми кронами деревьев, вспыхнул зеленый огонек ракеты и тотчас погас.
- Що за диковина, - подумал Полещук, - здаеться спиртного и в роти нэ було, а такое мерещиться!..
Он прислушался: где-то далеко заурчали автомашины и затихли. Опять раздался хлопок, и вновь над вершинами яблонь вспыхнула зеленая звездочка.
Полещук вылез из кошевки и, крадучись, будто на охоте, пошел в сторону диковины. Шагах в двадцати от дороги он увидел прямоугольный ящик, зашитый в черный брезент, а на ящике в самой середине небольшую черную трубку, из которой через равные интервалы в две-три минуты вылетала зеленая ракета.
В этом же направлении, часто останавливаясь и прислушиваясь, шел человек. В правой руке его был пистолет. Увидев невдалеке вспышку ракеты, неизвестный ускорил шаги и вышел на дорогу. Здесь конь с упряжкой привлек его внимание. Человек бегло осмотрел тележку, перебежал дорогу и еще осторожнее пошел дальше. Вскоре он оказался за спиной Полещука. Внимательно рассмотрев колхозника, неизвестный положил пистолет в карман и решительно двинулся вперед.
- Здорово! - сказал он, - что это за штуковина?
- А бис його знае, можэ чортив гостинець! Я зараз до головы злитаю! - И вдруг спохватившись, спросил сам: - А вы хто такий будэте?
- Я агроном-садовод.
- З "Нового шляху"?
- Точно.
- Щось я такого не бачив…
- Третий день, как из Киева. А ты откуда?
- Из "Червового снопа" старший конюх Захар Полещук. Може чулы?
- Нет не слыхал. На дороге лошадь твоя?
- Моя. Привозыв вашего коровъячего ликаря Дэниса Григоровича. У нас Сильва - рекордсмэнка захворила. Нам за нее ваш голова двенадцать тысяч дае! Ну щож мы з циею штукою робыты будэмо?
- Надо разбудить председателя, пусть сообщит на заставу.
- Поихалы, - согласился Полещук и повернул к дороге. В этот момент неизвестный рукояткой пистолета нанес ему тяжелый удар в затылок. Колхозник упал, а неизвестный обшарил его карманы, нашел удостоверение и, сунув его к себе в карман, прислушался.
Было тихо. Легкий ветерок то поднимался, то вновь затихал. Серенькая славка, прыгая с ветки на ветку, издала несколько чистых переливчатых трелей и замолчала. Далеко, в стороне колхозных домов раздался первый крик петуха, ему ответил другой, где-то залаяла собака и умолкла.
Приблизившись к тюку и еще раз оглядевшись по сторонам, неизвестный сунул пистолет в карман, вынул нож и разрезал брезент.
В тюке оказались два чемодана, рюкзак, саперная лопата. Быстро вскопав землю подле дерева, где почва была рыхлой и легко поддавалась лопате, он сунул в яму парашюты, холст от тюка, авторакетницу и лопату, сгреб руками землю, утоптал ее, надел рюкзак и, взяв чемоданы, бросился к дороге.
Лошадь стояла на прежнем месте. Неизвестный бросил чемоданы и мешок на дно кошевки, прикрыл их соломой, вынул удостоверение Полещука, посмотрел его, прыгнул в кошевку и хлестнул вожжами коня. Каурый, видимо, не привыкший к такому обращению, заржал, вскинул задними ногами и пошел крупной рысью.
Через сотню метров дорога круто сворачивала вправо. Когда тележка выехала на прямую, ее остановила цепь пограничников.
- Будь здоров, товарищ! - сказал, подходя к кошевке, старший сержант, внушительного роста, с двумя медалями солдатской славы на широкой, богатырской груди. - Куда и откуда?!
- Старший конюх Захар Полещук из колхоза "Червоный сноп". Отвозил ветеринара в "Новый путь".
- Добро. Документ есть?
- Как же, без документов не ездим!
Посмотрев удостоверение, старший сержант вернул его, зачем-то обошел кругом упряжки, похлопал коня по спине и похвалил:
- Хороша кобыла! Жеребая?
- Нет, зимой жеребилась.
- Так. Приедешь, передай председателю, Грицко Вечоре, что мол старший сержант Башлыков велел кланяться, понял?
- Понял.
- Да ты повтори, как по уставу положено!
- Передать председателю Грицко Вечоре поклон от старшего сержанта Башлыкова! - повторил неизвестный.
- Теперь - вылазь, гадина! - угрожающе сказал Башлыков, направляя на него автомат. Выхватив пистолет, неизвестный натянул поводья и дал выстрел, но в это время каурый дернул и пуля прошлась поверху. Напуганный конь взял с хода наметом, но автоматная очередь настигла его и он, жалобно заржав, повалился на передние ноги.
Неизвестный выпрыгнул из кошевки и, отстреливаясь, бросился в заросли смородины. Однако уже через несколько минут пограничники обошли его со стороны сада и короткими очередями из автомата заставили отступить на дорогу. Здесь он попал прямо на Башлыкова.
Сопротивляться было бесполезно. Тяжело дыша, озираясь по сторонам, точно затравленный зверь, он поднял руки вверх.
Башлыков отобрал у задержанного пистолет и обыскал его. В боковом кармане старший сержант обнаружил, кроме удостоверения, паспорт и большую пачку денег.
- Разрешите доложить? - обратился старший сержант к подошедшему капитану.
- Докладывайте!
- Парашютист, сброшенный с самолета, задержан, при нем обнаружены: удостоверение колхоза "Червоный сноп" на имя Захара Дмитриевича Полещука, паспорт на имя Рубцова Ивана Григорьевича, пистолет скорострельный и одна пачка денег.
- Осмотреть тележку!
- Есть, осмотреть тележку! - уже на ходу ответил Башлыков и бросился выполнять приказание. Когда он вытаскивал чемоданы и вещевой мешок из кошевки, молодой боец спросил его:
- Как же вы, товарищ старший сержант, распознали гада?
- Как?! - усмехнулся Башлыков. - Какой конюх позволит такое, чтобы старый мерин оказался кобылой, да еще жеребой?! Ну я вижу, что он мерина от кобылы отличить не может, и пускаю ему второго шара: поклон говорю передай председателю Грицко Вечоре, а в "Червоном снопе" председатель Иван Зеньковец, депутат, человек известный!
- А кто же Грицко Вечора?
- Песня есть такая, душевная: "Ой не ходи, Грицю, тай на вечерницю". Вот тебе и Грицко Вечора. Пошли, солдат! - закончил Башлыков, захватив два чемодана и вещевой мешок.
А над садами вставало утро: и птичий гомон, и нежный яблоневый цвет, и капельки росы, сверкавшие в первых лучах солнца, - все, все утверждало ощутимую радость жизни.
3. ОДИН ПУТЬ
Несмотря на краткий сон, полковник Каширин чувствовал себя бодрым и свежим. Он принял холодный душ и побрился. Звонок из следственной части привел его в отличное расположение духа. Каширин сунул в карман пачку сигарет и, взяв свежий номер журнала, вышел из кабинета.
Подполковник Зубов уже ждал его. Это был сорокалетний, полный, невысокого роста мужчина; редкие темные волосы едва закрывали проглядывавшую лысину. Озорные карие глаза, крупный курносый нос и ямочки на щеках делали лицо его добродушным и удивительно простым.
- Ну что ж, товарищ полковник, - сказал он, когда Каширин вошел в кабинет, - послушаем песню "варяжского гостя"?
- Послушаем, - согласился полковник. Он сел в глубокое кресло, стоящее в тени портьеры, и закурил сигарету.
Зубов нажал кнопку звонка, с лица его сбежало выражение добродушия: он стал строг и подтянут.
- Введите Рубцова! - коротко сказал Зубов вошедшему лейтенанту и, вынув из стола папку с документами, стал их просматривать.
Лейтенант, четко повернувшись, вышел, и минут через пять в кабинет ввели Рубцова. Он остановился в дверях, переминаясь с ноги на ногу, то и дело вытирая уже несвежим платком набегающий на лоб пот, то поднимая глаза и осторожно оглядывая обстановку кабинета, то вновь опуская их вниз, к полу.
- Ваша фамилия, имя, отчество? - не отрываясь от просмотра документов, спросил подполковник.
- Рубцов, Иван Григорьевич.
- При встрече с пограничниками вы назвали себя Полещуком Захаром.
Рубцов молчал.
- Ну? Что вы, язык проглотили? Отвечайте: вы Полещук Захар Дмитриевич или Рубцов Иван Григорьевич?
- Рубцов Иван Григорьевич.
- А где вы взяли удостоверение на имя Захара Дмитриевича Полещука, старшего конюха колхоза "Червоный сноп"?
- Нашел… на дороге…
- А Полещук говорит, что вы чем-то тяжелым нанесли ему удар в затылок, он потерял сознание и вы похитили у него документ. Так это или не так?
- Не так…
- А как?
- Я никакого конюха Полещука не знаю! В глаза не видел!!
- Вы его не видели, а он вас видел? Так, что ли?
- И он меня не видел…
- Однако он вас описывает довольно точно, - достав из папки протокол, подполковник Зубов прочел: "Костюм серый, рост средний, волосы курчавые, глаза маленькие. С тобой говорит, а на тебя не смотрит, нос курносый…" Портрет, а?! Что скажете?
- Ничего не скажу…
- Чемоданы и вещевой мешок, обнаруженные в тележке, принадлежат вам?
- Какие там чемоданы?! Ничего у меня не было!
- Ну, а эти деньги тоже не ваши? - спросил подполковник, положив на стол пачку денег.
- Деньги эти мои.
- Деньги фальшивые. В чемодане было таких денег еще на тридцать тысяч, та же серия и номера по порядку. Я вас спрашиваю в последний раз: ваша фамилия?
- Рубцов Иван Григорьевич.
- Год и место рождения?
- Родился в 1919 году 10 октября в Мелитополе.
- Это все по паспорту?
- Да… по паспорту…
- Плохо сделан. Кустарно.
- Что? - переспросил Рубцов.
- Паспорт, говорю, плохо сделан. Национальность?
- Русский.
- Был русский.
- Нет почему, я русский.
- Я говорю, был, а не русский! Какой же вы русский, если прибыли ночью из чужой страны на чужом самолете с ядом в одной руке и взрывчаткой в другой. Садитесь, "русский", да не туда, вот здесь, поближе.