Я пробормотал слова благодарности портье и бросился вверх по лестнице, изображая взволнованного мужа. В данных обстоятельствах этот выход со сцены не требовал от меня исключительного актерского таланта. Я даже не оглянулся на симпатичную толстушку, попивающую мартини в холле с выражением полнейшего равнодушия на лице. Если она сидела и ждала меня, что казалось маловероятным, то она могла подождать еще немного.
Глава 7
В номере я, конечно, никаких следов не обнаружил. То есть следов борьбы. Никаких улик - или, если они и были, я их не заметил, ибо не шибко силен в следственно-розыскных действиях. Я не нашел душераздирающей мольбы о помощи, начертанной губной помадой на зеркале в ванной. Да ее и не могло быть. Мы же имели дело не с дилетантами.
На этом-то и основывалась наша хитрость. По плану, единственным дилетантом, участвующим в операции, была сама Уинни. Я слишком поздно понял, что напрасно просил ее оставаться в отеле безвылазно: здесь она была не в большей безопасности, чем где бы то ни было, учитывая ее роль в операции. Она же была всего лишь невинной юной женушкой, и ей был дан приказ таковой и оставаться, что бы ни случилось со мной или с ней, до той самой минуты, пока она не окажется в непосредственной близости от джентльмена, по фамилии Макроу и не прикончит его - или ее не убьют. Последнюю возможность мы не обсуждали с должным вниманием, ибо предполагалось, что больше всего в данной ситуации рискую именно я. С другой стороны, мне было позволено нанести ответный удар. А у Уинни такой возможности не было.
Если из вестибюля ей позвонили какие-то незнакомые люди, назвавшиеся моими старинными друзьями, она должна была пригласить их в номер. Когда они постучали в дверь, ей следовало, ничего не подозревая, открыть зверь, как и поступила бы невинная молодая жена секретного агента. Если ее схватили, она должна была сразу забыть все приемы самозащиты, которым научилась в нашей спецшколе. И если после пары оплеух, отвешенных ей для начала, ее заставили сесть и написать записку под дулом пистолета, она должна была сесть и написать, убедительно обливаясь слезами и трясясь от ужаса.
Я не стал тщательно осматривать номер. Меня даже не интересовало, успели ли они поставить пару невидимых ушей, пока находились здесь. Хотя вряд ли они упустили такой шанс. Я просто сел на кровать и вскрыл конверт. Обнаруженная внутри записка привела меня в восторг. Не вдаваясь в подробности, автор записки намекал на массу поразительных тайн и связей.
"Дорогой Мэтт!
Я только что узнали нечто ужасное, что причиняет мне невыразимую боль.
Я уверена, ты понимаешь, о чем идет речь.
Я была маленькой дурочкой. Пожалуйста, не пытайся искать меня.
Уинни".
Прочитав записку, я нахмурился и задумался. Записка и впрямь была умело составлена. Она говорила многое всякому, кому могла попасть в руки - от меня до гостиничной горничной, которая потом нашла бы ее в мусорном ведре.
Для меня это было, конечно, предупреждением. Мне сообщили, что если я попытаюсь искать Уинни, ей будет очень больно. Возможно, я должен был дождаться, когда со мной выйдут на связь, а до тех пор играть роль безутешного мужа, чьей молоденькой жене открылся о нем какой-то ужасный секрет и которая его бросила. Мне вменялось не рыпаться, не предавать это происшествие огласке и не обращаться ни к администрации отеля, ни к властям. В записке содержался намек, что если я все же поступлю именно так, как мне предлагается, то Уиннифред не тронут и рано или поздно отпустят - возможно, в обмен на мое согласие сотрудничать.
Я мрачно разглядывал записку. "Я уверена, ты понимаешь, о чем идет речь", говорилось в ней. Очевидно, это означало, что я знаю, с кем имею дело, хотя в действительности этого я пока не знал. Я знал только то, что сегодня утром в этом отеле поселилась Вадя - примерно в то самое время, как Бэзил готовился к встрече со мной на Уилмот-сквер, но у меня не было уверенности, что они работают вместе. Возможно, это были совершенно не связанные между собой действия, вызванные моим звонком Уоллингу. Первое, что мне надо было сделать, - определить, возможно, методом исключения, кто же похитил Уинни. Конечно, меня предупредили, чтобы я не предпринимал попыток найти се, но это предупреждение можно было проигнорировать. Как обеспокоенный муж, который к тому же является опытным секретным агентом, я же не мог просто сидеть сложа руки. И никто этого от меня и не ждал.
Я снял телефонную трубку. Через несколько минут я узнал рабочий телефон Леса, а по прошествии еще некоторого времени меня с ним соединили.
- Кроу-Бархем у телефона.
- Это Хелм! Ты все уладил в том месте, амиго?
- Да, но на высших этажах есть мнение, что некоторая взаимность не помешала бы, дружище. Если ты обращаешься к нам за помощью, то, как было мне сказано, ты мог бы по меньшей мере доверить нам некоторые свои тайны.
- Погоди - кто обращается? Дружище, прослушай еще раз магнитофонную запись нашего разговора - я ни с чем к вам не обращался. Ты сам мне позвонил и сделал предложение по собственной инициативе. Но только не подумай, что я неблагодарная свинья и все такое... - Прежде чем он успел вымолвить хоть слово, я продолжал: - Но я обращаюсь теперь. Что, войска Ее Величества все еще в моем распоряжении? Пропала моя жена.
Наступила краткая пауза. Потом он тихо произнес:
- Знаешь, мне очень жаль. Чем я могу помочь?
- Мне нужна тихая комната - очень тихая, возможно даже звуконепроницаемая. И машина с глухонемым шофером. - После паузы я добавил безразличным тоном: - Я бы не отказался от той машины с шофером, которую ты мне сегодня предоставил.
В трубке снова повисла тишина.
- Ты намереваешься что-нибудь оставить в тихой комнате, дружище? Я хочу спросить: кто потом будет там пыль вытирать - ты или мы? - Я ничего не ответил. Он снова погрузился в молчание. Я воочию представил себе, как он стоит или сидит за столом, нахмурившись или пощипывая свои усики, и обдумывает мою просьбу. Он снова заговорил: - Да, в таком деле иногда случаются несчастные случаи, знаешь ли. Если и на этот раз что-то подобное случится, тогда просто оставь все как есть, хлопни дверью и уходи. Мы все сами приберем. Между прочим, кому-то очень хочется, чтобы вы оба остались все-таки в живых. Мы нашли шприц на лестнице в доме на Уилмот-сквер. Содержимое шприца должно было отключить тебя на некоторое время, но оно не смертельно.
- Понятно. Спасибо за информацию.
- В последнее время тут у нас было несколько очень странных похищений. Мы пока что не можем понять их цель. Убийство - это понятно, но похищение... Возможно, ты сумеешь нас просветить на этот счет?
- Боюсь, что нет, мне известно только то, что похитили мою жену.
- Разумеется! - холодно отозвался он. - Где и когда тебе нужна машина?
Я назвал ему время и место. Положив трубку на рычаг, я состроил гримасу в зеркало комода. Не люблю я, знаете, обращаться за помощью к людям, которым вынужден лгать, равно как и лгать людям, к которым я обращаюсь за помощью. Я достал свой чемодан, бросил его на кровать и путем хитроумных манипуляций вскрыл потайное отделение, где среди прочих полезных вещиц покоился мой маленький "тридцать восьмой специальный" - тупорылый пятизарядник с алюминиевыми накладками на рукоятке, который, будучи слишком легким для того, чтобы самортизировать сильную отдачу при стрельбе тяжелыми патронами, может в момент выстрела запросто оторвать вам кисть, не говоря уж о его способности пробивать барабанные перепонки.
На мой взгляд, это оружие приемлемо для тайных операций, не более чем 20-миллиметровое противотанковое ружье, но так уж повелось, что наши вашингтонские начальники решили экипировать нас по своему усмотрению. Правилами предусмотрено, что мы обязаны иметь наготове эти миниатюрные гаубицы в любое время дня и ночи, насколько это, конечно, позволяет используемая в данный момент "крыша", но более или менее ушлые оперативники никогда не придерживаются этого правила слишком строго. По необходимости мне приходится таскать его за собой в чемодане, но носить его на себе - увольте! Единственное, из-за чего можно нарваться на неприятности - к тому же за рубежом, - так это из-за огнестрельного оружия. Уинни, разумеется, получила строжайший наказ ни при каких условиях не иметь при себе "пушку". Когда придет ее черед действовать, я должен буду обеспечить ее необходимым инструментом из собственных запасов.
Я закрыл потайное отделение, засунул стального "мерзавчика" за пояс, застегнул пиджак, надел пальто и шляпу. Мне понадобился еще один предмет, обычно отсутствующий в несессере секретного агента. И в моих вещах ничего подходящего не оказалось. Мой собственный ремень был мне необходим для поддержания брюк. Возможно, рано или поздно он бы мне понадобился и для иных целей, ибо это был не совсем обычный ремень.
Мне повезло, если это можно назвать везением. И может быть, я даже напал на след. Торопливо собираясь, под угрозой смерти, Уинни поспешно вынула все свои веши из комода, забыв заглянуть в один небольшой ящик. Там лежали перчатки, несколько нейлоновых чулок в фабричной упаковке, какая-то косметика, бижутерия и два пояса. Я выбрал один - широкий черный, из мягкой кожи, с крупной замысловатой пряжкой. Хотя и аляповатый на вид, он, пожалуй, был достаточно прочным для той цели, для какой он мне понадобился. Я скатал его и, сунув в карман пальто, вышел из номера.
Коктейль-холл отеля "Кларидж" совсем не напоминал сумрачную и тесную хромированную мышеловку, куда обычно попадаешь, скажем, в нью-йоркских отелях. Эта светлая, просторная и богато изукрашенная зала с высоким потолком, подпираемым колоннами, больше походила на приемную средневекового замка или дворца, где знать дожидалась аудиенции у короля. Безмолвные официанты скользили мимо с подносами, на которых возвышались неведомо откуда добытые напитки. Ничего столь вульгарного, как стойка бара, я не заметил.
Вадя сидела все за тем же столиком у двери, своим присутствием подчеркивая атмосферу этого заведения. Она и впрямь выглядела сногсшибательно. Я подошел к столику, сел напротив нее и бросил шляпу и пальто на пустой стул. За моей спиной тут же материализовался из воздуха официант, и я заказал мартини.
Вадя ничуть не удивилась моему появлению.
- Надо было попросить двойной, милый! - лениво протянула она. - Напитки тут подают в наперстках.
- Двойной! - передал я официанту.
- А мне повторите, пожалуйста!
- И еще один двойной для леди, - сказал я. Официант с поклоном удалился. Я откинулся на спинку и стал рассматривать Вадю с нескрываемым интересом. В конце концов, не считая мимолетной встречи в дверях отеля, мы с ней не виделись два года.
Они блистала в этом моноспектакле. На ее голове красовалась пышная, хотя и без выкрутасов, изысканно-простая укладка, если, конечно, эти два эпитета, поставленные рядом, не кажутся взаимоисключающими. Наброшенный на спинку кресла палантин был из настоящей норки. Далее - костюм из мягкой светло-коричневой (точнее сказать, бежевой) шерсти: короткая облегающая юбка и короткий свободного покроя жакет. В голове у меня промелькнула мысль: что же сталось со старой доброй привычкой дамских портных кроить жакеты по фигуре? Мне эта традиция казалась вполне разумной, но, надо думать, я несколько отстал от современной моды.
Еще на ней была шелковая блузка со стоячим воротником - того фасона, который ассоциируется больше с гусеницами и плодами тутового дерева, чем с химическими колбами. Нейлоновые чулки были столь прозрачными, что в них ее ноги казались голыми - так, облачко какое-то, нежно обволакивающее икры. Туалет завершали туфли на каблуках метровой длины и миллиметровой толщины. Ну, почти. Выглядела она, повторяю, потрясающе: откормленная шикарная дама.
В последний раз, когда я ее видел, в Западном полушарии, она выступала в дешевенькой роли стройной красотки. Я вспомнил ее белые шорты - короткие ровно настолько, насколько позволяли местные правила приличия, и мальчишескую рубашку без верхней пуговицы. Я также вспомнил, что видел ее и в более скудной одежде. То было довольно-таки интригующее предприятие, благодаря которому наши жизненные пути перекрестились в юго-западной части Северной Америки.
К счастью, тогда наши национальные интересы более или менее совпали - такое иногда случается, но прежде чем это выяснилось, мы подстроили друг другу немало ловушек и засад. Потом я посадил ее в самолет и позволил беспрепятственно покинуть страну - вместо того, чтобы свернуть ей шею, как то, без сомнения, и следовало сделать. Полагаю, что Уинни, наш маленький головорез, презрительно назвала бы это приступом сентиментальности. Добросердечный Хелм, Галахад секретной службы! Черт побери, ну нельзя же, в самом деле, убивать каждого встречного!
- Если это действительно ты, куколка, - сказал я, - то ты явно не отказывала себе в еде. Терпеть не могу, когда мои наложницы жиреют!
- Твои наложницы! - фыркнула она. Я усмехнулся.
- Насколько я помню, кто-то заявлял свои права на этот титул самым что ни на есть активным образом. Дело было в мотеле города Тусон, штат Аризона, если мне не изменяет память.
- Но теперь-то у тебя молоденькая блондинка-жена, как мне доложили. И ты проводишь здесь свой медовый месяц. - Она внимательно следила за моей реакцией. Она выждала немного, вероятно, давая мне возможность завести монолог обуреваемого горем мужа, но, зная ее, я понял, что единственный способ заставить ее поверить, будто я действительно женился и совершаю свадебное путешествие, это не слишком переигрывать по части постигшего меня несчастья. Надо было отыграть эту антрепризу спокойно и с достоинством. А если бы я стал ломать руки и лить горючие слезы, то этим ничего бы не добился. Она бы сразу поняла, что я валяю Ваньку. Видя, что я никак не реагирую, она театрально вздохнула:
- Ну вот, так быстро меня забыл, променял на другую! Дорогой, меня это уязвляет!
Официант расставил перед нами напитки. Когда он удалился, я сказал:
- Только одно может тебя по-настоящему уязвить, Вадя, - топор палача. Кстати, что ты тут делаешь?
- А разве это не ясно? Я узнала, что ты здесь, - вот и приехала с тобой повидаться.
- А, ну конечно. Я польщен.
- Ее игривая улыбка увяла.
- Как ни странно, Мэттью, я говорю тебе правду. Я пропустил эти слова мимо ушей.
- Как мне тебя представлять знакомым, если кто-то заинтересуется?
Она произнесла с сильным акцентом:
- А, зови менья мадам Дюмэр, дорогой. Мадам Эвелин Дюмэр. Месье Дюмэр, к нешастью, уже покинул наш мир, но, к шастью, он оставил достатошные средства для своей вдови...
- Понятно, - сказал я, бросив взгляд на ее дорогие меха. - Эвелин так Эвелин. Боже, храни Францию! Надеюсь, они крепко прибили "Джоконду" - а не то завтра же она окажется в Третьяковской галерее!
- Нет, - покачала она головой. - "Джоконда" тут ни при чем, конечно. Кому взбредет в голову тратить время и талант хорошего агента из-за кусочка холста с усмехающейся теткой! Однако я действительно была отозвана с задания в Париже. Мне позвонили в обед и сказали: "В Лондоне появился мужчина, Вадя, с которым ты знакома. Судя по нашему досье, он однажды спас тебе жизнь. Так что, видно, ты наилучший кандидат для ведения с ним переговоров. Уже поздно придумывать для тебя новую "крышу". Полетишь в Лондон, и немедленно, под видом пышнотелой мадам Дюмэр", - она улыбнулась. - Видишь: я обезоруживающе откровенна с тобой. И хочу тебе сразу сказать: меня послали сюда только из-за тебя. Ибо, как считают мои работодатели, я достаточно бессовестна, чтобы извлечь пользу из нашей старинной дружбы. И они не ошибаются.
Я ожидал отнюдь не этого. Чтобы выиграть время на обдумывание ситуации, я сказал:
- Ну уж и дружба! У меня еще не зажили на груди шрамы от утюга, которым вы меня с твоим напарником охаживали в недостроенном гараже.
- Это было чистое недоразумение! - заявила она, ничуть не смутившись. - Бедняга Макс!
- Бедняга Макс! - передразнил я. - Он-то после того сеанса клеймения скота полагал, что я не выстрелю, когда на следующий день в том же самом гараже он взял меня на мушку! Ну, впрочем, ты можешь назвать и это недоразумением. - Я поморщился. - Так ты это серьезно? Неужели ты и впрямь вообразила, будто я поверю, что тебя официально послали сюда для восстановления нашей старой дружбы?
- Ты такой подозрительный, друг мой! - промурлыкала она. - Не забывай: иногда игра по-честному приносит больший выигрыш, чем мухлеж. Как бы там ни было, у меня инструкции - играть с тобой честно. Видишь ли, я же знаю, зачем ты приехал в Англию.
Я и бровью не повел.
- И зачем же?
- Ты приехал сюда потому, что от вас сбежал сумасшедший - американский биохимик Макроу. Этот человек работает над созданием чудовищного бактериологического оружия, с помощью которого он собирается шантажировать весь мир, в том числе и мою страну. По крайней мере, таковы разведданные. Знаешь, в мире немало безумцев, одержимых идеей разбогатеть, и мы бы не обратили внимания на этого чудака, если бы не одно обстоятельство: он явно имеет какого-то могущественного покровителя. Мотивы Макроу просты и понятны: деньги. Но нам не ясны мотивы его покровителей. Ими могут двигать военные соображения, а на Востоке есть некоторые страны, которые кичатся многовековой историей своей цивилизации, но которые, на наш взгляд, еще не настолько цивилизованы в политическом смысле, чтобы они, держа в руках такое оружие, заслуживали доверия.
- Ты хочешь сказать, что, имея раскосые глаза, они не обладают правильными коммунистическими взглядами?
- Не зубоскаль, Мэттью! Они не обладают и правильными демократическими взглядами. К тому же надо учитывать и расовый фактор. Не думаю, что многие в Азии будут горько оплакивать гибель белой части населения земного шара от непонятной инфекции. Нам также кажется, что в тех краях есть некоторые безответственные лидеры, которые намерены пожертвовать чуть ли не половиной собственного народа для достижения своих политических целей - ну, разумеется при условии, что правящей элите гарантировано выживание. Выжить можно будет с помощью сыворотки или вакцины. Мы считаем, что именно над этим Макроу сейчас и работает, поскольку он уже показал, на что способен, создав суперактивные вирусы обычных инфекционных заболеваний. Он, безусловно, изберет один вирус, для борьбы с которым можно будет произвести эффективную вакцину. - Она перевела дух. - Видишь, я предельно откровенна. Я рассказала тебе все, что рассказали мне. Естественно, я бы хотела сама добыть эти вирусы и формулы, но все наши попытки завладеть результатами его опытов провалились. Как и ваши.
- С чего это ты взяла?