- Я понимаю. Но рисунок точно такой же.
- Рисунок действительно очень любопытный, - признал доктор Крауч. - Две отдельные перпендикулярные раны.
Создается впечатление, что убийца хотел вырезать знак…
- …креста? - Внезапно заинтересовавшись, Пратт поднял таза, - Убитая не была ирландкой, верно ведь?
- Нет, - ответил Крауч, - почти наверняка нет.
- Но ведь многие пациентки в больнице - ирландки?
- Миссия этой больницы - помогать несчастным. Многие наши пациенты, если не большинство из них, пользуются благотворительной помощью.
- То есть они ирландцы. Как мисс Коннелли,
- А теперь послушайте меня. - Венделл заговорил чересчур прямолинейным тоном. - Вы наверняка усмотрели слишком много смысла в этих ранах. Они напоминают крест, но это еще не означает, что убийца - папист.
- Вы их защищаете?
- Я просто указываю на недостатки вашей аргументации. Нельзя приходить к умозаключениям, исходя лишь из особенностей увечий. В таком случае мое объяснение не менее основательно.
- Что какой-то японец забрался на корабль с мечом?
- Пратт рассмеялся. - Вряд ли в Бостоне отыщется такой человек. Зато папистов здесь много.
- Можно прийти и к другому заключению: убийца хочет, чтобы вы обвинили папистов!
- Господин Холмс, - осадил его Крауч, - может, не стоит рассказывать Ночной страже, в чем заключается их работа.
- Их работа - выяснение истины, а не беспочвенные предположения, основанные на религиозном фанатизме.
Глаза Пратта внезапно сузились.
- Господин Холмс, вы ведь состоите в родстве с преподобным Абиелом Холмсом? Из Кембриджа?
В зале повисло молчание, и Норрис заметил, как по лицу Венделла проскользнула тревожная тень.
- Да, - наконец подтвердил Венделл. - Это мой отец.
- Превосходный, честный кальвинист. А вот его сын…
- Благодарю вас, - парировал Венделл, - его сын позаботится о себе сам.
- Господин Холмс, - предостерег его доктор Крауч, - Ваше поведение не принесет особой пользы.
- Но будет взято на заметку, - заверил Пратт. "И не забудется", - читалось в его взгляде. Стражник обратился к Краучу:
- Доктор, насколько хорошо вы знали мисс Пул?
- Она наблюдала за многими моими пациентками.
- И ваше мнение о ней?
- Она была сведущей и умелой. И очень почтительной.
- Были ли у нее враги? Вам что-нибудь известно об этом?
- Безусловно, нет. Она ведь была медицинской сестрой. Ее задача - облегчать боль и страдания.
- Но ведь наверняка случалось, что кто-нибудь из пациентов или их родственников был недоволен? И мог бы обратить свой гнев на больницу и ее персонал?
- Возможно. Но я не могу припомнить человека, который…
- А как насчет Розы Коннелли?
- Юной дамы, которая обнаружила тело?
- Да. Не было ли у нее разногласий с сестрой Пул?
- Могли быть. Девушка достаточно своевольна. Сестра Пул жаловалась мне на ее требовательность.
- Она беспокоилась по поводу лечения ее сестры, - вмешался Норрис.
- Но, господин Маршалл, это не оправдывает непочтительное поведение, - возразил доктор Крауч. - С чьей бы то ни было стороны.
Пратт перевел взгляд на Норриса.
- Вы защищаете эту девицу.
- Судя по всему, мисс Коннелли очень близка со своей сестрой, поэтому у нее есть причины для огорчения. Я имел в виду только это.
- Она огорчена до такой степени, что могла бы применить силу?
- Этого я не говорил.
- Как именно вы обнаружили ее нынче вечером? Она ведь находилась во дворе, верно?
- Доктор Крауч попросил нас прийти в родильную палату из-за недавно возникшего кризиса, я шел сюда из дома.
- Где вы живете?
- Я снимаю комнату в мансарде, сэр, в дальнем конце Мостовой улицы. Это на самом краю больничных угодий.
- Поэтому, чтобы добраться до больницы, вы пересекаете угодья?
- Да. Именно так я пришел сегодня, по лужайке. Я почти подошел к больнице, но тут услышал крики.
- Крики мисс Коннелли? Или погибшей?
- Женские крики. Это я точно знаю. Я двинулся на звук и обнаружил во Дворе мисс Коннелли.
- Видели ли вы существо, которое она так образно описывает? - Пратт посмотрел в свою книжку: - "Чудовище,
Воплощенная Смерть в черном плаще с капюшоном, полы которого развевались, точно крылья гигантской птицы".
- Стражник поднял взгляд.
Норрис покачав головой.
- Этого существа я не видел. Я видел только девушку. Пратт воззрился на Венделла.
- А где были вы?
- Я был в больнице, ассистировал доктору Краучу. Я также услышал крики и направился на улицу с фонарем.
Во дворе я обнаружил господина Маршалла и дрожащую мисс Коннелли.
- Дрожащую?
- Было совершенно очевидно, что она напугана. Наверняка решила, что один из нас - убийца.
- Вы заметили в ней что-нибудь необычное? Кроме того, что она казалась напутанной?
- Она была очень напугана, - произнес Норрис.
- Например, что-нибудь в ее одежде. Состояние ее платья. Вы не обратили внимания, что оно сильно разорвано?
- Господин Пратт, она ведь убежала от убийцы, - проговорил Норрис. - И вполне могла показаться потрепанной.
- Ее платье порвано, будто бы она ожесточенно билась с кем-то. Не с вами ли?
- Нет, - ответил Венделл.
- Почему бы вам не спросить у нее о том, как это случилось? - предложил Норрис.
- Я спрашивал.
- И что же она ответила?
- Она уверяет, что это случилось несколько раньше. Когда муж ее сестры пытался пристать к ней. Пратт с отвращением покачал головой. - Эти люди, словно животные, плодящиеся в доходных домах.
Норрис уловил в голосе стражника отвратительный оттенок предубеждения. "Животные". О да, ему уже доводилось слышать, что так называют ирландцев, этих безнравственных тварей, которые постоянно распутничают, постоянно рожают: Для Пратта Роза была очередной ирландкой, мерзкой иммигранткой, как и тысячи ее собратьев, теснившиеся в доходных домах Южного Бостона и Чарлзтауна, именно из-за их нечистоплотности и вечно сопливых отпрысков в городе началась эпидемия оспы и холеры.
- Вряд ли мисс Коннелли можно назвать животным, - возмутился Норрис.
- Вы так хорошо ее знаете, что можете это сказать?
- Я считаю, что такого оскорбления не достоин ни один человек.
- Для мимолетного знакомого вы слишком рьяно кинулись на ее защиту.
- Мне жаль ее. Жаль, что ее сестра умирает.
- Ах, это. С этим уже покончено.
- Что вы имеете в виду?
- Это случилось нынче вечером, - сообщил Пратт, захлопывая записную книжку. - Сестра Розы Коннелли умерла.
8
"Мы так и не смогли попрощаться".
Обмывая тело Арнии влажной тряпицей, Роза стирала грязные разводы, засохший пот и слезы с лица, которое казалось теперь удивительно гладким, не тронутым тревогой и мучениями. Если рай на самом деле существует, размышляла она, то Арния наверняка уже там и видит, что Роза в беде. "Мне страшно, Арния. И нам с Мегги некуда пойти".
В свете лампы тщательно расчесанные волосы Арнии отливали медью и, словно шелк, струились по подушке.
Тело было омыто, но запах по-прежнему не исчезал, зловоние не покидало плоти той, что когда-то обнимала Розу, а в детские годы даже делила с ней постель. "Для меня ты по-прежнему красавица. И навсегда останешься красавицей".
Малышка Мегги крепко спала в маленькой корзинке, стоявшей возле кровати, она не знала, что ее мамы больше нет, что в ее будущем нет определенности. Сразу видно, что это ребенок Арнии, подумала Роза. Те же рыжие волосы, та же очаровательная форма губ. Эти два дня Мегги кормили три роженицы, лежавшие в палате, они охотно передавали малышку из рук в руки. Все они стали свидетельницами предсмертных мук Арнии и знали: по воле провидения любая из них может пополнить клиентуру гробовщика.
Роза перевела взгляд на подошедшую сестру. Это была мисс Кабот, к которой после смерти Агнес Пул перешли полномочия старшей сестры.
- Прошу прощения, мисс Коннелли, но покойную пора удалить отсюда.
- Она ведь только что скончалась.
- Прошло уже два часа, и нам необходима постель. - Мисс Кабот протянула Розе небольшой сверток. - Это вещи вашей сестры.
Там лежало несколько жалких вещичек, которые Арния взяла с собой в больницу: испачканная ночная рубашка, лента для волос и дешевенькое оловянное колечко с крашеным стеклом, с раннего детства служившее
Арнии талисманом. Талисманом, который под конец все же не подействовал.
- Передайте это ее мужу, - велела сестра Кабот. - А теперь ее нужно перевезти.
Сначала Роза услышала поскрипывание колес, а затем увидела, что больничный служитель уже подвозит тележку.
- Я побыла с ней не так много времени.
- Ждать больше нельзя. Во дворе стоит готовый гроб. Вы условились с кем-нибудь о похоронах?
Роза покачала головой.
- Ее муж ни с кем ни о чем не условился, - горько проговорила она.
- Если семья не в состоянии платить, значит, остается только благотворительное погребение.
Нищенские похороны - вот что она имела в виду. Арнию запихнут в общую могилу вместе с безымянными коробейниками, попрошайками и ворами.
- Сколько у меня есть времени, чтобы с кем-нибудь договориться? - спросила Роза.
Сестра Кабот бросила нетерпеливый взгляд на ряды кроватей, словно размышляя о том, сколько дел ей еще предстоит переделать.
- Завтра в полдень за гробом приедет повозка, - проговорила она.
- Так скоро?
- Разложение не ждет. - Обернувшись, сестра подала знак терпеливо ожидавшему служителю, и тот подтолкнул тележку к кровати.
- Не сейчас. Прошу вас! - Роза потянула мужчину за рукав, пытаясь оттащить его от Арнии. - Нельзя же оставлять ее там, на холоде!
- Не создавайте трудностей, пожалуйста, - попросила сестра. - Если хотите устроить частные похороны, то вам необходимо условиться обо всем до завтрашнего полудня, иначе городские власти отправят ее на Южное кладбище. - Мисс Кабот бросила взгляд на служителя.
- Увезите покойную.
Подсунув крепкие руки под тело Арнии, он поднял ее с кровати. Когда служитель уложил труп на ручную тележку, из горла Розы вырвался всхлип, девушка вцепилась в платье своей сестры, в юбку, на которой коричневыми разводами засохла кровь. Но ни слезы, ни мольбы не изменят того, что произойдет дальше. Арнию, прикрытую лишь холстом и марлей, вывезут на мерзлый двор, когда тележку затрясет по булыжникам, ее нежное тело будет биться о неотесанное дерево. Станет ли этот человек осторожничать, кладя ее в гроб? Или просто свалит, бросит, словно мясную туту, да так, что голова ударится о голые сосновые доски?
- Позвольте мне побыть с ней, - умоляла Роза, протягивая к мужчине руки. - Позвольте мне проследить.
- Да смотреть-то не на что, мисс.
- Я хочу удостовериться. Хочу знать, что с ней хорошо обращались.
Он пожал плечами.
- Я хорошо обращаюсь с ними. Но если хотите проследить, я не против.
- Есть другое дело, - снова заговорила сестра Кабот.
- Ребенок. Мисс Коннелли, вы ведь не сможете как следует позаботиться о нем.
- Они зашли сюда, когда ты была в отлучке, Роза, - сказала женщина, лежавшая на соседней кровати. -
Кто-то из детского приюта, хотели забрать ее. Но мы бы не позволили. Вот бесстыдные люди - хотели утащить племянницу без твоего ведома!
- Господин Тейт отказался от родительских прав, - возразила сестра Кабот. - Хотя бы он понимал, что лучше для ребенка.
- Ему нет дела до ребенка, - парировала Роза.
- Вы слишком молоды, чтобы вырастить его самостоятельно. Будьте разумны, дорогуша! Отдайте его тем, кто умеет это делать.
В ответ Роза выхватила Мегги из корзинки и крепко прижала ее к груди:
- Отдать ее чужим людям?! Только через мой труп! Столкнувшись с неодолимым сопротивлением Розы, сестра
Кабот раздраженно вздохнула:
- Поступайте как знаете. Если с младенцем случится беда, это останется на вашей совести. У меня нет на это времени, особенно сегодня, когда бедная Агнес… - Она нервно сглотнула и воззрилась на служителя - тот все еще стоял возле тележки, где лежало тело Арнии. - Продолжайте.
Попрежнему прижимая к себе Мегги, Роза вслед за служителем вышла из палаты, а затем и из больницы. Во дворе, в желтом свете лампы, она неотрывно наблюдала за тем, как Арнию кладут в сосновый ящик. Она смотрела, как служитель забивает гвозди, удары молотка звучали, словно выстрелы, и Розе казалось, что гвозди входят ей прямо в сердце. Заколотив крышку, служитель взял кусок угля и нацарапал: "А. Тейт".
- Это чтобы путаницы не вышло, - объяснил он, а затем выпрямился и посмотрел на девушку. - До полудня она будет здесь. Подготовьте все к этому времени.
Роза опустила руку на крышку гроба. "Я что-нибудь придумаю, дорогая. Я позабочусь о том, чтобы тебя похоронили по-людски". Она обернулась шалью, прикрыв заодно и Мегги, и покинула больничный двор.
Роза не знала, куда идти. Уж точно не в меблированную комнату, где она жила со своей сестрой и Эбеном. Тот наверняка утке там, отсыпается после рома, и у нее нет никакого желания встречаться с ним. Лучше поговорить с зятем утром, когда он протрезвеет. Возможно, у Эбена нет сердца, зато есть холодный рассудок. Ему нужно сохранить мастерскую и поддержать репутацию. Одна злая сплетня, даже не сплетня, а лишь намек на нее, и колокольчик в его портняжной мастерской может умолкнуть навечно. Утром, решила она, мы с Эбеном договоримся о мире, и он пустит нас к себе, обеих. В конце концов это его дочь.
Но сегодня им негде переночевать.
Звук ее шагов сначала замедлился, а затем и вовсе замер. Роза устало остановилась на углу. По привычке она двинулась хорошо знакомой дорогой и теперь разглядывала улицу, по которой ходила накануне. Мимо с грохотом проехал четырехколесный экипаж, запряженный понурой сутулой лошадью. Даже такая жалкая повозка с расшатанными колесами и залатанным верхом казалась ей недосягаемой роскошью. Роза представила себе, что она, подперев усталые ноги маленькой скамеечкой, просто сидит как королева, защищенная от ветра и дождя, а экипаж везет ее. Лошадь процокала мимо, и вдруг Роза заметила знакомый силуэт на противоположной стороне улицы.
- Ты слышала новость, мисс Роза? - осведомился Полоумный Билли. - Сестра Пул убита, там, в больнице!
- Да, Билли. Я знаю.
- Говорят, у нее был распорот живот, вот так. - Он провел пальцем по своему туловищу. - А голова отсечена мечом. И руки тоже. Трое видели, как он делал это, а он улетел прочь, словно большая черная птица.
- Кто тебе это рассказал?
- Госпожа Деркин, там, на конюшне. Ей об этом Краб сообщил.
- Глупый мальчишка, этот Краб. Ты повторяешь глупости, а такого делать не стоит.
Билли примолк, и Роза поняла, что задела его за живое. Он волочился по булыжникам так, словно вместо ног у него были гигантские якоря. Из-под низко надвинутой шапки торчали огромные уши, напоминая поникшие блюдца. Бедняга Билли так редко обижался, что нетрудно было забыть: даже его чувства можно ранить.
- Прости, - проговорила она.
- За что, мисс Роза?
- Ты передаешь то, что слышал. Но не все, что говорят люди, истинная правда. Некоторые из них лгут.
Некоторые одержимы дьяволом. Нельзя доверять всем, Билли.
- Откуда ты знаешь, что это ложь? То, что рассказывал Краб? Роза никогда не слышала от него такого сварливого тона, и ей вдруг очень захотелось сказать ему правду, что это она обнаружила сестру Пул. Нет, уж лучше молчать. Стоит шепнуть Билли хотя бы слово, и назавтра история изменится до неузнаваемости. Кто знает, насколько фантастичной будет тогда казаться роль Розы в этом происшествии? "Ни к чему, чтобы обо мне судачили".
Она снова зашагала вперед, двигаясь в сторону знакомой местности, малышка по-прежнему крепко спала у нее на руках. Если уж ночевать в канаве, то лучше в той, которую знаешь. Может, госпожа Комс, что живет на этой улице, позволит им с Мегги устроиться в уголке на кухне, хотя бы на эту ночь. Я могла бы починить ее старый плащ, подумала Роза, тот, с дырой, которая плохо заштопана. Уж наверняка этим можно отплатить за место на кухне.
- Я рассказал Ночной страже обо всем, что видел, - сообщил Билли, который, чуть ли не пританцовывая, шагал по улице рядом с Розой. - Понимаешь, я гулял, искал Пятныша. И прошел туда-сюда по этой улице раз десять, поэтому Стража решила, что со мной стоит поговорить.
- Конечно, стоит.
- Мне жаль, что она умерла, потому что больше никто не станет мне давать поручений. И каждый раз платить по одному пенни, правда, последний раз она ничего не дала. Это ведь несправедливо, да? Но об этом я Ночной страже не сказал, пусть не думают, что я убил ее из-за этого.
- Билли, никто не станет думать о тебе такое.
- Всегда нужно платить за работу, но в этот раз она не заплатила.
Так они и шли вместе, мимо темных окон, мимо притихших домов. Сейчас так поздно, подумала она, и все спят, кроме нас. Парень следовал за ней до тех пор, пока она не остановилась.
- Ты не будешь заходить? - спросил Билли.
Роза посмотрела на доходный дом госпожи О'Киф. Усталые ноги сами принесли ее к той двери, в которую она так много раз заходила. Стоит только подняться по лестнице, и окажешься комнате, где они жили с Арнией и Эбеном, там стоит ее узкая кровать, с трудом втиснутая в занавешенную нишу. Тоненьких занавесок было недостаточно, чтобы заглушить звуки, доносящиеся с другой постели. Стоны Эбена во время физической близости, его храп и кашель по утрам. Она вспомнила, как нынче ночью его руки ощупывали ее бедра, и, вздрогнув, отвернулась, а затем двинулась прочь.
- Куда ты идешь? - поинтересовался Билли.
- Не знаю.
- Разве ты не пойдешь домой?
- Нет.
Билли догнал ее.
- Ты не будешь спать? Всю ночь?
- Мне нужно найти, где переночевать. Где-нибудь в тепле, чтобы Мегги не замерзла.
- Разве у госпожи О'Киф не тепло?
- Я не могу пойти туда сегодня, Билли. Господин Тейт очень зол на меня. Очень, очень зол. И я боюсь, что он может… - Остановившись, она вгляделась в туман, который, словно чьи-то жадные пальцы, обхватил ее за ноги. - О
Боже мой, Билли, - прошептала она. - Я так устала. Что я буду с ней делать?
- Я знаю одно место, куда ты можешь пойти, - ответил он. - Одно укромное место. Но ты никому не должна о нем рассказывать