В подвале послышался какой-то шорох. Эдвард? Он что, тоже в подвале? Его тоже столкнули с лестницы? Нет, в этом не было никакого смысла, никакой логики. Но люди не всегда поступают логически и совершают иногда бессмысленные вещи. У меня раскалывалась голова, и я слегка сжала виски руками. Тут же почувствовала под руками что-то влажное и липкое. Это была кровь!
Annotation
В подвале послышался какой-то шорох. Эдвард? Он что, тоже в подвале? Его тоже столкнули с лестницы? Нет, в этом не было никакого смысла, никакой логики. Но люди не всегда поступают логически и совершают иногда бессмысленные вещи. У меня раскалывалась голова, и я слегка сжала виски руками. Тут же почувствовала под руками что-то влажное и липкое. Это была кровь!
Шарлотта Буше
Читайте в следующем номере
Шарлотта Буше
Мужеубийца
В подвале послышался какой-то шорох. Эдвард? Он что, тоже в подвале? Его тоже столкнули с лестницы? Нет, в этом не было никакого смысла, никакой логики. Но люди не всегда поступают логически и совершают иногда бессмысленные вещи. У меня раскалывалась голова, и я слегка сжала виски руками. Тут же почувствовала под руками что-то влажное и липкое. Это была кровь!
* * *
Марк утверждал, что в Дартмуре дождь идет в среднем двести восемнадцать дней в году, а в остальные дни здесь царит туман. Кто-то был вынужден здесь жить, а кому-то даже нравилось. Я не была обязана здесь жить, и мне здесь не нравилось.
Но зачем же я тогда отправилась в дом, уже многие поколения принадлежавший семье Лэндфордов? Я ведь знала, что здесь меня не особо будут рады видеть. Во время судебного процесса мне стало ясно, что Сара и Эдвард Гиббонс теперь мои враги. Они оба управляли домом и считали меня убийцей собственного мужа, Марка Лэндфорда.
В какой-то степени, я могла понять эту пару. Они любили Марка и были готовы ради него на все. То, что моему защитнику удалось выбить для меня оправдательный приговор, было похоже на чудо. Меня отпустили за недостаточностью улик.
Я собиралась найти истинного убийцу. Пожалуй, это была единственная причина, почему я не уехала из Англии и сейчас направлялась в Лэндфорд-Хауз. Найду ли я именно в Дартмуре того, кто застрелил моего мужа? Но нужно начать поиски хоть откуда-то.
Многие из друзей мужа жили неподалеку, и с большинством из них я была знакома. Большое впечатление на меня произвел Даниэль Синглтон. Я знала, что нравлюсь ему. Такое чувствует каждая женщина.
Именно показания Даниэля способствовали тому, что с меня сняли обвинения. Он также позаботился о том, чтобы меня защищал хороший адвокат.
С Марком мы были женаты два года; половину этого времени мы прожили в Лондоне, другую половину провели в Лэндфорд-Хаузе. В Марке уживалось две души. В Лондоне он был успешным, серьезным бизнесменом, и это неуемное рвение к работе сделало его весьма состоятельным человеком. Но в поместье он становился беззаботным и беспечным, как мальчишка. Здесь он обычно носил джинсы и старые свитера. Мы наслаждались каждой минутой, проведенной вместе. Я любила Марка…
Все говорило против меня. На револьвере Марка, который нашли в моих руках, были лишь его и мои отпечатки пальцев. Сама я лежала рядом, видимо, ударившись головой о камин и при этом потеряв сознание. Или меня кто-то ударил. Когда я пришла в себя, то вокруг уже суетилась полиция. Марк был мертв, его убили несколькими выстрелами в грудь. Меня арестовали, а то, что происходило потом, стало для меня одним сплошным кошмаром…
Я подумала, почему бы не поехать в Эксетер к Даниэлю Синглтону? Нет, невозможно! Даниэль жил не один, а с подругой Амандой Коттон, по совместительству секретаршей – красавицей с иссиня-черными волосами и с огромными серыми глазами, на полголовы выше меня и с потрясающей фигурой..
Я выглядела по-другому: поменьше ростом, стройная, с рыжими волосами и голубыми глазами. Марк искренне любил меня. Он был большим и сильным мужчиной; ему доставляло огромное удовольствие поднимать меня и кружить, как ребенка.
– Марк, – произнесла я тихо, – мой милый Марк…
Мои глаза наполнились жгучими слезами. Когда я пересекла старинный мост и позвонила в звонок, ворота вдруг распахнулись. В свете фар показался Эдвард Гиббонс, которого я последний раз видела в зале суда. Он неприветливо махнул мне рукой, разрешая проехать дальше.
* * *
Я остановила машину у входной двери. То, что Гиббонс ждал меня у садовых ворот, подтверждало, что моя телеграмма до них все-таки дошла.
Я догадалась, почему не вышла Сара. Она с трудом терпела меня в этом доме. Но вот дверь открылась, и в проеме возникла Сара. Злобное выражение ее лица подтвердило мои опасения. Я заставила себя улыбнуться:
– Добрый вечер, миссис Гиббонс, – вежливо поприветствовала я женщину. – Надеюсь у вас все в полном порядке.
"Что за чушь я несу!" – тут же сказала я себе.
– В порядке? – с гневным блеском в глазах переспросила она. – Как может быть все в порядке, если у убийцы моего Марка хватает наглости сюда заявляться? Я ничего не могу сделать против вас, миссис Лэндфорд. Но если есть на свете справедливость, то вскоре у меня и у моего мужа появится возможность вышвырнуть вас отсюда. Сейчас у нас связаны руки.
Она нехотя отошла в сторону, пропуская меня в дом.
– Миссис Гиббонс, вот ключи от моей машины, – сказала я холодно. – Попросите своего мужа, чтобы он отнес мой багаж в мою комнату.
Мне было ясно, что сейчас нельзя поддаваться давлению. Гиббонсам платил адвокат моего мужа, и пока не было никаких других распоряжений, они были вынуждены подчиняться. Либо им пришлось бы покинуть Лэндфорд-Хауз.
Сара Гиббонс была достаточно умной женщиной, чтобы это понимать. Она кивнула:
– Я приготовила для вас комнату для гостей, – послышался сзади голос Сары.
Я остановилась, пару секунд стояла спиной к ней, а затем медленно обернулась:
– Я не планировала спать в комнате для гостей. Скажите своему мужу, чтобы он принес мой багаж в комнату, где я жила со своим мужем.
Я зашла в спальню, включила ночник с красным абажуром на одной из прикроватных тумб и опустилась на край французской кровати. Мне бесконечно не хватало Марка. Он очень любил эту спальню с темно-зелеными шторами на окнах и медового цвета паркетом. Никогда не забуду тот день, когда Марк перенес меня через порог этой комнаты и бережно положил на кровать. От воспоминаний о его нежных поцелуях у меня выступили слезы на глазах…
Я поднялась, подошла к окну и слегка отодвинула штору. Отсюда хорошо просматривался семейный склеп. Большая луна сияла на ночном небе, заливая парк бледным светом. Мой взгляд задержался на увитом плющом каменном здании. Когда Марка хоронили здесь, я сидела в камере предварительного заключения.
– Мадам, ваши вещи, – отвлек меня от печальных мыслей низкий голос Эдварда Гиббонса.
Я опустила край шторы и обернулась. От колючего взгляда мужчины с перекошенным от злобы лицом меня передернуло. Его голос был не менее враждебным, чем выражение лица.
– Вы не должны были сюда приезжать, мадам. Вас здесь никто не хочет видеть. Вам лучше было бы остаться в Лондоне.
– Благодарю вас за совет, мистер Гиббонс, – ответила я язвительно. – Но ведь это мое лично дело, верно?
– Так и есть, мадам, – пробурчал он и вышел из комнаты.
Я разложила вещи и вышла в примыкающую к спальне ванную комнату, чтобы умыться. Ржание лошадей вдалеке напомнило мне о конюшне, принадлежавшей Марку. Это была одна из причин, почему я приехала в Лэндфорд-Хауз. Когда Марк жил в Лондоне, за лошадьми присматривал Эдвард Гиббонс. Марк знал, что его любимцы находятся в надежных руках. Мистер Гиббонс был одержим лошадьми. Мне всегда было непросто уговорить его позволить мне помочь ему в работе на конюшне.
Я подумала о белом скакуне Марка по кличке Ураган, которого он любил больше всех лошадей. И о золотисто-рыжей кобылице Флоре, которую Марк мне подарил.
Да, мне будет непросто одержать победу в Лэндфорд-Хаузе. Но ничего, я все преодолею, и заставлю себя уважать.
* * *
После ужина я пошла в библиотеку, где стоял телефон. Первым делом открыла адресную книгу с красной кожаной закладкой и отыскала телефонный номер Даниэля Синглтона.
Когда ответил женский голос, я хотела бросить трубку. Но поразмыслив секунду, решила этого не делать и представилась.
– Пэгги, какой сюрприз! – заголосила женщина на том конце провода. – Это Аманда Коттон! Ты давно здесь? Ты же в Лэндфорд-Хаузе? Даниэль только что ушел.
– Жаль, – ответила я с искренним сожалением. – Ты не знаешь, где я могу его найти?
– Без понятия, Пэгги. Как твои дела? Невероятно, что тебя обвинили в убийстве Марка. Ведь вы были так счастливы. Вашему браку можно было только позавидовать.
– Благодарю тебя за сочувствие, Аманда, – немного неловко ответила я. – Вот поэтому я должна найти настоящего убийцу. Сейчас это моя цель.
– Это будет непросто, – сказала моя собеседница. – Если хочешь, я к тебе заеду завтра утром.
– Буду очень рада.
Если честно, меня не слишком радовал завтрашний визит Аманды. Мне она не нравилась. Я никогда Аманде не доверяла. Она относилась к тем ненасытным женщинам, которые рассматривали каждого мужчину, как собственность. Она бессовестно флиртовала в моем присутствии с Марком.
Положив трубку на телефон, я некоторое время сидела в задумчивости. Затем снова подняла трубку и набрала номер приемной адвокатской конторы Даниэля. На этот раз он ответил.
– Синглтон! – раздался в трубе приветливый голос.
– Привет, Даниэль!
– Пэгги? Глупый вопрос… конечно же, это ты! Ты уже в Лэндфорд-Хаузе?
– Да, Даниэль. Я только что беседовала с Амандой. Но она мне не сказала, что ты поехал на работу.
– А она и не знает. У нас с ней возникли кое-какие разногласия, а поскольку мне все равно нужно было кое-что сделать в офисе, я решил поехать сюда. Хотя уже довольно поздно. Пэгги, как хорошо, что ты снова здесь! Мне очень, очень жаль, что так все случилось.
– Я не найду себе покоя, пока не выясню, кто на самом деле застрелил Марка.
– Я помогу тебе в этом. Который сейчас час? Ах, вот же часы передо мной. Около восьми… Ты очень устала?
– Ты хочешь приехать ко мне? – ответила я вопросом на вопрос.
– Да, именно это я и хотел.
– Тогда я тебя жду, Даниэль.
* * *
В ближайшие полчаса Даниэля можно было не ждать. Я открыла дверь дома и вышла на улицу, под ярко сияющую луну. Воздух наполняли какие-то непривычные шумы и тихие, жалобные завывания. Сначала у меня поползли мурашки по телу, но затем я громко рассмеялась. Меня напугал всего-навсего ветер, трепавший кроны деревьев и кустарник.
За время пребывания в камере и однообразной жизни в четырех стенах я совсем забыла, насколько, порой, причудливые звуки может издавать природа. Я подумала, что надо навестить могилу Марка. До семейного склепа Лэндфордов было недалеко и луна прекрасно освещала путь.
Под ногами хрустели ветки, повсюду вокруг меня что-то шелестело и шуршало. Что-то пролетело рядом со мной так неожиданно, что я даже присела.
– Это всего лишь сова, – громко сказала я себе, выпрямилась, перевела дух и огляделась, чтобы сориентироваться в заросшем парке.
Ветер резко стих, и внезапно возникшая тишина испугала меня. Я затаила дыхание. Что это было? Мое сердце застучало быстрее. Вот снова! Похоже на крадущиеся шаги, приближающиеся ко мне.
Я обернулась, пошла обратно и вдруг остановилась, как вкопанная. Путь мне преградила высокая фигура. Когда мое оцепенение прошло, я с безмерным ужасом бросилась назад.
Когда я оглянулась, никого не было. Человек, которого я только что видела, словно растворился в воздухе. Я снова побежала, обливаясь потом от страха и спотыкаясь о торчащие из земли корни деревьев. Мое сердце все еще бешено колотилось от испуга, а ноги и руки тряслись. Я действительно кого-то видела в парке, или это была галлюцинация?
Раздался звук автомобильного клаксона, и к парковке у дома медленно подъехала машина Даниэля. Свет фар на мгновение выхватил меня из темноты и погас.
Больше всего на свете мне хотелось броситься в его объятья и прижаться к его груди. Но я сдержала себя и поприветствовала его со слезами на глазах. Он мягко потянул меня к себе и поцеловал в лоб:
– Я ждал этого момента целую вечность, – прошептал он. – По крайне мере, для меня это тянулось вечность, Пэгги.
– Как хорошо, что ты смог сегодня приехать, Даниэль! Проходи в дом.
На Даниэле был светло-серый костюм и темно-голубая рубашка с открытым воротом. В его светлых волосах уже проступала седина, хотя ему было всего около сорока. У Синглтона было приятное, загорелое лицо и красивые, ухоженные руки.
– Пэгги, я хорошо тебя понимаю, в том числе и то, что ты приехала в Лэндфорд-Хауз, – сказал он, возвращая меня тем самым в мое невеселое настоящее. – Поверь, я все это время ломал голову, думая о том, кому могла быть выгодна смерть Марка.
– То, что ты не считаешь меня его убийцей, для меня много значит, – поблагодарила я его и открыла дверь в библиотеку. – Заходи.
Даниэль предложил мне сигарету, но я отказалась. Мне было трудно расслабиться; я тут же подумала о Марке, который уже никогда не сможет сидеть здесь рядом со мной.
– Аманда собирается приехать ко мне завтра, – сообщила я Даниэлю, который как раз удобно расположился в кресле. – А она считает меня убийцей?
– Я не знаю, Пэгги, – Даниэль сделал глубокую затяжку. – Аманду вообще сложно понять. Да мы и не так часто с ней видимся.
– Но ведь вы же живете вместе! – я с удивлением посмотрела на него.
– Больше нет, Пэгги. Пару месяцев назад она сняла квартиру. Но у нее пока есть ключи и от моей квартиры, и она приходит и уходит, когда захочет.
– Это значит, что ваши отношения уже не так крепки, как раньше?
– Совершенно верно, Пэгги. Но мы сегодня встретились с тобой не для того, чтобы говорить обо мне с Амандой.
– Что-то мне подсказывает, что Марка застрелил один из его друзей, – переменила я тему. – В Марке уживалось две личности, знаешь ли.
– Кому ты это рассказываешь! Он всегда гнался за деньгами, и был ко многим коллегам безжалостен. Так что, вполне возможно ты и права, Пэгги.
– И еще кое-что, Даниэль. Перед тем, как ты сюда приехал, я хотела сходить к семейному склепу. И по пути туда кого-то увидела. Полагаю, это был мужчина. Я с испугу убежала, а потом он словно растворился. Насколько я знаю, ворота в парк всегда заперты, а стены парка достаточно высокие и обтянуты сверху колючей проволокой. Но есть небольшой проход в дальней части парка.
– Я попрошу Эдварда, заделать там стену наглухо, договорились?
– Конечно! Я знаю, что Гиббонсы к тебе хорошо относятся.
– Ты уверена, что видела в парке человека?
Когда я утвердительно кивнула, он предложил завести сторожевую собаку.
– Пока еще не ясно, унаследую ли я Лэндфорд-Хауз. Если нет, то мне придется отсюда уехать, и тогда собака станет для меня проблемой.
– А с чего вдруг Марк должен был изменить свое завещание, Пэгги?
– У него есть племянник Рик.
– Сын старшего брата Марка, которого лишили наследства из-за того, что он переехал в Австралию?
– Да, именно. Рику примерно должно исполниться двадцать.
– Джордж, брат твоего мужа, и его жена Лидия погибли в результате несчастного случая. Рика вырастили их друзья в Сиднее. Я не думаю, что Марк стал бы упоминать своего племянника в завещании. Братья едва друг друга знали. Пэгги, не забывай, что Джордж уехал из Лэндфорд-Хауза, когда Марк был еще ребенком!
– Но может так случиться, что с завещанием возникнут проблемы из-за того, что меня отпустили за недостаточностью улик? – предположила я.
– Нет, Пэгги. Оглашение завещания отложили из-за судебного процесса, это верно. Завтра я свяжусь с нотариусом в Лондоне и постараюсь ускорить процедуру. Давай для начала рассмотрим по отдельности каждого приятеля Марка, теоретически способного совершить такое преступление. Начнем с Джона Форда. Он принадлежит к нашему близкому кругу друзей…
Даниэль разложил по полочкам характер этого человека. Нам не показалось в нем ничего подозрительного, и мы перешли к другому "кандидату". Даниэль пробыл у меня почти два часа. Когда он поднялся, чтобы отправиться домой, мы пришли к выводу, что никто из хорошо знакомых Марку мужчин или женщин не способен на убийство.
– Боюсь, что мы должны искать в другом месте, Пэгги.
Когда Даниэль ушел, я отчетливо осознала свое убийственное одиночество. Я подошла к шкафу, где висела замшевая куртка Марка, схватила ее и зарылась лицом в ее подкладку. От рыданий меня трясло. Слезы постепенно иссякли, я повесила куртку обратно и разделась. Затем быстро натянула приготовленную заранее ночную рубашку и, все еще трясясь от нервного напряжения, забралась под одеяло.
В большой кровати я чувствовала себя совсем крошечной, одинокой и отвергнутой всеми. У меня перед глазами стояла картина, когда я пришла в себя и увидела рядом с собой окровавленного мужа. Это картинка навсегда застыла у меня в голове, она останется со мной на всю жизнь.
* * *
Комнату наполнял зеленоватый свет, когда я проснулась. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы начать ясно мыслить. Я находилась в Лэндфорд-Хаузе и лежала в большой французской кровати в нашей с Марком спальне. Определенно было уже утро: за окном ярко сияло солнце, и его лучи пытались пробиться сквозь зеленые шторы. Маленький будильник на ночном столике показывал девять.
Зазвенел колокольчик над входной дверью. Я дошла по коридору до лестничной площадки и остановилась. Сначала я услышала голос Эдварда, а затем женский голос, более громкий. Аманда Коттон? Да, это она.
Ее визит был для меня в определенном смысле облегчением, хотя я не испытывала особой симпатии к этой женщине. Но в данный момент она была кстати.
– О, Пэгги, я такая бестактная! – она протянула руку. – Я, наверное, приехала слишком рано. Но я как раз направлялась к одной своей подруге, а это по пути. Вот я и решила заехать сначала к тебе.
– Доброе утро, Аманда, рада, что ты заехала, – воскликнула я. – Ты же позавтракаешь со мной?
Аманда рассмеялась, блеснув своими белоснежными зубами:
– Разве что выпью кофе. Мне нужно следить за фигурой. Хочу быть такой же стройной, как ты.
– Ты прекрасна, Аманда, – восхищенно и немного с завистью я посмотрела на великолепную фигуру черноволосой красавицы. Длинные темные ресницы придавали ее светло-серым глазам таинственные черты. На ней были белые брюки, туфли на ремешках, желтая блузка и моднейшая широкополая куртка в разноцветную полоску. На ногтях – серебристый лак, и такой же идеальный педикюр.
– А ты счастливица, – произнесла Аманда и присела на стул.
– Счастливица? – переспросила я. – Ну, уж это не ко мне, Аманда.