- Видзский появился слишком неожиданно. Старался подружиться со всеми. Мне все это было на руку, пока он интересовался своим шефом и руководством Центра. Я сам подсовывал ему информацию. Но когда на его столе оказались документы, касающиеся командировок, он стал опасен. Этих двухсот с лишним километров скрыть не удалось. Двери в секретариат были приоткрыты, и я услышал, как Станиш распорядился, чтобы Видзский привез ему документы. Адрес лежал на столе. Это был удобный случай. И надо было воспользоваться им так, чтобы подозрения пали на Станиша.
У меня и Станиша пистолеты одного калибра. Только у него есть разрешение на владение оружием. Я взял свой пистолет и пошел на Новогродскую, осмотрел дом и подъезд. Оказалось, что расположение лифта, подвала, лестничной клетки было таким же, как у меня.
Я спустился в подвал. Сначала хотел дождаться, пока Видзский войдет в лифт, спустить кабину в подвал и там застрелить его. Но когда я заглянул через стеклянную дверь в шахту лифта, то увидел там гору мусора. Тогда у меня зародилась мысль имитировать "несчастный случай". Я решил остановить лифт между этажами и поджечь весь скопившийся хлам.
Выключатель был рядом с лифтом, в нише. Все произошло так, как я и планировал. В нужный момент я отключил ток, а остальное было уже легко...
Станиш часто бывает в этом доме. Если бы смерть Видзского показалась кому-то подозрительной, все улики были бы против Станиша...
- Почему вы были так уверены в том, что после ареста Станиша займете его место?
- У меня прекрасная репутация, ко мне хорошо относится руководство, оно верило мне и ценило. Я знал слабости своих начальников и умел ими пользоваться. А если бы вдобавок я раскрыл шпионскую деятельность своего предшественника, то стал бы героем.
- Продолжайте допрос, - приказал Бежан одному из офицеров. - Я еду к Покоре.
ГЛАВА 33
Когда Бежан вошел в кабинет Валя, там уже был Покора, а на столе громоздились груды упаковок с заграничными лекарствами, пачки долларов, ампулы с наркотиками.
Валь, увидев Бежана, побледнел.
- Вот мы и снова встретились, доктор, правда, ситуация несколько изменилась. На этот раз - вы наш пациент.
- Я? - изумился Валь. - И в чем же вы меня обвиняете?
- Лекарства, наркотики, доллары, - начал Покора.
- Я врач-психиатр. В моей работе необходимы различные лекарства, в том числе и наркотики. Иметь доллары не запрещено. Так в чем же дело?
- Мы арестовали несколько человек по обвинению в шпионаже, диверсиях, убийствах. Вы связаны с ними, значит, эти обвинения касаются и вас... - В голосе Бежана не было вопросительной интонации, он просто констатировал факты.
- А где доказательства? Это очень серьезные обвинения, - ответил Валь.
- У нас есть доказательства, что вы поддерживаете связь с "Адамом", - сказал Покора.
- Что странного в том, что я сообщаю пациентам, что их рецепты уже готовы?
- Странно то, что "Адама", которому вы звонили, зовут не Адам, а Норберт Кон.
- Я не знал об этом. Кто-то из пациентов назвал это имя и оставил этот телефон.
- Фамилия пациента?
- Не помню! У меня лечится столько людей!
- Вы не знали, чей это телефон? Вот здесь у вас лежит, - Бежан выдвинул ящик стола и вынул кусочек картона, - визитная карточка Кона. Вы не раз встречались с ним. Мы можем доказать это! И еще... Гардеробщик Пенчек звонил вам и говорил, что пришел Мики. А вы оставляли у него сумку с рисунком мышонка. Вот такую, - Бежан достал из портфеля одну из найденных у Зыбельта сумок. - Это вам ни о чем не говорит?
- Боже мой, простая любезность... И больше ничего.
- Любезность? Кон признался, что работает на разведку Гелена. Впрочем, именно поэтому мы его и арестовали. Вы были его связным. Передавали информацию, полученную от другого агента. Для этой цели вы использовали Пенчека. Он тоже арестован. Мы можем устроить вам очную ставку. Когда Кон завербовал вас?
Валь потерял самообладание.
- Но я... Никогда... Я столько больниц организовал... У меня заслуги...
- Перед разведкой Гелена - наверняка, - прервал его Бежан. - Итак, откуда Пенчек знал эту сумку?
- Но это и в самом деле всего лишь любезность... Я не знал, что это для разведки... Мы с Коном старые друзья. Как-то он попросил меня помочь связаться с одним приезжим, которому Кон не хотел давать своего телефона. Я согласился, хотя мне не очень понравилось, что мне будет названивать какой-то чужой человек... Тогда Кон, заметив мое неудовольствие, сказал, что будет лучше, если этот приезжий оставит известие у доверенного человека, а тот, в свою очередь, передаст его мне, а я Кону. Я договорился с Пенчеком. Когда сказал об этом Кону, он дал мне рекламную туристскую сумку своей фирмы, чтобы гардеробщик знал, как она выглядит и что означает появление такой же сумки. Я оставил эту сумку у Пенчека. И всякий раз, как он видел подобную, звонил мне и говорил: "Мики пришел". А я передавал это "Адаму" - Кону. Вот и все.
- Если вы говорите правду, то какую же цель вы преследовали, покушаясь на меня? Чем я вам помешал?
Валь опустил голову и долго молчал.
- Пан майор, - голос его дрожал, - это совершенно другая история. Я ждал партию... - голос его сорвался, и он с трудом выговорил, - наркотиков. И уже не мог отменить их доставку. Это должно было произойти двадцать четвертого октября, на следующий день после вашего визита. Пани Кобельская обратилась к вам - пан майор. А потом я внимательно осмотрел вас. И понял, что вся ваша болезнь - симуляция. Все стало ясно - мною заинтересовалась милиция. Иного выхода не было, и я решил обезвредить вас хоть на пару дней.
- Продолжайте, - приказал Бежан Покоре. - Я еду к полковнику.
В кабинете у Зентары уже сидел Врона, присутствовавший на допросе Кона.
- Это старый агент, - рассказывал он, - и очень опытный, несмотря на молодость. Когда Кон понял, что игра проиграна, то сразу заговорил. Объяснил, что систему связи - двенадцать "почтовых ящиков", каждый из которых действует одну неделю, а также способ передавать номера телефонов и обозначать место получения инструкций - изобрел он и передал в Мюнхен, а там, одобрив, переслали Зыбельту.
Зыбельт Кона не знал, держал с ним связь только через "почтовые ящики". У Кона был телефон Зыбельта. Сначала он намеревался втянуть в шпионскую сеть и Валя, но Центр приказал ему лишь пользоваться его услугами, не посвящая в тайну. Решение это было вызвано тем, что Валь запутался в своих темных махинациях и мог легко привлечь к себе внимание милиции. А если бы его прижали, он, конечно, выдал бы всех. Кон заявил мне, что готов предоставить нам подробную информацию о деятельности мюнхенского Центра, если мы в присутствии адвоката гарантируем ему неприкосновенность.
- Каковы были обязательства Валя по отношению к Кону?
Врона усмехнулся:
- Самые разные. Валь с помощью Кона провез контрабандой несколько произведений искусства в Вену и выгодно продал там в антикварном магазине своего отца. А как-то, в свою очередь, Кон за крупную сумму в долларах продал ему патент на лекарство. Патент, украденный у хорошего знакомого. Кроме этого, они зарабатывали еще и на валютных спекуляциях.
- А теперь ты, Юрек, докладывай, - обратился Зентара к другу.
Бежан рассказал все, что удалось установить.
- Что за человек этот Зыбельт? - спросил Зентара, когда Бежан закончил свой рассказ.
- Житель Польши, но не ее гражданин! Племянник Драбовича и его идейный воспитанник. Бегство дядюшки он не считает предательством, поскольку, как он сказал, Драбович лишь временно проживал здесь. А теперь вернулся назад, к своим. Племянничек тоже считает пребывание в Польше своеобразной служебной командировкой, из которой, выполнив все задания, он вернулся бы домой.
- Ты понимаешь, Бронек, - продолжал свои размышления Бежан, - он так сумел приспособиться, что все принимали маску за истинное лицо. Он умело пользовался существующими еще у нас шаблонными фразами, из которых состоят официальные характеристики. Овладев этой фразеологией, он уверенно шел вверх, уничтожая по пути людей, которые ему мешали. Мы ведь не всегда ищем мотивы, которыми продиктовано "официальное" мнение. Помнишь, как Покора на совещании излагал мнение о трех подозреваемых? Как оно совпадало с уликами, и каким оказалось ложным! И подумай теперь, как же легко, приняв за неоспоримую истину эти шаблонные фразы, погубить честного человека, преданного своей родине. Зыбельт сам сказал, что это были люди, не признающие компромиссов.
- Ты был тогда прав, - сказал давно уже стоявший в дверях Покора. - А я поверил...
Бежан усмехнулся:
- Потому что принимал за чистую монету любое слово. А ведь нельзя верить тому, что говорят о человеке, если ты не знаешь того, кто это говорит и каковы его мотивы. Поэтому я и хотел добраться до источника слухов.
- И интуиция тебя не подвела, - признался Зентара. - Но и тебя неплохо поводили за нос.
Бежан засмеялся:
- Это наш общий успех. Разве я смог бы что-то сделать один?
Ноябрьский рассвет уже заглядывал в окна, когда они расходились по домам.
ГЛАВА 34
- Вы несколько лет работали вместе с Зыбельтом и, как выяснилось, совсем не знали его, - обратился Бежан к Станишу.
- Этот человек, словно угорь, выскальзывал из рук. Я не любил его, но именно поэтому считал свое мнение о нем слишком субъективным. Но скажите мне, когда вы перестали подозревать меня? О том, что меня подозревают, я, кажется, узнал последним.
- Трудно ответить на этот вопрос. После встречи с вами у меня осталось хорошее впечатление. Но этого мало... В такой игре ставка слишком велика, чтобы опираться только на впечатления. Улик против вас было много, даже слишком много. И с каждым днем их становилось все больше. Притом, вы горячо защищали Гонтарского. В такой ситуации мы никого не могли исключить и в то же время не могли никому предъявить обвинений. Так и продолжалось почти до последней минуты. Да и вы добавляли нам работы...
- Каким образом?
- Вы встречались с Зелиньской, которая оказалась в числе подозреваемых. В день убийства Зелиньского вы ездили в сторону Лодзи. У вас есть точно такое же пальто, в каком был убийца. Вы находились в Вене в то время, когда Зыбельт вошел в контакт с Зелиньским и Шаронем. И вы оставили там доказательство своего пребывания, в то время как ваш заместитель позаботился о том, чтобы исчезнуть из Вены почти бесследно. Я говорю "почти", потому что лишь недавно удалось установить, что и он... Вы вышли из дома своих друзей на те критические полчаса, когда был убит Видзский. Прежде чем нам удалось установить, что в это время милиционер, задержавший вас за неправильный переход улицы, читал вам лекцию о правилах движения, прошло немало времени.
Станиш улыбнулся.
- Мои отношения с Зелиньской? Я покупал у нее заграничные лекарства для тяжело больного брата. Он живет недалеко от Лодзи, и когда его жена сообщила мне, что состояние брата ухудшилось, я, хоть и сам тогда был болен, немедленно поехал к нему. А на обратном пути какой-то грузовик задел мою машину. Вот и вся история.
Он не закончил, потому что перед ними, как из-под земли, вырос патруль.
- Прошу предъявить пропуска, - сержант козырнул.
Станиш высунул в окно пропуска, свой и Бежана.
- Далеко еще? - Опросил Бежан, когда машина тронулась вновь.
- Полчаса с пересадкой. Но мы успеем.
Испытание УТС-12 на полигоне было назначено на 14.00. Вторая его часть - проверка качеств машины в ночных условиях - была запланирована на 18.00. Сейчас было всего лишь пятнадцать минут второго, но Бежан хотел быть на месте как можно раньше.
Снова патруль и проверка пропусков. Они пересели в армейский "газик", который немилосердно трясло на лесной дороге.
- Стоп! Теперь, позвольте, мы вас проводим, - остановил их офицер с группой солдат.
Перепрыгивая через очередную лужу, Бежан поднял голову. Лес неожиданно кончился. Перед ними расстилалась холмистая долинка, с трех сторон окруженная деревьями. С четвертой поблескивала гладь озера.
Еще несколько метров - и из-за пригорка показались военные палатки. У одной из них стоял Язвиньский. Жестом он пригласил гостей войти. Там уже работала комиссия, которая должна была на практике оценить достоинства УТС-12.
Машина находилась в другой палатке. На стене висела схема испытания: движение по пересеченной местности, движение при отсутствии видимости в задымленной зоне, плавание по воде и под водой, передача изображения "с поля боя", радиосвязь с автоматической шифровкой, стрельба по неподвижным и движущимся целям с места и с ходу.
Язвиньский, закончив объяснения, обратился к собравшимся:
- Кто со мной - добровольцем?
- Я, - полковник Гусарек уже поднимался на машину. Солдаты подняли полог палатки. Члены комиссии выстроились полукругом.
Машина выехала бесшумно, легко покачиваясь на широких колесах. На краю луга она сразу развила максимальную скорость.
- Более пятидесяти километров в час, - с одобрением заметил один из членов комиссии. - Фантастическая скорость при таком бездорожье.
После нескольких кругов, поворотов и движения задним ходом машина свернула на полосу препятствий. Это было потруднее: через каждые пятьдесят-шестьдесят метров - рвы, горки, ямы, песок, вязкая глина, поваленные деревья, высокие кусты, проволочные заграждения.
- Пройдет или нет? - волновался Бежан, наблюдая в бинокль маневры УТС-12. Машина уменьшила скорость, медленно преодолела первый ров, второй, третий, вползла, словно черепаха, на вершину искусственной горы, скатилась вниз и вскарабкалась по почти отвесной стене на глинистый холм. Шины расплющились, чтобы увеличить сцепление колес вездехода с мягким грунтом.
- Прет, как черт! - сказал Станиш.
Экипаж машины демонстрировал великолепную технику. Загорелись дымовые шашки, установленные по обеим сторонам полосы препятствий. Серая пелена покрыла луг.
- Маневрируем по гирокомпасу, - докладывал по радио полковник Гусарек. - Все идет точно по плану. - А через минуту добавил: - Направляемся в сектор "А", на север. Наблюдайте за нами.
Члены комиссии собрались вокруг радиолокатора. Он обычно обнаруживал движущиеся объекты уже на расстоянии тридцати километров на любой местности и при любой погоде. Однако на этот раз оператор, специалист высокого класса, ничего не мог поделать. На экране время от времени вздрагивало какое-то пятно, высылаемые локатором импульсы не давали отражения.
- Ну как? - не успокаивался офицер радиолокационной службы. - Есть что-нибудь?
- Ничего, товарищ майор, - печально отвечал оператор. - Я не могу локализировать его даже самым узким пучком лучей. Изображение скорее напоминало грозовую тучу, чем боевую машину.
Система маскировки действовала безупречно. УТС-12 была невидима в искусственном тумане, так же трудно было бы ее обнаружить и ночью. Электрический двигатель, выделяющий очень малую дозу тепла, благодаря специальному охлаждению, в значительной степени исключал возможность обнаружения машины с помощью ноктовизора.
Потом на командный пункт начали поступать посылаемые с большого расстояния "боевые донесения". ЭВМ переводила их зашифрованное содержание на язык данных.
- А теперь самое интересное, - предупредил Станиш. - Прошу внимания.
Они посмотрели на экран телевизора. Поворот регулятора - и вдруг появилось чистое и резкое изображение "поля боя". То, что наблюдал далеко отсюда экипаж УТС-12, они видели здесь, в безопасном месте.
- Изображение, конечно, меняется, - объяснил председатель комиссии, - но если будет нужно, мы можем получить снимки.
Он подошел к аппарату и показал, как они получаются. Глянцевые фотографии посыпались одна за другой.
- А так мы можем получить чертеж местности с нанесенной на него боевой обстановкой, - добавил он через минуту, когда собравшиеся посмотрели фотографии. Председатель комиссии вызвал по рации экипаж УТС-12 и приказал им нанести какую-нибудь схему на карту. Не прошло и пяти минут, как этот материал оказался на командном пункте в виде увеличенного снимка. Знакомым почерком Язвиньского было написано: "У нас все в порядке, страшно хочется пить, приготовьте что-нибудь холодное".
Прекрасно удались и испытания на воде и под водой, а также стрельба по наземным и воздушным целям. Поздно вечером комиссия закончила работу, подписав протокол.
- Поздравляем от всего сердца, - члены комиссии пожимали Язвиньскому руку.
Поздравляли и Станиша с успешным окончанием работы.
- А меня хоть бы кто-нибудь поздравил, ведь это я вас вытащил из неприятной истории, - шутя шепнул Бежан Язвиньскому.
Тот крепко сжал его руку.
ГЛАВА 35
Они удобно расселись в креслах. Бася принесла кофе, расставила рюмки. Зентара достал бутылку коньяка из шкафчика, стоящего рядом с письменным столом.
- Та-акой случай! - улыбнулся он. - Коньяк для подозреваемых! Этого еще не бывало! - Он медленно разливал янтарную жидкость по рюмкам. - За УТС-12! За ваш успех! - произнес он.
- За наш общий успех! - поднял свою рюмку Язвиньский. - Благодаря вам УТС-12 пришла к финишу благополучно, а мы очищены от всяких подозрений. Я лично, конечно, очень хотел бы узнать, как это мне удалось попасть в сферу ваших интересов, ну и услышать кое-что обо всем этом деле...
- Предоставляю тебе слово, - обратился Зентара к Бежану.
- Вы, уважаемый изобретатель, привлекли наше внимание своими встречами с Куртом Вернером. Фирма, одним из основателей которой он является, постоянно сотрудничает с разведкой Гелена, - объяснил Бежан. - Только недавно нам удалось выяснить, что инициатором этих встреч был Вернер, действовавший по приказу мюнхенского Центра. Они хотели тем самым скомпрометировать вас. Это было частью их плана. Вернеру удалось уйти. Потеря небольшая. После такого провала в Польшу он не вернется. Да и хозяева вряд ли встретят его с распростертыми объятиями. Поэтому Кон так боится, что его ликвидируют, как Зелиньского.
- Дьявольский план, - пробормотал Гонтарский. - Вы спасли нас. Если бы не вы, мы оказались бы на свалке.
- О чем ты? - Станиш не понял друга.
- Если бы их план удался, - Гонтарский обратился к Зентаре и Бежану, - в лучшем случае, нас отстранили бы от работы. Бесцельное, бесплодное существование хуже смерти! Все заслуги были бы приписаны врагам, и, что еще хуже, они захватили бы руководство Центром! Удар в самое сердце. Дьявольский план, - повторил он, - он страшен именно потому, что был основан на знании наших недостатков, нашей слепой веры в бумажку, в неизвестно кем и когда высказанное "общее мнение".