Не миновал в ту пору наши лондонские резидентуры и пресловутый форс-мажор. От неудач никто не застрахован. Были в работе советской разведки не только успехи, но и досадные промахи. Несколько удачно сработанных британской контрразведкой подстав привели к высылке из страны пойманных с поличным двух советских разведчиков. Был, впрочем, и один предатель и одна невозвращенка. В семье, как говорится, не без урода. Словом, всё как всегда. Люди приезжали и уезжали. На освободившиеся вакансии присылали новых сотрудников. Я был одним из вновь прибывших.
В мартовской Москве, с которой я прощался, бушевали снегопады. Зима не хотела отступать. Неделями в воздухе кружили огромные, величиной со сливу, снежинки. Ну а Лондон встретил меня неожиданными запахами весны. Я почувствовал его даже в бензиновом городском смраде.
Нас с Майей встретили в лондонском аэропорту Хитроу и отвезли к новому месту жительства - в небольшой трехэтажный особняк викторианских времен неподалеку от Холланд парка, что на юго-западе столицы. В этом доме на втором этаже нашей семье была выделена двухкомнатная квартира.
Оставив жену Майю обживаться на новом месте, я сразу же поехал в посольство доложить руководству военного атташата о своем прибытии. До Кенсингтон Пэлас Гардене было всего пять минут езды на автомашине.
- Женя, дорогой, с приездом, - услышал я, войдя в здание военного атташата, голос Толи Белоусова, работавшего в Лондоне заместителем военно-воздушного атташе. - Как доехал? Устроился хорошо?
- Все в порядке, Толя, - сказал я и заключил приятеля в объятия. - Давай, показывай наше беспокойное хозяйство.
- Милости прошу!
Белоусов провел меня по зданию посольства, объяснил, где что расположено, попутно представляя меня работникам военного атташата.
- Ну, а здесь твоя епархия - морская, - заметил Анатолий, подходя к кабинету капитана первого ранга Сухоручкина. - Иди, представься шефу. Еще увидимся.
Я постучал в дверь и вошел в кабинет Константина Николаевича Сухоручкина.
- Здравствуйте. Проходите. Садитесь, - этими словами встретил меня военно-морской атташе посольства СССР в Лондоне.
Плохой знак, - решил я про себя. - Шеф даже не протянул мне для приветствия руки. Я послушно устроился на стуле напротив начальника.
- Вам, конечно, известна, товарищ Иванов, сложная и напряженная международная обстановка, в которой вам придется работать в Великобритании. В докладе на XXI съезде КПСС Первый секретарь нашей партии товарищ Никита Сергеевич Хрущев поставил перед нами, военными дипломатами, серьезные и ответственные задачи. Мы должны вести неустанную борьбу за мир, за всеобщее и полное разоружение, за счастье людей труда…
Я был удручен. Полчаса мне пришлось выслушивать лекцию о международном положении в свете решений последнего съезда партии. Я не ожидал такого подарка к своему приезду от капитана первого ранга Сухоручкина.
- Строжайшая дисциплина, постоянный самоконтроль и высочайшая ответственность за порученное дело - вот залог успеха в порученном нам партией и правительством ответственном и важном деле, товарищ капитан 3 ранга, - закончил свое выступление Сухоручкин и пожелал мне быть достойным той высокой миссии, которая возложена на меня Родиной.
Познакомившись с военно-морским атташе и получив от него первое напутствие, я отправился в бухгалтерию для получения аванса, а затем в профком для постановки на учет. По пути заглянул в посольскую столовую перекусить. В небольшом зале за одним из столиков выделялась массивная фигура рослого мужчины, сидевшего спиной ко мне. Эту фигуру нельзя было перепутать ни с какой другой. Я взял себе обед и направился к столику.
- К вам можно присоединиться? - спросил я, подходя к столу и держа в руках поднос, на котором красовались фирменные посольские блюда: украинский борщ и биточки с картофельным пюре.
- Пожалуйста, - ответил мне мужчина, сидевший за столом и с аппетитом поглощавший фирменный обед.
Медленно подняв глаза, он на секунду замер, не в состоянии произнести даже слова. Еще мгновение, и двухметровый гигант, подскочив со стула, закричал, не обращая внимания на окружающих.
- Женька! Тезка! Каким ветром тебя сюда занесло, старина?
- А тебя?
- Да я здесь работаю. А ты?
- С сегодняшнего дня и я тоже.
- А в волейбол не разучился играть?
- Обижаешь!
Мы обнялись и принялись за еду. Обед прошел в бесконечных расспросах и рассказах друг о друге, семье, работе.
Судьбе во второй раз было угодно свести меня и Евгения Белякова. На следующий день после работы мы снова, как и прежде, принялись нещадно громить своих соперников на волейбольной площадке. Дружба и сотрудничество, рожденные в Осло, не были забыты и в Лондоне…
После обеда я зашел на представление к резиденту ГРУ Льву Сергеевичу Толоконникову.
- Как доехали, Евгений Михайлович? Хорошо ли устроились? Как себя чувствует жена? Не надо ли чем помочь?
Я был приятно удивлен таким вниманием и обходительностью резидента ГРУ, особенно после встречи с Сухоручкиным.
- О работе у нас еще будет время поговорить. А пока обустраивайтесь. Знакомьтесь с людьми, страной. Нам с вами предстоит нелегкая служба. Так что желаю удачи, Евгений Михайлович. И в добрый путь.
Получив дружеские напутствия и благословение на работу от резидента, я отправился в посольский гараж и к завхозу. Оформил во владение своего "железного коня" - новенький служебный "Остин", автомашину скромную, но приемистую. Загрузил в нее кое-какую хозяйственную утварь, выделенную завхозом посольства и необходимую для дома. Ближе к вечеру вернулся к жене обустраивать квартиру у Холланд парка.
Первая ночь на непривычном месте принесла нам не слишком приятные хлопоты. Неожиданное мартовское похолодание никак не давало заснуть.
- Жень, мы тут околеем от холода, - пожаловалась среди ночи Майя.
Зубы супруги отбивали в ночной тишине мелкую дробь. Казалось, эту чечетку было слышно по всей квартире. Я тоже недовольно ворчал и ежился под одеялом.
- Да, это тебе не Москва, - сочувственно выговорил я, - центральным отоплением они здесь не избалованы.
- Но есть же камин и дрова, - заметила Майя.
Камин обещал избавление от холода, и мне пришлось глубокой ночью осваивать профессию истопника. Разжечь камин было нетрудно. А вот заставить дым идти не в квартиру, а в трубу почему-то никак не получалось. Открыть заслонку, не пускавшую дым наружу, я к своему стыду догадался не сразу, поэтому за ночь мы с женой успели порядком прокоптиться от горевших в камине поленьев.
Так закончились первые сутки нашего пребывания в Лондоне. Началась повседневная работа.
Первой проблемой, с которой неизбежно сталкивается любой командированный в Англию, это проблема правого руля автомобиля и правостороннего движения. К тому времени я был за рулем уже два десятка лет: машину начал водить еще подростком. Установившиеся за эти годы рефлексы левостороннего вождения стали у меня почти абсолютными. Ломать их было непросто.
Вторая проблема - незнание города. Лондон - это огромный мегаполис, разбросанный словно щупальца осьминога во все стороны горизонта, Он поражал своими размерами, скученностью застройки и узкими, не в пример Москве, улицами.
Поэтому перво-наперво я засел за карту города. Начал штудировать названия магистралей, ведущих за его пределы. Потом - названия основных улиц. Затем - места расположения главных административных зданий и автозаправок. Адреса достопримечательностей и исторических памятников, вокзалов, аэропортов… Ну, и так далее по списку.
Отдельно пришлось заниматься лондонской подземкой, или попросту "трубой", как ее именуют англичане. Нужно было, как следует, изучить все ее основные линии, пересадочные узлы, переходы и развязки, график работы поездов, причем в разное время суток.
Затем в течение нескольких дней я колесил по городу на лондонских маршрутных автобусах - "даблдеккерах", прозванных так за их двухэтажность. Трамваев и троллейбусов в Лондоне никогда не было и нет. Автобусные поездки позволили познакомиться с основными рейсами единственного наземного вида лондонского общественного транспорта. Да и получше разглядеть город со второго этажа "даблдеккера".
Тем временем жена Майя устроилась на работу. Имея в виду уже накопленный ею опыт участия в операциях военной разведки, а также хорошее знание английского, руководство лондонской резидентуры назначило ее оператором в службу радиоперехвата посольства. Дежурства там были посменными и многочасовыми. Нередко ей приходилось работать вечером, а порой и в выходные дни. Так что скучать Майке было некогда. Но и время побродить по лондонским магазинам все же оставалось.
К лету 60-го года я научился безошибочно выбирать маршрут поездки к основным пунктам назначения. Знал, как туда же добраться на метро или автобусе. Определил для себя пути возможного эффективного ухода от слежки, будь я на машине или в общественном транспорте. Дачными представлялись и выбранные мною места для возможных конспиративных встреч и закладок тайника.
Через пятнадцать лет после войны Англия, похоже, успела залечить полученные раны. Страна, пережившая многочисленные опустошительные бомбардировки гитлеровских люфтваффе, отстроила разрушенные города и дала людям возможность вновь насладиться благами общества потребления.
Но новые времена, как это обычно бывает, принесли с собой и новые проблемы.
Некогда мощная Британская империя стала рушиться на глазах. Одна за другой получали независимость английские колонии в разных концах света - Азии, Африке, Латинской Америке. С крахом империи кардинально менялась и роль Великобритании в мире. В политическом лексиконе шестидесятых годов по этому поводу все чаще использовались такие мрачные слова как "сумерки", "закат", "упадок"…
Имперская Англия действительно стремительно уходила в прошлое. Но новую Британию с геополитической карты мира сбрасывать было никак нельзя. Ее традиционный авторитет и заметное влияние, экономическая и военная мощь продолжали оставаться весьма значительными не только на европейском континенте, но и во всем быстро меняющемся мире.
Центр интересовали, прежде всего, перемены в военнополитических параметрах Великобритании. А они по-прежнему определялись "особыми отношениями" с Соединенными Штатами Америки.
Это словосочетание- "особые отношения" пустил в оборот в начале Второй мировой войны сэр Уинстон Черчилль. Тогда в обмен на долгосрочную аренду управляемых Британских территорий, в частности, Ньюфаундленда, Вашингтон передал Лондону пятьдесят эсминцев и предоставил ряд существенных привилегий в закупках американских вооружений.
Эта "особость" двусторонних отношений, безусловно, сыграла свою позитивную роль в разгроме фашистской Германии. Ну а после сорок пятого года была поставлена на службу войне холодной - с нашей страной и ее союзниками по социалистическому лагерю и Варшавскому договору.
Основную роль в особых отношениях Лондона и Вашингтона играл так называемый закон Мак-Магона. Он позволял Соединенным Штатам делиться с Великобританией своими атомными секретами. Собственно, Англия и стала мировой ядерной державой не в последнюю очередь благодаря сотрудничеству двух стран в рамках Манхэттенского проекта. Военнотехнический альянс Лондона и Вашингтона был и оставался краеугольным камнем двусторонних отношений.
Это понимали в Москве. И Центр полагал, что его люди в Англии, в том числе и я, способны получать информацию не только и не столько о стране пребывания, сколько о "враге номер один" - Соединенных Штатах Америки, главном союзнике Великобритании. Именно такая задача и была поставлена передо мной накануне отъезда в Лондон.
С чего обычно начинаешь работу, попав в чужую, незнакомую страну? - На первых порах, конечно же, присматриваешься и прислушиваешься. Пытаешься слиться с жизнью. Понять и распознать ее. Зачастую это совсем не так просто, как хотелось бы.
В английскую жизнь, например, нельзя разом окунуться с головой. Ею можно лишь постепенно пропитываться, капля за каплей. Так намокает плащ путника под неторопливо моросящим английским дождем.
Британия - это царство обособленной частной жизни. Королевство традиций и классовых различий. Разведчику этот факт сулит уйму трудностей, но обещает и немало плюсов. Многим моим коллегам так и не удавалось обойти многочисленные преграды, отделяющие нас от реальной жизни этого царства. Изгороди, скрывающие от взора чужаков частную жизнь британцев, кажутся слишком высокими и непреодолимыми.
Мне в первые месяцы пребывания в Лондоне тоже казалось, что над городом наподобие густого тумана нависла какая-то завеса молчания. Окружающие меня люди были исключительно немногословны, а если и говорили друг с другом, то каким-то особым приглушенным голосом. Я вскоре понял, что попытка вступить в разговор с незнакомым человеком здесь так же неуместна и даже оскорбительна, как попытка завязать флирт с водительницей соседней автомашины на перекрестке перед светофором.
Премудрости завязывания разговора, знакомств и деловых отношений в Англии стали для меня серьезным камнем преткновения. В начальные месяцы работы я был вынужден констатировать, что с англичанами не только непросто завязать контакт, но, обзаведясь им, архисложно рассчитывать на его развитие в нужном тебе ключе. Даже в самой доверительной беседе со мной англичанин, скорее всего, начинал говорить о погоде или каких-либо абсурдных слухах, о своих увлечениях и забавах, но никогда не касался того, что было главным делом его жизни, особенно, если он на этом поприще в чем-то преуспел. Но я настойчиво продолжал поиски подходов к нужным мне и почти недоступным англичанам.
Довольно скоро я понял, что образ англичанина совсем не то, что рисуется в газетах. Высокие, долговязые фигуры, считающиеся английскими, редко попадались мне на глаза. Типичный англичанин в моем представлении оказался скорее мелковат и коренаст и не отличался изяществом манер. Да, средний британец уважал закон, не доверял иностранцам, был предупредителен и благонравен, обожал животных и садоводство, был одержим спортом и уважал свободу совести. Все это так.
А вот классовые различия здесь оказались не столь велики, как я рисовал их себе до приезда в Англию. И все же классовая принадлежность огромного большинства англичан могла быть мгновенно установлена по поведению, одежде или общему виду. Самое же впечатляющее различие ощущалось в языке и произношении англичан. Такое разнообразие речи на одном языке у людей, живущих в одной стране, вряд ли где еще найдешь.
Английская кухня показалась мне однообразной и простой. Заморские блюда англичан, как правило, не привлекали. Зато без утреннего омлета с беконом, без традиционного "five о clock tea" (чая в пять часов дня) и пудинга на десерт - и жизнь была им не в жизнь.
Еще одну важную особенность англичан я не мог не заметить. Мало кто из них боялся публично высказывать свои политические взгляды, даже если они были совсем непривычны. И еще меньше встречалось тех, кто хотел бы подавить взгляды других. Англичанин уважал свободу совести и стремился выслушать обе стороны в споре. В нашей советской жизни тогда это было просто невозможно.
Знакомство с местными газетами добавило к этому наблюдению еще один штрих. В прессе хваленая британская свобода слова существовала скорее в теории, чем на практике. Централизованное владение большинством крупнейших печатных изданий страны означало, что непопулярные, а тем более небезопасные для государства мнения могут высказываться лишь в книгах и газетах с малым тиражом и то далеко не всегда.
Новые знания приносили свою пользу. Побывав полдюжины раз в гостях у британцев, я убедился, что канву общения здесь прокладывают общие склонности и интересы, связанные с досугом. Знакомясь с людьми на лондонских приемах, я поначалу поражался неразговорчивости англичан, когда, выяснив перво-наперво профессию человека, начинал расспрашивать о делах. Ответом неизбежно оказывались рассуждения о погоде.
Лишь со временем я понял, что естественное для русских направление беседы для англичан неприемлемо, что нужно, образно говоря, не бесцеремонно стучаться в дверь, а осторожно нащупывать боковую калитку.
Рассказ одиннадцатый
О "Красной бороде" и "Желтом солнце", о шпионских интересах и о том, как я вышел на свой "ключевой контакт"
Новая тактика в работе постепенно начала приносить кое-какие плоды. Я набирался опыта в завязывании знакомств. Первый результат принес прием в советском посольстве по случаю годовщины Октябрьской революции 1917 года. Именно на этом приеме я познакомился с Колином Кутом, человеком влиятельным и весьма информированным.
Не установив контакт такого уровня, разведчику трудно включить в действие весь арсенал заготовленных им средств по сбору требуемой информации и вербовке ее источников. А без связей и агентуры ни один стоящий разведчик не в состоянии выполнить поставленные перед ним задачи. Все это - азбука работы.
Центр ждал от меня ощутимых результатов. Ждал ответов на вопросы по ядерным арсеналам американских и английских вооруженных сил, по новым образцам ракет, самолетов и подводных лодок. ГРУ интересовали стратегические и оперативнотактические планы, разрабатываемые в штабах стран НАТО, военно-политический курс британского правительства и, особенно, англо-американские контакты в области военного сотрудничества.
Чтобы не быть голословным, добавлю немного конкретики. Какую преимущественно информацию направляла тогда лондонская резидентура в Москву? Что особенно интересовало Центр, а следовательно, и резидентуру ГРУ в Лондоне в начале шестидесятых?
В первую очередь, интерес вызывала программа ядерного вооружения Великобритании, известная под кодовым названием "Красная борода". Она была своего рода преемницей первого английского атомного проекта "Голубой Дунай", завершенного в 1959 году. По нему королевские ВВС страны получили на вооружение 20 атомных бомб первого поколения мощностью от 1,5 до 40 килотонн.
Великобритания, как известно, стала третьей в мире страной - обладательницей ядерного оружия. 2 октября 1952 года она провела первое испытание своей атомной бомбы. Ко времени моего приезда в Лондон таких испытаний было проведено уже более двадцати. Были построены и работали на полную мощь крупные ядерные реакторы в Колдер Холле и Чэпел-кроссе. Вышел на проектную мощность реактор и химический завод по производству плутония в Уиндскейле. Был построен крупный завод по производству урана-235 в Капенхерсте. Активно использовались всё нараставшие мощности арсенала в Олдермастоне, где шло конструирование и сборка атомного оружия. Лучшие научно-технические силы страны были собраны в Харуэлле, неподалеку от Оксфорда. Там формировался главный научный центр британской ядерной программы.
В поле моих интересов входили практически все основные ядерные объекты на Британских островах. Надо сказать, их было немало для скромной по размерам страны. И за ними за всеми велось пристальное наблюдение силами нашей резидентуры.