Глава 12
Вечером Сэм Хофман позвонил принцу Джалалу бин Абдель-Рахману. Он решил, что это ему наказание за сегодняшнюю ошибку с Линой, и за другую ошибку, еще раньше, с поваром-филиппинцем, и за много-много ошибок, которые он совершил за все эти годы, пытаясь доказать, что он вовсе не такой эгоистичный и безответственный человек, каким его считал этот саудовский принц. К счастью, Джалал на этой неделе был в Лондоне, и он, конечно, рад был бы снова увидеться с Сэмом спустя столько лет, и почему бы не сегодня же вечером? Если арабы и умели делать что-нибудь лучше, чем разжигать вражду, так это прекращать ее - прощать, забывать и обниматься. Положив трубку, Сэм почти физически почувствовал на своей щеке острую бородку Джалала, целующего его и приветствующего вновь в компании людей разумных.
Принц Джалал жил в огромном доме времен регентства на Гайд-Парк-сквер. Архитектор сохранил для принца в целости кремовый фасад здания - с его совершенными пропорциями, дорической колоннадой и многооконным фронтоном в неоклассическом стиле Роберта Адама - и удалил всю начинку, оставив лишь оболочку. Внутри элегантной и строгой коробки принц соорудил себе современный дворец наслаждений - плод воображения, воспитанного на многочисленных журналах "Плейбой", которыми увлекался принц, будучи студентом в штате Колорадо. В подвальном помещении находился домашний бассейн с толстыми стеклянными стенами, наподобие аквариума - принц любил наблюдать, как его гости резвятся в воде. На следующем этаже были корт для сквоша и гимнастический зал, а рядом с ними - игровая комната, где стояли автоматы с пинболом и видеоиграми и разменный автомат, выдававший двадцатипятицентовики без опускания доллара. Следующие два этажа представляли собой обычный дом богатого человека: строгая гостиная и столовая, спальни, кабинеты, буфеты, салоны. А еще выше располагалась основная достопримечательность дома - двухэтажный храм наслаждений, предназначенный исключительно для секса. Там стояли кровати в окружении зеркал; была комната для кино в голливудском стиле с удобными креслами и диван-кроватью; в одной маленькой комнате принц даже поставил старый автомобиль, чтобы доставлять себе удовольствие сношаться со своими юными гостьями на его заднем сиденье, как он это практиковал в Колорадо.
Хофман приехал после десяти часов, помня о том, что именно в этот час дом Джалала начинал оживать. Англичанин-телохранитель - вежливый и почтительный, но явно способный попасть между глаз с пятидесяти ярдов - открыл ему дверь и провел через "хомут" - детектор металла. У саудовских принцев вошло в моду нанимать в качестве слуг и камердинеров бывших унтер-офицеров, например из воздушно-десантных войск. Они платили им такую же зарплату, а кроме того, эти ребята пользовались обильными остатками еды и женщинами.
Джалал ожидал Хофмана в своем чертоге на четвертом этаже. Выглядел он точно таким, каким его когда-то запомнил Хофман, - тщательно ухоженным и оттого жутковатым. Его кожа имела кремово-коричневый оттенок, ни пятнышка, ни морщинки. Борода у него была как на картине Сера - каждый волосок словно нарисован отдельно, со своим особым оттенком. Глаза большие и мутные - результат многолетних развлечений и потребления наркотиков, но тело все еще подтянутое и хорошо тренированное ежедневными упражнениями в гимнастическом зале. На нем были тонкие льняные шаровары, шелковая рубашка, которая на женщине называлась бы блузой, и кашемировый пиджак, сшитый настолько превосходно, что сидел на нем как влитой. Хофман протянул руку, но Джалал заключил его в объятия.
"Дорогой мой, дорогой, дорогой", - повторял принц, целуя Хофмана раз, второй, третий. С мужчинами он любил обращаться именно так - ласково и нежно, что в странах Персидского залива считается отнюдь не проявлением гомосексуальных наклонностей, а хорошими манерами. Вместе с вялым рукопожатием это служило признаком благородства.
- Вы хорошо выглядите, Джек, - сказал Хофман, употребив имя, которое Джалал носил много лет назад, будучи студентом в Боулдере.
- Пойдемте со мной, - пригласил его принц с мягкой улыбкой. - Мы смотрим кино.
Он провел Хофмана в комнату рядом. Там на кровати возлежали две девицы, которым на вид было не больше пятнадцати лет, одна блондинка, другая брюнетка. Надеты на них были только лифчики и трусики, и они явно нервничали. Джалал кивнул в их сторону.
- Они, кажется, из Румынии. Или из Албании, не знаю. Вы откуда, девочки? - Они только молча улыбались - видимо, не понимали по-английски. Сэм, чувствуя неловкость, остановился при входе, но Джалал взял его под руку и подтолкнул внутрь комнаты. - Проходите, мой дорогой Сэм. Я хочу показать вам свой новый фильм. Потом отведаем яств, а потом можем немного поучить сексу этих симпатичных румынских девочек. Что скажете?
- Я пришел поговорить с вами, Джек.
- Конечно, конечно. Мы обязательно поговорим. Но не сейчас. Где же ваши хорошие манеры? Что будете пить? Арак? Виски? У меня есть отличный кокаин. Лучший! Что вам налить, дорогой мой? Я пью польскую водку.
- Пива, - сказал Сэм.
Принц позвал одного из слуг, который принес напитки и увел девиц. Джалал уселся в одно из кресел, нажал какую-то невидимую кнопку; в комнате сделался полумрак, и началось кино. Сэм заранее приготовился к какому-нибудь жуткому зрелищу. Вот уже много лет любимым хобби Джалала было снимать фильмы, в которых запечатлевались самые крайние проявления человеческого порока и отчаянное дебоширство, в частности его собственное.
- Вам понравится, - сказал принц. - Это про прыжки с парашютом.
Фильм начался с показа самого Джалала, совершавшего затяжной прыжок. На нем был ярко-красный костюм; зверское выражение его лица было видно даже под шлемом. Одной рукой он махал в камеру. Пока он летел, шли титры, много раз повторяя имя Джалала, - в качестве продюсера, постановщика, автора сюжета.
- Я должен пояснить вам то, что мы сейчас увидим, - сказал Джалал. - Я недавно изобрел довольно необычную игру. Что-то вроде русской рулетки на парашютах. Я предлагаю человеку сто тысяч долларов, если он прыгнет вместе со мной. Каждый прыгун должен выбрать один из шести парашютов, зная при этом, что один из них не открывается. Здорово, правда? Он выбирает парашют, мы прыгаем, и я смотрю, что получается.
Хофман закрыл глаза. Эта игра была совершенно в стиле Джалала. Несколько лет назад он устроил в Саудовской Аравии охоту, в которой вместо лисы дичью был живой человек - сомалиец, и тоже заснял это на видео. Хофману довелось увидеть этот фильм в один из его последних визитов к Джалалу, незадолго до разрыва. Трудно передать, что чувствовал Хофман и тогда и теперь, находясь в компании человека, который мог купить что угодно. К услугам этих принцев из пустыни в любой момент было все, о чем простой человек мог только мечтать: самые красивые женщины, самая изысканная еда, самые чистые зелья. Что еще могло пощекотать пресыщенное воображение? Только порнография страданий. Каждое общество в период упадка придумывает что-нибудь в этом роде. У римлян были ямы с хищниками и бои гладиаторов. В средневековой Европе людей публично вешали и разрывали на части. Наш век придумал новинку - снимать такие вещи на видео, чтобы ими можно было наслаждаться потом.
- Вот мы идем, - комментировал Джалал. - Посмотрите-ка! - Теперь камера показывала напуганного человека, стоявшего в открытой кабине небольшого самолета и рассматривавшего шесть свертков, разложенных на полу.
- Смотрите, этого парня, кажется, зовут Билл. Он выбирает парашют. Как волнуется! Поднимает один, потом второй, пробует на вес. До чего глуп! Конечно, вес у них одинаковый. Посмотрите на его лицо: он боится, но и деньги тоже нужны, поэтому он будет играть. Вот он примеряет один парашют. Нет, этот как-то не так сидит. Попробовать другой. Этот, кажется, хорош. Да. О’кей. Теперь я говорю ему, что пора прыгать. Это моя рука, я даю отмашку. Дверь открывается, и мы подходим к краю. Видно небо и землю, далеко внизу. Посмотрите на его лицо. Как он боится! Вы видите? Сейчас мы будем прыгать. Он закрывает глаза. Ха! Он молится. Вот он прыгает, и я за ним с камерой. Я его догоняю, мы летим наравне, и видно его лицо. Как же его звали? Билл. Я даю ему сигнал. Теперь смотрите. Видите, как он тянет веревку? Ждет, что раскроется парашют. Где же он? Он снова тянет за веревку. Где же он? Вы видите его взгляд? Ничего нет! Он в ужасе. Смотрите, как он болтает ножками в воздухе, как жучок, который пытается вырваться. Вот крупный план его лица. Видите, у него открыт рот? Он кричит, но его никто не слышит. Теперь он пытается схватиться за меня. Смотрите, как он молотит руками. Он не смеет взглянуть вниз, земля приближается так быстро. Видите? Как он боится! Как напуган!
Возбуждение в голосе Джалала дошло до предела - и вдруг он резко перешел на нормальный тон.
- Ах да. Здесь заканчивается интересная часть. Вот сейчас Билл чувствует рывок, и падение замедляется. Он не может поверить! Парашют раскрывается. Он жив! Впрочем, смерть вовсе и не грозила ему. Я разыграл его, вы понимаете? Это моя игра! Все шесть парашютов исправны. Все! Но в них во всех устроена временная задержка, и каждый, кто играет в мою игру, думает, что ему достался неоткрывающийся парашют. Неплохо, да? Что-то вроде безопасного секса. Масса развлечения, и никто не страдает.
Экран погас, и зажегся свет. Хофман стал тереть глаза.
- Ну, и что вы об этом думаете? - спросил принц, жестом указывая на экран.
- Я? - Хофман немного помолчал. - Я думаю, вы сошли с ума.
- Правда? - Принц улыбался. Видимо, он счел это за комплимент. - Мой дорогой Сэм, как я рад снова вас видеть. Вы так благородны.
Сэм все еще старался осознать то, что увидел.
- Вы отдали Биллу деньги?
- Конечно, - ответил Джалал. - Разве жалко денег за такое зрелище?
Хофман глубоко вздохнул. Что его больше всего поражало в Джалале - это то, как быстро он мог вернуться к тем же самым приятельским отношениям, какие существовали между ними когда-то. Конечно, Джалал был удивлен, когда Сэм - посмотрев его фильмы, поласкав его женщин и отведав его зелий - проявил разборчивость в каком-то пустячном дельце. Как невежливо! Но вот вы снова оказываетесь в шатре принца - и прошлое забывается. Такие вот у принца были манеры - всегдашняя безапелляционность и почти всегдашнее всепрощение. Вот и сейчас Джалал смотрел на него хитро прищурившись.
- Я позову девочек? Или поедим? Кажется, у меня сегодня фазаны. А может, куропатки.
- Нет, мне нужно поговорить. Я только за этим и пришел.
- Ну хорошо, - сказал Джалал с наигранным огорчением, за которым все же стояло любопытство - что привело сюда Сэма после столь долгого перерыва? - Ну хоть выпьем еще?
Словно вызванный нажатием невидимой кнопки, вошел слуга, неся на подносе еще бутылку пива для Сэма, икру и тартинки. Другой слуга - судя по чернильно-черному цвету кожи, суданец - принес бутылку водки для Джалала. Он долил рюмку принца, чтобы в ней было налито столько же, сколько и раньше - ни много, ни мало, - и удалился. Сэм вспомнил, что этот же слуга сопровождал Джалала, когда они вместе как-то ездили на Ривьеру. И куда бы принц ни поехал, независимо от официантов, работавших в ресторанах и барах, он прислуживал ему точно так же - добавляя в тарелку несколько кусочков вместо тех, что принц съел, доливая несколько капель вместо тех, что принц выпил, - чтобы августейшие тарелка и бокал всегда были заполнены больше чем наполовину. Через какое-то время этот странный ритуал уже стал казаться Сэму вполне нормальным - что-либо другое было бы неприличным и недостойным принца.
- Так о чем же вы хотите поговорить? - спросил Джалал, слегка пригубив водку.
- Я прошу об одном одолжении, - сказал Сэм.
- Прекрасно. И что же это?
- Мне нужна информация об иракском бизнесмене Назире Хаммуде.
- Ф-ф! Так это просто бизнес, а? Я-то надеялся, что это что-нибудь более деликатное. Что у вас есть какое-нибудь тайное желание, которое я мог бы удовлетворить. Или что вы совершили подлое преступление и нуждаетесь в укрытии. А оказывается, ничего интересного.
- Ничего. Просто бизнес. Мне сказали, что у вас есть совместные инвестиции с этим Хаммудом, вот я и решил, что вы должны кое-что о нем знать.
- Да, это верно. Мы партнеры во многих предприятиях. Мы, например, строим заводы в пустынях. И у нас одни и те же юристы.
- Я слышал, вы сотрудничаете в каком-то нефтехимическом предприятии. Это так?
- Так. Какой вы молодец, мой дорогой Сэм! Я думал, это предприятие - дело секретное. Но почему вас так интересует Назир Хаммуд? Чем он вам мог навредить?
Хофман знал, что лгать Джалалу бессмысленно. Он все равно дознается до истины, и очень быстро.
- Он навредил моему клиенту, раз уж это вас интересует. Человеку, который работал у него поваром. Я даже думаю, что он убил его. Я очень расстроен. И беспокоюсь о том, что он может навредить другим людям, которые у него работают. Этот человек опасен.
Джалал высокомерно фыркнул, как бык-победитель.
- Конечно, Хаммуд опасен! К сожалению, у этих иракцев такой стиль вести дела - дурные манеры! Но что поделаешь? Ни вы, ни я ничего с этим поделать не можем.
- Но я бы как раз хотел что-нибудь с этим поделать. Хаммуд - деспот. Он унижает своих работников, может быть, убивает их. В Лондоне это недопустимо. По крайней мере, не должно допускаться.
- Дорогой мой Сэм, вы совсем не изменились. Все такой же наивный. Конечно, это не должно допускаться. Но это есть, и ничего не поделаешь.
Джалал снова фыркнул и осушил рюмку водки, что было совсем не по-королевски; слуга-суданец проскользнул в комнату, чтобы наполнить рюмку до приличествующего уровня.
- Сэм, Сэм, - проговорил принц, - дайте-ка я вам кое-что объясню.
- Да, я весь внимание.
- Все эти разговоры о Назире Хаммуде абсолютно бессмысленны, правда. Дело не в Хаммуде, могу вас заверить.
- В ком же тогда?
- В других. В его друзьях. Вы не понимаете, кто в нем заинтересован?
- Нет. Объясните мне. Кто за ним стоит? Иракский Правитель?
Джалал рассмеялся наивности Сэма.
- Да, конечно. Но и это еще не все, дорогой Сэм. Тут вам попался кусочек гораздо вкуснее, чем вы думаете.
- Кто же еще заинтересован в Хаммуде?
Джалал снова засмеялся. Для него это превращалось в еще одну игру.
- Ну, во-первых, есть еще немало принцев саудовского дома, вкладывающих деньги в этого джентльмена. А есть и другие, в других местах.
- Кто еще?
- Можно порасспросить некоторых друзей короля Иордании.
- Да? Действительно?
Джалал улыбнулся.
- Можно порасспросить некоторых друзей короля Марокко.
- А что они могут сказать, если их порасспросить?
Джалал расхохотался.
- Конечно, ни черта они не скажут! Они вас выкинут и прикажут застрелить только за то, что вы спросили. Дорогой мой Сэм, вы такой милый дуралей, что до сих пор не понимаете, о чем я вам толкую. Все эти люди, которых я назвал, - короли, принцы, не говоря уже о таком жалком черве, как Назир Хаммуд, - ничего бы не значили без поддержки друзей и защитников на Западе. Вот почему, дорогой Сэм, вы зря теряете время, затевая войну с этим иракским парнем. Ничего не выйдет. У него есть друзья. Так что бросьте вы это.
- Но ведь он опасен!
- Бросьте. Расслабьтесь. Наслаждайтесь жизнью. Я уже советовал вам это несколько лет назад, но вы не послушались.
Сэм стал припоминать. Лет пять назад - теперь казалось, что в какой-то другой жизни, - Джалал предложил ему провести несложную деловую комбинацию. Обычную, по его словам. Частную банковскую операцию.
Он будет платить Сэму пятьсот тысяч долларов в год, если Сэм согласится быть номинальным владельцем средств, во много раз больших. Дело было простое. Сэм откроет на свое имя счета на Каймановых островах, куда будут переведены эти средства, а потом переведет банковские книжки и все остальные документы на Джалала, что вместе с доверенностью даст Джалалу абсолютный контроль над деньгами. Так просто. Единственное, на что должен был согласиться Сэм, - это на ложь, на то, что он якобы является собственником каких-то средств. Но Сэм хотел знать больше. Он спросил, зачем Джалалу нужно скрывать такие огромные деньги, откуда они получены и не было ли при их получении совершено преступления. Не получены ли эти деньги от торговли наркотиками или оружием или еще от какой-нибудь деятельности, с помощью которой Джалал наращивал свои доходы. Но принц просто приложил палец к губам, словно говоря: друзья вопросов не задают. Некоторое время поколебавшись, Сэм - к своему удивлению и к еще большему удивлению принца - сказал "нет". Этого он сделать не мог. Это было бы неправильно. В таком случае, ответил Джалал, ему, видимо, стоит поискать другого банкира. Тогда Сэм обвинил своего клиента в попытке подкупить его, что, по мнению принца, хоть и было формально обосновано, серьезно нарушало хорошие манеры. Вот так и разрушилась их дружба. Тогда Сэм ушел из кабинета с убеждением, что никогда больше не допустит своей зависимости от таких людей. И тем не менее сейчас ему снова пришлось прийти сюда и просить об одолжении.
Джалал внимательно следил за лицом Сэма. Казалось, он почти читает его мысли.
- Кстати, мое предложение все еще остается в силе, как только вы изъявите желание слезть со своего скакуна. Мне всегда нужны услуги по открытию новых счетов.
- Нет, благодарю вас, - ответил Сэм. - Я в этом направлении не работаю.
- Жаль. Пока вы не стали заниматься этими дурацкими расследованиями, или чем там еще, вы были отличным банкиром.
- Послушайте, Джек, мне действительно надо идти. Уже поздно.
- Совсем не поздно. Ночь только началась. Впереди масса удовольствий. Давайте я позову румынских девочек. Мне сказали, что это последние девственницы в Бухаресте. - Он хлопнул в ладоши и что-то крикнул по-арабски слуге-суданцу. Через несколько секунд слуга вошел в салон, ведя двух девиц на вельветовых поводках, обвязанных вокруг их шей. Обе были одеты в школьные костюмы - белые блузки, юбочки цвета морской волны и гольфы. По команде слуги они подняли свои юбочки, под которыми ничего не было.
- Вы уверены, что не хотите остаться, дорогой Сэм? - спросил Джалал.
Сэм не ответил. Он перевел взгляд с двух бедняжек на принца и пробормотал, что он благодарен, но уже поздно и ему действительно надо идти. У него не было оснований осуждать принца: тот в ответ на его просьбу помог ему тем, чем мог. Поэтому достаточно было просто тихо уйти. Принц оставил в покое своих румынских красоток, привязав их поводки к ручке двери, и пошел проводить Сэма до парадного выхода.