Глава 16
Никто из нас не произнес ни слова в течение одной или двух минут. Отдышавшись, я порадовался, что решил идти напрямик вместо того, чтобы затевать хитрые игры с приманками в виде хорошеньких девушек. Все случилось настолько быстро, что Марта не успела бы среагировать. Кроме того, сейчас я мог разговаривать с ним как один государственный служащий с другим.
Я обратил внимание, что он надел свою большую шляпу, но не захватил револьвера. Насколько я мог рассмотреть в темноте, оружия в машине вообще не было.
- Как вас зовут, мистер Федеральное правительство? В его голосе было меньше "кукурузного" акцента, чем я ожидал от полицейского из Оклахомы. Это напомнило мне, что нельзя заранее относить человека к какому-то типу. Я сказал:
- Что же, не Янссен, если вы так подумали. Возможно, было ошибкой давать ему сведения, которыми он не располагал, но я делал ставку на то, что он не терял времени зря и уже определил имена наиболее вероятных подозреваемых. Очевидно, так оно и было. Имя Карла не вызвало у него удивления. Он только коротко засмеялся.
- Только сейчас мне пришло в голову, что этот подонок-убийца мог приказать мне встретиться с ним в Бадвиле только ради того, чтобы проверить, не веду ли я двойную игру, и перехватить меня прямо на дороге, где я его не буду ожидать.
- Бадвил, - произнес я, стараясь выглядеть равнодушным. Мой расчет полностью оправдался. Информация, которую я позволил себе выдать, принесла другую необходимую информацию, за которую я заплатил бы намного дороже. - Бадвил? Где это?
У шерифа был такой вид, будто он сожалеет, что у него вылетело это название. Потом он пожал плечами.
- Черт, Бадвил есть на любой дорожной карте. Тридцать миль на восток. Только магазин и бензозаправка на обочине шоссе. Но я не скажу вам, мистер государственный служащий, где в Бадвиле.
- Судя по вашему описанию, выбор не велик.
- Все должно быть исполнено строго определенным образом. По-другому никак не выйдет. Так сказал голос по телефону.
- Конечно.
- И если вас зовут не Янссен, вы для меня бесполезны. Если вы так много знаете, то должны знать, что у него мой мальчик, Рики. Вы абсолютно ничего не сможете сделать, и я не хочу, чтобы вы даже пытались!
- Рики? - переспросил я. - Эрик?
- Правильно. А что?
- Ничего. - Я не суеверен, не сентиментален, и тот факт, что имя пропавшего мальчика такое же, как и мой псевдоним, ничего не значит, напомнил я себе. - Кстати об именах, как вы вычислили Янссена?
- Было три очевидных кандидата. Двоих можно было проверить при помощи местных властей. Они находились там, где и должны были находиться в то время, когда двое хороших ребят умерли с проводом вокруг шеи. Третий - загадочная личность из Вашингтона на государственной службе. Судя по всему, много путешествует. Никто не смог определить, в чем заключается его работа. Как ни пытались, упирались в стену секретности. Этого человека на месте не было. Андрес Янссен, - Раллингтон взглянул на меня, - один из ваших?
Я кивнул:
- Один из наших. И хотим его вернуть.
- Подите к черту, мистер. Он - убийца, похититель детей и, вероятно, маньяк. Правосудие по отношению к нему должно свершиться.
- Вы направляетесь, чтобы вступить в сделку с этим убийцей и маньяком?
- Он не оставил мне выбора. Сказал, что, если я не приеду, по почте начнут приходить пальцы, уши и... другое. Но как только я получу Рики назад... - Он вцепился в баранку. - Если я когда-нибудь достану этого сукина сына...
Я засмеялся. Он обернулся ко мне, испуганный и взбешенный. Я принял высокомерный и снисходительный тон:
- Прекратите мелодраму, шериф. Успокойтесь. Что касается Янссена, мы не слишком обеспокоены его личной судьбой - незаменимых нет. Но мы не хотим, чтобы вы устроили публичный спектакль из суда над ним. Этого мы позволить не можем.
Раллингтон глубоко и судорожно вздохнул:
- Если этот подонок ваш, то вам следовало держать его в клетке.
- Дерьмо, - процедил я. - Не указывайте нам, что мы должны или не должны делать. Иначе нам придется указать вам, шериф, что не следовало бы убивать детишек. Иногда это может привести родителей в ярость.
Он еще раз взглянул на меня. Начал что-то горячо возражать, но умолк. Из этого я кое-что понял. Его самого не приводило в восторг это дело в студенческом городке, из чего следовало, что, как большая шишка из Вашингтона, я могу немного нажать на него, ничем не рискуя.
После паузы Раллингтон сказал бесстрастным голосом:
- Убийство дочери Янссена было несчастным случаем.
- Конечно, - ответил я. - Несчастным случаем. Вы со своими ребятами сделали две дюжины выстрелов по толпе с расстояния менее пятидесяти ярдов, если не врут газетные отчеты. В результате этой пальбы, у вас одно попадание "в яблочко" - в сына Дюбука с кирпичом в руке. Нескольких человек вы легко ранили и послали столько пуль наугад, что убили двух невинных наблюдателей на расстоянии семидесяти пяти и ста ярдов позади свалки. Теперь скажите, шериф, - это, черт подери, вы называете меткой стрельбой? Это не несчастный случай, это - настоящее преступление! - Я скорчил гримасу. - Янссен - профи. Он знает, что всякое бывает и людей порой убивают. Чего он не может перенести и отчего у него слегка поехала крыша - это то, что его дочь была без всякой причины застрелена компанией наделавших в штаны сопляков в форме. А местный суд потом похлопал их по спине - вместо того, чтобы отобрать оружие, значки полицейских и вытолкать под зад за профнепригодность.
Шериф едва опять не вспылил, но сдержался. Потом резко сказал:
- По-вашему, было бы лучше, если бы две дюжины пуль унесли два десятка жизней студентов? - Я вздохнул.
- Если это сарказм, шериф, то вы совершенно не понимаете, что я хочу сказать. Я пытаюсь объяснить вам точку зрения профессионала, точку зрения Янссена, точку зрения человека, знакомого с оружием. Конечно, это было бы лучше.
- У вас и вашего друга чертовски странный взгляд на вещи!
Мягко, но ядовито я объяснил:
- Если бы на каждую выпущенную пулю вы могли предъявить тело, это по меньшей мере доказало бы, что вы и ваши люди знали, что делали. Неважно, правое это было дело или нет. Это бы продемонстрировало, что вы не палили наобум, не думая и не заботясь о том, кого можете убить. И если бы вы выбирали цели как следует, Эмили Янссен осталась бы жива, как, впрочем, этот парень, Холлинсхэд. - Я отрицательно покачал головой. - Если ваш мальчик умрет сегодня вечером, у вас будет одно утешение, Раллингтон. Вы сможете утешиться знанием того, что он был убит, потому что у кого-то была причина убить его, а не просто оттого, что какой-то дорвавшийся до спускового крючка полицейский не захотел как следует прицелиться.
Последовала небольшая пауза. Машина неслась по темной дороге на приличной скорости.
- Вы очень агрессивны, мистер, - пробормотал наконец шериф.
- Вы первый начали. Это вы хотели, чтобы мы держали наших диких зверей в клетках. Я имею в виду, что вы сами из рук вон плохо управляетесь со своими. А теперь давайте прекратим обмениваться обвинениями и посмотрим, что можно сделать для возвращения этого людоеда в зоопарк. Сколько он запросил?
Повисла еще одна пауза, потом последовал неохотный ответ: пятьдесят тысяч. Я промолчал, и Раллингтон посчитал себя обязанным объяснить величину цифры:
- В прошлом году я продал большой кусок своей земли. Должно быть, Янссен узнал об этом.
- Ему плевать на ваши деньги. Одна тысяча или сто для него значат одно и то же - ничего. Вы это знаете.
Плечи этого коренастого человека под рубашкой цвета хаки почти незаметно дернулись. Когда он заговорил, голос звучал покорно.
- А что я, черт возьми, могу сделать, кроме как подыграть ему?
- Янссен убьет вас, - сказал я. - Все, что ему нужно, - ваша жизнь.
- Это уже пробовали сделать.
- Если вы припрятали небольшой пистолет в рукаве или нож под воротником рубашки, забудьте о них. Попытайтесь вспомнить, что имеете дело с профи, а не с каким-нибудь подростком, который разъезжает на украденной машине. - Раллингтон ничего не ответил и никак не выразил своих чувств. Он тоже отчасти был профи. - Предположим, я мог бы спасти ваши деньги, вашу жизнь и жизнь вашего сына. Плюс - дать вам ответ за убийства полицейских...
- Я полагал, что Янссен нужен вам самим.
- Я не сказал, что дам вам правильный ответ, шериф!
Мы опять помолчали. Я надеялся, что сделал все правильно, чтобы создать нужное впечатление - самонадеянного, беспощадного, неразборчивого в средствах правительственного агента, готового на все, чтобы защитить репутацию своего агентства. Если задуматься, это было не так далеко от истины.
Шериф Раллингтон заговорил слегка удивленным голосом:
- Так вы собираетесь подставить какого-то беднягу...
- Этого беднягу я нашел на холме напротив вашего дома с заряженной винтовкой. "Саваж" калибра 0, 300. У него есть мотив и возможность, что вам еще надо? Его имя - Холлинсхэд.
Я ничего не должен старику. Тот факт, что он мне немного понравился, совершенно ничего не значил. Я ничего не обещал этому колоритному старикану, абсолютно ничего.
- Вы - лгун, - сказал Раллингтон. Я глубоко вздохнул. У меня появилось желание разок ему врезать. Да, у меня было желание врезать кому-нибудь, но проблема состояла в том, что единственной логически оправданной целью был я сам.
- Пук-пук, - сымитировал я неприличный звук. Странно, но после всех тяжелых зарядов, которые я безрезультатно выпустил в. него, эта детская выходка подействовала на него как красная тряпка на быка. Он так даванул тормоза, что машина, казалось, сделает кувырок вперед.
- Слушай, ты, федеральный сукин сын... Я усмехнулся.
- Вы, полицейские, можете безнаказанно обозвать любого, но если кто-нибудь обругает вас, это считается уголовным преступлением. Чего вы ожидаете, называя человека лгуном, - поцелуев или цветов?
Через минуту машина опять тронулась.
- И тем не менее вы лжете, мистер, - наконец сказал Раллингтон более спокойно. - Или ошибаетесь. Я вам сказал, что проверил их всех. Арнольд Холлинсхэд работает на заправочной станции в Седжвиле, штат Кентукки. Он не пропустил ни одного дня за последние три недели. Он все еще на месте. Если бы он пропал, в мой офис сообщили бы.
- Арнольд. Это, должно быть, отец убитого мальчика. - Я пожал плечами. - Вы неплохо, но недостаточно глубоко поработали, шериф. Вы не проверили его деда, который не забыл, что такое кровная месть. Харви Баскомб Холлинсхэд, 72 лет, штат Кентукки.
Это поразило его больше, чем все предыдущее. Я увидел, что челюсти его сжались, как от удара.
- Иисус! - выдохнул он. - Бог мой, неужели весь мир сошел с ума? Неужели у каждого из этого отродья есть родственники, готовые на убийство? Теперь следует ожидать, что у этого бросавшего кирпичи придурка Дюбука объявится дядя или двоюродный брат, который начнет ползать по округе с ружьем, томагавком или другим идиотским оружием! - Он зло тряхнул головой. - Если бы они правильно воспитывали своих детей, в уважении к закону и порядку...
- Это вы скажите им, шериф. Я не знаю ничего относительно Дюбука, но я знаю Холлинсхэда. Он сделает из вас хорошего козла отпущения. Но стоит только ему оказаться в тюрьме, я вам гарантирую, что безумный душитель из Форт Адамса не нанесет больше ни одного удара. Вы будете героем.
- Где же вы держите этого старого простака? - Я состроил неподражаемую гримасу и ничего не ответил. - Черт возьми, я здесь представляю закон, мистер! Мне плевать, сколько значков государственного служащего у вас есть. Вы не смеете приезжать в мои земли... - Шериф просто пытался взять меня на испуг. Когда он понял это, его голос смолк. Но ненадолго. - Собственно говоря, я как следует не рассмотрел ваш знак. И вы не сказали своего имени.
Я передал ему свое роскошное удостоверение. Он включил освещение и внимательно изучил его, понизив скорость. Потом потянул мне обратно.
- Мэттью Л. Хелм, - произнес Раллингтон. - Что значит Л.? Впрочем, неважно. По телевизору в утренних сериалах я видел и более внушительные документы. - Он мог быть в этом прав. Я ответил: - Вы теряете время, шериф. Вы сказали - тридцать миль. Мы проехали девятнадцать. Хотите заключить сделку или не хотите? Если хотите, то лучше включите рацию и пошлите кого-нибудь, куда я вам скажу. Только сначала дайте слово, что будете сотрудничать.
Он колебался.
- Как вы рассчитываете схватить Янссена, не рискуя жизнью Рики?
- Либо вы даете мне возможность сделать все по-моему, либо делаете по-своему. Но это, безусловно, приведет к тому, что вы будете убиты. Ваш мальчик, может быть, тоже.
- Почему я должен вам доверять?
- Потому что Янссен мне нужнее, чем вам, причем так, чтобы за ним не было больше трупов.
Шериф в задумчивости нахмурился. Потом пожал плечами и потянулся к микрофону.
- Хорошо, договорились. Куда мне их послать? - Когда я назвал координаты, он скорчил кислую мину, как будто тот факт, что Холлинсхэд находится так близко от его дома, был насмешкой над ним. Возможно, это так и было. Он передал приказание другой машине и повесил микрофон. - О`кей. А что сейчас... - его голос замер. Он посмотрел в зеркало заднего вида.
- В чем дело?
- За нами хвост. Если это Янссен, то он видел нас вместе, и... Мой мальчик!
- Какая машина?
- Я не могу... Подождите-ка. - Мы прошли несколько поворотов. - Я точно не могу рассмотреть в темноте, но такое впечатление, что это белый "шевроле"-седан с женщиной за рулем.
Скорее всего, мне удалось сдержать эмоции, но про себя я подумал: "Глупая, настырная, сующаяся не в свои дела маленькая сука..."
- Все нормально, - постарался я взять беззаботный тон. - Это - одна из наших. Вы же не думали, что это все я проворачиваю в одиночку?
- Все же лучше избавиться от нее. Янссен сказал, что я должен прибыть один.
- Конечно, - ответил я. - Притормозите, я пойду назад и дам ей кое-какие инструкции. Черт, где на этой модели эти гении из Детройта спрятали ручку?
Раллингтон издал нетерпеливый возглас и потянулся к ручке, которая выглядела как пепельница. Игла через рукав рубашки прошла в предплечье. Я нажал поршень шприца.
Глава 17
Пока я вытаскивал бессознательное тело из-за руля и более-менее надежно закреплял его на переднем месте пассажира, сзади надвинулись огни фар, открылась дверца машины, и я услышал звук поспешно приближающихся шагов. Я даже не повернул головы. Негодующий женский голос резанул по барабанным перепонкам.
- Вы обещали! - Марта Борден была вне себя. - Вы дали слово, что сделаете все, чтобы спасти его жизнь!
- Он жив. Приложи стетоскоп к его груди, и ты услышишь, что сердце бьется как метроном. - Я пристроил шерифа поудобнее, закрыл дверь и обернулся. - Ты странная девушка, Борден. Ты печешься обо всем человечестве, но, по-моему, стремишься провести остаток дней, имея на совести смерть десятилетнего мальчика.
- Что вы хотите этим сказать?
- Карл поклялся стереть своего заложника с лица земли, если его инструкции не будут выполнены, - ответил я, имея в виду, помимо всего прочего, что Раллингтон прибудет на встречу один.
- Тогда что вы делаете...
- Я не в счет. Меня он знает. Он знает, что я не буду выполнять приказы провинциального шерифа. Если он увидит меня, то поймет, что это не план Раллингтона. Я здесь по собственной инициативе. Он может либо заговорить со мной, либо просто пристрелить, но ничего не сделает с ребенком, потому что какой в этом будет смысл? Впрочем, будущее Рики Раллингтона значит для меня очень мало - он не мой ребенок, и я не пекусь обо всем человечестве.
- Вы не должны так говорить!
- Я также не должен говорить этого Карлу. Я просто объясняю, почему могу приехать туда, не подвергая опасности жизнь мальчика. Но если появятся незнакомые машины с незнакомыми людьми - Карл же не знает тебя, - Раллингтона можно заподозрить в двойной игре. Потом он использует свою петлю из провода для сына, если решит, что не сможет добраться до папочки. А по окончании всего просто испарится, чтобы никогда больше не появиться в Оклахоме.
Марту пробрала дрожь. Потом она проницательно взглянула на меня:
- Откуда вы всегда точно знаете, что думает и чувствует Карл?
- Я просто представляю, что буду думать и делать на его месте, вот и все. Она облизала губы:
- Но тогда вы такой же ненормальный, как и он!
- Давай надеяться на это. Если я не совсем такой, некоторые умрут сегодня ночью. Может быть, даже мы. - Я холодно посмотрел на нее в свете фар "шевроле". - Я не могу тебе доверять, да? Что бы я ни говорил, до тебя не доходит. Ты все еще думаешь, что это любительская ночная прогулка по прерии?
- Проблема в том, мистер Хелм, что это я не могу доверять вам! Вы использовали меня, чтобы попасть сюда. Я взяла машину напрокат, я ее вела. И теперь должна была убедиться, что не стала соучастницей убийства, разве нет?
- Между прочим, в моем маленьком шприце еще кое-что осталось. - Я усмехнулся, когда Марта сделала шаг назад. - Расслабься. Я не могу оставить тебя здесь, на обочине дороги, не зная, кто тебя может найти. Да и времени спрятать тебя как следует нет, так что... О`кей.
- Что о`кей?
- Сыграем в открытую, понимаешь - в открытую. Не пытайся умничать. Садись в машину и поезжай за мной, но в этот раз не старайся быть невидимой. Я хочу, чтобы ты всю дорогу сидела у меня "на колесе". Не отставай больше, чем на две длины машины, - ни при каких обстоятельствах. Не выключай фар. Когда я остановлюсь, подъезжай и останавливайся рядом, как будто у тебя есть официальное приглашение на торжество. Все откровенно и открыто, а не трусливо и скрытно. Я надеюсь, ты меня понимаешь?
- Не совсем, Мэтт. Как вы собираетесь взять его таким образом?
- Парня вроде Карла нельзя взять, лапуля. Не надо даже пытаться, если не хочешь, чтобы пролилось много крови, может быть, даже твоей собственной. Все. Поехали.
Бадвил оказался по крайней мере наполовину больше, чем это следовало из описаний шерифа. Помимо заправочной станции и двухэтажного универмага (темных в этот час), в четверти мили на восток от дороги стоял большой амбар или сарай. Открытые ворота были украшены колючей проволокой. Было ли это место предназначено для встречи или нет, но оно как нельзя лучше подходило для моего плана.
Шериф сказал, что приближаться надо особым образом, но я об этом не беспокоился. Все представление должно было пройти несколько не так, как спланировал Карл. Играя не по правилам, я рассчитывал на то, что он не любитель, который может сорваться с предохранителя. Конечно, оставалась вероятность, что Карл свихнулся, размышляя о своей мертвой дочери, и это могло осложнить ситуацию. Он никогда не был особенно уравновешенным типом - как, впрочем, и все мы.
Я вел машину по разбитой колее к амбару, украшенному огромным выцветшим плакатом, рекламировавшим какой-то сорт жевательного табака. Вторая машина шла следом. За большим зданием я развернулся и остановился среди сорняков, направив свет фар на видавшую виды дверь. Марта остановилась рядом. Она вышла, и я услышал вздох досады.
- Проклятье!
- Что случилось?
- Я порвала совершенно новые колготки об эти чертовы сорняки.