Главная улица деревеньки казалась вышедшей из романов Зейна Грея, с толстым слоем пыли от проходящего транспорта, только никто тут не останавливался. Улицы достаточно широкие, чтобы машины могли ехать в четыре ряда, но движения практически нет. Плезир - это путь в никуда. Разве что случайно заблудившийся путешественник, свернувший не на ту дорогу в Сен-Квентине, может попытаться проехать через Плезир в надежде снова выбраться на шоссе Париж - Брюссель. Сколько-то там лет назад, когда строили это шоссе, тут проходили тяжелые самосвалы, но ни разу ни один не остановился в Плезире.
День был жаркий. Даже знойный. Четыре шелудивых дворняги налопались отбросов и теперь дрыхли посреди дороги. Во всех домах, выглядевших серыми и пыльными под жарким полуденным солнцем, почти не оставлявшим тени, ставни закрыты наглухо.
Я остановился у заправки, очень старой. Ручная помпа еле держалась на бетонной стойке. Я вылез из машины и постучал в гаражную дверь, но никто не отозвался. Единственным наличествующим транспортным средством был старый трактор, стоявший в нескольких ярдах от меня. На другой стороне улицы лошадь, привязанная к ржавому остову какого-то сельскохозяйственного орудия, отгоняла хвостом мух. Я потрогал трактор - двигатель был еще теплым. Тогда я снова постучал в дверь гаража, но единственным ответом осталось помахивание лошадиного хвоста. Тогда я направился дальше по улице, шагая по раскаленным камням. Одна из дворняг, без левого уха, лениво почесалась и отползла в тенек под трактор. Когда я проходил мимо, она неохотно рыкнула и продолжила спать дальше. Из окна, заставленного горшками с аспидистрой, на меня пялились кошачьи глаза. Над окном я прочитал едва различимую на потемневшем от времени дереве надпись "Кафе". Дверь оказалась тугой и открывалась со скрипом. Я зашел внутрь.
Полдюжины посетителей стояли у барной стойки. Они молчали, и у меня возникло ощущение, что они следили за мной с того момента, как я вылез из машины. Все уставились на меня.
- Красного вина, - сказал я.
Старуха за стойкой, не моргая, смотрела на меня. Она даже не шевельнулась.
- И бутерброд с сыром, - добавил я. Бабка не шевелилась еще добрую минуту, потом медленно взяла бутылку, сполоснула стакан и налила мне вина. Все это она проделала, не сходя с места. Я повернулся и оглядел помещение. Посетителями были в основном сельскохозяйственные рабочие, на их обуви налипли комья земли, а в лица въелась застарелая грязь. Столик в углу занимали трое мужчин в костюмах и белых рубашках. Хотя обеденное время давно миновало, у них были заткнуты за воротник салфетки, они поглощали сыр с хлебом, щедро запивая красным вином. Они продолжали есть - единственные в зале, кто не обращал на меня внимания, кроме еще одного мускулистого парня, сидевшего в дальнем конце, водрузив ноги на стул. Он спокойно и уверенно раскладывал пасьянс. Я наблюдал, как он достает из колоды очередную карту, с бесстрастностью компьютера разглядывает ее и кладет лицом вверх на мраморный стол. Я наблюдал за ним где-то с минуту, но он так и не поднял глаз.
Помещение было темным. Слабые лучи света пробивались сюда лишь через заросли на подоконнике. На мраморных столах лежали круглые подставки с рекламой аперитива. Подставки были изрядно замызганными. В баре, покрытом темным лаком, теснились бутылки, а над ним виднелись часы, показывавшие 3.37 какого-то давно забытого дня. На стенах висели старые календари, сломанный стул аккуратно сложен под окном, а половицы скрипели при малейшем движении. Несмотря на жаркий день, трое мужчин придвинули стулья к холодной печке в центре зала. Печка потрескалась, и холодная зола высыпалась на пол. Один из них выбил об нее трубку. Из трубки посыпался пепел, как пески времени.
- Я ищу месье Датта, - сообщил я присутствующим. - Где здесь его дом?
Никто не отреагировал. Снаружи послышался испуганный собачий визг. Из угла доносилось ровное шлепанье карт по столу. Других звуков не было.
- У меня для него важные сведения, - продолжил я. - И я знаю, что он живет где-то здесь, в этой деревне.
Я оглядел присутствующих, ища на их лицах хотя бы проблеск понимания. Ничего. На улице собаки затеяли драку, сопровождающуюся разными звуками: низким рычанием и внезапным визгом боли.
- Это Плезир? - спросил я.
Ответа не последовало. Тогда я обратился к женщине за стойкой:
- Это деревня Плезир?
Она криво улыбнулась.
- Еще графин красного! - сказал один из мужчин в белых рубашках.
Бабка за стойкой взяла литровую бутылку, налила вино в графин и передвинула графин по стойке. Мужчина, просивший вина, подошел к бару, с салфеткой, заткнутой за воротник, и вилкой в руке. Схватив графин за горлышко, он вернулся за стол, налил себе вина и сделал большой глоток. Он откинулся на спинку стула, посмотрел мне в глаза и позволил вину стечь в глотку. Собаки снова передрались.
- Они становятся злобными, - сказал мужчина. - Похоже, пора избавиться от одной из них.
- Избавьтесь от всех, - сказал я. Он кивнул.
Я допил вино.
- Три франка, - сказала женщина.
- А где бутерброд с сыром?
- Мы продаем только вино.
Я бросил три новых франка на стойку. Мужчина в углу закончил раскладывать пасьянс и собрал потрепанную колоду. Потом допил вино, встал, подошел к стойке и водрузил на нее пустой стакан и засаленную колоду, прикрыв сверху двумя двадцатифранковыми купюрами. Потом вытер руки о рабочую куртку и какое-то время смотрел на меня. Глаза его были внимательными и настороженными. Затем он направился к двери.
- Так вы скажете мне, где дом месье Датта? - снова спросил я женщину.
- Мы только продаем вино. - Она сгребла мелочь.
Я вышел под жаркое полуденное солнце. Мужчина, раскладывавший пасьянс, неторопливо шел к трактору. Высокий, более упитанный и куда более сообразительный, чем аборигены, лет тридцати. Идет, как кавалерист. Дойдя до заправки, он тихонько свистнул. Дверь мгновенно открылась, и оттуда вышел заправщик.
- Десять литров.
Заправщик кивнул. Он сунул заправочный пистолет в бак, включил помпу и начал качать бензин. Я наблюдал за ними с близкого расстояния, но они не обращали на меня внимания. Когда стрелка показала десять литров, заправщик перестал качать и водрузил заправочный пистолет на место.
- До завтра, - сказал высокий мужчина. Расплачиваться он не стал. Забросил ногу через сиденье трактора и завел двигатель. Мотор громко зарокотал. Тракторист слишком быстро тронулся с места, и большие колеса какое-то мгновение буксовали, прежде чем вцепиться в мостовую, а потом трактор покатил прочь, оставляя за собой голубой дымный хвост. Одноухий пес снова проснулся от этих звуков и палящего солнца и понесся по дороге, лая на тракторные колеса. Высокий тракторист нагнулся в седле, как следопыт апачи, и огрел пса палкой по единственному уху. Пес взвыл и прекратил погоню. Остальные собаки тоже утомились, жара вытянула из них энергию. Теперь они лишь изредка взлаивали.
- Я хочу доехать до дома Датта, - сказал я заправщику. Тот смотрел вслед трактору.
- Он никогда не научится, - сказал он. Пес прохромал обратно в тенек у заправки. Заправщик повернулся ко мне. - Некоторые собаки такие. Необучаемые.
- Если я поеду к Датту, мне потребуется двадцать литров лучшего бензина.
- Есть только один сорт.
- Мне понадобится двадцать литров, если вы будете любезны указать мне дом Датта.
- Вам лучше залить полный, - сказал заправщик и впервые посмотрел мне в глаза. - Вам ведь понадобится ехать обратно, верно?
- Верно, - согласился я. - Заодно проверьте масло и воду.
Я достал из кармана десять франков.
- Это вам, - сказал я. - За беспокойство.
- Аккумулятор я тоже проверю.
- Я порекомендую вас туристическим фирмам, - сказал я. Он кивнул. Затем взял заправочный пистолет и залил бак, открыл капот и протер тряпкой аккумулятор.
- Все в норме, - сообщил он.
Я заплатил ему десять франков.
- Колеса проверите?
Он пнул одно из них.
- Сойдет. Вам всего лишь дальше по дороге. Последний дом перед церковью. Они вас ждут.
- Спасибо. - Я постарался скрыть удивление.
По прямой дороге тащился автобус, взметая клубы пыли. Он остановился возле кафе. Пассажиры высыпали наружу, чтобы посмотреть. Водитель забрался на крышу автобуса и спустил оттуда несколько коробок и ящиков. Одна женщина держала живую курицу, вторая - птичью клетку. Они одернули платья и потянулись.
- Еще визитеры, - заметил я.
Заправщик покосился на меня, а потом мы оба уставились на автобус. Пассажиры закончили разминать затекшие конечности и снова поднялись на борт. Автобус двинулся дальше, оставив на дороге лишь четыре коробки и клетку. Я посмотрел на кафе и заметил глаза в окне. Быть может, это кот следил за птичкой в клетке. Такой вот особенный кот.
Глава 28
Дом оказался последним на этой улице, если, конечно, можно назвать улицей бесконечные стены и заборы. Я остановился у ворот. Ни таблички, ни звонка. Присматривавший позади дома за двумя привязанными козами ребенок уставился на меня, а потом убежал. У дома росла небольшая рощица, наполовину скрывающая большой серый бетонный блок: неразрушимый вклад вермахта в европейскую архитектуру.
Проворная маленькая женщина торопливо подошла к воротам и открыла. Дом оказался высоким и узким, и не сказать, чтобы красивым, но умело расположенным на примерно двадцати акрах. Справа огород заканчивался двумя теплицами. За домом виднелся небольшой парк, где статуи прятались за деревьями, как играющие в пятнашки серые каменные дети, а в середине тянулись ровные ряды фруктовых деревьев, огораживая место, где едва виднелось хлопавшее на легком ветерке развешанное белье.
Я медленно проехал мимо грязного бассейна, где качались на воде пляжный мяч и несколько оберток от мороженого. У самой поверхности мельтешили мошки. Вокруг бассейна стояла садовая мебель: кресла, скамейки и стол с порванным зонтом. Женщина, пыхтя, шла рядом с моей машиной. Я ее узнал: та самая, что вкатила мне укол. Я остановил машину на вымощенном дворике, женщина распахнула боковую дверь в дом и провела меня через просторную кухню. По пути она закрыла газовый кран, выдвинула ящик, достала оттуда белый передник и повязала на талии, не замедляя шага. Полы центрального входа были выложены каменными плитами, стены выбелены, а на них висели мечи, щиты и древние знамена. Мебели мало: дубовый сундук, несколько старых стульев, столы с большими вазами со свежесрезанными цветами. В конце холла оказалась бильярдная. Там горел свет, и блестящие разноцветные шары лежали на зеленом сукне, как на картине в стиле поп-арт.
Маленькая женщина поспешала впереди меня, открывая двери и пропуская меня, каждый раз перебирая большую связку ключей, запирала каждую дверь, потом обгоняла меня и снова поспешала впереди. Наконец она привела меня в гостиную. Та оказалась уютной и изысканной в отличие от мрачной суровости остальной части дома. Четыре роскошных дивана с цветочной обивкой, растения, безделушки, античные ларцы, полные античной посуды. Фотографии в серебряных рамках, пара странных современных полотен, выполненных в первичной цветовой гамме, изогнутый бар, отделанный позолоченной жестью и пластиком. На полках за баром стояли бутылки, а на стойке рядком стояла всякая необходимая утварь: шейкеры, фильтры, ведерки для льда.
- Счастлив видеть вас, - произнес месье Датт.
- Это хорошо.
Он поощрительно улыбнулся:
- Как вы меня нашли?
- Одна птичка напела.
- Чертовы птички, - все так же улыбаясь, сказал Датт. - Но это не важно. Скоро ведь открытие охотничьего сезона, не так ли?
- Возможно, вы и правы.
- Почему бы вам не присесть? Позвольте угостить вас выпивкой. Сегодня чертовски жарко, даже не припоминаю такого.
- Не вздумайте ничего затевать, - сказал я. - Сюда явятся мои парни, если я задержусь тут слишком долго.
- Ну что у вас за грубые мысли. Все же полагаю, что ваш ум в основе своей весьма гибок. Но не бойтесь, вас тут не собираются кормить отравленной пищей или что-то в этом роде. Наоборот, я надеюсь доказать вам, насколько ошибочна ваша оценка моей скромной персоны. - Он потянулся к хрустальным графинам. - Как насчет скотча?
- Ничего, - отказался я. - Совсем ничего.
- Вы правы.
Датт подошел к окну. Я последовал за ним.
- Ничего, - повторил он. - Совсем ничего. Мы оба с вами аскеты.
- Говорите за себя. Лично я люблю периодически слегка потакать своим желаниям.
Окна выходили во внутренний двор. Заросшие плющом стены подчеркивали четкую геометрию белых ставней. Там стояла голубятня, и белые голуби вышагивали туда-сюда по булыжникам.
У ворот раздался гудок, и во внутренний двор въехала большая машина "скорой помощи" марки "Ситроен". На боку под красным крестом шла надпись "Клиника "Паради"". Машина была вся в пыли, как после долгой поездки. Из-за руля выбрался Жан-Поль и надавил на клаксон.
- Это моя "скорая", - сообщил Датт.
- Да, и за рулем Жан-Поль.
- Он хороший мальчик.
- Давайте я вам скажу, что мне надо, - настаивал я.
Датт отмахнулся.
- Я знаю, зачем вы приехали. Не надо ничего объяснять.
Он снова расположился в кресле.
- Откуда вы знаете, что я не приехал вас убить? - поинтересовался я.
- Дорогой мой! Вопрос о насилии даже не стоит, и по многим причинам.
- Например?
- Во-первых, вы не из тех людей, которые легко прибегают к насилию. Вы прибегаете к жестким мерам лишь тогда, когда можете просчитать все последствия и точно знаете, какую пользу это вам принесет. Во-вторых, мы с вами примерно в равных весовых категориях, вы и я.
- Угу, примерно как рыба-меч и рыбак. Только один сидит, прикрепленный к стулу, а второго тащат по океану за крючок во рту.
- И который из них я?
- За этим я и приехал, чтобы выяснить.
- Так приступайте, сэр.
- Позовите Квана.
- О чем это вы?
- О том самом. Позовите Квана. К.В.А.Н.А. Позовите его сюда.
Датт передумал насчет выпивки. Он плеснул себе вина и принялся медленно потягивать.
- Не стану отрицать, что он здесь, - изрек Датт наконец.
- Так почему бы его не позвать?
Он нажал на звонок, и появилась горничная.
- Позовите месье Квана, - приказал Датт.
Старуха неспешно удалилась и вернулась уже с Кваном. На китайце были серые фланелевые штаны, рубашка с открытой шеей и пара грязных белых теннисных тапочек. Он налил себе в баре большой стакан "перье" и плюхнулся в кресло, свесив одну ногу через подлокотник.
- Ну? - обратился он ко мне.
- Я привез вам на беседу одного американского эксперта по водородной бомбе.
Кван нисколько не удивился.
- Петти, Барнс, Бертрам или Хадсон?
- Хадсон.
- Прекрасно, он лучший.
- Мне это не нравится, - заявил Датт.
- А это и необязательно, - сказал я. - Если Кван с Хадсоном хотят немного поболтать, к вам это никакого отношения не имеет. - И обратился к Квану: - Сколько вам нужно времени на разговор?
- Два часа. Максимум три. А если у него с собой бумаги, то даже меньше.
- Думаю, бумаги у него с собой, - сообщил я. - Он хорошо подготовился.
- Мне это не нравится, - пожаловался Датт.
- Успокойтесь! - отрезал Кван и повернулся ко мне. - Вы работаете на американцев?
- Нет, просто выступаю от их имени. Разовая операция.
Кван кивнул:
- Логично. Они не захотели светить одного из своих.
Я от злости закусил губу. Понятно, что Хадсон действовал по инструкции, а не по собственной инициативе. И по этому плану подставляли меня, чтобы ЦРУ не пришлось светить своих людей. Хитрые сволочи. Ладно, как говорится, "улыбаемся и машем" - и попытаемся извлечь из всего этого что-нибудь полезное.
- Верно, - подтвердил я.
- Значит, торговаться вы не будете?
- Мне за это не платят, - хмыкнул я, - если вы это имеете в виду.
- Сколько вы хотите? - устало спросил Кван. - Только особо не увлекайтесь.
- Обсудим после того, как вы пообщаетесь с Хадсоном.
- Какое поразительное проявление доверия, - сказал Кван. - Датт расплатился с вами за тот неполный комплект документов, что вы позволили нам забрать?
- Нет.
- Ну, раз уж мы выложили карты на стол, я так понимаю, на самом деле никакая оплата вам не нужна.
- Совершенно верно, - подтвердил я.
- Хорошо. - Кван снял ногу с подлокотника и потянулся к ведерку со льдом. Прежде чем плеснуть себе виски, он придвинул мне телефон.
Мария ждала моего звонка у телефона.
- Приведи сюда Хадсона, - сказал я. - Дорогу ты знаешь.
- Да, - ответила Мария. - Дорогу я знаю.
Глава 29
Кван вышел, чтобы подготовиться к встрече с Хадсоном, а я снова уселся на жесткий стул. Датт заметил, как я скривился.
- У вас боли в позвоночнике?
- Да, - сказал я. - На дискотеке заработал.
- По мне, так эти современные танцы слишком уж энергичны, - заметил Датт.
- Этот танец для меня тоже оказался слишком энергичным, - хмыкнул я. - У партнерши были стальные кулаки.
Датт встал на колени у моих ног, снял с меня ботинок и принялся сильными пальцами щупать пятку. Ощупал лодыжку, цокая языком, словно она как-то неправильно слеплена. А потом неожиданно сильно надавил на пятку.
- Ага, - сказал он, но его слова потонули в моем вопле боли. Кван распахнул дверь и заглянул к нам.
- У вас тут все нормально? - поинтересовался он.
- У него был мышечный спазм, - сказал Датт. И пояснил мне: - Это акупунктура. Я сниму вам боль в спине.
- Уй, не надо, если после этого я останусь калекой на всю жизнь.
Кван удалился обратно к себе. Датт еще раз осмотрел мою ногу и объявил, что она готова.
- Это должно снять боль в спине, - сказал он. - Посидите спокойно полчасика.
- Стало легче, - признал я.
- Не удивляйтесь, - пожал плечами Датт. - Китайцы практикуют это искусство на протяжении столетий. Ваш случай несложный. Всего лишь мышечная боль.
- Вы практикуете акупунктуру? - поинтересовался я.