В сорок лет в страшном тридцать седьмом году Александр Горкин получил неожиданное повышение, став сначала секретарем Центрального исполнительного комитета СССР, а год спустя - секретарем Президиума Верховного совета СССР. На этой должности он прослужит почти двадцать лет. Его имя вследствие этого назначения станет второй строкой во всех Указах Президиума Верховного совета СССР. А первой подписной фамилией на них будет имя Сталина.
В хрущевские времена Александра Горкина назначили председателем Верховного суда СССР. На этом посту он бессменно проработает долгих пятнадцать лет. К семидесятилетию Горкина, уже в брежневские времена, ему присвоят высокое звание Героя социалистического труда. Неудивительно, что весь свой путь на кремлевском Олимпе Горкин пройдет избранником народа. С 1937 по 1974 год на всех выборах он будет избираться депутатом Верховного совета СССР. Пока не уйдет на заслуженный отдых.
С таким свекром мне, конечно, было легче преодолевать бюрократические барьеры. Но жизнь от этого никак не становилась менее сложной и непредсказуемой.
В управлении кадров ГРУ ГШ мне дали всего три месяца на сборы и подготовку к командировке в Норвегию. Рождество мы с Майей уже встречали в заснеженном Осло, куда я был направлен для работы заместителем военно-морского атташе советского посольства в Норвегии.
Началась моя первая зарубежная миссия в Осло. Это название город получил в 1924 году. Три столетия до того его называли Христианией. За три года до моего приезда в Норвегию столица этой страны отметила 900 лет со времени своего основания. Начинать пришлось с изучения страны. Я сел за книжки. Начал изучать историю правления викингов.
Викинги строили замечательные суда. Это каждый знает. Корабли обеспечили им господство и успех на море. Вильгельм-завоеватель на флотилии своих судов царствовал над севером Европы. К концу первого тысячелетия нашей эры завоевательные походы норвежцев сделали их колониями нынешнюю Ирландию, Исландию, Гренландию и даже часть территории современной Шотландии и Англии.
За морем викинги приняли христианство и принесли его на родную землю. Здесь, на берегах фиордов, они поставили из дерева свои первые церкви. Почти три десятка из них сохранились до наших дней. Над Люстра-фиордом высится знаменитая церковь Урнесс, возведенная викингами еще в XII веке.
Тот поселок, что впоследствии стал именоваться Осло, появился на свет в 1050 году, во времена конунга Харальда III, как обычная приморская деревушка. Столицей страны тогда был расположенный западнее Тронхейм.
Эпоха могущества норвежцев постепенно ушла в прошлое. С 1397 года, времени подписания так называемой Кальмарской унии, ослабевшая Норвегия утратила свою независимость и попала в подчинение, сначала, к Дании, а затем Швеции.
Приморский городок викингов у красавца фиорда сгорел дотла при пожаре 1624 года. Но на его месте вырос новый город, нареченный Христианией. В начале двадцатого века Норвегия, наконец, разорвала постылую унию и получила государственную независимость. А в 1924 года Христиания была переименована в Осло и стала столицей суверенной Норвегии.
Чаще всего у профессиональных разведчиков первая командировка за рубеж бывает пристрелочной, пробной. Значительных результатов она, как правило, не приносит. Да и Центр не требует от своих молодых специалистов немедленных, решительных и эффективных действий. Главная постановочная задача в таких случаях звучит примерно так: знакомиться, осваиваться, вживаться. Дастся выполнить эту принципиально важную задачу, - обнадеживает Центр, - и результаты не заставят себя долго ждать.
Для начинающих разведчиков такая тактика на начальном этапе работы, наверное, вполне обоснована. Но кое-кого из моих коллег по профессии она нередко настолько расхолаживала, что никаких значительных результатов в Центр не поступало ни через год, ни через пять лет.
Я же полагал, что наилучшая для меня тактика во время первой миссии за рубеж - это самое решительное наступление по всем важнейшим направлениям работы, причем без особой подготовки. Подготовка была для меня закончена в Москве.
Мой рабочий кабинет располагался в здании советского посольства в Осло на Драмменсвейен 74, недалеко от центра города, от королевского дворца. Дом посольства был достаточно просторный, с большой прилегающей территорией и прекрасным зеленым парком. В глубине находилась вилла посла. Из нее открывался прекрасный вид на фиорд.
Квартируя снимал в Бюгдей, что недалеко от королевской летней резиденции, у яхт-клуба. В этом привилегированном районе Осло жили преимущественно местные буржуа. Вилла, первый этаж которой я снимал у фру Орун, стояла недалеко от моря, от знаменитого Осло-фиорда.
Норвегию принято называть страной фиордов. Фиорды - это громадная вотчина. Ее образуют гранитные скалы. Они уходят наполовину в воду на глубину до полутора километров и примерно на ту же высоту возвышаются к небу. Витиеватая береговая линия удивительных норвежских фиордов на юге и западе страны составляет целых двадцать две тысячи километров. Фиорды - это идеальное природное укрытие для баз подводных лодок-ракетоносцев, - скажут вам военные моряки. Это уникальное и красивейшее природное явление, - будут уверять специалисты географы. И те, и другие окажутся правы.
Более изрезанного побережья, чем у Норвегии, не имеет ни одна страна мира. Как оно появилось в арктических водах? Этот вопрос, между прочим, до сих пор занимает ученые умы. По одной из версий полтора миллиона лет назад в эпоху ледникового периода вся территория современной Норвегии была покрыта трехкилометровым плотным слоем снега. Под воздействием гравитации огромная и тяжелая масса льда медленно сползала в небольшие речные долины, размывая твердую скальную породу на мелкие кусочки.
Когда ледниковый период закончился, а случилось это примерно десять тысяч лет назад, таяние мощного ледникового покрова вызвало заметное повышение уровня воды в омывавших эту территорию морях. Соленая вода океана поднялась выше обнажившейся после таяния льдов горной породы, и соль быстро завершила процесс таяния оставшегося снега.
Так образовалось уникальное царство водных гор. Так появились неповторимые норвежские фиорды.
На вилле я часто принимал гостей, с которыми потом нередко отправлялся на морские прогулки. Для такого рода работы мне достался от посольства отличный быстроходный катер "Элма", который я пристроил в соседнем яхт-клубе.
Для поездок по стране я получил американский "Понтиак" - мощную и быстроходную по тем временам автомашину. Это было отличное приобретение посольства СССР в Осло, сделанное, признаюсь, не без моей подсказки.
Его 120-сильный 6-цилиндровый двигатель позволял развивать скорость до 150 км в час. Автомобиль был надежен и хорошо управляем. Мне предстояли частые и продолжительные поездки по стране. "Понтиак" в этом плане был хорошим подспорьем, хотя и обошелся посольской бухгалтерии, что называется, в копеечку. Единственным, но необходимым дополнением, которое я внес в конструкцию машины, стала увесистая каменная плита, уложенная мною в багажник автомобиля для лучшего сцепления задних несущих колес с дорогой. Она, особенно в северной Норвегии, нередко покрыта и снегом и льдом.
Машина в итоге получилась с приподнятым носом. Но была в советской колонии по своим ходовым качествам и надежности одной из лучших. Скоростная, приемистая, она не раз помогала мне уходить от преследования норвежской контрразведки ПОТ. По-норвежски это - Politiets Overvakningstjeneste, или сокращенно - РОТ.
Служба эта была создана в 1936 году и в переводе на русский именуется "Полицейским агентством наблюдения". Во время Второй мировой войны вслед за королем Хоконом VII многие сотрудники норвежских спецслужб оказались в изгнании на Британских островах. Они активно сотрудничали с американским Управлением стратегических служб - УСС и английским Управлением специальных операций - СОЕ. После войны ПОТ многое черпал в своей работе из опыта контрразведывательных служб США и Великобритании. Со слежкой агентов ПОТ нам приходилось сталкиваться постоянно.
Моим шефом по линии ГРУ в Норвегии был военный атташе советского посольства в Осло генерал Пахомов. Начальство, как говорится, не выбираешь. Михаил Михайлович Пахомов был опытный военный, фронтовик. Но в делах разведки слыл человеком казенным, нетворческим. Получить от него дельный профессиональный совет было занятием абсолютно безнадежным. Зато генерал умел блестяще распределять получаемые из Центра приказы своим подчиненным, требовать их безусловного выполнения и строго контролировать работу своего аппарата. Для военного разведчика, а к тому же и руководителя, это было не слишком много. Поэтому в основных своих делах мне, признаться, приходилось полагаться на собственный страх и риск.
В Советском Союзе в послевоенные годы ощущался острый дефицит подготовленных кадров, специалистов своего дела. Знающих людей не хватало и в разведке, и на дипломатической службе. За 5 лет моей работы в Осло сменилось три советских посла.
Дипломатические отношения между двумя странами были установлены еще в 1924 году, но только на уровне миссий, которую с советской стороны долгие годы возглавляла Александра Михайловна Коллонтай, не только видный дипломат, но и, как известно, страстный борец за равенство полов и свободу любви.
Отношения на уровне посольств стали возможны лишь после окончания Второй мировой войны и освобождения Норвегии от гитлеровской оккупации. Первым послом тогда в течение двух лет был Николай Дмитриевич Кузнецов, никакого отношения к дипломатической службе не имевший. Его сменил Сергей Алексеевич Афанасьев. Он Норвегию практически не знал. Имея диплом инженера-экономиста, товарищ Афанасьев пять лет проработал помощником наркома иностранных дел Вячеслава Михайловича Молотова, чем, очевидно, и заслужил свое назначение послом в Осло. Афанасьев был молод и амбициозен. Впереди в его карьере все будет хорошо: два назначения послом в две абсолютно непохожие друг на друга страны пребывания - Бельгию и Лаос, которые он также совсем не знал. Для мидовских кадровиков это, видимо, не являлось препятствием. Каждый из сталинских послов в Норвегии обладал иными, более важными для советской системы достоинствами. Они жизненным опытом были научены, как выживать в условиях тоталитарного режима. Знали скрытые пружины его репрессивного механизма, место и роль каждой шестеренки и каждого винтика в нем. Они, к сожалению, плохо понимали страну, где им надлежало служить, ее историю, культуру и язык, но зато прекрасно знали свое место в сталинском механизме власти, старались его поддерживать и не допускать сбоев.
Это были безупречные и беспрекословные исполнители чужой воли. Как и руководители других властных структур, они превращали своих подчиненных в рабов, но и сами оставались лишь молчаливой и послушной рабской силой, обеспечивавшей надежную работу всего механизма принуждения.
Посольская жизнь в те годы напоминала скорее казарменный быт, чем дипломатическую службу. Любое инакомыслие, а тем более неповиновение карались немедленно и неотвратимо. Под крышей посольства царил дух подозрительности и недоверия, чинопочитания и угодничества.
С товарищем Афанасьевым по служебным делам я, к счастью, сталкивался нечасто и недолго. В работу разведки тот благоразумно не вмешивался. Был верен завету своего бывшего шефа, который советовал ему держаться подальше от людей этой профессии. Нарком, очевидно, был научен собственным горьким опытом общения с такими руководителями советской разведки, как Берия, Абакумов, Деканозов, Серов. И не хотел, чтобы его молодой помощник попал в их сети.
Через два года посла вернули в Москву. Его сменил Георгий Петрович Аркадьев, которого "десантировали" в Осло после работы в экономическом и правовом отделах МИДа. Какое-то время затем он занимался проблемами ООН. Ни Норвегии, ни норвежского языка посол Аркадьев, естественно, не знал. Два года спустя и его вернули в Москву, после чего он возвратился к близкой его душе деятельности на почве международных организаций.
Третьим послом за время моего пребывания в Норвегии стал профессионал-страновед Михаил Григорьевич Грибанов, заведовавший до этого в МИДе отделом скандинавских стран. При Грибанове дела советского внешнеполитического ведомства в Норвегии заметно пошли в гору. Не случайно поэтому Михаил Григорьевич отслужил послом в Осло два полных срока.
Признаюсь, я и сам-то появился в этой скандинавской стране, как и многие тогдашние мои партнеры из КГБ, ГРУ или МИДа, без особой подготовки в области языка или страноведения. Норвежский я не знал совсем. На первых порах немного спасало знание немецкого и английского. Но долго так работать я, естественно, не мог. Пришлось взять учителя и ускоренными темпами овладевать языком. Делал я это на пару с женой Майей. Вдвоем было легче заниматься, поддерживая и помогая друг другу.
Нашей учительницей была фру Плюнден, дочь главы женского демократического движения Норвегии. Мы занимались с ней через день по два часа.
Вторым учителем норвежского для нас с Майей был Уйста Риверсен. Оказавшись во время войны мобилизованным (не по собственному желанию, конечно) в гитлеровскую армию, он в первом же бою сдался в плен красноармейцам. В советском плену Уйста неплохо овладел русским языком. Это обстоятельство, конечно же, упрощало для него проведение занятий с учениками из СССР.
И, тем не менее, главными учителями норвежского стали для меня сами норвежцы. Я дни, а нередко и ночи проводил в компаниях с самыми разными людьми. Разговор во время таких встреч налаживался сам собой.
Не прошло и трех месяцев, как я отказался от услуг своих учителей. Ну а Майя за пять лет пребывания в Норвегии выучила язык настолько хорошо, что даже стала позднее преподавателем норвежского в Московском государственном институте международных отношений при Министерстве иностранных дел СССР. Причем считалась одним из лучших специалистов в нашей стране по этому скандинавскому языку.
Рассказ пятый
О конунгах, квислингах, вербовенах и норвежской освободительной армии подполковника ГРУ Новобранца
В 54-м, в апреле, пришла первая в нашей с Майей семейной жизни, хотя и немного запоздавшая по норвежским меркам, весна. Хозяйка дома, фру Орун, копалась в своем садике допоздна. Именно допоздна, а не дотемна. Потому что уже в мае в Осло пришли белые ночи.
Каштаны, обступавшие наш дом с обеих сторон, высоко подняли свои стрельчатые свечи. В палисаднике под окнами расцвела душистая сирень. А у соседей весенним цветом покрылись абрикосы и миндаль. Одуряющим запахом обдавала прохожих на улице белопенная черемуха. Казалось бы, черемуха и миндаль не могут соседствовать в одном саду. Их разделяют обычно тысячи километров. В Осло же север и юг как бы сошлись на одной широте. И это чудо принес теплый благодатный Гольфстрим.
Норвежцы подсчитали, что каждую секунду он приносит к их родным берегам четыре миллиона тонн теплой воды, то есть вчетверо больше, чем могут принести все реки мира, вместе взятые. Течение это ежеминутно дарит стране фиордов столько тепла, сколько дает сжигание ста тысяч тонн нефти. От такой горячей печки на северной широте зацветет и миндаль!
К весне пятьдесят четвертого я понял, что никаких слабостей, связанных с плохим знанием норвежского, недостаточным знакомством со страной и ее людьми, уже более не ощущал. Приемы в советском посольстве и частые переговоры с членами правительства, праздничные церемонии и регулярные спортивные состязания, на которых мне доводилось присутствовать, а порой и участвовать, сослужили свою службу. Я оброс нужными для оперативной работы связями и контактами.
Познакомиться пришлось и с членами королевской семьи. Больше всего меня тогда поразило, что все они ездили по городу безо всякой охраны. Тогдашний кронпринц, а впоследствии король Норвегии Улаф V, сам водил свою "Симку", совсем не шикарный для наследного принца автомобиль. В нем же он возил и своего сына Гарольда, принявшего много позднее, в январе 1991 года, после смерти отца, норвежский трон.
Его дед - легендарный Хокон VII, ставший в начале века первым монархом независимой Норвегии, - был и вовсе не похож на короля. Я нередко оказывался рядом с ним на соревнованиях в Холменколлене. Старик обожал лыжный спорт и старался не пропускать ни одного мало-мальски важного спортивного состязания. Так вот, в Хольменколлене Хокон VII появлялся в скромной коротенькой курточке и кепке с наушниками. По виду никак нельзя было сказать, что это король.
До 33-летнего возраста он им и не был. Будущий монарх Норвегии появился на свет в Дании. Кристиан Фредерик Карл Георг Вальдемар Аксель, или попросту принц датский Карл, был вторым сыном будущего короля Дании Фредерика VIII. Он принадлежал к королевскому Дому Ольденбургов, ставшему монаршим домом Датского королевства в 1448 году. Дом этот был связан родственными узами со знаменитым немецким родом Шлезвиг-Гольштейнов, от которого произошли многие королевские дома Европы.
Принц датский получил строгое воспитание. В 14 лет он стал кадетом, а позднее закончил Морскую офицерскую школу. В 1896 году принц Карл женился на принцессе уэльской Моод, младшей дочери английского короля Эдварда VII. В 1905 году после расторжения шведско-норвежской унии и провозглашения независимости Норвегии стортинг страны на основе общенационального референдума избрал датского принца монархом Норвегии. Так принц Карл стал королем Хоконом VII.
Час испытания пробил для Его Величества 9 апреля 1940 года, когда в страну вторглись гитлеровские войска. Мы, русские, мало знаем о судьбе Норвегии в годы Второй мировой войны. Конечно, главные события войны происходили не в Скандинавии. Но гитлеровская оккупация стала тяжелым испытанием и для норвежцев.
В результате тщательно спланированной и стремительной операции вермахта под кодовым названием "Везерюбунг" немецкие войска всего за четыре часа боевых действий оказались на улицах Осло и столицы Дании Копенгагена. Нейтралитет двух мирных скандинавских стран был бесцеремонно растоптан.
Над фортом "Атгешус", штаб-квартирой норвежской армии, взмыл флаг со свастикой. Фашисты быстро взяли под контроль аэродромы и порты страны. Внезапность событий, впрочем, не помешала норвежцам одержать 9 апреля пусть небольшую, но ощутимую победу. Огнем артиллерии в Осло-фиорде был потоплен тяжелый немецкий крейсер "Блюхер".
Лидер местной нацистской партии Видкум Квислинг тут же заявил в Осло, что он берет власть в стране в свои руки. Без поддержки немецкого штыка ему рассчитывать было не на что. На довоенных выборах норвежская нацистская партия не получала больше двух-трех процентов голосов.
Монарх и стортинг страны были вынуждены оставить столицу и обосноваться на севере страны. Там британские и французские войска вместе с норвежцами сражались, пытаясь освободить Тронхейм и выбить гитлеровцев из Нарвика. В этот порт из соседней Швеции поступала железная руда, которая затем морем переправлялась в Германию, чтобы питать военный молох нацистов.