- Сестрой. Доктор Крауч, я была здесь, когда вы пускали кровь в первый раз. И во второй, и в третий.
- И вы видели, какую пользу это принесло, - вставила сестра Пул.
- Могу сказать, что никакой.
- Вы не обучены медицине, дорогая моя! И не знаете, на что надо обращать внимание.
- Вы хотите, чтобы я лечил ее, или нет? - раздраженно спросил доктор Крауч.
- Да, сэр, но только не стоит выпускать всю кровь до последней капли!
- Либо придержите язык, мисс Коннелли, либо выйдите из палаты, - холодно проговорила сестра Пул. -
Позвольте доктору сделать то, что необходимо.
- Сегодня у меня все равно нет времени пускать ей кровь. - Доктор Крауч многозначительно взглянул на карманные часы. - Через час у меня прием, а потом нужно будет подготовиться к лекции. Завтра утром я первым делом осмотрю эту пациентку. Возможно, к тому времени мисс… э-э…
- Коннелли, - подсказала Роза.
- Мисс Коннелли убедится, что дополнительные меры в самом деле необходимы. - Он резко закрыл крышку часов. - Господа, встретимся в девять, на утренней лекции. Доброй ночи.
Он кивнул и повернулся к выходу. Когда доктор двинулся прочь, четверо студентов-медиков, словно послушные утята, потянулись следом.
Роза бросилась за ними.
- Сэр! Господин Маршалл, верно?
- Высокий студент обернулся. Это был тот самый темноволосый юноша, который поставил под сомнение целесообразность кровопускания для рожениц, тот, что, по его собственным словам, вырос на ферме. Одного взгляда на его плохо садящий костюм хватило, чтобы понять - материальное положение этого юноши действительно гораздо скромнее, чем у его однокашников. Роза достаточно времени проработала швеей и без труда распознала бы добротный материал, однако костюм студента не отличался хорошим качеством - шерстяная ткань, из которой его сошли, была тусклой и бесформенной, ей не хватало лоска, свойственного превосходному сукну. Его коллеги уже выходили из палаты, а господин Маршалл все еще стоял, выжидающе глядя на Розу. Его глаза выглядели усталыми, и она подумала, что для молодого человека у него слишком утомленное лицо. В отличие от всех прочих, он смотрел на нее прямо, словно разговаривал с равной.
- Я случайно услышала то, что вы сказали доктору, начала Роза. - О кровопускании.
Юноша покачал головой.
- Боюсь, я позволил себе вольность.
- Но ведь это правда? То, что вы сказали?
- Я просто описал свои наблюдения.
- Я не права, сэр? Я должна была позволить пустить кровь?
Он заколебался. Бросил тревожный взгляд на сестру Пул, наблюдавшую за ними с явным осуждением.
- У меня не хватает знаний, чтобы дать совет. Я всего лишь студент первого года. Доктор Крауч мой наставник и превосходный врач.
- Я трижды видела, как он пускал ей кровь, и всякий раз сестры утверждали, что ее состояние улучшилось. Но я вижу, как с каждым днем… - Роза запнулась, ее голос срывался, а к горлу подступили слезы. - Я просто хочу, чтобы Арнии стало лучше.
- Вы советуетесь со студентом? - вмешалась сестра Пул. - Думаете, он знает больше, чем доктор Крауч?
- Она фыркнула. - С тем же успехом можете спросить у помощника конюха, - добавила сестра, выходя из палаты.
Некоторое время господин Маршалл молчал. И заговорил снова только после того, как сестра Пул скрылась из виду, он говорил очень спокойно, но его слова подтвердили самые худшие опасения Розы.
- Я бы не стал пускать ей кровь, - тихо сказал он.
- Это к добру не приведет.
- А что бы вы сделали? Если бы она была вашей сестрой? Юноша с жалостью взглянул на спящую Арнию.
- Я бы помог ей сесть на кровати. Применил бы холодный компресс от жара и морфий от боли. И прежде всего проследил бы, чтобы она получала достаточно питания и жидкостей. И поддержки, мисс Коннелли. Если бы моя сестра так страдала, я обеспечил бы ей именно это. - Студент взглянул на Розу. - Поддержку, - печально пояснил он, уходя.
Утерев слезы, Роза пошла обратно к постели Арнии, минуя женщину, которую рвало в таз, и еще одну - с опухшей от рожистого воспаления ногой. Минуя рожениц, женщин, изнывающих от боли. За окном лил холодный ноябрьский дождь, а в натопленном помещении с закрытыми окнами воздух казался спертым, душным и болезненно смрадным. "Может, я напрасно привела ее сюда?" - подумала Роза. Наверное, нужно было оставить ее дома, где ночами не пришлось бы слушать ужасные стоны и жалобное хныканье. Их комната в пансионе была тесной и холодной, и доктор Крауч порекомендовал переместить Арнию в больницу, где ему проще наблюдать за ней. "В случае с вашей сестрой лечение будет благотворительным, - заверил он, - и с вашей семьи возьмут лишь столько, сколько вы в состоянии заплатить". Горячая еда, медицинские сестры и врачи - все это, как утверждал доктор Крауч, будет ей предоставлено.
Но этого он не обещал, подумала Роза, глядя на ряд кроватей со страдающими женщинами. Ее взор остановился на притихшей Бернадетте. Роза медленно приблизилась к ее койке, не сводя глаз с молодой женщины, которая всего пять дней назад, смеясь, держала на руках новорожденного сына. Бернадетта перестала дышать.
3
- Сколько же может продолжаться этот проклятый дождь! - проворчал Эдвард Кингстон, увидев, что на улице льет как из ведра.
Венделл Холмс выпустил кольцо сигарного дыма, оно проплыло под крышей больничной террасы, а оказавшись под дождем, разбилось на несколько завитков.
- Бог мой! Какое нетерпение! Можно подумать, ты торопишься на неотложное свидание.
- Тороплюсь. На свидание с бокальчиком отличного красного вина.
- Мы едем в "Ураган"? - спросил Чарлз Лакауэй.
- Если когда-нибудь прибудет мой экипаж. - Эдвард бросил взгляд на дорогу, по которой, разбрасывая в разные стороны комки грязи, проезжали экипажи, и цокали лошадиные копыта.
Норрис Маршалл тоже стоял на больничной террасе, несмотря на то, что пропасть, пролегавшая между ним и его однокашниками, стала бы заметна любому, кто удосужился бы бросить взгляд на четырех юношей. Норрис был новичком в Бостоне, фермерский мальчонка из Белмонта, он самостоятельно, по книгам изучал физику и расплачивался за уроки латыни яйцами и молоком. Он никогда в жизни не был в таверне "Ураган", даже понятия не имел, где она находится. Его коллеги, все выпускники Гарвардского колледжа, судачили о людях, которых
Норрис никогда не знал, и отпускали шутки, которых он не понимал, они никогда не пытались исключить его из своей компании, однако в этом не было никакой необходимости. И так было ясно, что Норрис не входит в круг их общения.
Вздохнув, Эдвард выпустил изо рта облако сигарного дыма.
- Невероятно, что эта девица сказала доктору Краучу! Вот дерзость! Если бы в нашем доме хоть какая-нибудь служанка так заговорила, матушка тут же вышвырнула бы ее на улицу.
- Твоя матушка и в самом деле меня пугает, - с ужасом в голосе проговорил Чарлз.
- Матушка говорит: нужно, чтобы ирландцы знали свое место. Это единственный способ поддерживать порядок, особенно сейчас, когда в город переезжают все эти новые люди и из-за них возникают неприятности. "Новые люди". Норрис относился к их числу.
- Этих служанок хуже нет. Стоит повернуться к ним спиной, и они уже тащат рубашки из твоего гардероба. Ты замечаешь пропажу, а они заявляют: вещь-де потерялась во время стирки или была съедена собакой. - Эдвард фыркнул. - Этой девице надо знать свое место.
- Ее сестра вполне может умереть, - вмешался Норрис.
Все трое обернулись - гарвардские юноши явно удивилась тому, что их немногословный коллега вдруг заговорил.
- Умереть? Это довольно серьезное заявление, - заметил Эдвард.
- Она рожает пять дней и уже напоминает труп. Доктор Крауч может пускать ей кровь сколько угодно, но, похоже, шансов у нее немного. Ее сестра знает это. В ней говорит горе.
- И тем не менее ей стоит помнить, от кого исходит милость.
- И благодарить за каждую кроху?
- Доктор Крауч вовсе не обязан лечить эту женщину. Но сестра ведет себя так, будто это их право. - Эдвард затушил сигару о свежевыкрашенные перила. - Немного благодарности им не повредит.
Норрис почувствовал, как его лицо заливает румянец. Он был близок к тому, чтобы разразиться резкой тирадой в защиту девушки, но Венделл ловко перевел разговор на другую тему.
- Мне кажется, из этого получатся стихи, верно? "Горячая ирландка".
Эдвард вздохнул.
- Пожалуйста, не надо. Неужели снова ваши ужасные вирши!
- А как насчет такого названия, - подхватил Чарлз,
- "Ода преданной сестре"?
- Оно мне нравится! - воскликнул Венделл. - Дай-ка я попробую. - Он немного помолчал. - Иль воин непреклонный перед нами, иль дева - неподкупна и нежна…
- Ее сестра в опасности смертельной, - добавил Чарлз.
- И… и… - задумался над новой строкой Венделл.
- …в бой бесстрашно ринулась она! - закончил Чарлз. Венделл рассмеялся:
- И снова поэзия торжествует!
- Тогда как остальные страдают, - пробормотал Эдвард.
Норрис слушал их разговор, испытывая острое чувство неловкости, чувствуя себя чужаком. Как же запросто его коллеги шутят и смеются друг с другом! Как мало надо - всего лишь несколько строк поэтической импровизации напомнили Норрису о том, что у этих троих есть прошлое, к которому он не имеет никакого отношения.
Внезапно выпрямившись, Венделл всмотрелся в пелену дождя.
- Ведь это твой экипаж, верно, Эдвард?
- Да уж пора бы ему появиться. - Эдвард поднял воротник, дабы защититься от ветра. - Садимся, джентльмены?
Коллеги Норриса двинулись вниз по ступеням террасы.
Прошлепав по лужам, Эдвард и Чарлз забрались в экипаж. Однако Венделл остановился и, бросив поверх плеча взгляд на Норриса, снова поднялся по ступеням.
- А вы разве не едете с нами? - осведомился он. Приглашение настолько поразило Норриса, что он ответил не сразу. Пусть он был на голову выше Венделла Холмса, в этом маленьком человечке чувствовалось нечто, вселявшее благоговейный ужас. Дело было не только в его щеголеватом костюме и невероятно остром языке, а в том, что его окружал ореол абсолютной уверенности в себе. То обстоятельство, что этот человек приглашал
Норриса присоединиться к компании, застало юношу врасплох.
- Венделл! - крикнул Эдвард из экипажа. - Поедем!
- Мы направляемся в "Ураган", - сообщил Холмс.
- Так выходит, что мы оказываемся там каждый вечер. Он помолчал. - Или у вас другие планы?
- Очень любезно с вашей стороны. - Норрис бросил взгляд на двух юношей, сидевших в экипаже. - Но, мне думается, господин Кингстон не ожидает никого четвертого.
- Господину Кингстону, - хмыкнул Венделл, - стоит привыкать к неожиданностям этой жизни. В любом случае, вас приглашает не он. А я. Выпьете с нами по бокальчику ромового флипа?
Норрис взглянул на стену воды, в которую превратился дождь, и ему ужасно захотелось оказаться у теплого очага, почти наверняка горевшего в "Урагане". А еще больше ему хотелось воспользоваться удобным случаем и оказаться среди коллег, войти в их круг, пусть даже всего на вечер Он чувствовал, как Венделл наблюдает за ним.
Взгляд этих глаз, обычно искрившихся смешинками и обещанием остроты, стал тревожно пронзительным.
- Венделл! - На этот раз из экипажа кричал Чарлз, его голос сорвался на раздраженное хныканье: - Мы вот-вот замерзнем!
- Простите, - проговорил Норрис. - Боюсь, нынче вечером у меня другие дела.
- О! - Венделл приподнял и лукаво изогнул бровь. - Полагаю, она прелестная особа.
- Боюсь, речь идет не о даме. Это просто обещание, которое я не могу нарушить.
- Понимаю, - проговорил Венделл, но, видимо, ничего не понял, потому что улыбка его остыла, а сам он собрался уходить.
- Это не потому, что я не хочу…
- Что же, ладно. Возможно, в другой раз.
Другого раза не будет, думал Норрис, наблюдая за тем, как Венделл выскочил на улицу и забрался в экипаж к своим товарищам. Кучер щелкнул хлыстом, и экипаж понесся прочь, разбрызгивая лужи. Норрис представил себе разговор, который состоится между тремя сидевшими в экипаже друзьями. Они наверняка поразятся, что простой фермерский мальчишка из Белмонта позволил себе отклонить приглашение. Будут строить догадки: что же, если не встреча с представительницей прекрасного пола, могло оказаться важнее. Норрис стоял на крыльце, вцепившись в перила. Как горько, что ничего нельзя изменить, что многое никогда не сбудется.
Экипаж Эдварда Кингстона скрылся за углом, увлекая молодых людей к очагу, сплетням и веселой дружеской пирушке. Пока они будут сидеть в теплом "Урагане", размышлял Норрис, я займусь совсем иным делом. Которым, если бы мог, никогда бы не стал заниматься.
Он морально подготовился к холоду и, шагнув навстречу ливню, решительно побрел по лужам в сторону своего жилища, чтобы переодеться в старые вещи и снова двинуться прочь, под дождь.
Здание, оказавшееся конечной целью его путешествия, было таверной на Широкой улице, неподалеку от доков.
Здесь не встретишь щеголеватых выпускников Гарвардского колледжа, попивающих ромовый флип. Но случись подобному джентльмену забрести в "Черную балку", он, оглядев помещение, тут же понял бы: не стоит спускать глаз со своих карманов. В тот вечер - как, впрочем, и в любой другой - карманы Норриса были почти пусты, а его захудалый плащ и заляпанные грязью брюки вряд ли заинтересовали бы потенциального вора. Он уже был знаком с большинством здешних завсегдатаев, и они прекрасно знали о его скромном материальном положении, поэтому, когда Норрис переступил порог, кое-кто просто поднял на него взгляд. Только чтобы определить, кто пожаловал. Затем равнодушные взоры снова вернулись к выпивке,
Норрис направился к барной стойке, за которой круглолицая Фанни Берк наполняла бокалы элем. Она окинула его взглядом маленьких злобных глазок.
- Ты опоздал, и настроение у него скверное.
- Фанни! - орали посетители. - Мы получим эль на этой неделе или как?
Женщина перенесла бокалы на их стол и с грохотом поставила перед мужчинами. Пряча деньги в карман, она снова прошествовала к бару
- Он там, за домом, с повозкой, - сказала она Норрису. - Ждет тебя.
Юноше не удалось поужинать, и он голодными глазами взглянул на буханку хлеба, которую Фанни припрятала за стойкой, однако не решился попросить кусочек. У Фанни Берк бесплатно ничего не допросишься, даже улыбки. В желудке заурчало, однако Норрис толкнул дверь и двинулся по темному коридору, заваленному ящиками и хламом, а затем снова вышел на улицу.
На заднем дворе пахло мокрым сеном и конским навозом, бесконечный дождь превратил землю в грязное море.
Из-под навеса конюшни послышалось ржание, и Норрис заметил, что лошадь запряжена в телегу.
- В следующий раз не стану дожидаться тебя, мальчишка! - Из темной конюшни показался муж Фанни, Джек.
Притащив две лопаты, он закинул их в повозку.
- Хочешь, чтобы тебе платили, приходи к назначенному часу. - Крякнув, он забрался в телегу и взял в руки поводья. - Ты едешь?
В тусклом свете фонаря, висевшего на конюшне, Норрис видел, что Джек смотрит на него, и в очередной раз оказался в замешательстве, не зная, на каком глазе сосредоточиться. Левый и правый глядели в разные стороны.
Косой Джек - вот как молва окрестила этого человека. Но назвать его так в лицо никто не осмелился бы.
Забравшись в телегу, Норрис оказался рядом с Джеком, тот даже не стал дожидаться, пока юноша как следует устроится на скамье, а сразу же нетерпеливым щелчком кнута погнал лошадь вперед. Они покатили через грязный двор в задние ворота.
Дождь молотил по их шляпам, ручейками стекал по плащам, но Косой Джек, казалось, не замечал этого. Он сидел рядом с Норрисом, согбенный, словно горгулья, натягивая поводья каждый раз, когда лошадь замедляла шаг.
- Далеко мы едем на этот раз? - спросил Норрис.
- За город.
- Куда?
- Какая разница? - Собрав во рту мокроту, Джек сплюнул ее на землю.
Разницы не было никакой. Норрис понимал, что ему придется просто перетерпеть эту ночь, какой бы печальной она ни оказалась. На ферме он никогда не боялся тяжелого труда, ему даже нравилось ощущать боль усталых мышц, но после такой работы любому грозили бы кошмарные сны. Точнее, любому нормальному человеку.
Взглянув на своего спутника, Норрис задумался: а после чего кошмарные сны мучают Джека, если они вообще его когда-нибудь мучают?
Повозку трясло по булыжникам, и из дальнего угла телеги слышался грохот лопат - постоянное напоминание о неприятной работе, которая ждала впереди. Норрис подумал о своих коллегах - они наверняка сидят сейчас в теплом "Урагане", допивая последние порции напитков и собираясь расходиться по домам, чтобы предаться изучению "Анатомии" Вистара. Он бы тоже предпочел погрузиться в занятия, но это была сделка с колледжем,
Сделка, на которую он с радостью согласился. Все это ради высшей цели, думал он, пока они выезжали из
Бостона, направляясь на запад, пока гремели лопаты, а повозка поскрипывала в такт словам, стучавшим в его голове: "Высшая цель. Высшая цель".
- Два дня назад проезжал этой дорогой, - снова сплюнув, начал Джек. - Останавливался вон в той таверне. - Он указал пальцем туда, где сквозь пелену дождя Норрис заметил светящееся окно. - Чудесно поговорили мы, с владельцем-то.
Норрис молчал, ожидая продолжения. Есть какая-то причина, по которой Джек заговорил об этом. Он никогда не разводил болтовню на пустом месте.
- Сказал мне, мол, у них в городке целая семья - две молодые дамы и брат ихний - хворает, чахоткой мучается.
Совсем плохие, мол. - Джек издал звук, напоминающий смешок. - Придется завтра снова туда наведаться, проверить, собрались ли они преставиться. Повезет, так получим трех за раз. - Джек взглянул на Норриса. Для этого дельца ты мне понадобишься.
Норрис сдержанно кивнул - его отвращение к этому человеку внезапно возросло настолько, что он с трудом усидел рядом.
- О, ты. видно, считаешь, что слишком хорош для этого, заметил Джек. - Верно?
Норрис не ответил.
- Слишком хорош, чтобы якшаться с такими, как я.
- Я делаю это для всеобщего блага.
- Джек рассмеялся.
- Ты ж фермер, а говоришь, будто богач какой. Думаешь, удастся сколотить состояние, да? Жить в роскошном доме…
- Не в этом дело.
- Ну и дурак ты после этого. В чем же еще дело, если не в деньгах? Норрис вздохнул.
- Да, господин Берк, вы, конечно же, правы. Только из-за денег и стоит трудиться.
- Думаешь, сможешь стать одним из тех джентльменов? Думаешь, они станут приглашать тебя на приемы, где устриц едят, позволят ухаживать за своими дочерьми?
- Пришли новые времена. Теперь каждый может возвыситься над своим положением.
- Считаешь, они об этом знают? Гарвардские джентльмены-то? Считаешь, привечать тебя станут?
Норрис молчал, раздумывая, есть ли зерно истины в словах Джека. Его мысли снова вернулись к Венделлу