Свернув за угол, Норрис оказался на узкой Маячной улице. В этом самом проулке находился дом с вырезанными на дверной перемычке пеликанами - дом, где ветречались Гарет Уилсон и доктор Сьюэлл. Выбрав для ожидания один из темных входов и свернувшись калачиком на крыльце, Норрис растворился во мраке. Билли, как пить дать, уже добрался до дома Гренвилла, и наверняка в руки Розы уже попала записка, состоявшая всего из одной строчки: "Нынче вечером под пеликанами".
Если бумага попадется на таза Ночной страже, до них не дойдет значение этих слов. Но Роза поймет. Роза придет.
Устроившись поудобнее, Норрис стал ждать.
Вечер сменился ночью. В домах одна за одной погасли лампы, и вскоре почти все окна на малюсенькой
Желудевой улице погрузились во тьму. Поначалу Норрис то и дело слышал цоканье лошадиных копыт - это экипажи проезжали по более оживленной Кедровой улице, - однако вскоре и эти шумы растаяли в тиши.
Поплотнее укутавшись в плащ, юноша смотрел на облака пара, которые вместе с его дыханием вырывались во мрак. Если понадобится, он будет ждать всю ночь. Коли она не появится до рассвета, завтра вечером Норрис снова придет сюда. Он достаточно верит ей, чтобы не сомневаться: если Роза узнает, что он ее ждет, она придет несмотря ни на что.
Его ноги затекли, а пальцы онемели. На Желудевой улице погасли последние окна.
В этот момент из-за угла появился какой-то силуэт. Женская фигура, обрамленная светом горевшего позади нее фонаря. Она остановилась посреди улочки, словно пытаясь что-то разглядеть во тьме.
- Норрис! - раздался тихий голос. Юноша вскочил и тут же отошел от двери.
- Роза! - отозвался Норрис, и она помчалась ему навстречу.
Он заключил ее в объятия и начал кружить, чуть было не рассмеявшись от счастья, что снова увидел ее.
Девушка казалась невесомой, легче воздуха, и в этот самый момент Норрис понял: они навеки связаны друг с другом. Прыжок в реку Чарлз был для него и смертью, и перерождением, и вот она, его новая жизнь - с девушкой, которая не может предложить ему ни состояния, ни родовитости, только любовь.
- Я знал, что ты придешь, - пробормотал Норрис. - Я знал.
- Ты должен выслушать меня.
- Я не могу оставаться в Бостоне. Но жить без тебя я тоже не могу.
- Норрис, это важно. Послушай!
Юноша замер. Однако застыл он не по приказу девушки - Норрис увидел чью-то крепкую фигуру, двигавшуюся к ним с другого конца Желудевой улицы.
Стук копыт у него за спиной заставил юношу развернуться, однако путь к отступлению уже был перекрыт только что остановившимся там экипажем с двумя лошадьми. Дверца его распахнулась.
- Норрис, ты должен поверить им, - продолжала убеждать Роза. - Ты должен поверить мне.
- Вам не остается ничего другого, господин Маршалл, - раздался знакомый голос у него за спиной.
Вздрогнув, Норрис обернулся к смотревшему на него широкоплечему мужчине.
- Доктор Сьюэлл?
- Я бы посоветовал вам сесть в экипаж, - продолжал Сьюэлл. - Если вам дорога жизнь.
- Они наши друзья, - заверила Роза. Схватив Норриса за руку, она потянула его к экипажу. - Прошу тебя, давай сядем, пока тебя никто не увидел.
У Норриса не было выбора. Что бы ни ждало его впереди, этого пожелала Роза, а уж ей-то можно доверить свою жизнь. Подведя его к экипажу, девушка забралась внутрь и потянула юношу за собой.
Доктор Сьюэлл, оставшись на улице, захлопнул дверцу.
- Бог вам в помощь, господин Маршалл, - напутствовал он через окно. - Надеюсь, однажды мы встретимся вновь, и уже не при таких тяжелых обстоятельствах.
Возчик щелкнул поводьями, и экипаж тронулся в путь.
Предчувствуя долгую дорогу и решив поудобней устроиться на своем месте, юноша внезапно заметил сидевшего напротив них с Розой человека. Свет уличного фонаря упал на лицо мужчины, и Норрис округлил глаза от удивления.
- Нет, это не арест, - заверил его констебль Лайонс.
- А что же тогда? - изумился Норрис.
- Услуга одному старинному другу.
Они выехали из города, пересекли мост Западный Бостон и поселок Кембридж. По этой дороге узника Норриса везли всего несколько дней назад, но все же сейчас это был другой путь - теперь он ехал не с предчувствием смерти, а с надеждой на лучшее. Всю дорогу маленькая Розина ручка лежала в его ладони, словно немое подтверждение того, что все идет по плану, что ему не стоит бояться предательства. Как можно было заподозрить ее в чем-то дурном? "Эта одинокая девушка всегда преданна и решительна и ни разу не оставляла меня в беде, - подумал юноша, - а я ее не заслуживаю".
Кембридж сменился темнотой сельской местности и пустыми полями. Они ехали на север, к Сомервиллу и
Медфорду, мимо деревушек, темные домишки которых сбивались в кучки под зимней луной. И только на окраине
Медфорда, свернув на булыжный двор, экипаж наконец остановился.
- Здесь вы один день отдохнете, - сказал констебль Лайонс, распахивая дверцу и выходя на улицу. - Завтра вам сообщат, где на севере находится еще один безопасный дом.
Выбравшись из экипажа, Норрис посмотрел на каменное фермерское строение. В окнах горели свечи - мерцающее приветствие таинственным путникам.
- Что это за место? - осведомился он.
Констебль Лайонс не ответил. Подойдя к двери, он дважды постучал, а затем, подождав немного, стукнул еще раз.
Через некоторое время дверь открылась, и из-за нее выглянула пожилая женщина в кружевном чепце, она подняла лампу, чтобы разглядеть лица гостей.
- У нас путник, - объявил Лайонс.
Женщина, нахмурившись, поглядела на Норриса и Розу:
- Эти двое - весьма необычные беглецы.
- И обстоятельства у нас весьма необычные. Я привез их по личной просьбе доктора Гренвилла. Господин
Гаррисон и доктор Сьюэлл выразили согласие, господин Уилсон также дал разрешение.
Наконец старуха кивнула и посторонилась, чтобы впустить троих гостей.
Норрис шагнул в старинную кухню, ее потолок потемнел от сажи - это были следы огня, который бессчетное количество раз разводили во время стряпни. Одну стену почти полностью занимал огромный камин, где все еще мерцали оставшиеся с вечера красные угольки. Сверху свисали пучки трав - перевязанные стебли лаванды, иссопа, полыни и шалфея. Норрис почувствовал, что Роза тянет его за рукав. Девушка указывала на резную эмблему, закрепленную на поперечине. Пеликан.
Увидев, куда направлены их изумленные взгляды, констебль Лайонс пояснил:
- Это старинный символ, господин Маршалл, и мы его почитаем. Пеликан олицетворяет самопожертвование во имя всеобщего блага. Напоминает нам о том, что каждому воздастся по делам его.
- Это печать нашей сестринской общины, - добавила старуха. - Ордена Саронских Роз.
Норрис обернулся к ней.
- Кто вы? Что это за место?
- Мы члены Розового креста, сэр. А это станция для путников. Для путников, нуждающихся в убежище.
Норрис подумал о скромном доме на Желудевой улице с дверной перемычкой, на которой были вырезаны пеликаны. И вспомнил, тем вечером Уильям Ллойд Гаррисои был в числе прибывших джентльменов. А еще он вспомпил наушничанье хозяев соседних магазинов - те толковали о незнакомцах, что бродят по округе после наступления темноты, по той самой округе, которую констебль Лайонс объявил запретной для Ночной стражи.
- Они аболиционисты, - пояснила Роза. - Это дом для беглых.
- Станция, - поправил Лайонс. - Одна из тех остановок, которые розенкрейцеры устроили по пути на север, в Канаду.
- Вы прячете рабов?
- Рабов не существует, - возразила старуха. - Ни один человек не может быть собственностью другого. Все мы свободны.
- Теперь вы понимаете, господин Маршалл, - проговорил констебль Лайонс, - почему нельзя говорить о доме на Желудевой улице. Доктор Гренвилл заверил нас, что вы поддерживаете движение аболиционистов. Если вас когданибудь поймают, ни в коем случае не упоминайте об этом месте, ибо тем самым вы подвергнете опасности бесчисленное множество людей. Страданий каждого из них хватило бы на десять жизней.
- Клянусь вам, я никого не выдам, - пообещал Норрис.
- Мы занимаемся опасным делом, - продолжал Лайонс. - И сейчас мы рискуем как никогда. Мы не можем позволить, чтобы нашу организацию разоблачили, особенно теперь, когда столько людей, имей они возможность, с радостью бы искоренили и уничтожили нас.
- Все вы члены этого ордена? И даже доктор Гренвилл? Лайонс кивнул.
- И это снова тайна, которую никому нельзя раскрывать.
- Но отчего вы помогаете мне? Я ведь не беглый раб. А если верить господину Пратту, я просто чудовище.
- Пратт - гадина, - фыркнул Лайонс. - Если бы я мог, я выкинул бы его го Ночной стражи, но он интригами привлек к себе всеобщее внимание. Нынче стоит лишь открыть газету, и непременно прочтешь о свершениях "героического" господина Пратта, "выдающегося" господина Пратта. В действительности же этот человек - тупица. Ваш арест должен был стать его главным триумфом.
- Поэтому вы помогаете мне? Только чтобы воспрепятствовать его триумфу?
- Едва ли я стал бы так хлопотать из-за этого. Нет, мы помогаем вам потому, что Олдос Гренвилл полностью убежден в вашей невиновности. И ваша казнь была бы сущей несправедливостью. - Лайонс взглянул на пожилую женщину. - А теперь, госпожа Гуд, я вас оставлю. Завтра господин Уилсон привезет все, что необходимо для путешествия. Нынче ночью у нас не было времени подготовиться. Так или иначе, скоро рассветет, а господину
Маршаллу лучше дождаться завтрашнего вечера, чтобы продолжить путь. - Он обернулся к Розе: - Ну что же, мисс Коннелли, вернемся в Бостон?
Вид у Розы был убитый.
- А можно мне остаться с ним? - попросила девушка, и в ее глазах сверкнули слезы.
- В одиночку путник передвигается быстрее и безопаснее. Важно, чтобы господина Маршалла ничто не отягощало.
- Но мы расстаемся так неожиданно!
- Ничего не поделаешь. Он благополучно доберется и немедленно пошлет за вами.
- Я ведь только что вновь обрела его! Можно мне остаться с ним, хотя бы нынче ночью? Вы сказали, господин
Уилсон приедет завтра. Я вернусь в Бостон вместе с ним.
Норрис еще крепче сжал руку девушки и обратился к Лайонсу:
- Я не знаю, когда снова увижу ее. Всякое может случиться. Прошу вас, позвольте нам побыть вместе эти несколько часов.
Вздохнув, Лайонс кивнул:
- Господин Уилсон будет здесь завтра, еще до полудня, будьте готовы к отъезду.
* * *
Они лежали во тьме, их постель освещал лишь отблеск луны, проникавший через окно, но Розе было достаточно и этого света, чтобы глядеть ему в лицо. И понимать, что он тоже смотрит на нее.
- Обещаешь, что пошлешь за мной и Мегги? - спросила девушка.
Как только доберусь до безопасного места, я тут же напишу тебе. Письмо будет подписано другим именем, но ты поймешь, что оно от меня.
- Мне бы так хотелось поехать с тобой.
- Нет, я хочу, чтобы ты осталась под защитой в доме доктора Гренвилла, незачем тебе мучиться на захолустных дорогах вместе со мной. И какое это счастье - знать, что о Мегги заботятся! Ты действительно нашла для нее самое лучшее место.
- Я знала, что ты посоветуешь мне спрятать ее именно там.
- Моя смышленая Роза! Ты так хорошо меня знаешь. - Он обхватил ее лицо руками, и девушка вздохнула, ощутив тепло его ладоней. - Все лучшее ждет нас впереди. Роза, ты должна верить в это. Испытания и несчастья сделают наше будущее еще милее.
Норрис нежно прижался к ее губам в поцелуе, который должен был заставить ее сердце петь. Но вместо этого к горлу подступило рыдание, ибо она не знала, когда и где им суждено встретиться, и вообще суждено ли. Она подумала о предстоящем путешествии Норриса, о таинственных станциях и унылых дорогах - куда они приведут его? Роза не мота вообразить свое будущее, и это пугало ее. Прежде, еще девочкой, она всегда могла представить, что ждет впереди: годы работы швеей, встречу с юношей, детей, которые у нее родятся. Но теперь, глядя вперед, она не видела ничего - ни их с Норрисом дома, ни детей, ни счастья. Отчего вдруг будущее исчезло? Почему дальше этой ночи она не видела ничего? "Неужели у нас не будет другого времени?" - с тоской подумала она.
- Ты ведь будешь ждать меня, верно? - прошептал Норрис.
- Всегда.
- Со мной ты всю жизнь будешь прятаться - я не могу предложить ничего иного. Придется постоянно держать ухо востро, опасаться тех, кто охотится за преступниками Ты заслуживаешь большего.
- Ты тоже.
- Но ты, Роза, можешь сделать выбор. Я очень боюсь, что однажды, проснувшись поутру, ты пожалеешь об этом. Возможно, я даже предпочел бы, чтобы мы больше не встречались.
Сквозь слезы лунный свет показался девушке расплывчатым.
- Ты не можешь так думать!
- Именно так я и думаю, но лишь оттого, что ты заслуживаешь счастья. Я хочу, чтобы у тебя была возможность жить по-настоящему.
- Ты действительно этого хочешь? - шепотом спросила она. - Чтобы мы всю жизнь прожили врозь?
Он не ответил.
- Норри, ты должен сказать это сейчас. Потому что, если это не так, я всегда буду ждать твоего письма. Буду ждать, пока мои волосы не покроются сединой, до самой могилы. И даже после этого я буду ждать… - Ее голос сорвался.
- Прекрати. Прекрати, пожалуйста. - Заключив девушку в объятия, он прижал ее к себе. - Если б я был совершенно бескорыстен, я попросил бы тебя забыть обо мне. Посоветовал бы искать счастья с кем-нибудь другим.
- Юноша горестно усмехнулся. - Но, видимо, я все же не столь благороден. Я эгоист и буду ревновать, если тебя полюбит какой-нибудь мужчина, если он получит тебя. Этим мужчиной хочу быть я сам.
- Тогда будь им. - Протянув к нему руки. Роза схватила Норриса за рубашку. - Будь им.
Она не могла вообразить будущего, она могла представить себе только оставшиеся несколько часов, а потому нынче ночью будущему суждено было сбыться. Роза ощущала, как с каждой минутой их время ускользает, удаляется, становясь лишь достоянием памяти и причиной слез.
Поэтому Роза решила использовать все оставшееся время и не терять ни минуты. Ее руки лихорадочно расстегивали крючки, развязывали шнурки на платье, в спешке ее дыхание стало торопливым и яростным. Так мало времени осталось - вот-вот рассветет. Она ни разу в жизни не была близка с мужчиной, но инстинктивно знала, что нужно делать. Понимала, как можно угодить ему, чтобы навек привязать его к себе.
Густой, словно сливки, лунный свет проливался на ее груди и его обнаженные плечи, на все те тайные, неприкосновенные части тела, которые они никогда раньше не показывали друг другу. Это то, что жена отдаст мужу, подумала она, и, даже почти задохнувшись, когда он вошел в нее, Роза ликовала, ведь именно болью женщина отмечает все победы своей жизни - потерянную девственность, рождение каждого ребенка. "Теперь ты стал моим мужем!" - кричала она в мыслях.
Еще до того как рассеялась мгла, Роза услышала пение петуха. Очнувшись ото сна, она подумала: "Безумная старая птица, одураченная лузой, объявляет спящему миру о еще не наступившей заре". Но вскоре за окошком занялся истинный рассвет, и, открыв глаза, Роза увидела, что тьма уступила место холодному серому сумраку.
Девушка в отчаянии наблюдала за тем, как светлеет на улице, как начинает голубеть небо. Если бы Роза могла, она с радостью задержала бы утро, но дыхание Норриса, который попрежнему держал ее в объятиях, изменялось - он стряхивал видения, являвшиеся в его беспробудном сне.
Юноша открыл глаза и улыбнулся.
- Это не конец света, - проговорил он, завидев печальное лицо девушки. - Мы переживем и это.
Роза сморгнула слезы.
- И будем счастливы.
- Да. - Норрис коснулся ее лица. - Очень-очень счастливы. Только ты должна верить в это.
- А больше я ни во что и не верю. Только в тебя.
На улице залаяла собака. Поднявшись, Норрис подошел к окну. Роза смотрела, как он стоит там, как его обнаженная спина выделяется на фоне утреннего света, девушка жадно впитывала каждый изгиб, каждую мышцу, чтобы навсегда запечатлеть их в памяти. Именно этим и придется утешаться, пока от него не будет вестей, решила она. Воспоминаниями об этом моменте.
- За тобой приехал господин Уилсон, - сообщил Норрис.
- Так скоро?
- Мы должны спуститься к нему. - Юноша вновь подошел к постели. - Не знаю, будет ли у меня другая возможность произнести это. Так что позволь мне сказать сейчас. - Опустившись на колени возле нее, Норрис взял девушку за руку: - Я люблю тебя, Роза Коннелли, и хочу прожить с тобой всю жизнь. Я хочу взять тебя в жены.
Если и ты согласна взять меня в мужья.
Она изумленно воззрилась на него сквозь слезы.
- Согласна, Норри! О да, согласна!
Он прижал свою ладонь к ее руке и улыбнулся, взглянув на дешевое колечко Арнии, которое Роза никогда не снимала с пальца.
- Обещаю, твое новое кольцо уже не будет жалкой безделицей из олова и стекла, - проговорил он.
- Кольцо не имеет значения. Мне нужен лишь ты. Рассмеявшись, юноша заключил ее в объятия:
- Такую жену, как ты, нетрудно будет содержать!
От внезапного стука оба замерли. За дверью раздался голос старухи:
- Прибыл господин Уилсон. Ему нужно немедленно возвратиться в Бостон, так что юной леди лучше спуститься вниз.
Шаги старухи загромыхали вниз по лестнице. Норрис взглянул на Розу.
- Обещаю тебе, мы расстаемся последний раз в жизни, - сказал он. - Но сейчас, милая, пора.
32
Восседая в гостиной Эдварда Кингстона и слушая Китти Уэлливер, что сидела слева, и ее сестру Гвендолин, что сидела справа, Оливер Венделл Холмс решил: гореть в аду наверняка куда терпимей. Знай он, что сегодня сестры Уэлливер наносят визит Эдварду, убрался бы куда подальше - туда, докуда езды по крайней мере дней десять. Но с криками умчаться прочь из дома, порог которого только что переступил, - значит, повести себя в высшей степени невежливо. Как бы то ни было, Венделл не успел обдумать эту возможность, ибо Китти и Гвен тут же вскочили с кресел, в которых так изящно расположились, схватили юношу под руки и поволокли в гостиную, словно голодные паучихи очередную добычу. Теперь-то я точно пропал, подумал Венделл, стараясь удержать на коленях чашку чая, уже третью за этот визит. Он застрял здесь до самого вечера, и теперь остается лишь ждать, чей мочевой пузырь не выдержит первым и заставит своего обладателя откланяться.
Увы! Судя по всему, у юных дам мочевые пузыри были сделаны из железа - они радостно уничтожат чай, чашку за чашкой, сплетничая при этом с Эдвардом и его матушкой. Не желая их поощрять, Венделл по большей части хранил молчание, что, впрочем, нисколько не смущало сестер - в их бесконечную болтовню и без того невозможно было вставить ни слова. Если одна из них умолкала, дабы перевести дух, другая тут же разражалась очередной сплетней или язвительным замечанием, - слова лились бесконечным потоком, пределы которому ставила лишь необходимость дышать.
- Она сказала, что плавание было поистине ужасным и она чуть не умерла в пути. Но потом я поговорила с господином Картером, и тот возразил: мол, ничего страшного, просто небольшой атлантический шторм. Вот видите, она опять преувеличивает…
- …как обычно. Она вечно преувеличивает. Как в тот раз, когда она пыталась нас убедить, будто господин