- Да и она со мной. Я же наблюдал, как она росла. Много лет я видел ее в церкви, она сидела там в красивой шляпке, всегда была приветлива со мной, но при этом глядела будто бы мимо. А потом вдруг ни с того ни с сего возьми и заметь меня. Решила, что я все же стою внимания. - Потянувшись к бутыли, Айзек снова наполнил стакан. -
А одиннадцать лет спустя ей пришлось сидеть на этой поганой ферме с больным мальчонкой. Ясное дело, проще всего сбежать. Бросить все и зажить себе распрекрасно с новым кавалером. - Он опустил бутыль и снова посмотрел наверх, туда, где спала Роза. - Нельзя верить их речам, вот о чем я тебе толкую. Личико-то у этой девчонки миленькое. Только вот что за ним кроется?
- На ее счет вы заблуждаетесь.
- Я заблуждался насчет твоей матери. И всего-навсего хочу уберечь тебя от этих мучений.
- Я люблю эту девушку. И собираюсь жениться на ней.
Айзек рассмеялся.
- Я женился на той, кого любил. Видишь, что из этого вышло? Он поднял бокал, но его рука замерла в воздухе.
Оглянувшись, Айзек посмотрел на дверь. Кто-то стучал в нее.
Норрис и Айзек обменялись удивленными взглядами. На дворе стояла ночь, едва ли кто-нибудь из соседей решил зайти в такой час. Поморщившись, Айзек взял лампу и подошел к двери. Ворвавшийся в дом ветер почти задул лампу, и фермер остановился на пороге, глядя во тьму на того, кто ждал на крыльце.
- Господин Маршалл? - осведомился человек. - Ваш сын здесь?
Услышав его голос, встревоженный Норрис тут же вскочил на ноги.
- Что вам от него нужно? - спросил Айзек.
И вдруг он попятился - на кухню, оттолкнув хозяина, ворвались двое мужчин.
- Вот вы где, - проговорил господин Пратт, заметив Норриса.
- Что все это значит? - возмутился Айзек.
Стражник Пратт кивнул своему спутнику, и тот встал за спиной у Норриса, словно стремясь помешать бегству.
- Вы поедете в Бостон вместе с нами.
- Как вы смеете врываться в мой дом! - воскликнул Айзек. - Кто вы такие?
- Ночная стража. - Пратт не сводил глаз с Норриса. - Господин Маршалл, экипаж ждет вас.
- Вы берете под стражу моего сына?
- По причине, которую он наверняка уже объяснил вам.
- Я никуда не поеду, пока вы не скажете, в чем меня обвиняют, - отрезал Норрис.
Человек, стоявший у него за спиной, толкнул юношу так сильно, что тот ушибся о стол. Бутыль с яблочным бренди упала на пол и разбилась.
- Прекратите! - закричал Айзек. - Зачем вы это делаете?
- Вы обвиняетесь в убийстве, - объявил Пратт. - В убийстве Агнес Пул, Мэри Робинсон, Натаниэла Берри, а теперь еще и господина Эбена Тейта.
- Тейта? - Норрис изумленно посмотрел на стражника. - Розиного зятя тоже убили? - Я ничего не знаю о его смерти! И уж точно не я его убил!
У нас есть все необходимые доказательства. И мой долг вернуть вас в Бостон, чтобы вы предстали перед судом.
- Пратт кивнул второму стражнику: - Уведите его.
Юноша вынужден был подчиниться и уже на пороге услышал крик Розы:
- Норрис!
Обернувшись, он наткнулся на ее испуганный взгляд.
- Иди к доктору Гренвиллу! Расскажи ему о том, что случилось! - только и смог прокричать юноша, пока его выталкивали за дверь, в темноту ночи.
Конвоиры запихнули Норриса в экипаж, и Пратт двумя громкими ударами по крыше подал сигнал вознице. Они покатили прочь в сторону Белмонтской дороги, по направлению к Бостону.
- Даже доктор Гренвилл не в силах защитить вас, - проговорил Пратт. - С такими-то уликами.
- Какими уликами?
- Не догадываетесь? Кое-какая вещичка в вашей комнате.
Норрис растерянно покачал головой.
- Понятия не имею, о чем вы толкуете.
- Банка, господин Маршалл. Я изумлен, что вы держали у себя такую вещь.
Второй стражник, сидевший напротив них, посмотрел на Норриса и пробормотал:
- Помешанный ублюдок.
- Не каждый день натыкаешься на человеческое лицо, плавающее в банке с виски, - заметил Пратт. - Ну, а на случай, если кто усомнится, мы и вашу маску нашли. Она по-прежнему обрызгана кровью. Играли с нами в кошки-мышки, верно? Описывали маску, которую сами и носили? "Маску Вестэндского Потрошителя подложили в мою комнату?" - ужаснулся Норрис.
- Полагаю, вас ждет виселица, - продолжил Пратт.
Другой стражник засмеялся, будто давно с нетерпением ждал хорошей казни - словно бы именно это развлечение и поможет развеяться посреди безрадостной зимы.
- А потом вами займутся ваши добрые друзья доктора, - добавил он.
Даже во мраке экипажа Норрис увидел, как стражник провел пальцем вдоль груди, и этот жест не требовал разъяснений. Одни покойники попадали на стол анатома таинственными, окольными путями. Гробокрадцы, рисковавшие попасть под стражу за каждое ночное вторжение на кладбище, выкапывали их из могил под покровом тьмы. А вот тела казненных преступников отсылались в анатомическую залу на вполне законных основаниях. Осужденные расплачивались за грехи не только жизнью, но и своими бренными останками. Каждый стоявший на эшафоте узник знал: после казни унижения продолжатся, только уже под ножом анатома.
Норрис вспомнил старого ирландца, тот самый труп, чью грудь он рассек, чье влажное сердце держал в руках.
А кто будет держать его сердце? Чей фартук обрызгает его кровь, когда иссеченные органы шлепнутся в ведро?
Через окно экипажа он видел залитые лунным светом поля и выстроившиеся вдоль Белмонтской дороги фермы - он всегда проезжал их по пути в Бостон. Но сегодня Норрис видит их в последний раз, нынче он прощальным взглядом окидывает места, где провел детство и откуда всегда мечтал вырваться. Глупо было считать, что это ему удастся, и вот теперь Норриса ждет наказание.
Дорога уводила их на восток от Белмонта, экипаж приближался к Бостону, и вместо ферм по пути начали попадаться деревеньки. Теперь в окне виднелась залитая лунным светом река Чарлз. Норрис вспомнил, как однажды вечером гулял вдоль воды, разглядывая то, что расположено на противоположном берегу, - тюрьму. В тот вечер он казался самому себе счастливчиком в сравнении с теми бедолагами, что очутились за решеткой.
Нынче ночью Норрис станет одним из них, и лишь палач будет ему избавлением.
Колеса экипажа загремели по мосту Западный Бостон, и Норрис понял, что путешествие почти закончилось.
Осталось пересечь мост, и почти сразу же окажешься на Кембриджской улице, там нужно свернуть на север - и до юродского острога рукой подать. Вот он, наконец-то пойманный Вестэндский Потрошитель! Коллега Пратта не скрывал победоносной улыбки, его белые зубы поблескивали во тьме.
- Тпру! Стой же! - крикнул возница, внезапно остановив экипаж.
- Теперь-то что? - возмутился Пратт, выглядывая в окно. Они все еще стояли на мосту. - Почему мы остановились? - громко спросил он у возчика.
- Тут помеха, господин Пратт. Распахнув дверь, стражник выскочил на улицу.
- Чтоб им подавиться! Неужели нельзя убрать лошадь с дороги?
- Они пытаются, сэр. Но эта кляча больше не поднимется.
- Значит, ее нужно отволочь на живодерню. Эта тварь загораживает нам дорогу.
Через окно экипажа Норрису были видны перила моста. Под ними текла река Чарлз. Он вспомнил ее холодные черные воды. Но есть могилы и похуже, решил юноша.
- Если они будут копаться так долго, нам придется двинуться в объезд по Канальному мосту.
- Глядите, телега приехала. Они эту клячу мигом заберут. "Пора. Другой возможности не будет", - решил Норрис. Пратт ухватился за дверцу экипажа, собираясь забраться внутрь.
Как только дверца приоткрылась, Норрис, навалившись на нее посильнее, выскочил на мост.
Дверца оттолкнула Пратта, и стражник растянулся на земле. Отреагировать он не успел, равно как и его товарищ, который не сумел вовремя вылезти из экипажа.
Норрис быстро осмотрелся: вот мертвая лошадь - лежит там же, где упала, перед своей нагруженной телегой. А вот очередь из экипажей, выстроившаяся позади нее. И река Чарлз - под ее освещенной луной поверхностью таились мутные глубины. Норрис не сомневался. "Больше мне ничего не остается, - подумал он, перебираясь через перила.
- Либо воспользоваться этим случаем, либо проститься с надеждой на жизнь. Ради тебя, Роза!"
- Держите его! Не дайте ему прыгнуть!
Норрис уже летел вниз. Сквозь тьму и время, навстречу будущему, такому же неизведанному, как воды, в которые он бросился. Юноша знал лишь одно: настоящая борьба только начинается, и за секунду до соприкосновения с водой он собрался с духом, словно воин перед битвой.
Погружение в холодную реку было сродни удару - безжалостному приветствию новой жизни. Уйдя под воду целиком, погрузившись в густой мрак, в котором не разберешь, где верх, а где низ, Норрис растерянно заметался.
Но тут он заметил слабое мерцание лунного света где-то над головой и начал пробиваться к нему, пока наконец не прорвал макушкой поверхность воды. Жадно втягивая воздух, он услышал доносившиеся откуда-то сверху крики:
- Где он? Ты его видишь?
- Вызови Стражу! Я хочу, чтобы обыскали берега!
- Оба берега?
- Вот болван! Да! Оба!
Снова нырнув в ледяную тьму, Норрис сдался на милость течения. Он понимал, что не сможет плыть против него, а потому решил уступить реке, пусть она станет сообщником в этом побеге. Вода понесла его мимо мыса
Тичмира и Вестэнда - все дальше и дальше на восток, в сторону порта.
К докам.
29
НАШИ ДНИ
Стоя на холме у кромки океана, Джулия глядела на воду. Туман наконец рассеялся, и теперь можно было рассмотреть прибрежные островки и судно для ловли омаров, плывшее по невероятно гладкой поверхности - она походила скорее на матовое серебро, чем на воду. Хоть Джулия и не услышала шагов Тома за спиной, она почему-то знала, что он здесь, и ощутила его приближение еще до того, как Том заговорил.
- Я полностью собрался, - сообщил он. - Сяду на паром, отходящий в четыре тридцать. Простите, что мне приходится оставлять вас с ним, но, похоже, состояние у него стабильное. По крайней мере, последние три дня никаких аритмий не случалось.
- Мы справимся, Том, - заверила Джулия, не сводя с лодки глаз.
- Мы слишком многого от вас требуем.
- Я не против, правда. Я все равно собиралась остаться здесь на неделю, к тому же тут очень красиво. Особенно сейчас, когда наконец стало видно воду.
- Хорошее место, правда? - Приблизившись, Том остановился возле нее. - Жаль только, что все это скоро уйдет под воду. Дом долго не протянет.
- Его нельзя спасти?
- С океаном не поборешься. Кое-что просто неизбежно. Некоторое время они молча наблюдали за судном: громко заворчав, оно остановилось, а ловец омаров вытянул свои верши.
- Вы ужасно молчаливы сегодня, - заметил Том.
- Все думаю о Розе Коннелли.
- И что же вы о ней думаете?
- Какой сильной нужно быть, чтобы выжить.
- Люди обычно находят в себе силы, если это необходимо.
- А я не нашла. Даже когда очень в них нуждалась. Они шли по краю холма вдоль океана, стараясь держаться подальше от осыпающегося склона.
- Вы говорите о своем разводе?
- Когда Ричард потребовал его, я сразу же приняла это на свой счет. Решила, что именно по моей вине он не смог быть счастливым. Вот как бывает, когда тебя день за днем заставляют чувствовать, что твоя работа не так значима, как его. Что ты не так умна, как жены его коллег.
- Сколько лет вы терпели это?
- Семь.
- А почему же не ушли?
- Потому что начала верить в это. Джулия покачала головой. - Роза не стала бы мириться с таким.
- Последнее время это звучит словно заклинание. "А как бы поступила Роза?"
- Я пришла к выводу, что я не Роза Коннелли.
Они понаблюдали за тем, как ловец омаров бросил верши обратно в воду.
- В четверг мне придется улететь в Гонконг, - сообщил Том. - И остаться там на месяц.
- Ох… - Джулия умолкла.
Значит, она целый месяц его не увидит.
- Я люблю свою работу, но это означает, что меня месяцами не бывает дома. Вместо того чтобы сидеть на месте, я охочусь за эпидемиями и занимаюсь жизнями других людей, забывая о собственной.
- Но вы же им очень помогаете.
- Мне сорок два, а мой четвероногий друг половину месяцев в году живет у собачьей сиделки. - Том посмотрел на воду. - Так или иначе, я подумываю об отмене поездки.
Внезапно сердце Джулии забилось сильнее.
- Почему?
- Отчасти из-за Генри. В конце концов, ему восемьдесят девять лет, и он не вечен. "Ну конечно, - подумала Джулия. - Это из-за Генри".
- Если у него появятся проблемы, он может позвонить мне.
- Это слишком большая ответственность. Мне бы не хотелось перепоручать его кому-нибудь.
- Я очень привязалась к Генри. Теперь он мой друг, а я друзей не бросаю. - Она поглядела вверх, на парящую чайку. - Странно, что какая-то кучка старых костей способна сблизить двоих людей, у которых нет абсолютно ничего общего.
- Ну, положим, вы ему нравитесь. Он говорил: мол, будь я хотя бы лет на десять моложе…
Джулия рассмеялась:
- Думаю, когда мы только познакомились, он с трудом выносил меня.
- Генри всех выносит с трудом, но вы ему в конце концов понравились.
- Это из-за Розы. Она - единственное, что нас объединяет. Мы оба на ней помешаны. - Джулия проследила за тем, как омаролов поплыл прочь, оставляя белую полосу на металлически серой поверхности залива. - Она мне даже снится.
- И что это за сны?
- Будто я там и вижу все ее глазами. Экипажи, улицы, платья… Это потому, что я так долго читала все эти письма. Она проникает в мое подсознание. Я почти верю в то, что была там, и все начинает казаться таким… знакомым.
- Точно так же мне кажетесь знакомой вы.
- Не знаю, с чего бы это.
- Но меня все равно не оставляет чувство, что я вас знаю. Что мы уже встречались.
- Даже не представляю, как это могло произойти.
- Да. - Том вздохнул. - И я тоже. - Он посмотрел на Джулию. - Так значит, мне незачем отменять поездку. Верно?
Ни один из них не сознался себе в том, что в этом вопросе таится нечто большее. Их взгляды встретились, и то, что Джулия увидела в глазах Тома, испугало ее - в них читались и надежда, и страдание. Она еще была не готова ни к тому, ни к другому.
Джулия посмотрела на океан:
- Мы с Генри справимся.
В ту ночь Джулии снова приснилась Роза Коннелли. Но в этот раз Роза была уже не чумазой золушкой в заштопанной одежде, она стала уравновешенной молодой особой с зачесанными наверх волосами и мудрым взглядом. Она стояла на склоне холма в окружении полевых цветов и смотрела вниз, на речку. Стояла на том самом склоне, который в один прекрасный день стал садом Джулии.
Была летняя пора, высокая трава, словно вода, волнами колыхалась на ветру, а пух одуванчиков кружился в золотистой дымке. Роза обернулась, и ее взору открылось поле, поросшее травой, там лежали обломки каменной стены, обозначая место, где когда-то стояло другое здание, дом, которого больше нет, который сгорел дотла.
На вершине холма показалась бегущая девочка в разлетающихся юбках, ее лицо раскраснелось от жары. Она бросилась к Розе, и та, подхватив ребенка на руки и рассмеявшись, начала кружиться по полю.
- Еще! Еще! - кричала девочка, когда Роза опускала ее на землю.
- Нет, у тетушки кружится голова.
- Может, скатимся с холма?
- Взгляни-ка, Мегги. - Роза указала на речку. - Правда, хорошее место? Как ты думаешь?
- Там водится рыба. И еще лягушки.
- Чудесный уголок, верно? Однажды ты построишь здесь дом. Прямо вот тут.
- А как же тот старый дом, наверху?
Роза посмотрела на обуглившиеся останки каменного фундамента на вершине холма.
- Он принадлежал замечательному человеку, - тихо проговорила Роза. - И сгорел, когда тебе было всего два года. Возможно, когда-нибудь, когда ты станешь старше, я расскажу тебе об этом человеке. О том, что он сделал для нас. - Глубоко втянув воздух, Роза взглянула на речку. - Да, это чудесное место для дома. Ты должна запомнить его. - Она взяла девочку за руку. - Идем. Повар ждет нас к обеду.
И они пошли, тетушка и племянница. Пока они шагали вверх по склону, их юбки шуршали в высокой траве, а когда путницы миновали вершину холма, только темно-рыжие волосы Розы иногда мелькали в колышущейся зелени.
Джулия проснулась в слезах. "Это же мой сад. Роза и Мегги ходили по моему саду!" - была ее первая мысль.
Встав с кровати и подойдя к окну, Джулия окинула взглядом розовый рассвет. Облака наконец-то рассеялись, и сегодня она впервые увидела солнце над заливом Пенобскот. Я очень рада, что задержалась подольше и застала эту зарю, подумалось ей.
Стараясь двигаться тихо, чтобы не разбудить Генри, Джулия на цыпочках спустилась на кухню и принялась заваривать кофе. Только она собралась включить воду, чтобы наполнить кувшин кофеварки, как из соседней комнаты донесся характерный шорох бумаги. Поставив кувшин на место, Джулия заглянула в библиотеку.
Генри сидел на стуле, склонив голову и навалившись на обеденный стол, перед ним лежал целый ворох бумаг.
Взволнованная Джулия бросилась к нему, опасаясь худшего. Но стоило ей схватить старика за плечо, как тот сразу выпрямился и посмотрел на нее.
- Я нашел письмо, - сказал Генри.
Его взгляд упал на исписанные страницы, лежавшие перед ним на столе, и Джулия заметила знакомые инициаплы: "О.В.Х.". Еще одно!
- Я думаю, оно последнее, Джулия.
- Но это же замечательно! - воскликнула она. И тут заметила, как побледнел Генри, как дрожат его руки.
- Что случилось?
Он протянул ей письмо:
- Прочтите.
30
1830 год
Этот отвратительный предмет два дня вымачивался в виски, потому Роза сперва не поняла, что плавает в банке.
Она видела лишь кусок сырого мяса, опущенный в жидкость чайного цвета. Пратт повернул сосуд, поднял его повыше и поднес к Розиному лицу, заставляя хорошенько разглядеть содержимое.
- Вы знаете, кто это?
Она посмотрела на банку, предмет, плававший в жуткой смеси из спиртного и свернувшейся крови, приблизился к стеклу, которое увеличило каждую его деталь. Роза в ужасе отшатнулась.
- Мисс Коннелли, вы должны узнать это лицо, - настаивал Пратт. - Его содрали с тела, обнаруженного позапрошлой ночью в одном из переулков Вестэнда. На теле был вырезан крест. Это ваш зять, господин Эбен Тейт.
Стражник поставил банку на стол доктора Гренвилла. Роза обернулась к Гренвиллу - тот тоже был потрясен уликой, оказавшейся в его гостиной.
- У Норриса в комнате не было этой банки! - возразила она. - Доктор Гренвилл, если бы не его вера в вас, он не просил бы меня прийти сюда. Так что и вы должны поверить ему.
В ответ на это Пратт невозмутимо улыбнулся:
- Я думаю, доктор, все предельно ясно. Ваш студент, господин Маршалл, ввел вас в заблуждение. Вестэндский
Потрошитель - это именно он. Его арест - всего-навсего вопрос времени.
- Если он еще не утонул, - заметил Гренвилл.