С тщательностью, которая для него никогда не была характерной, он перечитывал все сообщения печати о преступлении агента Малого, возмутившем в конце лета пятьдесят первого года всю республику. Ландовский и не думал отставать от агента Малого. Он только не собирался кончать свою жизнь подобным образом и потому довольно часто говорил о его деле на встречах в доме Кабелки.
- Малый и его люди могут кое в чем быть для нас примером... - много раз повторял Ландовский. - Они много сделали для свободы нашей республики...
Малый и его люди... Они начали убивать людей незадолго до того, как Ландовский познакомился с Кабелкой и его друзьями.
2
Была середина апреля 1951 года. Как-то среди ночи в окно дома лесника, что неподалеку от Гералтице, постучал мужчина с рыжеватой бородой и попросил у лесника Копулетого помощи. Лесник открыл дверь. В дом вошли два человека. Одни из них держал в руке пистолет.
- Я капитан Малый, - заявил он испуганному леснику. - А это один из членов моей подпольной группы. Нас послали сюда и сказали, что вы якобы можете нам помочь.
- Я? - удивился Копулетый. - С чего вы это взяли? Кто вас ко мне послал?
- Ну, скажем, Антонин Плихта из Шебковице, или священник Була из Рокитнице, пли Стеглик из Цидлины... Хватит? Короче, те, кто думает о режиме в республике так же, как вы или я. И кто сыт им по горло. Или я не прав?
- Садитесь...
Так это началось. Потом на сцене появилась еще жена Копулетого, которая ни минуты не сомневалась в том, что их неожиданный ночной гость именно тот, за кого он себя выдает: капитан Малый, присланный с Запада для организации антикоммунистических акций. Убедительнее всяких фальшивых документов, предъявленных Малым, был его рассказ. Он поведал о том, как в сорок девятом бежал за границу и попал там на курсы разведчиков, чему его там научили, сколько раз он потом побывал в республике, кого отсюда перевел на ту сторону, как несколько дней назад пробирался через Дунай на территорию Чехословакии.
Малый был умелым рассказчиком, и неудивительно, что скоро на столе появились бутылка сливовицы и четыре рюмки.
- Мне необходимо в районе Тршебича сколотить сильную подпольную организацию, - продолжал он. - Сотни две людей, которые ненавидят коммунистов и вообще все, что пахнет этим их социализмом. Мы дадим этим людям оружие и начнем истреблять красных одного за другим, как хищников. Пока что у меня имеется дюжина надежных людей. Мы собираемся вскоре приступить к делу, причем к такому, от которого коммунисты задумаются, зачем они вообще вступили в партию. Я превращу их в трусливых зайцев, запугаю их так, что они побоятся собирать эти свои комитеты и пленумы... Одному мне этого не сделать, поэтому я пришел к вам за помощью.
- Вы думаете, что я должен...
- Нет, вы будете по-прежнему стрелять только серн и зайцев, с красными рассчитаемся мы сами - мои люди и я. От вас мне нужно только надежное укрытие. И, может быть, ваша подсказка насчет тех лиц, которые исповедуют их политику вместо библии.
- Это, Франтишек, не такая уж сложная проблема, - вмешалась в разговор Божена Копулета. - Если вы немного приведете в порядок тайник, который у нас был во время войны под пчельником, то несколько человек на какое-то время всегда там укрыться смогут. И еда у нас для них тоже найдется.
Копулетый некоторое время безучастно смотрел на жену, потом кивнул и сказал:
- В пчельнике, я думаю, вполне можно. Утром посмотрите, а там видно будет...
Спать они ложились уже тогда, когда во дворе пропели первые петухи. Их пение было своего рода предупреждением для тех, кто решил встать на преступный путь. Но они не захотели этого понять.
Через неделю после той долгой ночной беседы в доме лесника дежурный районного отдела КНБ в Моравске-Будеевице принял сообщение, в котором говорилось:
"22 апреля вечером в квартиру председателя городского национального комитета в Гералтице Йозефа Балоуна ворвались двое вооруженных мужчин и заставили его отвести их в канцелярию комитета. В служебном помещении, где находилось несколько человек, они заставили председателя и других функционеров выдать им некоторые служебные документы, печать и партийные билеты. С полученными документами грабители скрылись..."
Эта служебная информация была первой из серии подобных, которые в последующие дни стали поступать из разных мест по телефону и телетайпу. Все это происходило в районе между Тельчем и Моравске-Будеевице.
Вечером 24 апреля 1951 года произошло событие, о котором его свидетель Карел Коварж - коммунист и член временного комитета сельхозкооператива в Гералтице - рассказал следующее:
"В тот день я был дома и оформлял ведомости на оплату яиц. После восьми вечера кто-то вдруг сильно забарабанил в окно на кухне, и вскоре послышался голос председателя нашей партийной организации Богдалека: "Карел, выходи!" Я поднял занавеску, чтобы посмотреть, что, собственно, происходит. На улице стоял Богдалек, в которого целился из пистолета какой-то незнакомый человек. Второй мужчина с пистолетом стоял под окном и требовал, чтобы я немедленно вышел. Я не стал медлить. Бросился на пол, потом отполз в соседнюю комнату, где у меня было ружье. Быстро зарядил его, поскольку слышал, что бандиты пытаются выломать дверь на веранде, запертую на замок. Вскоре это им удалось сделать, и один из них ворвался в кухню. Туда в это время, к несчастью, вошла моя жена, в которую бандит тут же прицелился и стал требовать, чтобы она показала, где прячусь я и где у нас хранятся деньги. Жена ему ответила, что это не его дело, и стала отступать к двери в прихожую. Туда проскочил и я, а когда жена спряталась за угол, выстрелил в этого мужчину в кухне. Видимо, в тот же миг нажал на курок и он, поскольку я тут же почувствовал жгучую боль в левом предплечье. Но грабитель уже бросился наутек. Я выбежал за ним и еще несколько раз выстрелил с веранды. Тут я услышал голос Богдалека: "Карел, они ушли, не стреляй". Потом он пришел к нам на кухню и стал рассказывать, как двое террористов напали на него дома и заставили показать, где я живу. Бандиту, который был в кухне, я определенно куда-то попал, потому что в прихожей остались следы крови. Прежде я этого человека никогда не видел, но Богдалек утверждает, что он проживает в наших краях, потому что Богдалек когда-то с ним встречался".
После первого же нападения в Гералтице сотрудники органов безопасности приняли все необходимые меры к задержанию преступников. И не только в Гералтице. В Шебковице, в Горни-Уезде и других селах они собирали данные, которые могли бы помочь в поисках преступников, решивших террором запугивать людей, вставших на путь социализма.
Скоро удалось установить, что одним из террористов, стрелявших в Гералтице в Карела Коваржа, несомненно, был сын предпринимателя Немеца из Веверки, Драгослав. Этот двадцатилетний авантюрист, незадолго до этого выпущенный из тюрьмы, где сидел за попытку незаконного перехода государственной границы, примерно за десять дней до нападения на Коваржа ушел из дому и пропал без вести. Точно так же где-то бродяжничал в это время и сын кулака Митиски из Горни-Уезда, Антонин, родители которого не могли найти правдоподобного объяснения его отсутствию. И не только они. Так же обстояло дело и с сыновьями помещика Шихты. Кольцо вокруг тех, кто совершил это террористическое нападение, стало неуклонно сжиматься. Тем временем произошло еще одно событие.
28 апреля лесник Копулетый заявил, что на него тоже напали террористы. Он рассказал, что они заставили его дать им продукты и вывести на дорогу, ведущую к Моравске-Будеевице.
Франтишек Копулетый слишком хорошо знал, с какой целью он сделал это заявление. Но в его показаниях обнаружились некоторые несоответствия, заставившие сотрудников органов безопасности обратить более пристальное внимание на события в доме лесника.
Три дня спустя лесник Франтишек Копулетый и его жена были арестованы. Сначала они все отрицали, но в конце концов во всем сознались.
Тогда же следователи впервые услышали о Ладиславе Малом.
В ходе изучения документов и допросов этот авантюрист предстал в самых различных ракурсах: как избалованный сын бывшего жандармского стражмистра и неудавшийся студент, безответственный служащий и хронический алкоголик, как растратчик, старавшийся скрыться от наказания за границей. Сведения последнего времени следователям дали сотрудники контрразведки. Они сообщили, что капитан-самозванец Ладислав Малый прошел курс обучения агентурной разведке и недавно в качестве агента заброшен в Чехословакию.
В начале мая был раскрыт и тайник террористов под полом пчельника. Из показаний Копулетой сотрудники органов безопасности узнали, что кроме Малого в тайнике скрывался Драгослав Немец. При нападении на Карела Коваржа он был ранен, сбежал от Малого и, видимо, скрылся где-то у своих родителей в Веверке.
Вскоре раненый бандит Немец именно там был обнаружен и арестован. Но на этом дело не кончилось. Ладислава Малого никак не удавалось задержать.
Каждый день агент менял свое убежище, писал угрожающие письма и листовки, подбирал помощников для своей террористической деятельности. И нашел их. Конечно, далеко не столько, сколько он рассчитывал собрать. Среди первых подручных Малого были Антонин Митиска и Антонин Плихта.
Июньской ночью 1951 года Малый пришел с ними в дом священника в Горни-Уезде, и там зародился план преступления, в результате которого погибли трое честных людей.
Вечер незаметно сменила ночь. В домиках Горни-Уезда час назад погасли огни, и деревня погрузилась в сон. Лишь кое-где раздавался лай собак.
Но не все жители деревни в этот час лежали в постелях. В окнах дома священника еще за полчаса до полуночи светила лампа, а по его саду пробирались трое таинственных мужчин. Они шли осторожно, но уверенно, направляясь к заднему входу дома священника.
Один из ночных гостей взялся за ручку калитки. Она была открыта. Трое бесшумно вошли во двор. В коридоре стояла горящая свеча, а в дверях кухни их встретил священник Франтишек Паржил.
Он подождал, пока к нему приблизятся все трое, и приглушенным голосом сказал:
- Добро пожаловать, друзья, в этот дом, да благословит вас господь!
Священник распахнул дверь и пригласил ночных гостей войти.
Пришедшие поставили к стенке автоматы, вытащили из карманов пистолеты и гранаты и положили их на лавку у печки. Первым заговорил самый молодой из ночных гостей, которого священник Паржил знал как своего прихожанина Антонина Митиску.
- Это, ваше преподобие, командир нашей группы капитан Малый. А это пан Плихта из Шебковице. Он пришел к нам, потому что органы безопасности шныряют по всей округе. Ему нельзя оставаться дома. И его сыновьям - тоже. Они пока что прячутся у добрых людей...
- Благодарение богу, еще есть такие отважные люди, которые не боятся дать убежище нуждающимся. Садитесь, панове, кухарка сейчас принесет вам что-нибудь поесть и выпить. Мне приятно, пан капитан, приветствовать вас в этом доме.
- Я благодарю вас, ваше преподобие. Хочу вас заверить, что о вашей любезности мы никогда не забудем.
- Я это делаю не ради благодарности. Это лишь мой скромный вклад в дело, которое вы вершите против этих безбожников.
- В таком деле, святой отец, скромность неуместна. Вы для нас сделали много уже тем, что изъявили готовность предоставить убежище моим людям. Оно нам очень пригодится.
- На все воля божья.
Еще не раз звучала эта фраза в ту ночь, даже в те минуты, когда шла речь о планах убийства. Антонин Митиска позже рассказал следователю:
- Мы пришли к священнику Паржилу с целью договориться о том, чтобы в его доме спрятать людей и оружие и создать опорную базу для операции, которую мы готовили в Шебковице. Там мы собирались в ближайшие дни схватить сторонников народной власти и коммунистов. Плихта нам предложил повесить на деревенской площади возле пожарного депо пятнадцать человек.
Священник Паржил был в курсе дела всех наших предыдущих операций в Гералтице и Цидлине и, как он сам заявил, читал некоторые листовки, которые писал и размножал Малый, а мы потом распространяли в деревнях.
Когда мы поели и выпили несколько бутылок вина, кухарка отвела Малого и меня в подвал, где планировалось разместить тайник. Вернувшись на кухню, мы продолжали обсуждать предстоящие операции. Мы решили поджечь сарай кооператива в Микуловице, а потом организовать карательную экспедицию против активистов в Бабице.
Священник Паржил согласился со всем, что мы собирались предпринять, но предупредил нас, чтобы мы были осторожны. При этом всем нам - Малому, Плихте и мне - он дал четки, которые мы повесили себе на шею. Вместе с благословением Паржил нам внушал, чтобы мы молились святому Тадеушу, который должен был охранять нас во время опасной деятельности. С этого дня Малый стал подписывать свои листовки буквами "СвТ", что значит "Святой Тадеуш".
В доме священника мы пробыли два дня. Кухарка нам выстирала белье, приготовила продукты. Когда мы ухолили, священник трижды перекрестил нас, мы поцеловали ему руку и через сад ушли в свое укрытие в полях...
Они ушли, чтобы во имя святого Тадеуша совершать преступления. Одно из них было совершено в деревне Бабице.
В тот день на календаре было 2 июля. По понедельникам в Бабице регулярно проводились заседания совета местного национального комитета.
Члены совета сидели в одной из комнат бабицкой школы и обсуждали график поставок зерна во время предстоящей жатвы.
А вечером, когда до половины десятого оставалось несколько минут, и произошло это несчастье. Внезапно двери открылись, и в них появились двое неизвестных.
О том, что произошло дальше, можно узнать из протокола допроса одного из участников этого собрания Франтишека Благи.
- На последнем совете национального комитета нас было четверо - учитель Томаш Кухтик, который являлся председателем национального комитета и одновременно секретарем нашей партийной организации, кассир национального комитета Богумир Нетоличка, заместитель председателя Йозеф Роупец и я. Около половины десятого в комнату, где мы сидели, ворвались двое неизвестных. У одного была рыжеватая борода. Он нам крикнул, чтобы мы подняли руки вверх. Сразу спросил, есть ли у нас оружие. Мы ему ответили, что оружия у нас нет, а я его еще спросил, в чем, собственно, дело. Вместо ответа он пнул меня в ногу, потом обратился к Кухтику с вопросом, кто жаловался на бабицкого священника Дрболу, что тот не участвовал в марше мира. Кухтик пожал плечами и ответил, что не знает, а из нас никто этого не делал. Как только он сказал это, террорист схватил стул и ударил Кухтика по спине. Потом он разбил лампу и радиоприемник и приказал нам выйти в коридор. Там нас заставили встать с поднятыми руками на лестницу, спиной к двум вооруженным террористам. Тот, что с бородой, стал нас опрашивать, как наши фамилии и какие должности мы занимаем. Сначала отвечал Богуш Нетоличка, а когда пришла очередь Роупеца, бородач крикнул: "А кто здесь секретарь коммунистической организации?" Томаш Кухтик повернулся к террористу и сказал: "Это я!" Террорист тут же в него выстрелил, следом раздались выстрелы из автомата второго бандита. Я увидел, как упал Йожка Роупец, и сам почувствовал, что ранен в спину. Я сбежал со ступенек на площадку и там упал без сознания. Очнулся я только тогда, когда над моей головой наклонилась жена Кухтика, которая прибежала, услышав, что в школе стреляют... Франтишек Блага, единственный из четырех бабицких активистов, пережил бандитское нападение. Коммунисты Кухтик, Роупец и Нетоличка скончались. Позже выяснилось, что кроме Малого и Митиски в операции участвовали сыновья Антонина Плихты, которые во время убийства охраняли вход в школу.
Бандитское преступление в бабицкой школе вызвало волну возмущения по всей стране. В район между Тршебичем и Моравске-Будеевице приехали десятки сотрудников КНБ и несколько частей народной милиции.
Пришло время положить конец терроризму.
Через восемнадцать часов после преступления в Бабице сотрудники органов безопасности нашли убежище преступников, которые забились в норы, как крысы, на ржаном поле около Лоуковице.
Бандитов окружили. Но прежде чем в деле террористической группы Малого была поставлена точка, между сотрудниками КНБ и террористами произошла перестрелка. Двое сотрудников, шедших по следам преступников, были ранены. О ходе этой схватки давал показания Митиска:
- В тот день, 3 июля, около четырех часов дня я вдруг услышал какие-то голоса. В это время мы четверо - Малый, братья Плихты и я - лежали на ржаном поле. Я лежал метрах в трех от Малого и тут же предупредил его, что кто-то идет. Он бросил мне автомат, пистолет и гранату. Потом мы начали стрелять туда, откуда слышались голоса. Окружившие нас тоже открыли огонь. При этом меня ранило в ногу и в бок. Автомат выпал у меня из рук. Тогда я стал стрелять из пистолета. Когда я увидел, что Малый и оба Плихты вдруг перестали стрелять и неподвижно лежат на земле, я понял, что это конец, и сдался...
Вскоре после этого были арестованы и те, кто помогал террористам в их преступной деятельности. Среди них были священники Паржал и Дрбола, которые в своей ненависти к социализму не задумываясь благословляли убийц.