4) "Ордуэй-банк". 28 Форт-стрит, Большой Кайман, Британская Вест-Индия. 6203.
5) "Банк дез Ами". 18 Хендрикс-пл., Кюрасао, Нидерландские Антилы. 72.45813.
6) "Банкобрага". Калле 51 Эсте, Марбелла, Панама. 50876 J.
7) "Нью-Уорлд-банк". 79 Миньот-плато, Сент-Питер-порт, Гернси, острова Канала. D11870.6.
8) "Тарикбанк". 48, шоссе Короля Фейсала, Манама, Бахрейн. TL 8078.
Лина еще раз набрала "pr". Было больше половины третьего. Ей надо уходить. Непременно, безусловно. Она сумела скопировать лишь четыре из двадцати трех запретных файлов, но на остальное уже совсем не было времени. Она собрала скудный урожай с принтера - пять листочков бумаги, - аккуратно сложила и засунула во внутренний карман жакета.
Теперь лента. Она так и не скопировала ее. Кхалас! Хофман будет огорчен, если она не сумеет скопировать файлы Хаммуда. На полках за терминалом она увидела бумажный конверт; подчиняясь внезапному порыву, взяла его и надписала: "Элен Копакен/личное". Вложила внутрь ленту и наспех нацарапанную записку: "Элен, пожалуйста, сделай копии "user/hammoud/*" и забери домой. Не спрашивай, ххх/ооо. Л." Потом как можно плотнее закрыла конверт. Выходя, отдала его Ширли с кратким указанием: "Элен просила меня оставить это у вас. Она сказала, что это важно".
Ширли расплылась в улыбке. Ей нравилось, когда она оказывалась полезной.
На обратном пути Лина поймала такси. Движение было небольшое, и до Найтсбридж удалось доехать в самом начале четвертого. Сейчас Лина нервничала меньше, чем когда уходила: при ней уже, по крайней мере, не было резервной ленты - только чистая, которую она брала, чтобы сделать копию. Поднявшись на шестой этаж, она ввела код в цифровой замок и вошла в бухгалтерию. Там стояла мертвая тишина, словно кто-то щелкнул невидимым выключателем. "Привет", - крикнула Лина в сторону кабинета Ранды, но ни там, ни в других кабинетах никого не было. Она быстро прошла в свой кабинет, открыла дверь - и остолбенела от неожиданности.
На ее столе сидел все тот же ловкий охранник в своем замечательном костюме. Хасан сразу закрыл за ней дверь. Он уже не улыбался. У Лины моментально пересохло во рту и онемели кончики пальцев.
"Юмма!" - чуть слышно произнесла она. Это иракское выражение означало просто "мамочка!".
Глава 24
- Где лента? - спросил Хасан, схватив Лину за запястье. Ее рука казалась хворостинкой в его лапе. Лицо Хасана утратило калифорнийскую сдержанность, которую он напускал на себя несколько часов назад, и приобрело куда более грубое средиземноморское выражение. Он закатал рукава своей роскошной сорочки, обнажив руки, толстые и жесткие, как стальные трубы. - Где лента? - повторил он.
Лина раскрыла рот, но из него вырвался какой-то странный звук - одновременно стон от боли в запястье и рыдание от страха.
- Какая лента? - произнесла она наконец, глотая воздух.
Это был неправильный ответ. Хасан правой рукой дернул ее, поставив перед собой, а левой, размахнувшись, ударил по лицу. Она упала на пол, но Хасан снова рывком поставил ее на ноги, как марионетку, а потом сильным толчком ударил о стену. Из носа у нее брызнула кровь. Крепко прижав ее к стене приставленной поперек горла рукой, он задвинул колено между ее ног, так что она оказалась пришпиленной к стене за шею и в промежности, как жук из коллекции.
- Где лента? - еще раз спросил он. - Мы знаем, что ты ее взяла. Где она?
- Сумочка, - выдавила она. - В моей сумочке.
- Хорошая девочка, - сказал Хасан. Он убрал колено и руку и рванул ее за запястье к столу, на котором лежала сумочка. Он перевернул сумочку и вытряхнул ее содержимое. На стол упала чистая лента, на которой яркими буквами было написано "SONY". Палестинец взял ее и стал рассматривать - сначала с нетерпением, потом со злостью. Она была запечатана в целлофан. Он швырнул ее об стену так, что она треснула внутри обертки.
- Не эта, сука! - Он схватил Лину сзади за шею и швырнул головой об стол. - Другая! - Снова приподнял и еще раз швырнул. - Где твоя …ная лента?
Лина с трудом ловила ртом воздух. Последний удар рассек ей кожу на лбу, и кровь полилась на глаза. Над собой она слышала голос охранника-палестинца, повторявшего один и тот же вопрос: "Где лента?" Боль в голове была невыносима, ни о чем другом думать она не могла. Если не отвечать, он снова ударит, мелькнуло у нее. Она поняла, что в конце концов признается, чтобы избежать новой боли, а он найдет в жакете компьютерные распечатки и убьет ее.
- Где лента? - крикнул он еще раз.
- Не знаю, - прорыдала она. Но это была тщетная попытка протянуть время. Хасан так сильно сдавил ей пальцами шею, что казалось, у нее вот-вот хрустнут кости.
- Куда ты ее дела, сука паршивая? - Он кипел яростью и с каждым словом все сильней сжимал пальцы. - Отдала своей подружке Ранде, да?
- Что? - прохрипела Лина. Она слышала слова, но не могла понять их смысл.
- Пленка у Ранды? - крикнул он еще раз.
- Да, - услышала она свой ответ. Ей было все равно, что говорить. Стоит им поехать и посмотреть, и они убедятся в том, что она лжет. Но хоть какое-то время она протянет. - Да, она у Ранды. Я ее там спрятала.
Хасан потянул Лину за короткие черные волосы, оторвал ее голову от стола и опять толкнул ее к стене. Положив свою ладонь на рот Лины, он так сильно сжал ей щеки, что чуть не сломал скулы.
- Если соврала - сдохнешь, - сказал он. - Говори, где живет Ранда.
Он стащил Лину на улицу по задней лестнице. Внизу стоял второй охранник-палестинец, которого Хасан называл Абу-Раад; в проулке, рядом с мусорным контейнером, стоял "ягуар"-седан. Вдвоем они взяли Лину под руки и повели к машине. "Молчи, б…, ни слова", - прорычал Хасан. Он достал из кармана складной нож и приставил длинное, тонкое лезвие к ее спине. Они затолкали ее на заднее сиденье, сели по бокам и закрыли двери машины. Хасан резким движением вздернул ей юбку на бедра, другой рукой раздвинул колени и приставил нож острием в промежность так, чтобы она не могла двинуться не повредившись.
- Сделай что-нибудь с ее лбом, - сказал он. - Некрасиво. Еще увидит кто-нибудь.
Водитель подал им назад пачку салфеток, и Абу-Раад грубыми движениями стер кровь, запекшуюся над глазом и под носом.
- О’кей. Скажи ему, как ехать к Ранде, и чтоб, б…, без фокусов у меня. - Для большего впечатления он надавил на нож.
Лина назвала адрес на Белтран-роуд в Челси, где действительно жила Ранда. Она представления не имела, что будет делать у нее в квартире, но понимала, что там у нее шансов больше, чем в офисе. Они поехали на юг по Слоан-стрит. Когда проезжали полисмена, у Лины мелькнула мысль закричать. "Не дури", - сказал Хасан и сильнее прижал нож к ее телу. Проезжая по Ханс-плейс, Кадоган-сквер, Итон-роуд, они миновали роскошные особняки, едва ли не самые дорогие в Европе, которые выросли здесь когда-то на дрожжах, замешанных в тысяче миль от Лондона - на окраинах империи, а теперь принадлежали саудовцам, ливанцам, канадцам. Потом машина повернула на запад, на Кингз-роуд - в Челси.
- Ты очень скверная девочка, - сказал Хасан. Когда они выехали на шоссе, он немного ослабил давление на нож и попробовал опять поиграть в калифорнийское благородство. - Знаешь, я ни разу не видел мистера Хаммуда таким разгневанным. Когда я сказал ему, что пропала лента, он по-настоящему психанул. Неужели ты думала, что сумеешь улизнуть с ней? Ты что, не знала, что мы за тобой следим?
- Нет, - ответила Лина. Ее голос превратился в хриплый шепот.
- Да, детка, теперь ты в говне по уши, - продолжал Хасан, щеголяя своим американским говорком. - Дошло до тебя? Просто жуть, что они с тобой сделают в Багдаде. Конечно, выяснят, чего ты больше всего боишься. У тебя нет клаустрофобии? Я слышал, они любят закапывать людей в гробах. Дают тебе соломинку для воздуха и оставляют там на несколько дней, на неделю, а может, навсегда. А как насчет змей? Ты их любишь? Да, позабавятся они с тобой в Багдаде. Будешь в полном порядке.
Он улыбнулся своей вежливой санта-барбарской улыбкой, словно рекламировал по телевидению соковыжималки или автоматы для резки овощей.
- И с твоей подружкой-м…вошкой Рандой тоже. Вот ведь сука! Обещала нам, что будет за тобой поглядывать, и обманула. Боюсь, мистер Хаммуд ее по головке не погладит. Ох, не погладит.
- Она ничего не знала, - сказала Лина. - Я ей не говорила про ленту.
- Как же! Не трепись.
Они уже были в Челси. Минуя газовый завод, приближались к району, где жила Ранда.
- Ну, б…, показывай, где она живет, - бесстрастно приказал Хасан. - Давай!
- Здесь налево, - сказала она, указывая на Уондсворт-Бридж-роуд. - Теперь направо, на Белтран.
- В каком доме?
- Вот в этом. - Лина указала на третий дом по правой стороне. - Вторая дверь.
Машина остановилась у тротуара. Хасан убрал нож.
- Вылезай, - сказал он. - И не вздумай что-нибудь выкинуть. У моего друга Абу-Раада пушка, и парень он не из деликатных. - Второй палестинец слегка вытащил из кобуры под мышкой девятимиллиметровый пистолет; Лина увидела серебристый блеск дула.
- Давай, медленно, - приказал Хасан. - И аккуратно.
Лина вылезла из машины. Она все еще не знала, что ей делать. Короткая улица была пуста. Хасан взял ее за руку и, подталкивая, повел через улицу. Он приставил ей нож к пояснице, чуть повыше ягодиц. Пока они переходили улицу, Лина в отчаянии смотрела то в одну, то в другую сторону, надеясь увидеть на Белтран-роуд хоть кого-нибудь. Она уже почти отчаялась, как вдруг увидела человека в темном пальто, выходившего из двери через дом от них. На плече у него висела большая сумка. Это был почтальон. Хасан поставил Лину на край тротуара рядом с собой и изучал квартиру Ранды, думая, как туда лучше попасть; человека в темном пальто он не видел.
Вот сейчас, сказала себе Лина. Либо что-то предпринять немедленно, либо умереть.
Все ее силы ушли на вопль - пронзительный, как паровозный свисток, исполненный ужаса, который накопился у нее во рту, в легких, во всем организме. Хасан резко повернул голову в сторону почтальона; одновременно он пырнул Лину ножом, но она вывернулась и бросилась бежать все с тем же ужасным воплем, способным разбудить мертвых.
- Стой! - крикнул почтальон. Подняв руку, он неуклюже и, как казалось, очень медленно побежал в их сторону - высокий, благообразного вида мужчина лет сорока пяти. Хасан глянул на него, потом на удиравшую Лину, не зная, куда броситься. Но его напарник Абу-Раад оказался решительней. Он направил пистолет на почтальона и нажал курок. Прогремел выстрел, эхом отозвавшийся в узкой улице, и почтальон упал. Из нескольких окон послышались крики.
- Черт! - проговорил Хасан.
Лина изо всех сил бежала к Уондсворт-Бридж-роуд. Водитель выскочил из "ягуара" и бросился догонять ее, но он был толст, бежал медленно, а она кричала и неслась в том запале, который, наверно, всегда бывает у людей, мгновение назад бывших на волосок от смерти. Со стороны главной улицы бежали какие-то люди, встревоженные суматохой; некоторые из них были уже недалеко от двух палестинцев. Абу-Раад прицелился в Лину и выстрелил один раз, но промахнулся. После выстрела люди кинулись в укрытия, а Лина бежала не останавливаясь и прежде, чем Абу-Раад сумел выстрелить еще раз, повернула за угол.
- А, твою мать! - выругался Хасан. - В машину! - крикнул он Абу-Рааду. - Быстро!
Палестинец еще раз выстрелил в воздух и побежал вместе с Хасаном к "ягуару".
- Ехать за ней? - спросил водитель.
- К черту девчонку! - сказал Хасан. - Смываемся отсюда.
Их поймали через несколько минут на дорожном посту полиции в Уондсворте. Заголовки в последнем выпуске "Ивнинг стандард" гласили: "БОЕВИКИ ООП ПОЙМАНЫ ПОСЛЕ ТЕРРОРИСТИЧЕСКОГО АКТА". В статье не было ни слова ни о "Койот инвестмент", ни о Назире Хаммуде. Полиция же получила указания разыскивать третьего подозреваемого - арабскую женщину, которая помогала боевикам, а потом бежала.
Лина вскочила в первый автобус, который встретился ей на Уондсворт-Бридж-роуд. Рана на спине оказалась легкой, кровотечение уже прекратилось, но вся она дрожала, как воробей. Женщина, сидевшая рядом, старалась ее успокоить; но Лина сказала, что у нее все в порядке, и в конце концов женщина оставила ее в покое. Лина все время ощупывала свой карман, чтобы убедиться, что компьютерные распечатки на месте. Она проверила также, есть ли в сумочке бумажник, и пересчитала деньги. На такси хватит. Ей хотелось прежде всего принять душ и переодеться, а потом уж решать, что делать дальше, чтобы уцелеть.
Она вышла из автобуса в Фулхэме и взяла такси. "В Ноттинг-Хилл-Гейт, - сказала она водителю, - на Лэнсдаун-Уок". Но лишь только такси свернуло с Холланд-Парк-авеню к ее дому, она увидела человека, сидящего на мотоцикле прямо напротив ее дверей.
- Черт, - проговорила Лина, низко пригнувшись на сиденье.
- В чем дело, мисс? - спросил водитель.
- Не останавливайтесь, - быстро ответила она. - Поедем дальше.
Он обернулся и подозрительно посмотрел на нее, однако ногу с газа не снял.
- Куда же тогда?
- Норт-Одли-стрит, - сказала Лина.
Водитель поехал обратно на восток по Бейсуотер-роуд и у Мраморной арки свернул к дому Хофмана. Но когда они приблизились к его подъезду, она увидела еще одного смуглого человека, сидевшего в крытом грузовике и не сводившего глаз с дверей Хофмана. Лина снова низко пригнулась и прикрыла лицо руками.
- Прошу вас, поедем дальше. Не останавливайтесь здесь. Простите меня. Я ошиблась адресом.
Водитель взглянул на нее, как на ненормальную.
- Ну, и куда теперь?
- Куда хотите, - ответила она. - К Букингемскому дворцу. Хочу осмотреть достопримечательности.
Он покачал головой, но поехал так, как она сказала. По дороге он все время поглядывал на нее в зеркало, но Лина не обращала на это внимания. В сложившихся обстоятельствах это ее даже успокаивало.
Через несколько минут Лина позвонила Хофману из автомата на Бердкейдж-Уок, позади Букингемского дворца. Ее голос дрожал. Он сразу спросил, все ли у нее в порядке.
- Нет, - ответила она, - не в порядке. Двое людей Хаммуда только что пытались убить меня. Мне удалось сбежать. Я получила улики, о которых мы говорили. Насколько я могу судить, вполне достаточные.
- Господи! Как же вам удалось убежать?
- Ножками. Я до сих пор еще в бегах.
- Вы звонили в полицию?
- Нет. Но я думаю, меня скоро будут разыскивать. Один из них застрелил почтальона.
- Где вы? Я к вам сейчас приеду.
Она несколько секунд помолчала. Он был нужен ей, он мог ей помочь и в то же время мог сильно ей навредить.
- Лучше я сейчас постараюсь справиться сама. За вами следят. Если вы поедете ко мне, они поедут за вами.
- О чем это вы?
- Несколько минут назад на Одли-стрит я видела человека. Я приехала к вам, но когда увидела, что он дежурит возле вашей двери, решила, что заходить не следует.
Хофман выглянул в окно и увидел человека в синем грузовике.
- Да, вы правы, - сказал он. - Что вы собираетесь делать?
- Залечь на дно. Кажется, у вас, шпионов, так принято говорить?
- Я не шпион, черт возьми. Я ненавижу шпионов. Я всю жизнь потратил на то, чтобы избавиться от шпионов.
- До свидания, Сэм. Я позвоню вам откуда-нибудь, когда будет можно.
- Погодите минутку. Давайте договоримся о встрече - в парке или где-нибудь. Я избавлюсь от хвоста.
- Ну вот видите. Все-таки вы шпион.
- Нет. Я ваш друг. Я волнуюсь за вас. И потом, вы мой клиент, - послышались сигналы, извещающие, что пора бросить в автомат новую монету.
- Я очень рада, - сказала Лина. - Но мне пора. У меня кончились монеты.
Хофман снова стал умолять ее, но она повесила трубку.
Лина поняла, куда она теперь поедет. Она остановила такси, мчавшееся в сторону набережной.
- Отвезите меня в Блэкхит, - попросила она водителя. - Где-нибудь неподалеку от Гринвич-парка.
- Это далековато, мисс. - Водитель засомневался: рейс фунтов за двадцать и без определенного адреса; но Лина уже села на мягкое сиденье и закрыла глаза. Когда через тридцать минут они приехали в Блэкхит, она заплатила водителю и несколько сот ярдов прошла пешком. По дороге она останавливалась, переходила улицу и возвращалась назад, чтобы убедиться, что за ней никто не следит. Наконец на Вест-Гроув-Лейн она подошла к небольшому дому с террасой и, в последний раз украдкой оглянувшись, позвонила в дверь.
Глава 25
- Ну и вид у тебя! - воскликнула Элен Копакен, открыв дверь. - Что случилось?
На ней были черные джинсы и белая майка с короткими рукавами; бюстгальтеров она не носила. Ее длинные кудрявые волосы были схвачены наверху деревянной заколкой. Элен жила в некоей временной петле - где-то между поздней богемой и ранними панками. Ее внешность и одежда были частью защитного панциря женщины, которая всегда была умнее всех окружающих, в том числе и попадавших в ее поле зрения мужчин. Она просто избегала наводить красоту, считая, что так будет лучше. Когда они вместе учились в университете, Лина была для нее чем-то вроде перископа для наблюдения за внешним миром.
- Привет, - устало сказала Лина. - К тебе можно?
Элен втянула ее внутрь дома и поцеловала в щеку. Потом отступила на шаг.
- Нет, правда, девушка! Где это тебя так угораздило? У тебя все в порядке?
- Ничего не в порядке. Я влипла в историю.
Элен внимательно вгляделась в ее лицо.
- А что у тебя на лбу? А нос? Тебя кто-то бил?
Лина кивнула. Теперь, после нескольких часов стойкости, она была готова разреветься.
- Меня хотели убить. Люди с моей работы, - добавила она.
Элен не поняла. Она подумала, что Лина шутит.
- Ничего удивительного - после этого фокуса с лентой. Кстати, люди с моей работы тоже хотят меня убить. Заведующий отделением был не в восторге.
- Ты сделала копию?
- Ну! Вот она, здесь. Ты мне расскажешь, в чем там дело?
- Не сейчас. Может быть, попозже. Но я не шучу, Элен. Меня хотели убить на работе.
- Убить или только покалечить?
- Я серьезно, черт возьми! Сегодня днем, когда я вернулась из университета, двое мужиков тайком увезли меня из офиса. Они хотели вывезти меня в Багдад, но я сбежала. А потом они застрелили почтальона. Завтра, наверно, об этом будет в газетах. - У нее из глаз брызнули слезы.
- Детка! - Элен наконец поняла, что все обстоит именно так, как сказала Лина, и обняла ее. Дав ей поплакать, она налила ей чашку горячего чая, принесла аптечку, чтобы обработать раны, тарелку сладких бисквитов и стаканчик мороженого. Только после всего этого Элен стала задавать ей вопросы.
- Почему же тебя хотят убить?
Лина ответила не сразу.